Рейстлин, Поттер и махровые иррациональности

После полученного проклятия Драко Малфой, кажется, собрался доставать Рейстлина в два раза сильнее. Первым делом Малфой нажаловался Снейпу и тот назначил Рейстлину отработки. После этого Малфой принялся досаждать Рейстлину на каждом уроке зельеварения. В пятницу, за день до Хэллоуина, Малфой почти всё занятие только и делал, что швырялся в Рейстлина сушеными гусеницами. – Эй, Поттер! – в Рейстлина полетела очередная гусеница, – Прокляни меня! – Что, Малфой, понравилось? – прошептал Рейстлин. – Минус 5 баллов Гриффиндору, Поттер, – довольно сообщил Снейп, – Прекратите болтать! И не забудьте, что у вас сегодня отработка со мной. Малфой едва сдерживался от смеха. Он снова запустил в Рейстлина гусеницу, стоило Снейпу отвернуться. – Давай, Потти. Я хочу, чтобы тебя вышвырнули из школы. Исполни мою мечту. * * * В гостиной Гриффиндора в одном из кресел сидела Гермиона Грейнджер. На столике перед ней лежали спицы, три клубка шерстяных ниток и раскрытый журнал с заголовком на странице «Схема вязания шапки». Рон и Шеймус играли в шахматы. Однако, Рейстлин на этот раз был лишен свободного времени и даже дополнительных занятий по трансфигурации – проклятый Снейп назначил наказание именно на вечера пятницы. Рейстлин пожалел, что открыто проклял Малфоя с дружками, стоило действовать более изощренно. На этот раз Снейп заставил Рейстлина проверять сочинения первокурсников про иглы дикобраза. На это ушло добрых три часа, из которых большая часть ушла на попытки разобрать отвратительный почерк. Слизеринцы специально писали как можно крупнее, чтобы выдержать заданную длину сочинения, потратив меньшее количество слов. Наконец Рейстлин зачеркнул ошибки красными чернилами во всех пергаментах из стопки и обратился к Снейпу: – Я всё сделал, профессор Снейп. Могу я идти? – Если обнаружу, что вы наделали ошибок, Поттер, случайно или намеренно, то вы будете всё это перепроверять в понедельник, – сказал Снейп, забирая пергаменты. Рейстлин прищурился: – А жалованием вы со мной поделитесь, сэр? Раз уж я делаю вашу работу. Снейп бросил стопку сочинений на стол и злобно сверкнул глазами: – Поттер, вы наглый невыносимый отвратительный самовлюбленный эгоист! Прямо как ваш отец. Не удивлюсь, если вы так же плохо кончите. – Вы знали моего отца? – Знал ли я? – Снейп рассмеялся, – Имел неудовольствие учиться с ним на одном курсе. Высокомерный самоуверенный хвастун. Постоянно бахвалился своими «успехами» в квиддиче. – Звучит как идеальное описание Драко Малфоя. – Однако же, таким был ваш отец, Джеймс Поттер. И вы недалеко от него ушли. – Вы ошибаетесь. Во-первых, я не играю в квиддич… – Не прикидывайтесь дурачком, Поттер, – закатил глаза Снейп, – Вы прекрасно поняли, о чем я говорю. И если вы еще раз позволите себе… – А мою маму вы знали? Кажется, Снейп не ожидал подобного вопроса. Ему понадобилась пара секунд, чтобы собраться с мыслями. – Здесь вам не вечер воспоминаний о школьных годах, Поттер! Раз вы закончили с отработкой, можете быть свободны. – Все же, ответьте. Что вы думаете о моей маме, Лили Поттер? На слове «Поттер» Снейп скривился. – Минус 5 баллов Гриффиндору за досаждение преподавателю во внеурочное время! Убирайтесь! – Я не уйду, пока вы не ответите, сэр. – Минус 25 баллов Гриффиндору, – прошипел Снейп. Рейстлин оставался на месте. – Минус 50 баллов Гриффиндору, – подождав немного, произнес