Nest

Гарри в оцепенении разглядывал просторную светлую комнату, не в состоянии сделать шаг или что-то произнести. Едва он вошел, маленький, черноволосый мальчишка бросился к нему, путаясь в длинной и слишком объемной для него одежде. Еще несколько пар глаз сонно следили за ним, и лишь серые глаза Люциуса обиженно следили за крепко переплетенными ладонями отца и еще одного мальчишки. Когда Малфой поднял взгляд выше, Гарри с удивлением заметил за обидой страх и опасение быть отвергнутым. Поттер не знал, как должен себя вести. Он почувствовал себя виноватым, что заставил ребёнка, пусть даже это Малфой, чувствовать себя ненужным и брошенным. Его сердце дрогнуло от жалости, так что раньше, чем он успел осознать, Гарри уже оказался подле проснувшегося малыша и нежным, пусть и нервным движением пригладил его светлые, растрепанные волосы. — Вы хорошо спали? — спросил он, обращаясь сразу ко всем детям, и в его голосе всё еще слышалось потрясение и недоумение. Странно было видеть этих детей, зная, кем они будут в будущем. Он перевёл взгляд на девочку, бойко выбравшуюся из своей постели, чтобы очевидно, перебраться ближе к своему «отцу». — Мне снились сладкие сны, папа, — с детским простодушием ответила она. Гарри в немом оцепенении уставился на девочку. Беллатриса Лестрейндж выглядела совершенно невинно. Как и все Блэки, малышка была черноволосой, бледнолицей и совершенно очаровательной. В ней не было ничего от сумасшедшей ведьмы, которую он встретил в Министерстве. — Вот как, — пробормотал Гарри, просто, чтобы что-то сказать. Белла уставилась на него темными глазками, внимательно следя за всем, что он делает. — А мне снился папа, — обиженно выдавил Люциус, который разговаривал в несколько раз лучше, чем Белла и что удивительно, мальчик даже смог презрительно скривить лицо, хотя конечно в нынешнем состоянии это не вызывало ничего, кроме лёгкой усмешки на губах Гарри. Ему пришлось повернуть голову в сторону мальчика, когда он дёрнул его за рукав. Люциус смотрел на него с непонятным ожиданием, так что Поттер даже начал нервничать. В конце концов, не дождавшись от старшего волшебника никаких действий, мальчик сам переполз к нему на колени. Его нисколько не заботило обиженное лицо Беллы или Антонина. — Мы будем кушать? Гарри кивнул, радуясь, что хоть кто-то из детей мог подсказать ему, что делать дальше. Встать удалось не с первого раза, но в итоге ему удалось убедить Люциуса в необходимости этого действия. — Вы сможете…одеться? — уточнил он, наблюдая за неловкими движениями белокурой Нарциссы, которая, честно говоря, в длинной белой рубахе, со своими чистыми голубыми глазами и невинным лицом была похожа на ангела. Пересилив накатывающую волнами панику, он помог малышке встать и ловко застегнул все пуговицы, подкатав рукава, пока более старшие дети справлялись с этой задачей самостоятельно. — Папа, дай мне руку! — выпятил губу Фенрир, опасливо косясь на высокую лестницу, по которой им предстояло спуститься. С тех пор, как они вышли из комнаты, мальчишка всегда находился в видимости Гарри и кажется, не горел желанием отдаляться хоть на шаг. — Конечно, — спокойно насколько мог, сказал Гарри, осторожно удерживая маленькую ладошку, ощущая, насколько теплая у мальчика рука. Краем глаза он следил за Антонином, у которого для его роста и комплекции удивительно ловко получилось забраться на перила и съехать вниз, радостно хохоча. Нарцисса и Белла, крепко держа за руки друг друга спускались самостоятельно. Люциус следовал за Гарри шаг в шаг, а Рабастан и Рудольфус — Гарри не отличал, кто из них кто — преодолевали лестницу ползком, заставляя сердце Поттера сжиматься от страха. Гарри