I did not want to do it

Юный голубоглазый омега сидел на коленях на холодной замерзшей осенней земле. Ноябрь. Прошло ровно четыре года, как отец Луи умер, попав в очень серьезное ДТП. Луи вновь плакал. Да, четыре года — достаточный срок, чтобы все душевные раны зажили. Но не для этого омеги. Луи еще с детства был милым спокойным и тихим мальчиком, который никогда не перечил родителям, да и вообще любому взрослому. У него была слишком наивная душа и открытое для всех сердце. Да, он был таким. После смерти отца жизнь Луи полностью поменялась. Его мать, не слишком сильно подавленная горем, как сын, быстро нашла себе нового мужа — очень состоятельного мужчину, от чего теперь семья Лу зажила, как в шоколаде, чего не было при жизни отца парня. Его отчим не жаловал омег-парней, считая, что их место в обществе ниже, чем у девушек, торгующими собой. А мать соглашалась с ним, что вызывало волну негодования у ее единственного сына. И именно в такие моменты Луи приходил на могилу отца. Казалось, что отец рядом, только протяни руку и, как в детстве, почувствуешь его колкую щетину, заглянешь в эти голубые, в цвет ясного летнего неба, глаза, которые перешли Луи по наследству. Но нет! Этого уже не вернуть! Папа мертв, и Луи уже как-никак должен все-таки смириться с этим. Парень проводит немного замерзшими пальцами по черно-белой фотографии, выведенной на мраморе. Парню показалось, что он вновь почувствовал эту колкую щетину под тонкими быстрыми пальчиками. Хотелось как в детстве. Прижаться к нему, рассказать, как прошел день, или просто послушать сказку, потому что отец Лу знал их очень много. Поздоровавшись с отцом, а именно, положив руку на камень, парень вытер рукавом своей любимой серой толстовки слезинку, внезапно потекшую по его щеке, а после слабо улыбнулся. — Привет, папочка, — тихо говорит он, смотря по сторонам, следя, чтобы рядом не появилась его мать, или того хуже — отчим, и не забрали его отсюда, посадив под домашний арест. — Я очень сильно по тебе скучаю, — Лу старается сдерживать слезы. Когда-то, еще при жизни отца, омега поклялся ему, что никогда не будет плакать на его могиле, а Томлинсон-младший всегда исполнял свои обещания. — У меня для тебя новость… Не знаю, будешь ли ты рад, или будешь, как я, ненавидеть все и вся, после того, как узнаешь, что я скажу тебе… Но от этого разговора нам с тобой не уйти… Отчим и мама выдают меня замуж, — парень опускает голову, продолжая сдерживать слезы. Плакать он будет потом, дома в подушку. Но не сейчас. Лу обещал папе быть всегда сильным. Луи громко шмыгнул носом и встряхнул голову, отгоняя слишком плохие мысли. Да, этот брак нужен только отчиму, чтобы закрепить деловые отношения с каким-то своим партнером, а ведь Луи — мальчик-который-в-обществе-ниже-проститутки, то он даже заикнуться не мог, что не согласен — его все равно никто не послушает. Смысл тратить силы? Мама, в сложившейся ситуации, была полностью на стороне отчима, говоря, что в свои двадцать два уже была жената и нянчила своего сыночка, Лу к своим двадцати двум даже за ручку ни с кем не держался. Забавно, не так ли? Правда, Луи не понимал, почему его мам готова выдать замуж своего единственного сына за какого-то незнакомца. Ни она, ни Лу не знали, кто таков альфа. Точнее каков он на вкус и цвет, а имя его они знали и, от его упоминания, у Лу почему-то в жилах стыла кровь. Просто было неприятно и омерзительно слышать его. Лу аккуратно воткнул букет из двадцати четырех искусственных белых роз в могилу и поднялся с колен, смотря в черно-белые глаза отца. Парень вновь шмыгает носом, вытирая подступившую слезу рукавом. Одновременно в нем боролось несколько чувств. Горе, отчаяние, омерзение и, конечно, любовь. Вдруг сзади послышались чьи-то тяжелые шаги и сбивчивое дыхание. Луи обернулся и увидел отчима. Ой, что сейчас будет. Но мужчина, не сказав ни слова, схватил пасынка за рукав толстовки резко с силой ударил в челюсть. Лу потерял сознание. Именно с этого началась его новая жизнь…