err further

По какому-то непонятному притяжению я выхожу из комнаты, общежития, иду в здание колледжа, поднимаюсь по лестнице, ведущей на крышу. За дверью пустота и смертельное падение. Держу за ручку, и страх окутывает меня с головы до ног. Но я знаю, что мне нужно туда. Медленно поворачивается ручка, словно в забытье, дверь тихонько поскрипывает, и мне открывается вид на довольно большую крышу, по краям которой старые ржавые поручни, за которые страшно держаться. Замечаю фигуру человека, такую маленькую, будто она за милю от меня, но за пару шагов оказываюсь возле нее. Это Джейн. Смотрит на окрестности как всегда со своим задумчивым взглядом. Становлюсь рядом и кладу руки на эти страшные поручни, не опираясь, а просто для того, чтобы куда-то их деть, потому что какое-то шестое чувство подсказывает мне, что мне станет плохо. Джейн поворачивает голову и смотрит на меня. Ее губы трогает улыбка. Улыбка, будто ей очень хорошо, но за это кому-то другому плохо. И вижу по ее глазам, что плохо мне. Но мне не плохо. Со мной все отлично, с чего бы это мне должно быть плохо? Она снова поворачивается на город и говорит: – Ты пришел, – тихим голосом, что я практически ничего не услышал. Ее губы снова трогает эта улыбка. – Ты же просила, – так же тихо отвечаю ей. – Уилл, я хочу это сказать, потому что думаю, что ты должен это знать. Ты мне помогал, когда другие старались не вмешиваться. Ты открыл мне глаза, – она посмотрела на меня, и мне стало тепло от этого взгляда, но от ее слов становилось холодно. – и я благодарна тебе. Она замолчала на мгновение, а когда снова начала говорить, я не услышал ни слова. Мне стало так плохо. Она посмотрела на меня, продолжая говорить, и я почувствовал как падаю от ее слов. Я навалился на поручни, они, естественно, не выдержали, и я упал с крыши. В последний раз я увидел только ее глаза. Она сожалела. *** Знаете, мне кажется, что люди большую часть времени тратят на грусть, хотя вместо этого они могут продолжить радоваться жизни и забыть неудачи. Горе – штука сама по себе неприятная. Но ты не можешь горевать вечно, так? Нужно пытаться оттолкнуться от этого, и тогда у тебя все образуется. Место горя заполнит счастье. Оно рано или поздно заполняет. Я проснулся как всегда рано. Открыл глаза и сонно посмотрел на Майка. Он как всегда прелестно спал. Эта неделя была лучшей в моей жизни. Майк извинился за то, что сказал при нашем первом поцелуе. По его словам, он был шокирован. Но теперь все хорошо. Я отключил будильник, чтобы он попросту не звонил. Сходил в душ, оделся. Присел на кровать рядом с Майком. Наклонился и легонько поцеловал в щеку. Он мило улыбнулся, но не проснулся. Время раннее, а спать мне не хотелось. Я взял рюкзак и пошел в одно из моих любимых мест. *** В колледже каждая группа на какие-либо праздники приготавливает украшения на этажи, кабинеты, которые им выдают, а после подводят итоги, кто лучший в этот раз? Естественно, наша группа всегда выигрывала; так рассказывали старшекурссники. У каждой группы есть своя, так сказать, подготовительная комната. То есть это своего рода комната отдыха – у каждой группы своя – и в ней группы делают приготовления к праздникам. В этом году я нес ответственность за все это, потому что меня признали лучшим художником. У меня был ключ от нашей комнаты отдыха, куда я мог придти в любое время. И я довольно часто проводил здесь время в поисках вдохновения. И сюда же я пришел и в этот раз. Это мое место силы, как бы смешно не звучало. Здесь большее время я делал домашнюю работу, потому что именно здесь мне приходили необыкновенные идеи. Здесь я проводил время, когда мне было скучно или грустно. И это место всегда принимало меня. Я открыл дверь и прошел внутрь. Тихонько прикрыл за собой до дверного щелчка. Выглядел как вор, и это меня немного развеселило. Я кинул рюкзак на стол и плюхнулся в кресло. Сделал пару оборотов и оглядел комнату. Как всегда великолепна. Чисто, все на своих местах. На стенах грамоты и дипломы. Аж душа радуется. Слишком рано для звонков, не думаете? Я тоже так считаю. Но какой-то ненормальный нет. Я достал телефон и посмотрел на экран. Звонила Джейн. Вспомнился тот сон и стало не по себе. Но я все равно принял вызов. – Да? – Уилл, – тихо проговорила Эл. – не спишь? – Нет, сегодня я проснулся рано, – с улыбкой ответил я. На том конце провода она мило хихикнула. – Я тоже, – сказала она, продолжая тихо смеяться, что казалось мне странным. – Зачем я тебе понадобился? – Можем ли мы встретиться?