***
Майя довольно споро нагнала Какёина. — Решил сбежать, Рыжик? — спросила она, ухмыляясь. — Тебе доставляет удовольствие выбивать людей из колеи? — вопросом на вопрос ответил он, чуть отстраняясь, потому что девушка в очередной раз нарушила границы его личного пространства. — Что-то вроде того. Иззи сказала, что не возражает, если моим надзирателем в Институте будешь ты. — Надзирателем? — уточнил он. — Алек велел приставить ко мне цепного пса. Я выбрала тебя. Как знать, если ты окажешься достаточно интересным, то, возможно, мы скоротаем время более интересным способом. — Например, похоронами? — мрачно спросил Какёин. — Что? — Майя отступила на шаг. — Сегодня вечером будет церемония. Изначально собирались отпевать Люка, но по воле случая, в последний путь нам придется проводить еще двоих. Девушка прикусила губу. Она выглядела расстроенной. В этот момент стало очевидно, что вся ее привычная бравада не что иное, как шелуха. Напускное. Образ сильной и независимой женщины, которая открыто проявляет симпатию, но скрывает свою боль. Свою слабость. — Кто еще? — Наш друг Мохаммед Абдул и маг Катарина Лосс. Майя прикрыла глаза, справляясь с обуревающими ее эмоциями. — Люк был мне, как отец, — произнесла она. Какёин все еще казался спокойным, потому что его способность владеть собой была высока. Но спустя пару мгновений его словно прорвало. Потому что все было просто ужасно! Абдул, которого он уважал и любил, умер. По его вине. Вслух Какёин этого не говорил, но он считал случившееся своей ошибкой. Слишком доверился этому пареньку — Саймону. Слишком беспечно отнесся к тому камню. Он не следил за ситуацией, больше поглощенный собственной драмой. Своими чертовыми чувствами к Джотаро. И теперь помимо разбитого сердца, его терзало чувство вины и боль потери. Какёин понимал, что чувствует Майя. Хотя и не доверял ей полностью. Но он положил ей руку на плечо и слегка сжал, стараясь приободрить. Не успел он сказать ни слова, как девушка прильнула к нему. Она не плакала. Была слишком гордой для этого. Но ее трясло крупной дрожью, которую ощущал даже Какёин. Потому он не стал ее отталкивать, лишь легонько сжал в объятиях, понимая, что Майя и так отстранится, когда возьмет себя в руки. Да и сам парнишка воспользовался этой возможностью, чтобы закрыть глаза. Чтобы дать волю собственным чувствам.***
— Нам следует что-то придумать, — произнес Алек, придирчиво изучая Джотаро. — Мне разрешено привести с собой охотника. Думаю, мы сможем нарисовать тебе фальшивые руны и как-либо скрыть твою личность. Что-то вроде дымки. Не хотелось бы, чтобы переговоры сорвались из-за того, что Дио опознает своего врага. — Есть идеи, как это сделать? — Я попрошу Клэри, когда они привезут тела. Мы сможем заняться этим после погребальной церемонии. Джотаро кивнул. Алек же смотрел на него, внимательно изучая. Губы парня сжались в еще более жесткую полоску, чем обычно. Но никаких изменений, кроме этого, заметно не было. — Знаешь, я сам когда-то предпочитал все держать в себе. До того, как появился Магнус. Когда я влюбился в него, то он помог мне стать спокойнее, увереннее в себе. И научил не зацикливаться на собственных трудностях. Когда делишься с кем-то, становится чуточку легче. Понимаю, что звучит затерто и банально, но если захочешь поговорить или вроде того… — он замолчал, позволяя Джотаро переварить информацию. Охотник сомневался, что его советом воспользуются. Потому что и сам игнорировал подобные предложения от Изабель в свое время. Но сестра была его лучшим другом. Одним из самых близких ему людей. Незнакомцу зачастую излить душу легче. К тому же Алек не был до конца уверен в своих предположениях. Возможно, у Джотаро все не так уж и плохо. И нефилим проецирует