По городам

Хосоку было холодно, поэтому он старался добежать до школы как можно скорее, правда и там не стало бы теплее. Его куртка слишком тонкая и совершенно не подходит для такой температуры, как и кроссовки, но он должен терпеть. Как и терпеть то, что до школы идти очень долго, а по такому холоду это вообще похоже на самую суровую пытку. Постоянно ускорял шаг, но школа всё никак не приближалась. Хотя, может это и хорошо? Сейчас он хочет оказаться как можно скорее в тепле, но в саму школу он не хочет. Очередной день там. А сколько их ещё впереди? Настроение сразу же ухудшилось, хотя оно и так было не особо хорошим. Он беспокойно спал, ещё и мама вернулась очень поздно, Хосок слышал её шаги и то, как она ложилась на расстеленный им футон. Она заснула почти сразу, и только после этого он тоже провалился в сон. Но сильный ветер, от которого дрожали стёкла, постоянно будил его. И было холодно, казалось, этот ветер проникал во все щели дома, которых в нём было предостаточно. Хосок закутался в одеяло с головой, но это совершенно не помогало. Он до сих пор не мог привыкнуть к этому всему. Сколько они уже в этой забытой всеми дыре? С января, кажется. Прошло всего ничего, но кажется, что они здесь уже целую вечность. До того дни тянутся медленно, словно стоят на месте. А Хосок просто хочет, чтобы всё закончилось как можно скорее. Чтобы уроки уже прошли, но он не хочет, чтобы наступала перемена. Он боится, да. Боится этого класса, его учеников, боится этого города и боится того, что будет дальше. Но возвращаться назад он тоже боится. Когда прозвенел звонок с урока, Хосок вздрогнул, но это было напрасно, тогда его никто не трогал, хоть он и просидел всю перемену как на иголках. О нём вспомнили во время обеда. Хосок понимал, почему стал жертвой. Новенький из большого города, который показался тем, кто не может дать нормальный отпор. Обычный слабак, над которым можно издеваться столько, сколько хочется. Он по кроссовкам понял, что это Тэхён со своей компанией, Хосок не поднимал взгляд. — Дружище, — хватка на плече была слишком сильной, — пойдём прогуляемся. Он не хотел, ему это всё уже надоело, но поделать с этим ничего не может, потому и терпел. Он всю жизнь просто терпит. А мама спрашивала, как дела в школе? И Хосок отвечал, что всё хорошо, пряча синяки под одеждой. Он знал, как ей сейчас тяжело, что у неё две работы за мизерную зарплату, которой едва хватало, чтобы платить за это дырявое корыто, в котором они живут, и на рис. Он не хотел скидывать на неё свои проблемы, у неё и своих много. А по ночам он думал, а ради чего они бежали? Ради всего этого? Что изменилось? Разве что-то стало лучше? Он ненавидел школу, ненавидел этого Тэхёна и его тупых дружков, ненавидел этот дом и неудобный футон, на котором приходится спать, ненавидел этот умирающий город и вообще ненавидел весь мир. Тэхён бил сильно, так что Хосок просто скручивался от боли. А его дружки просто ржали. Как полные придурки. Хотя, они и есть полные придурки. У Тэхёна надменный взгляд, который заставлял Хосока ненавидеть его ещё сильнее. И сильнее ненавидеть весь мир. Он старался глубоко дышать, но так больно. Сжимал кулаки, но ответить не мог — потому что слабак. Жалкий слабак. Время как будто замерло, оно вообще, кажется, не движется здесь. Хосок молился лишь о том, чтобы скорее прозвенел звонок на урок. Тэхён наклонился и посмотрел Хосоку прямо в глаза, но тот резко отвернулся. С силой повернул его лицо к себе и дал две пощёчины: справа и слева. Вообще это не так больно, как унизительно. А идиоты позади вновь залились смехом. Тэхён долго не выпускал его лицо, а у Хосока больше не было сил смотреть на него. Его уже тошнило от этой надменной рожи. Вообще, Тэхён был бы красивым, если бы за этим лицом не скрывалось такое дерьмо. Хотя, многие, кого он не трогал, в том числе и кучки девчонок, считали его чуть ли не самым красивым в городе. А Хосок его ненавидел. Он ненавидит всех этих жалких людей, которые не могут сдерживать свою