– с надеждой спросила она. Я снова вспомнил сон, и непонятный страх появился во мне. Но это всего лишь сон! – Да, конечно, – ответил я.– Говори место. – На крыше, – сердце кольнула тревога.– Желательно сейчас. Дело срочное. – Скоро буду, – и я отключился. *** Все было словно во сне. Те же ступени, та же потрепанная дверная ручка на крыше, та же тревога. Я пытался переубедить себя, что то был дурной сон, а это реальность. И тут я не смогу упасть с крыши. Не нужно на этом зацикливаться, думал я. "Она не скажет тебе ничего хорошего, ты же это знаешь!" "С чего бы?" "Ты это чувствуешь, Байерс, не ври себе, пожалуйста." Я повернул ручку, и дверь со скрипом распахнулась. Джейн, как и во сне, стояла возле поручней, которые отгорожали ее от падения с пятого этажа. Но они были не ржавые или шатающиеся, а наоборот, совсем новые. Я медленно подошел к ней, не облокачиваясь на эти поручни, пусть и выглядели они надежно. Она обернулась и посмотрела на меня. Улыбнулась той улыбкой, которой улыбается Майк. Успела нахвататься. – Привет, – мягко произнесла она. – Привет, – сухо ответил я, даже не улыбнувшись. Ее улыбка постепенно угасала. – Уилл, я сама не знаю, зачем позвала именно тебя, – начала она, – Я вполне могла поделиться этим с Макс или кем-то еще. Но мне показалось, что ты, тот кто мне помогал, меня подталкивал, убеждал, должен узнать первым. И вообще, наверное, я скажу это только тебе. Ты должен знать, – примерно на этом моменте во сне она начала говорить, не произнося не слова. И я ожидал чего-то подобного. Она глубоко вздохнула и покрепче ухватилась за поручни. Бросила на меня свой цепкий взгляд и продолжила: – Уилл, я хочу восстановить отношения с Майком, – здесь мое сердце упало, но не слишком глубоко, остановилось где-то посередине, – Я приняла твои советы и поняла, что Майку действительно было плохо, и я виновата в этом. Я хочу исправить это, понимаешь? Я кивнул, потом покачал головой, остановил ее жестом руки и сказал: – Эл, я хочу сказать, что Майку будет неприятно, и даже обидно, если он узнает о том, что ты встречаешься с ним из жалости. У нее вытянулось лицо в чистом удивлении. – Я не говорила, что буду встречаться с ним из жалости. Я разбиралась в себе и поняла. Я люблю его. Правда люблю. Теперь мое сердце было почти у дна. – Ты уверена? – чуть осипшим и подхриповатым голосом спросил я. – Конечно, – с улыбкой произнесла она, – я хочу сказать еще вот что, – она подошла ближе так, что я чувствовал ее дыхание, теплое и умиротворенное, – я поговорила с ним вчера, – сердце сжалось, но я знал, что Уилер...– он согласился! – она подняла на меня свой счастливый взгляд и ослепительно улыбнулась. Мое сердце упало на дно бездны и разбилось. Я застыл с выражением, полным обидой, злостью, дикой печали и... пустоты. Ощущение предательства, вот что было. И ненависти. – Что ты сказала? – я не узнавал свой голос. Он был чужим. Голосом совершенно чужого человека. – Он согласился снова быть вместе! – радостно воскликнула она, не обращая внимания на мою подавленность, – Господи, я так рада, Уилл! Мы теперь вместе, понимаешь? Я так благодарна тебе за то, что открыл мне глаза, – она легонько дотронулась теплой рукой до моего плеча, – Спасибо, – благодарно прошептала она. Я смотрел сквозь нее. Теперь я понимаю, что означало падение с крыши. Отчужденность, неожиданность и предательство. По щеке скатилась одинокая слеза, согревая кожу под ней. Я развернулся и пошел к двери, ведущей к выходу. Спустился со ступенек, несколько раз чуть не упав и не сломав себе шею. Выбежал из здания, попал под несильный дождь. Оставшуюся часть я бежал до общежития, потом до этажа, комнаты... Открыл дверь и увидел Майка, который