За-ва-ли

      Данила проснулся от лучей солнца, нежно греющих через щель между занавесками. Во рту было сухо и отвратительно, а голова тяжелая, будто набитая мелкой свинцовой дробью. Парень не смог сразу понять, где он. Он предпринял было попытку встать, но осознал, что его кто-то обнимает сзади. Даня аккуратно перевернулся посмотреть, кто грел его всю ночь, и зажал себе рот, чтобы не вскрикнуть от неожиданности.       Лицо Вани было непозволительно близко. Сейчас Даня чуть ли не утыкался тому носом в подбородок. Он мог рассмотреть чуть подрагивающие ресницы, ощутить теплое мерное дыхание. Темные кудри упали на спокойное лицо. Дане показалось, что увидел что-то непредназначенное для него, что-то интимное и личное. Ваня был красив, не зря девчонки так и вьются вокруг него.       Ваня проснулся и улыбнулся, увидев Данькино лицо. Ему казалось это продолжением наиприятнейшего из снов и чуть не потянулся поцеловать брата.       Даня оттолкнул Ивана, сбросил одеяло и вскочил, но пожалел об этом. В голове ударили набаты, и он охнул, схватившись за голову.       Осознав, что это все-таки не сон, Ваня нахмурился: здравствуй, суровая реальность. Он потер заспанные глаза и привстал, оперевшись локтями о мягкую постель.       — Это называется похмелье, Данек.       Собрав мысли в одну кучу, Даня спросил:       — Объясни мне, пожалуйста, что здесь происходит? Почему мы дома? И почему мы… — он запнулся, — ну ты понял.       — Почему мы… что? — Ваня сел на кровати. Его забавляла эта ситуация, Даня выглядел потерянным, но как-то мило, в купе со взъерошенными волосами и семейниками в полоску. К тому же ему не хотелось объяснять Дане, что это было его желание — лечь вместе. Можно потянуть время и придумать отмазку.       — Спали в одной кровати! И в обнимку! — выпалил Даня на одном дыхании и отвел взгляд.       — Прежде чем я отвечу, скажи, что ты сам помнишь?       Данила задумался: действительно, а что он помнит? Они поехали с Элей на День рождения к какому-то пацану, Рику, кажется. Встретились с Ваней, поругались. Потом были танцы, торт…       — После тостов ничего не помню, — пролепетал он.       Вдруг в дверь постучались, и в комнату зашла мама Лида:       — О, так вы все-таки тут, — начала тараторить она, — Мы как увидели обувь в прихожей, поняли, что вы явились. А ты, — она перевели грозный взгляд на Данилу и поставила руки в бока, — получишь ремня. Ты почему телефон не взял с собой, когда уезжал, оболдуй? Антон успел позвонить тебе триста раз. Хорошо, что он потом догадался позвонить Оганянам, Эля сказала, где ты.       — Прости, мам. Это случайно вышло, — Даня виновато опустил голову.       — А это что? — спросила Лида, поворачивая Даню лицом к окну, — Откуда синяки?       Даня посмотрел на свои плечи, не скрываемые тканью майки. На обеих руках виднелись кровавые подтеки и уже успевшие пожелтеть синяки.       — Да это вчера Даня подрался, — вставил Иван, спасая ситуацию, — Как лев дрался, отвечаю.       — Правда? — Даня удивленно вскинул брови. Ему тяжело было в это поверить, но боль в теле только доказывала слова Ивана.       — Я много еще чего интересного могу рассказать… — начал было Ваня, но мама Лида его перебила.       — Не хочу знать. Оставь это для ваших друзей. — она сочувственно посмотрела на сына, — Иди умойся хоть, горе луковое. Потом поговорим, наказание никто не отменял.       Она вышла из комнаты вместе с Даней, оставив Ваню обдумывать всю ту информацию, которую он получил.       Даня ничего не помнил, и не было понятно, хорошо это или плохо. С одной стороны, не понятно, как он отреагирует на то, что его обдолбанного чуть не изнасиловали. Он сжал кулаки до побледневших костяшек, вспомнив хищную ухмылку Ярика и Даню на полу. Сейчас ему не хватило бы одного удара, он бы с удовольствием избивал рыжего ублюдка, пока тот не начнет выкашливать собственные кишки. С другой, нечестно как-то скрывать такие подробности, прямо касающиеся брата. Причем Данек, хоть и маловероятно, может в будущем случайно все вспомнить, и тогда Ваня окажется виноватым. Немного поборовшись с самим собой, Ваня решил, что будет защищать брата от правды любой ценой. Не нужны ему эти переживания. Неведение — благо. ***       На обеде Ване стало совсем не выносимо. Даня ходил слишком тихим, даже для себя. На вопросы отвечал односложно, за едой смотрел в тарелку и уже минуту валял из стороны в сторону кусок запеченной трески.       После обеда, когда Ваня поднялся обратно в комнату, он застал голого по пояс Данька перед зеркалом, мрачно осматривающим свои синяки.       — Ваня, что я вчера все-таки делал? — резко спросил он вошедшего брата, — Ощущения какие-то гадкие. Может я вчера кого-то покалечил? Надо извиниться хотя бы…       — Данек, кто-кто, но в драке пострадал бы точно ты, — поднял он щуплую руку Данилы и ненароком задержался на запястье, ощущая тепло и биение пульса, — Ты серьезно думаешь, что мог кого-то покалечить?       Даня с раздражением вырвал руку. Ваня разочаровано вздохнул.       — Если честно, я не знаю. Я слышал, что у пьяных силы больше.       — Да не был ты пьяным! — вырвалось у Ивана.       — Ага, как же! — возразил Данила, — Почему тогда я ничего не помню?       Даня смотрел Ване в глаза, ожидая ответа. А у Вани от этого взгляда сердце так забилось, будто он пробежал только что два километра. Парень предполагал, что врать будет легче. Точнее, не врать, а частично скрывать правду. Он будто строил очередную стену между ними, снова. Иван ничего не ответил, упал животом на кровать и уткнулся в телефон.       — Не хочешь отвечать, я сам узнаю.       Даня зло сел на свой крошечный диван, что пружины застонали только им известную мелодию, и начал что-то набирать на телефоне.       — Что ты делаешь? — спросил Ваня.       — Пишу Эле, — продолжая набирать сообщение, пробубнил Даня. Ему не понравилось, что он написал, стер, начал заново.       — Зачем?       — Спрошу ее номер Станиславского. Ты ведь рассказывать не хочешь. А он то наверняка знает, что я вчера… — Даня сделал паузу, нажал пальцем на экран, отправляя сообщение в онлайн полет. — Думаю, не откажет. Он показался мне доброжелательным.       Ваня думал, что в этот момент прогнет телефон пальцем, который держал в руке. Хотелось треснуть Даньке по тупой башке и наорать, но, проглотив ком в горле, только сухо произнес:       — Собирайся.       Даня недоуменно смотрел на брюнета и растеряно хлопал глазами. Ваня тем временем натягивал джинсы.       — Что сидишь? Собирайся, говорю.       — Куда?!       — На свидание, блять.