Ложь как нож, ложь как лекарство.

После моего небольшого монолога, Акаши отлучился по поводу звонка. Как я понял, по его крикам из коридора, случилось что-то очень серьезное. Но меня это в принципе не волнует. Что может меня волновать в настоящий момент? Ответ одновременно и сложен и легок. С одной стороны, для меня его бизнес не столь важен. Прошу прощения. Его будущий бизнес. С другой, я чувствую любовь ко всем его движениям и тембру голоса. Но я не могу сказать это. Это же так же глупо, как и в седзе мангах про смазливую девушку. Хотя, думаю, что в роли смазливой девушки выступаю я. Но не суть. Ну переспим мы, первый, второй, третий раз, и он от меня отстанет. Точнее уйдет. Ему же нужен наследник. Я тогда тем более на эту роль не подхожу. Я же парень. Я слишком задумался и не заметил сразу, что Акаши сидит напротив меня, встревоженный и взволнованный. — Что случилось, Акаши? — спросил я. Он уже, по привычке, удивляется, как я произношу его имя, но приходит в начальное состояние, делая выражения лица более спокойным. — Да так… некие проблемы. Тебя они волнуют в последнюю очередь, по твоему же желанию. — Не отрицаю, но, так как мы без пяти минут союзники, я имею право знать что это за проблемы, несмотря на то, что я не хочу ничего знать о тебе. — В одном из главных филиалов произошел крупный пожар. Его уже потушили. Как мне известно от моего секретаря, погибли два человека и семь людей ранены. Боюсь, в нашем положении нет возможности оплатить лечение, так как мы все деньги сейчас вкладываем в производство. И мы не можем потратить бездумно ни йены. Но, надеюсь, что все обойдется. — вздохнул Акаши и полностью расслабился в кресле. — Я могу предложить свою помощь. Но это произойдет только после совершения брака. Я не хочу рисковать. — А разве, «Жизнь — не риск?» — Совершенно… — Кстати, ты что-то говорил про свои чувства. — Акаши насторожился и верхней частью тела наклонился вперед. — Если я скажу: «Не важно», это подействует? — спросил я, не ожидая ответа. — Просто… это сложно сказать, после трудной и долгой разлуки. Но хочу сразу сказать, что я в этом полностью не уверен. Так что сильно не обнадеживайся…

я люблю тебя

End.Pov.Тецуя Они сказали это одновременно. Без эмоций и смотря друг на друга. После небольшой паузы, что прерывалась только на звуки стихающего ливня, по их лицам прокатилась волна удивления. Ни один ни другой этого не ожидали. Для них это даже слишком быстро все произошло. Эти три слова просто каким-то образом пролетели мимо ушей их обоих, и только непонятное чувство осталось. Это была любовь, но то была не та волнующая каждого человека любовь, а она была простая, с маленькими намеками на страсть и желание. Акаши встал и подошел к Тецуе, что спокойно сидел на своем кресле, сложа ногу на ногу и убрав руку с бокалом вина за спинку кресла. Акаши наклонился к немного нахмуренному лицу и продолжал смотреть на намного потемневшие радужки глаз его собеседника. Куроко же, после долгого зрительного контакта, немного расслабился и наклонился вперед, прямо к лицу Акаши. они ожидали большего друг от друга, но… Они всего лишь прикоснулись лбами и закрыли глаза. На другое… их больше не хватило. Их не хватило на этот долгожданный поцелуй, о чем мечтали сразу два непристойных сердца. Но их жизнь идет еще дальше их самих. Будь то правда, то ложь… для них, ложь была единственным лекарством. Они успокаивали себя ложными представлениями о будущем и не замечали что их жизнь идет и не останавливается радом с ними. Ничего не надо, даже счастья быть любимым, не надо даже тёплого участья, яблони в окне. Ни печали женской, ни печали, горечи, стыда. Рожей — в грязь, и чтоб не поднимали больше никогда. Не вели бухого до кровати. Вот моя строка: «Без меня отчаливайте, хватит — небо, облака!» Жалуйтесь, читайте и жалейте, греясь у огня, вслух читайте, смейтесь, слёзы лейте. Только без меня. Ничего действительно не надо, что ни назови: ни чужого яблоневого сада, ни чужой любви, что тебя поддерживает нежно, уронить боясь. Лучше страшно, лучше безнадежно, лучше рылом в грязь.