уже проснулся и натягивал на себя футболку. Он обернулся на щелчок открывающейся двери и улыбнулся, увидев меня. Я бы с радостью улыбнулся в ответ, но сейчас меня переисполняла подавленность. Как легко люди могут причинить боль! Увидев мой взгляд, он насторожился. – Уилл? – робко спросил он. Я закрыл дверь, облокотившись на нее, тем самым подперев ее собой, чтобы никто случайно не зашел. – Уилл, все хорошо? – повторил он. – Нет, – тихо, едва слышно произнес я. Я даже подумал, что он не услышал, и решился повторить, но он по-видимому услышал и спросил: – Что случилось? Я поднял на него свои глаза, полные слез, из-за чего я видел только размытый силуэт. Из груди послышались свисты, и я крикнул: – А ты как думаешь?! Я пытался вложить в слова всю боль и злость, и, думаю, получилось. Он недоуменно посмотрел на меня. – Ты чего? – с легкой ухмылкой, видимо, думал, что разрядит обстановку. Я не мог сдерживаться. Слова лились диким потоком, я даже не смел заткнуться, чтобы сформулировать речь. Я говорит бессвязно, потому что мысли перебивали друг друга один за другим. – Я чего?! Это ты чего, Уилер? – легкие раздувались, словно воздушные шарики, а слезы лились рекой, – Как ты объяснишь то, что вы с Джейн снова вместе, м? – губы подрагивали, поэтому вместо короткой "м" получилось жужжащее "мммм", – Я думал, что мы вместе, я думал, что для тебя это нормально, что ты счастлив, а ты при первой же возможности бежишь от меня к другой, даже ни слова не сказав! – он стоял, потупив глаза, и я радовался такому эффекту, – Как ты думал, как я узнаю? – слишком переигранная гримаса, но мне было плевать на то, как я выгляжу, – Ты думал, что будешь на двух фронтах, или как? Как, Уилер?! Он стоял и тупо смотрел на меня. Наконец открыл рот и произнес: – Уилл... – Как ты думал, как я узнаю, Уилер? – Я не знаю! И тут я понял. Для него это было забавой. Ему было любопытно и ново вот это все. Быть со мной. Быть с парнем. Это было для него неким экспериментом. Он не уважал мои чувства, ему было наплевать. Он просто хотел отвлечься от темы с Эл и развлечься. – Дай мне объясниться, – он заметил, что я замолчал, и решил заговорить. Я зачарованно посмотрел на него. – Мне не требуются твои объяснения, Майк, – это я произнес спокойно. Я выплеснул эмоции, и теперь хотелось избавиться от этих надоедливых, но все равно любимых глаз, так изучающих меня, – Я все понимаю, поэтому не нужно тратить время на то, чтобы объяснить то, что я понял. Он подошел ко мне и положил руки на плечи. Заглянул в глаза, заставив мои заглянуть в его. Я дико хотел его обнять, несмотря на предательство. Несмотря на это, я не перестану его любить. Он всегда будет для меня нечто большим, чем кто-либо другой. Но я отошел от него и отвел взгляд. – Уйди, пожалуйста, мне нужно побыть одному, – попросил я и, услышав свой жалкий голос, чуть не расплакался. Я был так жалок, Господи. Он взял рюкзак, посмотрел на меня в последний раз и вышел за дверь. Едва за ним закрылась дверь, я достал рюкзак и принялся собирать вещи. *** Времени это заняло не много. Я закрыл чемодан, достал рюкзак и сложил туда мелкие вещи, вроде наушников и зарядки. Посмотрел на кровать Уилера, на которой валялась его футболка. Медленно подошел и взял ее. Протянул к лицу и вдохнул его запах. До одури приятный. Никогда не забуду его. Никогда. Подумал и все же решился. Открыл рюкзак и кинул туда футболку. Оглянулся в последний раз на эту комнату и вышел в коридор. *** Сейчас шли занятия, поэтому на улице никого не было. Я быстро пробежал по дорожке и скрылся за главными воротами. Минут через пять поймал такси и, когда залез в салон, сказал: – В ближайший аэропорт. *** В самолете несколько раз я не смог сдержать слез, из-за чего пассажиры, сидящие рядом, с беспокойством и легким раздражением поглядывали на меня. Я сел в заранее заказанное такси, и сейчас не смел сдерживаться. Слезы лились бешеным потоком. Вдохи сопровождались всхлипами и легкими стонами. Таксист, с темно-синей фуражкой, низко натянутой на лоб, беспокойно меня оглядел. – Мистер?...