дождался, пока каждый успешно спуститься вниз, оглядел небольшую ораву галдящих малышей и, убедившись, что никто не пострадал, нервно указал в сторону столовой, в которой оставил дремавшего Тома. — Я хочу очень много бананового желе, — снова протяну Фенрир, а черноволосый Лестрейндж радостно согласился с ним, выразив это набором нечленораздельных слов. — У вас будут болеть зубы, — поучительно протянула Белла, подняв голову и обращаясь почему-то к Гарри, будто ждала, что волшебник её похвалит. Поттер почти искренне улыбнулся, кто бы мог подумать, что однажды он увидит, как сумасшедшая Лестрейндж будет говорить нечто подобное. В столовой он сразу натолкнулся взглядом на накрытый стол и порадовался, что у Малфоев в доме есть целая свора домовиков. Он слабо представлял, как бы управился с обедом сам. Но чего он никак не ожидал увидеть так скоро, так это профессора Снейпа, сидящего за одним из стульев. Мужчина явно был в еще больше раздражении, чем когда уходил и Гарри не рискнул начинать разговор первым. — Усаживайтесь уже, Поттер, у меня для вас неприятные новости. Гарри нисколько не сомневался, что новости и вправду будут неприятными. Он помог детям сесть за стулья, затем осторожно подкрался к Тому, но стоило ему подумать о том, что ребёнок еще спит, как малыш резко открыл глаза, уставившись на него умными глазками, без капли опасения или недовольства. — Я поговорил с профессором Дамблдором. Не спешите радоваться, — оборвал его Снейп, заметив удивленный и благодарный взгляд мальчишки. Стараясь не замечать людей, окружавших его и смотря только на Поттера, Северус продолжил: — директор Дамблдор предложил вам вернуться в школу, а так же пройти несколько обследований, чтобы убедиться, что ваша магия и магия последователей Тёмного Лорда действительно связаны. Вы же понимаете, что стоит ему убедиться в этом, как вы будите заперты в школе для вашего же блага, а их всех, — Снейп кивнул на притихших детей, — отправят на попечение Министру, если не сразу в Азкабан. Конечно, у нас есть вероятность, что в стрессовой ситуации к ним вернется рассудок, но всё в любом случае закончится очередным сражением. Гарри заторможено кивнул, хотя ему было сложно представить, как Дамблдор отправляет ни в чем не повинных детей на верную смерть. Впрочем, гадкое чувство недоверия всё же крепко засело в груди, так что Поттер не решился спорить. Размышляя об этом, Гарри автоматически кромсал еду в тарелке Люциуса, чтобы мальчику было удобнее есть, а когда это занятие перестало быть необходимым он схватился за ложку с кашей, которая была любезно приготовлена домовиками специально для маленького Тома. К удивлению Поттера, Волдеморт оказался не прихотлив. Он послушно открывал рот, откинувшись спиной на грудь Гарри, и продолжал следить за Снейпом, казалось, внимая его словам даже внимательнее, чем их «отец». — Я не позволю им отправить детей в Азкабан, — решительно сказал Гарри, наконец. — Я останусь с папой, — упрямо поддакнул Люциус, не совсем понимая, о чем идет речь, но страстно желая, чтобы нежеланный гость ушел, перестав говорить странные и пугающие вещи. — Ты же не уйдешь? — Э…конечно. Я буду тут, пока вы не станете такими большими, чтобы заботиться о себе самостоятельно, — Гарри нервно улыбнулся. Он чувствовал себя глупо под внимательным взглядом профессора Снейпа, но Люциус ждал ответа и Поттер не смог заставить себя расстроить ребёнка. — Есть ли что-то, что вам необходимо на первое время? — Я не знаю. — Как это не знаете, Поттер? — Что? — уязвлено спросил Гарри. — Я не рассчитывал, что стану отцом в семнадцать. Разве я не говорил с самого начала, что не слишком гожусь для этой роли? — Будто вы вообще