err further

Мне бы очень не хотелось признаваться себе в чувствах. Сердцем я знаю, что чувствую, но мозг отказывается понимать. Может, потому, что это не совсем нормально? После той ночи прошло три дня. Я понял все то, что необъяснимо терзало меня, на следующее утро. Мне было стыдно разговаривать с Майком, да что там разговаривать, мне было стыдно смотреть ему в глаза! Он мог все понять лишь по одному моему взгляду или слову. Но мне не хотелось избегать его. Он стал немного веселее. Стал ходить на пары, не выпивал. Сидел с нами за одним столом как раньше, но с Эл не говорил. Даже не смотрел на нее, а если взгляд его и падал на нее, то он сразу же отворачивался и делал вид, что не заметил ее. Я очень хочу, чтобы они разобрались со всем. Чтобы поговорили как следует, все выяснили. Но по непонятной мне причине я не заикнулся об этом ни с Эл, ни с Майком. Может, потому что я лезу не в свое дело? Не знаю. Сегодня мы все хотели пойти погулять по городу. Сходить в кафе, может, в кино, или куда там обычно ходят компаниями. Мы запланировали это уже давно, но Майк был не в курсе из-за своей депрессии. И, естественно, мне поручили позвать его. Сейчас была последняя пара, и я уныло писал ручкой в тетради, выводя разные формулы, которые нам диктовали. Но мысли витали далеко от этого кабинета. Я пытался представить себе, как позову Майка, как предложу ему поговорить с Эл. И в мыслях это получалось очень даже неплохо, но я знал, что когда только увижу его, все слова застрянут в горле. Можно было бы, конечно, предложить Эл поговорить с Майком, ведь так будет проще, она же девушка, а с девушками всегда легче, но я знал, что все это только на мыслях легко. В прочем, под конец лекции я понял, что я самый обыкновенный трус. И эта мысль не вдохновляла. Пара закончилась, и я, быстро собрав вещи, вышел в коридор и направился в общежитие. Почему я такой трус? Что такого сложного в том, чтобы подойти к другу и позвать на прогулку с друзьями? Верно, ничего сложного. Но почему мне так трудно? Мелькнула мысль о том, что, возможно, это из-за моих новых чувств, еще не совсем известных и понятных мне. Сердцу это показалось логичным, но мозг отметал любые догадки насчет этого. Не хотелось слепо верить сердцу. Но, как говорится, ему не прикажешь. Поднялся по лестнице на нужный этаж и остановился. Не будь трусом, Байерс! Медленно продвигаюсь к нужной двери. Почему во мне столько страха? Боже, это же всего лишь приглашение на прогулку с друзьями! Это же не приглашение на свидание, верно? Дохожу до нашей комнаты и открываю дверь. Захожу и вижу его спящим. Тихо закрываю дверь, но петли, которым явно больше сотни лет, скрипят, приводя Майка из царства Морфея в реальность. Он медленно открывает глаза и переводит взгляд на меня. Сначала смотрит в недоумении, но потом, видимо, понимает, что пары закончились, и понимает, что я здесь делаю. — Привет, — сонно бормочет. — Привет, — тихо отвечаю я и слышу в своем голосе отчаянность и грусть. Садится на кровать, будто в замедленной съемке, в то время, как я прохожу и сажусь на свою. — У меня пары пораньше закончились, — объясняет свое пребывание здесь раньше меня. — Ясно. Не знаю как начать, но отметаю всю трусость, все тревоги и переживания по поводу того, раскусит он меня на мои чувства или нет, и просто говорю: — Пойдешь сегодня с нами погулять? — не думаю, что нужно говорить ему про то, что это наши давние планы, ведь понимаю, что ему будет обидно, и он может не пойти. — весь РадиоКлуб будет в сборе. — Эл там тоже будет? Не знаю почему, но этот вопрос застает меня в расплох. Конечно, понимаю, что он до сих пор переживает, и, что он через силу находится с ней в одной компании. Но я думал, что ему стало хоть немного плевать, хотя, может, так и есть. — Да, как я и сказал, весь РадиоКлуб будет в сборе, — повторил я свои слова. Он сидел, явно размышляя об этом. Причем сидел долго, что я подумал, не заснул ли он с открытыми глазами. Я знал, что, возможно, не надо было его звать. Я на подсознательном уровне понимал, что ему будет тяжело находиться рядом с ней, но, с другой стороны, он же был с ней в колледже, сидел за одним столом, поэтому я не сразу понял причины. Он ответил быстро и неожиданно в то время, когда я отстранился от мира сего. — Наверное, нет. Я не услышал этого, потому что погрузился в свои размышления, поэтому пришлось переспросить. — Что, прости? — это прозвучало нелепо, потому