– решился спросить он, но не успел договорить, потому что я его перебил. – Все хорошо, – вытирая слезы тыльной стороной ладони, сказал я.– Я просто перенервничал, не беспокойтесь. Он еще раз оглядел меня и кивнул, видимо понял, что лучше не вмешиваться. Понял, что это личное. Хоукинс встретил меня дождем. Благо меня довезли прямо до дома, и я, быстро расплатившись, вылетел из теплого салона машины и добежал до дома. Застыл у двери, в нерешительной попытке стука в дверь замерла рука. Перевел дыхание и постучал. За дверью послышался до боли родной и любимый голос, который я буду любить вечно. – Уже иду, минутку, – сонный мамин голос... я скучал. Она открыла дверь и замерла в удивлении. – Уилл? – недоуменно спросила она. – Ты что тут... Я не выдержал и обнял ее. Слезы снова решили показаться всем на глаза. Она замешкалась, но обняла меня и легонько похлопала по спине. – Эй, ты чего, родной? – от нежного голоса сердце сжалось сильнее, а слезы полились водопадом. – Мама... – тоскливым голосом только и мог вымолвить я. – Тише, тише, – попыталась утешить меня. Оторвалась от меня и взяла в руки мое лицо, пристально всматриваясь. Глаза красные, распухшие, да, я знаю. На бледном лице красные пятна выделялись очень ярко, что было минусом в этой проклятой жизни. – О, дорогой, – с печалью вздохнула она, увидев в моих глазах то, что я и не смел скрывать. – Я... я...– я не смог найти слов, потому что слезы начали душить меня снова. Она обняла меня и погладила по голове, как делала в детстве, когда мне было очень грустно из-за ссоры с друзьями или еще чего-то, что казалось мне концом света. Приоткрыв дверь, она ввела меня в дом. *** – Уилл, ты же знаешь, что можешь все мне рассказать, верно? – с нежной улыбкой спросила она. – Да, мам, – ответил я, – но это слишком личное, и я не могу предвидеть то, как ты отреагируешь на это, – мой голос блек с каждым словом, а под конец совсем сломался. – Ладно, но попытайся успокоиться, хорошо? – Я попытаюсь. Она заварила чай, который заваривала мне в детстве, когда я тяжело болел. И я был очень благодарен ей за это. Она поставила большую кружку передо мной и села напротив, внимательно вглядываясь в мои глаза. Глаза стали сухими, слезы не шли. Их попросту не было. Я отпил большой глоток. Чай был слишком горячий, поэтому было естественно то, что я обжег горло. Но не почувствовал боли. Молча отпил еще глоток, несмотря на обоженные губы. – Уилл, – позвала мама, и я внимательно посмотрел на нее, – расскажи, все же, что случилось? – я недоверчиво сощурил глаза. Сказать о том, что я влюбился? Да еще и в парня? Да еще и в лучшего друга?! Я поставил кружку, и скрестил руки на груди. Лениво посмотрел на пол и ответил: – Мам, я знаю, что мне нужно поделиться, рассказать, знаю, что ты поможешь.– начал я,– Но все обстоятельства... Это все новое для меня, – я поднял голову и посмотрел на нее, – Я сам не мог долго понять, что со мной, но я как-то свыкся, как-то принял это. Но я не знаю, как примешь это ты.– я внимательно изучал ее лицо. Глаза добрые, никогда не видел в этих глазах злости или обиды. Всегда видел любовь. Всегда ее чувствовал. – Уилл, милый,– она положила свою руку на мою и ободряюще сжала. Улыбнулась самой уверенной своей улыбкой, и мне стало легче,– послушай. Что бы ты не сказал, я всегда приму это. Я всегда выслушаю и не оставлю тебя без поддержки. Что бы ты не сказал, – с этими словами она сильнее сжала мою руку. Я верил ей. Но она говорит об обычных проблемах. Или думает об обычных. Вроде занятий в университете, недосыпа или влюбленности. В девушку, естественно. И это меня пугает. Она единственный человек, который меня не бросит, но вдруг после этой истории она воспримет меня враждебно. Вдруг ей станет противно, и она просто выгонит меня из дома. Что? – Мам, я влюбился, – начал я,– мы были просто друзьями, но вдруг что-то стало происходить со мной. Я не знал что, для меня это было чем-то очень странным, и я пытался игнорировать это, – все время я неотрывно наблюдал за ее лицом. За ее глазами. За реакцией на все это, – Но не смог. Эти чувства были настолько сильными, что я не мог скрыть их даже от самого себя. – И кто она? – с улыбкой спросила мама. – Он, – ответил я, тяжело вздыхая,– Майк. Я внимательно вглядывался в ее лицо, ждал от нее криков, или каких-либо звуков отвращения. Но ничего такого не было. – Майк? – так же с улыбкой спросила она. – Ты не рассержена? – с удивлением спросил я. – А зачем мне злиться?