годитесь хоть для чего-то. — Тогда, может быть, вы хотите мне помочь? — с раздражением спросил юноша, но тут же пожалел, что открыл рот, и пока тема не стала совсем опасной, Гарри перевёл своё внимание на Нарциссу. Девочка взволновано следила за волшебниками и кажется, в присутствии незнакомца у неё пропал аппетит. Или так было всегда. Гарри не имел ни малейшего представления. — Тебе не нравится еда? Судя по тому, что оба Лестрейнджи уплетали за обе щеки, делая это руками, размазывая еду по лицу, столу и своей одежде, домовики всё же постарались угодить каждому из детей. Гарри едва сдержал смех, наблюдая за ними. Он ничего не мог сделать с мыслью о том, что все эти дети, даже пугающий, похожий на волчонка Фенрир, были очаровательными, симпатичными проказниками. С каждой проведенной вместе минутой, Гарри казалось, что он вполне в состоянии даже …любить? Ну, или хотя бы заботиться о них до тех пор, пока они снова не вспомнят о своих террористических идеалах. — Мне уже три, я хочу еду как у папы! — Нарцисса грустно покачала головой. — Тогда я вырасту такой же большой, сильной и красивой. И я буду самой смелой. — Ты уже сильная, смелая и красивая. — Как и Белла, — заключала миролюбивая Нарцисса, чем невероятно порадовала свою сестру. По крайней мере, вид у Беллатрисы сделался куда более довольным, чем мгновение назад. — Как и Белла, — подтвердил Гарри. Дальше обед прошел в молчании, и хотя Поттер, как мог, старался не обращать на это внимание, дети тоже были излишне напряжены и собраны. Гарри мог их понять, выражение лица профессора Зелий вовсе не было дружелюбным и будь он четырёхлетним ребёнком, давно бы забился куда-нибудь в угол. Его взгляд обратился к Малфою. Он знал, что эти два змея были неплохими приятелями, но сейчас, казалось, Люциус не испытывал никакого желания даже приближаться к строгому мужчине. Вместо этого мальчишка сполз со своего стула, а затем протянул руки к Гарри, игнорируя факт того, что на руках отца уже кто-то был. Поттер застыл, чувствуя, как одеревенело тело. Затем, пересилив внутренний барьер, коснулся руки малыша, мягко поглаживая кожу на запястье и улыбаясь, как можно беспечнее. Тем не менее, серые глаза смотрели на него с ожиданием и уже привычной тревогой, так что Гарри, сдавшись под этим натиском, всё же поднял Малфоя, усадив его на свободное колено и придерживая одной рукой, хотя мальчик неплохо держался и сам. Забавно, но присутствие одного из своих ближайших слуг ничуть не обрадовало Волдеморта, и он уставился на Люциуса, нахмурив лоб. Гарри был уверен, что если бы в детском теле Тёмного Лорда было больше силы, а в его мыслях определенности, у четырёхлетнего Малфоя были бы большие проблемы. — После обеда, я хочу осмотреть их, — сказал Снейп, хотя больше всего эти слова напоминали приказ. — Возможно, я смогу выяснить что-то полезное, пока вы будите наслаждаться внеплановыми каникулами. Гарри бы оспорил последнее утверждение, но в этот раз благоразумие победило извечное гриффиндорское упрямство, и он просто кивнул, решив на время прикусить язык. Со Снейпа станется просто бросить его тут одного. — Мы чем-то больны, отец? — отозвался Люциус, почему-то снова смотря испуганно. — Тебе придется отдать нас? — Конечно, нет, я никому не отдам вас, — сказал Гарри, коротко улыбнувшись, смутившись от того, насколько лично это звучало. Мальчик довольно кивнул, соглашаясь, и прижался щекой к груди волшебника, напрочь забывая про недоеденный обед. — Жду вас в гостиной, — проворчал зельевар, чувствуя себя лишним. Стоило ровной, напряженной спине Снейпа скрыться за дверью, как дети словно отмерев, принялись говорить, то и дело, перебивая друг друга.