собственное беспокойство за Магнуса на другого человека. На того, с кем они так похожи внешне. Ответом Алеку был обычный сдержанный кивок. В этом весь Джотаро. — Ладно, поговорим позже. Мне нужно еще уладить кое-какие дела Института, — выдохнул он. Его гость ничего толком не сказал и вышел прочь. Оказавшись по ту сторону двери, Джотаро увидел обнимающихся Майю и Какёина. В ответ на это он на мгновение застыл, после чего опустил руки в карман пальто и прошел мимо, даже не взглянув на своего друга. Не спросив его ни о чем. Зато девушка спохватилась и отступила. — С тобой так спокойно, Рыжик, — улыбнулась она. — Но все же предлагаю немного успокоить нервы алкоголем. Что скажешь? В обычное время Какёин бы отказался. Он был несовершеннолетним и плохо переносил спиртное. Но сегодня, после всего. После того, как Джотаро только что прошел мимо, даже не взглянув на него, он произнес: — Я согласен. — Отлично! Пойдем, я знаю, где у этих солдафонов хранится лучшая выпивка. Девушка зашагала по коридору, а Какёин пошел следом за ней. Разбитый. Ненавидящий себя. Желающий просто забыться. Отключить чертовы эмоции, что разъедали его нутро.***
Обладателям стандов выделили отдельные комнаты в Институте, решив, что до возвращения Магнуса лучше в его лофт не наведываться. ДжоДжо и Польнареффу досталась одна комната, Джотаро и Какёину другая. И не сказать бы, что последние радовались такому распределению. Но раньше они всегда ночевали вместе, потому просьба поменяться выглядела бы странно. А они договорились вернуться к прежним отношениям. К дружбе. Самой обычной дружбе. Джотаро вошел в комнату деда и увидел, как тот читает, сидя на постели. — Где Польнарефф? — спросил юноша. Старик захлопнул книгу с тяжелым вздохом. — Он ушел на тренировку. На самом деле хочет выпустить пар. Он старается не показывать своей боли, но смерть Абдула сильно его подкосила. Польнарефф сильно сблизился с ним Джотаро испытывающее посмотрел на ДжоДжо и спросил: — Как ты, Старик? Джозеф Джостар отвел взгляд. Возраст и пережитые испытания научили его спокойно относится к смерти. Это было чем-то неизбежным. Все умрут рано или поздно. Только вот ДжоДжо ждал, что это будет он, а не Абдул. У них были очень близкие отношения. Они знали друг друга куда дольше, чем все прочие. И эта потеря наиболее тяжело переносилась именно стариком. Только говорить об этом он не хотел. Просто кивнул внуку, глядя куда-то на обложку книги. — Я справлюсь. Сейчас нельзя раскисать и поддаваться эмоциям, — произнес он. Джотаро потоптался в комнате, не имея ни малейшего представления о том, как утешать людей в таком случае. Он слышал что-то про объятия, но не смог бы перебороть себя, чтобы сделать нечто подобное. Парень в целом предпочитал все держать в себе. Так было проще. Легче. Справляться самому. Потому он предпочел подойти, положить ладонь на плечо деда, сжать ее в утешающем жесте и выйти прочь. В конце концов, они одна кровь, одна семья. А значит, и способы справляться с болью у них похожие. Кто-то предпочитает книгу, а кто-то тренировку. Когда Джотаро вошел в зал, то увидел, как Польнарефф избивает тяжелую грушу. Без перчаток и протекторов. Он уже стер костяшки в кровь. Но продолжал молотить. Наносить удар за ударом. И кричать. От боли, от безысходности, от ощущения потери, которое именно французу давалось тяжелее прочих. Польнарефф лишился всех родных в юном возрасте. Потому избегал привязанностей, не желая вновь столкнуться с горечью и болью утраты. Джотаро посмотрел на его состояние. Изначально он хотел потренироваться с ним. Выпустить пар. Но передумал. Французу и так было паршиво. А пара сломанных ребер никак не улучшит его состояния. Паренек развернулся и пошел в свою комнату, решив, что сможет намять кому-нибудь бока вечером. На встрече нижнемирцев. Когда увидится с Дио. А пока ему лучше попытаться поспать.***
