err further

Где-то в комнате начал звонить телефон. Я пошел на источник звука, и, угадайте, чей телефон там нашел? Этого придурка. Куда он делся? Отключил вызов. На пары я уже точно не вернусь. И, думаю, что не нужно объяснять почему. Волнение за него, страх перед тем, что с ним может произойти, превозмогали желание грызть гранит науки. Я был встревожен, и мне нужно было убедиться, что с ним все в порядке. Но моя больная фантазия рисовала ужасные вещи. Полез на крышу пьяный и упал? Где-нибудь за магазином лежит избитый какими-нибудь гопниками. Сразу начал думать о худшем. О, да, в этом весь я. Тупая боль пронзила сердце, когда я понял, что, возможно, могу потерять его. Я ощутил себя Шерлоком, когда понял, что он, возможно, недалеко ушел, ведь только недавно отвечал мне на сообщения. И мне казалось, что он не сильно пьян, ведь писал он без ошибок, так что… Но все равно не ясно, почему он ушел. Решил избегать меня? Паника. Не такая любовь. Нужно было сказать ребятам и начать поиски всем вместе. Или не говорить. Хотя, что за глупость? Он и их друг тоже, поэтому надо обязательно сказать. Не знаю почему я не позвонил им, такой вот я глупый. Я рванулся к двери, открыл нараспашку, и замер. — Уилл? — спросил Майк. — Ты чего такой испуганный? Первое, что пронеслось в моей голове: Живой. Стоит, волосы взъерошены, глаза уставшие, лицо бледное. В руках держит пачку сигарет. Мой взгляд остановился на последнем. Это еще что такое? Он проследил за моим взглядом и немного напрягся. — Уилер, это что? — спокойно, даже немного отстраненно сказал я. Я нарисовал себе картины, где он лежит с разбитой головой в подворотне, где его похищают, а он за чертовыми сигаретами ходил! Рад хоть тому, что не начал кричать на него. — Давай зайдем в комнату и поговорим там, ладно? — спросил он. Я кивнул. Мы зашли обратно, и он закрыл дверь. В полумраке было нечто таинственное, нечто, что пленило. — Ты не ответил, — просто сказал я, — может, объяснишь в чем дело? — Я думаю, ты не будешь против, — я обернулся на него и увидел, как он достает из пачки сигарету, вставляет ее в рот, шарится в кармане, и, в итоге, достает зажигалку. Щелкает, и, раза с четвертого, загорается маленькое пламя, которое поджигает сигарету. Я смотрю на это словно загипнотизированный. Это еще что, мать его, такое? Столько злости, столько непонимания происходящего сдавливают мне грудную клетку. И появляется обида. Не знаю на что, правда, но становится так тоскливо. Это не тот Майк, которого я знал. Он, как бы сказать, испортился. Не тот милый мальчик, с которым я ходил в кино, с которым оставался ночевать, и которым читал комиксы до рассвета. Не тот, который был всегда позитивным. Становится тяжело дышать. Подхожу к нему и достаю эту злосчастную сигарету из его таких непревзойденно нежных и красивых губ. Он смотрит на меня с удивлением. Злость на все это заполняет меня. Ломаю сигарету, кидаю на пол, придавливая кедами. Смотрю на него. Неподдельное удивление. — Все в порядке? — забавно, что все эти недели он со мной в «молчанку» играл, а сейчас волнуется. В порядке ли? Я уже не уверен, прости. — Лучше некуда, — в моем голосе слышатся злость и обида. — Уилл, ты… — Какого черта, Майк?! — перебиваю его, так по-хамски, но ничего не могу с собой поделать, — Какого черта ты себя так ведешь! Пьешь, куришь, — выделяю последнее слово презрением, — а все из-за чего? Из-за Эл? — начинаю кричать на него. Жалость к нему пропитывает меня, но злость никуда не уходит, — Прошло столько времени! Хватит вести себя как ребенок! — Как ребенок? Ты даже понять этого не можешь! — Не могу? Так ты бы объяснил, разве нет? — Я не могу взваливать на тебя такую ношу! Что он несет? Мне хотелось столько высказать, но одни мысли перебивали другие так, что я не мог сфокусироваться. — Какую ношу? Я твой лучший друг, разве нет? — стараясь