что наверняка с виду казалось, будто мне безразлично на него, и будто плевать я хотел на его ответ, но это не так. Он посмотрел на меня глазами полными отчаяния, так же как и у меня. И в этот момент я понимал его чувства. — Я не пойду, Уилл, — ответил он, и его голос звучал так же, как и мой, когда я с ним поздоровался. Я опустил взгляд на пол. Новенький паркет не вызывал чувства, как в первый раз, когда мы с Майком заселились. Чувство, будто бы мы настолько круты, что у нас даже паркет на высшем уровне. Знаю, странно то, что паркет новый, а окна и двери старые, но что поделаешь. И сейчас он навевал лишь грусть. Наверное, это время, после расставания Майка с Джейн, можно было бы назвать «отчаяние». Лично для меня это время называлось «отчаяние». Мне безумно хотелось побыть с Майком этим вечером. Почему-то того, что мы живем в одной комнате, мне не хватало. И я думал, что этот вечер будет одним из лучших за последнее время. — Почему? — действительно, глупый вопрос, потому что ответ я знал, но хотелось услышать от него. — Сам знаешь, — с усмешкой сказал он, когда я поднял на него голову, чтобы посмотреть в глаза. И я видел, что он пытался выдавить этой усмешкой все самое светлое, что в нем осталось, но получилась лишь печаль. И глаза излучали ее. И мне стало так больно за него, так больно, что в сердце защемило от неизгораемой нужды в нем, от того, что мне печально видеть его таким подавленным, таким разбитым. Так хотелось обнять его и закричать за нас двоих от этой боли. От его чувств и моих. Я старался подавить в себе желание подойти к нему и обнять, обнять настолько крепко, чтобы у него заскрипели кости. Хотелось подарить ему свое оставшееся тепло, оставшуюся надежду в лучшее, но я понимал, насколько во мне этого мало, чтобы заглушить его боль. Этого чертовски мало. Я сидел, сжав кулаки, и смотрел на него, следил за тем, чтобы он не увидел этого. Не увидел моих чувств. Моей тревоги, жалости, и того, от чего сердце щемит каждый раз, когда он пожимает мне руку, когда смотрит на меня, или банально здоровается. Подавлял, подавлял, подавлял… Но не смог. Я медленно встал и подошел к нему. Подошел вплотную. Он посмотрел на меня снизу вверх. Я не знаю, что он пытался передать своим взглядом, может, ничего, но я тогда безумно хотел, чтобы он знал, что нужен мне. Что он не один, и что я поддержу. Знаю, это выглядело ужасно. Больная фантазия начала рисовать различные картинки, от которых мне должно было стать смешно. И в обычной ситуации я бы засмеялся, но сейчас мне было не до этого. Я присел на корточки и мои глаза оказались ниже его, поэтому теперь он смотрел на меня сверху вниз. Мы были так близко, что я мог увидеть каждую его ресничку и каждую крапинку в его глазах. Я взял его руки в свои и ободряюще сжал. Ну, то есть, я попытался ободряюще их сжать, но из-за того, что во мне было больше печального, чем хорошего, светлого чувства, получилось слабо. Я снова поднял взгляд на него и увидел, что в его глазах, совсем ненадолго, отразилась радость. На его щеках появился румянец, и на этот раз сердце сжалось не из-за боли, а из-за такой нелепой близости с ним. — Майк, пожалуйста, пошли, — не умею уговаривать людей, но сейчас я дал мозгу команду отключиться, а чувствам обратную команду. Я дал им волю, — я очень хочу, чтобы ты пошел. Без тебя там будет невесело, по крайней мере, мне. Не нужно из-за другого человека ограничивать себя. Ты можешь даже не смотреть на нее, ведь там будут другие, например, я, — я улыбнулся, и на душе стало полегче, и он ответил на мою улыбку своей, — может, сейчас я тебя не уговорю, но, надеюсь, что ты придешь. Сделай это ради себя. Просто забудь про Джейн на вечер, и дай себе расслабиться. Знаю, насколько глупо это звучит, потому что она там будет, — он усмехнулся, — но просто представь, что ее там нет. Мы собираемся у главного входа в пять. И мы все будем тебя ждать. Он смотрел на меня уже не так печально. Я знал, что сейчас он может отказаться, но потом придет, потому что эти смешинки в глазах я еще явно сегодня увижу. — Я подумаю, ладно? Я кивнул. Заиграло еще одно непонятное для меня чувство. Раньше я не думал, что могу, так скажем, кого-то поцеловать. А сейчас появилась такая нужда в этом, что мне стало не по себе. Легкие несильно сжало, но я пытался не показать этого. Я изучал его лицо в то время, когда он изучал мое. Мой взгляд остановился на губах. И только сейчас, пока мозг