Возле двери раздался жуткий грохот, а затем громкий гогот, что разбудило спящего парня. Он сел на постели, хмурясь. Затем в помещение вошла Майя, один из сумеречных охотников и Какёин. Точнее паренька просто внесли на руках. Он был пьян и не держался на ногах. — Ему стоит проспаться, — хмыкнула девушка. Они внесли смеющегося Какёина и бросили на пустую кровать. — Его унесло всего с пары коктейлей. Кто же знал, что малец так восприимчив, — пояснила Майя. — Надеюсь, быстро очухается. Вот таблетки и вода. Пусть выпьет, когда проснется. Джотаро принял лекарства и поставил их на тумбу около кровати Какёина. — Не скучайте, мальчики, — попрощалась Майя, выметаясь прочь вместе с нефилимом. — Не волнуйся, я тебе не помешаю, — пробормотал пьяный паренек, сворачиваясь калачиком на кровати и закрывая глаза. — Зачем ты напился? — спросил Джотаро. — Слишком много всего. — Хочешь, поговорим об этом. Когда выскажешься, становится легче, — процитировал Алека парень. Какёин распахнул глаза и злобно посмотрел на него, после чего протянул: — Бре-хня. Брехня. Брехня все это. Поверь, Джотаро, легче не становится. Не отпускает. Наоборот. Больнее. Тяжелее. Неловко. И вот тут, — от вяло стукнул себя в грудь, — образовалась дыра. Раньше там был камень. Тяжелый. Вниз тащил. А теперь дыра. Сосущая, ноющая. С ней хуже. Верните мне мой камень! — Это из-за смерти Абдула или… Джотаро не договорил, но было и так очевидно на что он намекает. — Все вместе, — ответил Какёин, зажмуриваясь и сдерживая эмоции. — Почему ты постоянно говоришь со мной только в те моменты, когда я на грани, почему? Что мешает сделать это в другое время? Когда я смогу мыслить здраво. Контролировать себя. Я не хочу, чтобы ты видел, как мне плохо. Оставь меня. Одного. Но парень не двигался. Все также стоял у кровати и наблюдал за скрючившейся фигурой. — Пожалуйста, Джотаро, уйди. Мне хочется побыть одному. После этого послышались твердые, размашистые шаги. А затем звук хлопающей двери. Удивительно, как она с петель не слетела. Зато Какёин получил то, чего хотел. Он остался один. И смог дать волю слезам. Впервые за долгое время. Потому что все было и без того паршиво, а он собственными руками наносил все большие и большие разрушения.***
Вечером, незадолго до полуночи, все стояли на церемонии прощания с умершими. Нефилимы, как им и подобает, стояли в белом. Все молчали, глядя на тела и молчаливо прощаясь. Безмолвные братья, которые проводили обряд погребения, хоронили Люка, как и подобает сумеречному охотнику, которым он был до обращения в оборотня. Что являлось огромной честью. Катарина и Абдул лежали рядом. Им также закрыли глаза белым шелком. Они были неподвижны. Ожидая, когда посетители попрощаются с ними, когда их тела предадут огню. Польнарефф стоял с огромным синяком под глазом и перемотанными руками. По его щеке сбежала одинокая слеза. Он смотрел прямо перед собой, но ничего не видел, стараясь абстрагироваться от происходящего. Несмотря на его зачастую глупое и импульсивное поведение, у француза было доброе сердце. Ранимое и любящее. И вот теперь человек, который взял на себя роль его отца, который направлял его и напутствовал, которые не боялся вправлять ему мозги силой, умер. И мысленно Польнарефф поклялся отомстить. Также, как он отомстил за убийство сестры. Только теперь это был не Джей Гайл. И даже не Дио Брандо. Он поклялся убить Саймона. Рядом с ним стоял ДжоДжо, который старался присматривать за своими спутниками. Безэмоциональный Джотаро не проявлял никаких эмоций. Он казался еще более отстраненным и закрытым. А еще у него на подбородке красовалась