– чуть ли не смеясь, спросила она.– Для меня это абсолютно нормально. – Ты серьезно? – с облегчением выдохнул я. На моем лице появилась улыбка, искренняя. – Конечно, – она потянулась ко мне через стол и поцеловала в лоб. – Я люблю тебя, Уильям, и приму любое твое решение. Когда она села обратно на стул, то спросила: – Как отреагировал он? Я помедлил с ответом. Самое стыдное я уже сказал, и, вроде бы, проблем больше быть не должно. – Поначалу я скрывал это, но потом решил признаться ему. И все было хорошо, знаешь, – я посмотрел на нее, и мои щеки запылали, – ну, в смысле... Он как бы принял мои чувства и ответил взаимностью, но...– глаза вновь застилали слезы, из-за чего мама приняла едва различимый силуэт, – Джейн. Она предложила ему сойтись, и он, даже не сказав мне, ушел к ней. И я узнал это только от Джейн. И от этого еще обиднее. Он предал меня, а я любил его, – слезы градом скатывались по щекам, и я не смел им мешать,– и люблю. Мама, не зная, что сказать, молча подошла ко мне и обняла. Крепко и нежно. Надежно. И я понял, что она единственный человек, который будет любить меня по-настоящему. *** За окном шел дождь. От скуки я снова и снова заваривал себе чай. Закутываясь в плед, сидел с чашкой горячего, ароматного и такого родного чая. Сегодня мама работала в сутки из-за того, что кто-то из ее коллег заболел, и ей приходится подменять его. Целый день перед телевизором – это ад. Но делать больше нечего. Браться за учебу? Нет никакого смысла. Сейчас у меня нет ни настроения, ни сил. Вернуться в колледж я не смогу, по крайней мере сейчас точно. Абсурдно думать, что я бросил учебу из-за парня. Но это так. Пусть странно, но это так. В голове раз за разом крутились, словно кинолента, воспоминания. И приносили столько боли. Слезы кончились, да и честно говоря, плакать я не хотел. Я просто хотел поскорее смириться с этим, и жить дальше. Спокойно. Но я знал, что это непросто. Непросто выкинуть из головы то, что любишь. Я встал, поправил плед, и пошел в сторону кухни. По телевизору крутили какую-то драму, под которые обычно плачут тринадцатилетние девочки. Но это единственное, что развлекало. Точнее, что отвлекало. Не успел я дойти до стола, на котором стоял чай, как в дверь позвонили. "Наверное, маму отпустили"– подумал я. Неспешно я прошел к двери. Сердце стало бешено стучать, будто там какая-то опасность. Я коснулся ручки, и она показалась мне просто ледяной, так что я отдернул руку. Что это такое? Наплевав на все чертовы предрассудки, я резко открыл дверь. Сначала я подумал, что это галлюцинация. Ведь я так мало спал, много ревел, пил. Я пробежался глазами по черной рубашке, небрежно растегнутым верхним пуговицам. По светлой коже, вольному подбородку, скулам. На мгновение взгляд остановился на четко очерченных губах, так ярко выделяющихся на фоне бледноватого лица. Веснушки, и, наконец, глаза. Карие, такие темные, бездонные. Словно черная дыра, засасывают и не возвращают назад. – Привет, – голос хриплый, сорванный, но такой родной, что от него начинают бежать мурашки по всему телу.– Извини, я... Я такой кретин, Уилл. Я такой эгоист, придурок, му... Я не выдержал и обнял его. Да, он тот, кем себе сейчас называл. Да. Но я не могу жить без этого кретина, эгоиста и придурка. Я просто не могу жить без него. Он, явно не ожидая такой реакции, замешкался, но, видимо поняв, что я за человек, и какое у меня настроение, обнял и прижал к себе сильно-сильно. – Пожалуйста, прости меня, – прошептал он срывающимся от слез голосом. – Хорошо, – прошептал я в ответ. Нехотя оторвавшись, я посмотрел на него. Взял его лицо в свои руки. – Мне так не хочется разбираться, что это было... – Я люблю тебя, Уилл,– нежно прошептал он. Я улыбнулся, поддался вперед и накрыл его губы своими.