выключен, я могу дать волю своим мыслям. И своим чувствам. И сейчас присутствует ощущение, будто это сон, и, если я сделаю что-нибудь, то потом проснусь и забуду. Чувство, будто могу все, и потом могу не жалеть. Я перевел свой взгляд на его глаза. И понял, что все это время он следил за мной. Дыхание прерывалось у нас обоих. В комнате стало немного душно, и от этой духоты все чувства обострились. Я не заметил того, что сжимаю его руки, несильно, но сильнее, чем когда только взял их. Его взгляд упал на мои губы, и это словно послужило мне сигналом. Что-то щелкнуло в голове и весь мой мир перевернулся. Я потянулся к его рту и нежно поцеловал. Мой первый поцелуй. И я не жалею о том, что подарил его именно Майку. Из-за неопытности я чувствовал себя некомфортно, было ощущение, будто я настолько плохо его целую, что он сейчас просто оттолкнет меня и уйдет. Но этого не случилось. Он взял инициативу в свои руки. Взял руками мое лицо и притянул к себе ближе так, что я чуть не задохнулся. Нежно посасывал мою нижнюю губу, оттягивал, заставляя меня покрываться мурашками вновь и вновь. Он провел языком по моей верхней губе, и я, видимо подсознательно, приоткрыл рот, впуская его язык к своему, сплетаясь с ним в бурном танце. Мои руки с его груди поднимались выше и в итоге достигли его безумных кудрей. Я бурно перебирал его волосы, чуть оттягивая их, заставляя его тихо стонать. Я приоткрыл глаза и углубил поцелуй. Прошел языком по ровным зубам, по щекам, вновь сплетаясь с его языком. Я привстал, не разрывая поцелуя, и сел к нему на колени. Его руки сместились с моего лица на талию и пододвинули вплотную к себе. Я не понимал, что происходит, что делаю я, и что делает он. Но это было до чертиков приятно и…так ново для меня, что голова шла кругом. Мои руки проникли под его футболку и начали рисовать разные узоры на его красивом теле. И, может, это послужило для него таким ударом. В том смысле, что он будто очнулся. Он разорвал поцелуй, убрал свои руки с моей талии и мои руки из-под его футболки. Я смотрел в недоумении. Он посмотрел на меня и лишь произнес: — Прости. Я смотрел удивленно и не понимал, что значит его «прости». Он, видимо, по моему недоуменому взгляду понял, что я ничего не понимаю, и сказал, предварительно отвернувшись от меня. — Я дал волю эмоциям, прости. Не следовало нам этого делать. Я взял его лицо в свои руки и повернул к себе, чтобы он видел мое лицо. Так как я по-прежнему сидел у него на коленях, наши лица были на маленьком расстоянии, поэтому я начал говорить шепотом, смотря в его глаза. — Тебе не за что просить прощения, Майк, это все был я, поэтому я должен извиниться, — я провел одной рукой по своим волосам. — Я словно обезумел, так что это ты меня прости. Он посмотрел на меня и кивнул. Кивнул так, чтобы я молча взял и ушел, оставив его одного. Я поднялся с его колен, поправив футболку, и вышел из комнаты. И понял, что это было огромной ошибкой, и, что я потерял друга. Своего лучшего друга, черт возьми. *** Я отказался идти с ребятами на эту прогулку. Мне было некомфортно. Я знал, что Майк возможно не пойдет, думая, что я буду там, но когда я вернулся в комнату, то не увидел его. Так даже лучше. Я прыгнул на свою кровать и откинулся на подушку. Мои чувства было не описать. С одной стороны мне было стыдно и неудобно перед Майком. Но с другой я был неимоверно счастлив. Я прикрыл глаза, вспоминая наш поцелуй. Он ответил! Я улыбнулся шире, и мои щеки запылали в полумраке комнаты. Я спрятал лицо в подушку и широко улыбнулся. Сжал ее и засмеялся. Чисто и искренне. Мне было сейчас так хорошо. В последнее время мне не было настолько радостно. Пусть и присутствовало ощущение, что это все было неправильно, что это было ошибкой, но, черт возьми, это было настолько приятно, настолько нежно. И я думаю, что если бы я был просто другом, то он бы не целовал меня. Я хотел поговорить с ним, обсудить это, но этот чертов страх все портил. Воздуха было мало, поэтому я вынул голову из теплой подушки и глубоко втянул холод. Взгляд упал на его кровать, и щеки снова запылали. Я неосознанно встал и подошел к его кровати. Взял его подушку и втянул его запах. Запах его шампуня. Его волос. Я положил его подушку на свою кровать, а свою подушку на его кровать. Короче, просто поменял подушки. Усталость взяла верх надо мной, поэтому я лег на свою кровать, уткнулся носом в подушку, пахнущую Уилером, и уснул, блаженно улыбаясь.