(не)истинная

Чонгука с необъяснимой силой тянет к тьме, мраку. Ему интересно и любопытно, ведь там кто-то есть, он чувствует. Каждую секунду ощущает, что за ним наблюдают. Его наблюдатель всегда молчит, но Чонгук видит его глаза. Чёрные, как бездна и проваливается, так же, как в бездну. Они его гипнотизируют, заманивают. С каждым днём желание сопротивляться тает, а любопытство растёт и снедает изнутри. Буквально разрывает. Чонгук знает, что проклят, знает, что в девятнадцать уснёт беспробудным сном. Он думает, что тот, кто всегда следит за ним, боится его. Страшится показаться ему на глаза. Ему до зубовного скрежета хочется увидеть его, быть может, это и есть его судьба? Та, которая разбудит поцелуем? Тогда, Чонгук будет радоваться дню своего девятнадцатилетия. Ведь, тот, из тени, наконец выйдет, и не просто так, а к нему. Он никому не говорит об этом, но Чонгук не хочет, чтобы его судьбой была какая-нибудь принцесса или принц. Не хочет жить в замке и управлять королевством. Быть окружённым людьми, интригами и шумам королевского двора. Он хочет так же, как сейчас, но с небольшим дополнением. Хочет вдыхать полной грудью лесной воздух, видеть бескрайний простор земли, яркие краски восхода и заката. Ему почему-то кажется, что из окна отцовского замка солнце выглядит по-другому. Тусклее на несколько тонов и дальше на миллионы километров. Он не хочет к незнакомым людям, к отцу, которого знает лишь по рассказам тётушек. Он хочет лишь высокую рогатую тень рядом. Хочет увидеть улыбку в чёрных глазах. Напротив, так близко, чтобы можно было ловить чужие вздохи. Чонгук надеется, что судьба не смеётся над ним. Что в тени, не принц и не король далёкого государства. Но кто же? Он никогда не говорил этого своим тёткам. Не поймут, расстроятся и будут поучать. У них всегда всё просто. Простолюдину – простолюдин. Принцу – принц. Но что делать, если не хочется? Всей душой. Чонгук встречает закат на ветке большого раскидистого дуба. Невысоко, он знает, что скоро провалится в сон, ему не хочется калечиться. Машет ногами в воздухе, под руками жёсткая кора, впивающаяся неровностями в кожу. Последние лучи, бардовые, прощаются с ним. Увидит ли он ещё солнце? Он мысленно просит прощения у тётушек. За то, что сбежал в такой день, за все шалости, за подростковые истерики и незрелый максимализм. За всё. Тени оживают, удлиняются, тянутся к горизонту, одна особенно. Рогатая. Чонгук улыбается и думает, что можно было залезть и повыше. Теперь-то он точно не покалечится. Через сколько он проснется? Час? День? Столетие? А что если рогатая тень принадлежит не тому человеку? Да и человеку ли? Много вы встречали рогатых людей? Чонгук в принципе людей много не встречал, но ему всё равно, даже если тень не принадлежит человеку. Это ведь не главное. Чонгук считает про себя мгновения после заката и проваливается на двадцати четырёх.

***

Он ощущает своё тело – лежит на чём-то мягком. Кровать? Он слышит звуки – кто-то проходит мимо него. Кто? Глаза не открываются. Ноги, руки, голова, он лежит снедаемый бессилием. И что же это, почему? Ошибка ли ведьмака или что-то иное? Вопросы, вопросы, вопросы. Он слышит чужое дыхание, ближе, чем когда-либо. Касание пальцев, нежными лепестками спускается по щеке, легкий нажим на подбородок и… Ну же! Чонгук мысленно кричит. Целуй! Холодом пальцы спускаются на шею, легкими поглаживаниями огибают кадык и прижимаются к вене. Чонгук и так слышит, как сильно бьётся его сердце. Над ним вздох и остановка, как будто в игре «замри». Опять отсчитывать мгновенья? Он лежит, не двигается, но безумно этого хочет. Что за извращённая пытка. Помимо холода пальцев, холод воздуха на оголённой коже. Скольжение его рубашки по ключицам, плечам. Медленное, мучительное. Полы расходятся, и Чонгук понимает насколько холодный воздух в помещении. Хочется повести плечами и прижаться к телу рядом, в поиске тепла. И поцелуя. Всей ладонью по груди, по рёбрам. Причудливыми узорами, обходя тёмные ореолы сосков. Щекотно, а ещё приятно, но сейчас-то хочется другого. Целуй уже! Ладонь с замиранием двигается вниз, нерешительно. Чонгука никогда и никто так и там не касался. Чужие руки останавливаются у кромки штанов и резко исчезают, будто обжёгшись. Человек рядом с ним не дышит, Чонгук физически чувствует его взгляд ласкающий. Кровать рядом с ним прогибается, чужие руки поперёк груди, а голову его прижимают к чужой. Чонгук лежит, а что ему ещё остаётся делать, и наслаждается запахом. От незнакомца пахнет лесными ягодами и травами, пахнет холодом, тенью и мраком. Чонгук уверен, что человек, держащий его в объятьях, тот, из тени. Протянул бы руку и провёл по гладким рогам, если бы мог, конечно. Почему же он его не целует?