ссадина. Странное явление для его внука, но ДжоДжо вопросов не задавал. Польнарефф, казалось, вновь взял себя в руки. Да, он был расстроен, но его глаза пылали праведным гневом и желанием сражаться. А вот Какёин… он вызывал опасения. Будто у паренька случился нервный срыв. Или шаткая психика — это последствия инь-фэня? К сожалению, они с ДжоДжо были недостаточно близки. Потому старик скосил взгляд на Изабель. Возможно, открыть сердце и свои проблемы привлекательной девушке будет куда проще. Он подумывал попросить ее поговорить с Какёином. Что же до самого Джозефа Джостара, то когда он удостоверился, что с его ребятами все не так плохо, как могло бы быть, то он посмотрел на тело друга. В голове возник образ того, как они познакомились. Их многочисленные беседы, споры на ту или иную тему. Их взаимопонимание. Абдул был ему очень близок. Потому старик ощутил, как сводит левую руку. А потом что-то защемило в сердце. От испытываемых переживаний, организм давал сбой. Но он не мог держать себя в руках. Ни в этот миг. Словно чувствуя его состояние, Джотаро опять положил свою массивную ладонь ему на плечо и сжал его. Старик ничего не сказал на подобный знак утешения. Даже не посмотрел на внука. Но это помогло. Клэри единственная, кто не стеснялся плакать. Ее рыдания сотрясали тело. Люк растил ее с самого детства. Ее и Саймона. А теперь один мертв, а второй… Даже подумать страшно, что с ним случилось! А ведь девчонка уже потеряла мать. И это не считая знакомства с биологическим отцом с замашками Гитлера и родным братом-психопатом, которые тоже умерли. Вся ее жизнь с момента столкновения с сумеречным миром катилась к чертям. В какой-то момент Джейс обнял ее и притянул к себе. Парень редко проявлял нежность и заботу, и от этого стало только хуже. Ее прорвало на истерику. Потому Иззи предложила отвести Клэри в комнату и дать ей успокоительное. Тем более, что она должна быть в форме через несколько часов, чтобы замаскировать Джотаро перед поездкой в Благой Двор. Джейс кивнул и повел Клэри прочь. Иззи попрощалась в покойными и устремилась за сводным братом и подругой, посчитав, что лучше помочь живым, чем оплакивать мертвых. Все начинали потихоньку расходиться. До самого конца оставалась стоять лишь Майя. Она не сдерживала слез, хоть и не рыдала навзрыд, как Клэри. Просто стояла в уголке, а по ее щекам катились соленые капли, застывая на подбородке, откуда срывались с противным, щекочущим чувством. А затем тела предали огню, отправляя в последний путь, под аккомпанемент голосов, повторяющих прощальную фразу сумеречных охотников. — Pulvis et umbra sumus, — вторил один голос за другим, провожая в последний путь павших товарищей. Не первых и, к сожалению, не последних.***
Королева Благого Двора посмотрела на Мелиорна, который явился к ней, чтобы доложить о прибывших. — На месте все, кроме нефилимов. И Аларика. Он запаздывает. — Не похоже на него, — произнесла правительница фейри. — Дио Брандо считает, что волноваться не о чем. Вожак стаи оборотней был отправлен им на небольшое задание. Он вернется к полуночи. Королева улыбнулась. Снисходительно. Потому что она знала, что именно задерживает Аларика. Как и всякая коварная женщина, эта фейри предпочитала делать вид, что не осведомлена о чем-то, хотя на самом деле, каждая мошка бежала к ней с докладом, едва увидит что-то интересное. Это делало ее сильной. Это даровало ей знания. Это позволяло ей видеть всю картину целиком. Глупые, глупые нижнемирцы и нефилимы. Так погрязли в своей тихой, кулуарной войне, что не видят ничего дальше собственного носа. Потому им невдомек, какая сторона будет выигрышной. Но ей, Королеве Благого Двора, уже было все известно. И она сделала свою ставку. Разумеется, на победителя.