необоснованную ярость. Тех, кто любит причинять другим боль, тех, кто думает, что имеет право на это. Тех, кто разрушает чужие жизни. От таких убегаешь, но всё равно постоянно натыкаешься на других. И это пугает. От них никуда не деться. Хосок постоянно проигрывает им, и он так больше не может. Когда Хосок вернулся домой после всех уроков, его встретили лишь тишина и вечный холод. Казалось, что здесь попросту всё замёрзло и никогда не оттает. Он бросил сумку на пол, немного подумав, вымыл руки ледяной водой и наложил себе давно остывший рис. А после не знал, что делать. Тело до сих пор болело, он едва коснулся старых синяков на руках. Почему с ним всё это происходит? Что он сделал не так, что его все ненавидят? Тяжело вздохнув, поднялся и начал снимать ненавистную школьную форму отвратительного серого цвета. В прошлой школе она была красивее, не такая бесцветная и угнетающая. Раздеваться было холодно, но нужно переодеться во что-то более тёплое. Сняв пиджак, Хосок заметил, что он порван. Нужно зашить, пока мама не увидела. Она могла бы заподозрить что-нибудь. Он так устал. Спать, как и всегда, лёг ещё до прихода мамы, но заснуть опять не мог и вновь услышал, как она вернулась. Слышал, как она возится на той части комнаты, которая считалась кухней. — Включи свет, — подал голос. — Хосок? — она удивлённо переспросила. — Не спишь ещё? Я тебя разбудила? — Нет, не разбудила, — отозвался, не выбираясь из-под одеяла. — Мне свет не будет мешать, поешь нормально. Он очень сильно устал. Но, наверное, лучше жить так, чем возвращаться обратно? А утром снова в школу. Этот нескончаемый круговорот. Эти удары и насмешки. Боль и синяки. И ненависть, которая не перестаёт расти. К этим идиотам, к этой школе, городу, миру, жизни — ко всему. И желание, чтобы это всё закончилось как можно скорее. Он не хочет, чтобы что-то менялось, потому что всё равно ничего не изменится. Никогда. Всегда будет именно так. Он уже давно начал мечтать об этих самых изменениях, но что стало в итоге? Когда они убежали, когда они попытались начать новую жизнь? Поиски работы, которой нет, отвратительный дом, куда помещаются только два футона, школа со старыми скрипучими партами, одноклассники, которые не дают нормально жить. Об этом он мечтал? Да какая разница, что он хотел, если в итоге получилось всё так. Иногда он даже задумывался о том, что лучше вернуться. Нет, старая жизнь не была какой-то невероятной, где было много денег, большой дом, лучшая в городе школа и одноклассники-ангелы. И там не было спокойно. Просто было привычней. Нет, возвращаться назад он тоже не хочет. Он вообще не знал, что хочет. Наверное ничего? А ещё это время, которое не движется. Оно упрямо стоит на одном месте, когда Хосок просит лишь о том, чтобы оно бежало как можно быстрее, чтобы это всё кончилось. Он не знает, что будет потом, да и знать особо не хочет. Он просто хочет, чтобы всё исчезло. И эта школа, и её ученики, и этот город, весь мир и он сам. Но конца нет, потому что стоящее на месте время не подпускает его к Хосоку. И каждый новый день похож на предыдущий. И ничего вновь не меняется, от этого просто не убежать. Но страх пропал, как и все чувства и эмоции. Хосок вообще жив? А какое сейчас время года? Весна уже кончилась? Или она только началась? Когда застрял в круговороте, любое изменение всегда резко ударяет по голове. Ещё сильнее, чем удары Тэхёна, которые прекратились, одноклассник просто не подходил к нему уже два дня. И это было странно. Хосок бросил беглый взгляд на его парту, но там было пусто. Может он просто не приходит в школу, а когда вернётся, Хосок вновь станет грушей для битья. А сейчас нужно отдыхать, и можно немного расслабиться. Иногда изменения могут быть хорошими и вызывать хоть что-то, кроме ненависти. Но Хосок всё равно чувствовал усталость, от которой теперь, наверное, никогда не избавится, она тяжёлым грузом повисла на его плечах, просто не позволяя выпрямиться. А время всё так же не движется, и конца до сих пор не видно.