не кричать, сказал я, — Ты мог высказаться, ты ведь знаешь, что я могу помочь тебе. Ты думаешь, что я не смогу тебе помочь, а алкоголь и сигареты могут? Ты, действительно, настолько глуп? — Я не думаю, что они помогут… — Тогда почему не доверишься мне? — Потому что я не хочу, чтобы ты жалел меня! Не хочу, ясно? — он тоже начал кричать, — Они хоть немного затмевают мне мысли, мне хоть немного становится лучше! — Но так не будет вечно. Ты видел себя в зеркало? Ты стал совершенно другим. Что внутренне, что внешне. — Да неужели? А, знаешь, мне нравится такой Майк… — Такой глупый, депрессивный и ничего не понимающий? — Да, — едко ответил он. А ведь он действительно глуп. Он не понимает, насколько больно мне видеть его таким. Намного больнее, чем ему. Мы молчали. Он сел на кровать и склонил голову. Я оставался стоять. Мне нужно было что-то ему сказать, но он так уверен в своих действиях, что вряд ли будет слушать меня. Он так изменился. Он же был таким радостным, таким позитивным. Черт, я начинаю ненавидеть Джейн. И его. Что он себе позволяет. Пьет, курит, на пары не ходит. Он что творит? Он же портит свою жизнь из-за какой-то девчонки. Я подошел к нему и сел рядом. Мы долго молчали, и эта тишина начинала давить на уши. Я прервал ее первым. — Не стоит так убиваться из-за нее. Ты сам знаешь, что это не помогает. Прекращай это, ладно? — я положил руку ему на плечо, — Мне жаль видеть тебя таким. Понимаешь, жизнь не останавливается. Вам следует это обсудить, и как можно скорее. И просто знай, что можешь доверить мне абсолютно все. Не бойся взвалить на меня эту ношу, — я усмехнулся. И услышал, как усмехнулся он. Он поднял на меня взгляд. И в нем я увидел столько эмоций. Обиду, грусть, но так же там были и радость, понимание. Главное, что там было понимание. Надеюсь. В голову что-то ударило. Будто я выпил бутылку вина. Дыхание, как и сердцебиение, участилось. Грудную клетку так сдавливало, но было не больно, скорее немного странно. Моя рука с плеча поднялась по шее в его бешеные кудри. Невольно смяла и легонько оттянула назад. Пальцы принялись перебирать его волосы, такие мягкие будто бархат. И было в этом что-то таинственное. Не такая любовь. Он посмотрел на меня. Но этот взгляд я не узнавал. Так он никогда не смотрел на меня. Было что-то нежное, но не как друг заботливо смотрит на друга, а нечто другое. Подобно он смотрел на Эл. В животе органы стали плясать лезгинку, когда он нежно заурчал словно кот и опустил голову мне на плечо, уткнувшись носом в шею. По телу бежали мурашки, когда его теплое дыхание разливалось по моей коже. Было в этом что-то необычное. Не такая любовь. — Я больше ничего не буду от тебя скрывать, — прошептал он, опаляя мою кожу горячим дыханием. Я лишь улыбнулся. Опустил руки ему на плечи и прижал к себе. Он явно такого не ожидал, но ответил. Мы сидели, обнявшись, и улыбались как дураки. Точнее, я улыбался, а он — не знаю. Но, кажется, он тоже. Прижал сильнее и втянул в себя его запах. И, наверное, я понял, о чем говорила Джейн. Я понял. *** Сотню раз вспоминал слова Джейн и сотню раз сердце сжималось от возможного осознавания того, что она сказала. Насекомые, про которых обычно пишут в книгах для подростков, казалось, заполняли каждую клеточку, бились в каждой молекуле моего тела. Я невольно покрывался мурашками от того, как эти насекомые машут крыльями, как крылья соприкасаются друг с другом над крохотным хрупким телом, как крылья рассекают воздух. От этого становилось тепло. Я понял, что со мной, понял то, что сказала Джейн. И с одной стороны я не признавал это, но с другой был готов отдаться этому всепоглощающему чувству. И только от одной такой мысли насекомые порхали яростнее, давая понять, что последнее, о чем я думал, было более подходящим для меня и более ясным. Более правильным. И я слушал их. Бабочек.