***

— Никаких повреждений, — в голосе Снейпа слышалась лёгкая насмешка. — Правда? Вы можете снять проклятие? — бодро отозвался Гарри, будто не он только что дремал в кресле. Северус опустил на пол Нарциссу, и Гарри ловко подхватил девочку, одевая её в трансфигурированные профессором вещи. Опытным путём было выяснено, что дети предпочитали, чтобы одевал их исключительно «папа» и если это делал кто-то другой, маленькие проказники просто раздевались, с упрямством стаскивая одежду столько раз, сколько её надевал кто-то помимо Поттера. Нарцисса, в отличие от Фенрира не имела ничего против своей одежды и спокойно стояла, пока Гарри не закончил. Юноша ласково погладил девочку по спинке и отпустил, давая возможность вернуться к Белле, которая вот уже сорок минут с упорством пыталась стащить палочку профессора Снейпа. Будто это вообще было возможно. — Нет, потому что это не проклятие, Поттер. Как вам должно было быть известно, проклятие это то, что медленно разрушает тело или действует внутри организма, заражая его, подавая нервные сигналы в головной мозг. Ваши дети, абсолютно здоровы. Их организм функционирует более чем правильно, для этого возраста. — Тогда что это? — переспросил юный отец, если не удивленно, то точно непонимающе. — Откуда мне знать, у вас всё никак у людей. Поттер не стал спорить. Вместо этого он кончиками пальцев приласкал макушку Тома, перебирая волосики, пока Снейп точным, почти профессиональным движением брал кровь. — Он очень спокойным ребёнок, — вдруг заговорил Гарри, слегка улыбнувшись. Зельевар странно посмотрел на него. — Я бы советовал вам следить за тем, что вылетает из вашего рта, Поттер, потому что я больше чем уверен, что воспоминания об этом буду свежи в их памяти. Если вы, конечно, не рассчитываете, что странные комплименты разжалобят Тёмного Лорда, — усмехнулся Снейп. — Мне не нужна его жалость, — возразил герой. — Я здесь, потому что не хочу быть виноватым в чужой смерти. Когда всё вернётся на свои места, я продолжу делать то, что должен! Северус хмыкнул, и если бы Гарри не привык к такому отношению «Поттер-ты-идиот», он бы даже обиделся. — Не передать всю степень моей благодарности, — сказал ему Снейп. — Если он и вправду будет помнить, что тогда будите делать вы, профессор? — без тени улыбки спросил Гарри, игнорируя едкие слова. — Я рассчитываю, что мои комплименты: «разжалобят Тёмного Лорда», а вы, сэр? Не хотелось бы, чтобы что-то произошло. — Еще слово, Поттер и вам вообще не придётся ни на что надеяться. Гарри хмыкнул, но послушно смолк, подхватывая под подмышки снова сонного Волдеморта. Малыш на его руках беспокойно покрутился, но стоило Поттеру прижать его к груди, как Тёмный Лорд затих, фокусируя взгляд на лице юноше и беззубо улыбаясь. — Я передам кровь на анализ в Мунго, — сказал Снейп, снова собираясь исчезнуть, как до этого утром, — а затем соберу несколько необходимых вещей. Пока что, домовики могут помочь со всем, что нужно, просто позовите Винки. И не морщитесь, Поттер, я вернусь так скоро, как только смогу. Гарри что-то согласно замычал, смущенный тем, что ему действительно не хотелось, чтобы Снейп ушел, а еще более смущенный тем, что мужчина легко это понял. Он проводил профессора взглядом, но долго горевать о чужом уходе не смог, поскольку Волдеморт дёрнул его за волосы, и Гарри мог поклясться, что маленький садист наслаждался выражением лёгкой боли, промелькнувшем на его лице. — Ну всё-всё, хватит, — забормотал юноша, крепче прижимая к себе ребёнка и тот согласно агукнул, кажется впервые издавая хоть какой-то звук помимо плача. Малыш довольно улыбался, слюнявя пальцы, а затем почему-то с наслаждением вытирая их о край Поттеровской одежды. — Рон сойдёт с ума, когда узнает, кто оставил мне эти слюнявые разводы. Поэтому мы ему ничего не расскажем. Поэтому, а не потому что я верю, будто он захочет убить тебя, — вставил Гарри, вздыхая.