Снейп, – Что ж, Поттер, мне следует вас благодарить. Спасибо вам за то, что Гриффиндор точно проиграет соревнование факультетов по баллам. Если не уберетесь через десять секунд, я вычту еще 100 баллов. Рейстлин ухмыльнулся. – Минус 100 баллов Гриффиндору, – зло объявил Снейп, – Вы абсолютно неуправляемый и эгоистичный мальчишка! Вам наплевать на свой факультет, как мне стало ясно. Единственное, что вас заботит, Поттер, это ваша персона. Болтовня о ваших маме с папой и прочая дребедень. Лучше бы зельями так интересовались. – Я интересуюсь зельями, – возразил Рейстлин. – «Я, я…» – передразнил Снейп, – Вы сейчас договоритесь до того, что я назначу вам отработки до конца года. Рейстлин тут же вылетел из кабинета со скоростью гоночной метлы. * * * Большой зал уже был частично украшен к Хэллоуинскому пиру: гигантские тыквы, каждая размером с автомобиль мистера Уизли, парили в воздухе (зажженных свечей в них пока не было), а на стенах висели вверх тормашками стаи летучих мышей-вампиров. – О, боже! Вы видели песочные часы с баллами Гриффиндора? Я вчера заработала 10 баллов, а сегодня там баллов на 200 меньше, чем было вечером! – в ужасе сообщила Гермиона. – Это я виноват, – не стал скрывать Рейстлин, – не поладил со Снейпом на отработке. Надеюсь вернуть всё на следующей неделе. Гермиона сочувственно промычала. Совы за завтраком как всегда приносили утреннюю почту. Кто-то, сидящий за столом напротив Рейстлина, развернул свежий выпуск «Ежедневного Пророка». Рейстлин бросил взгляд на газету и обомлел: на одной странице красовалась огромная колдофотография, на которой Гарри Поттер и Рон Уизли играли в шахматы в гостиной Гриффиндора. На столике рядом с шахматной доской сидела крыса Рона и будто бы с интересом наблюдала за игрой. – Дай-ка на минуту, – Рейстлин выхватил газету у гриффиндорца. – Эй! «Гарри Поттер в Хогвартсе» – гласил заголовок. Рейстлин в ярости вскочил из-за стола и бросился к завтракавшему поодаль Колину Криви. – Я тебе что сказал?! – злобно прошипел Рейстлин, сунув газету под нос озадаченному Колину, – Не сметь меня фотографировать! – Но я не… – промямлил Колин. – Полюбуйся, что ты натворил! Теперь все будут знать меня в лицо, и любой чертов сумасшедший последователь Волдеморта будет знать, кого ему следует прикончить! На слове «Волдеморт» половина стола Гриффиндора вздрогнула. Теперь всё внимание обратилось на Рейстлина. – Если на меня нападет какой-нибудь псих-убийца из-за этой газетенки, это будет полностью твоя вина, Колин! Колин уставился на колдофото на газетной странице: – Но это не я… – Хочешь сказать, что ты меня не фотографировал? Колин густо покраснел и пролепетал: – Ну… я фотографировал… но… – Можешь не оправдываться, идиот, – Рейстлин вырвал газету из рук Колина и швырнул хозяину, затем развернулся и быстро прошел на выход из Большого зала. * * * Юбилей смерти Ник отмечал в одном из больших залов подземелий. Рейстлин подарил Нику небольшой венок из белых роз с золотой лентой с надписью «Сэру Николасу на пятисотлетие со дня смерти. Вечная память». – Благодарю тебя, друг мой, – растроганно произнес Ник и его щеки стали заметно прозрачнее. Рейстлин истрактовал это как румянец, – Право, не стоило! Огромное спасибо, Гарри! Добро пожаловать! Проходи, не стесняйся. Для меня большая честь, что ты почтил меня своим приходом. Как только Рейстлин вошел в зал, у него просто глаза разбежались от того, сколько привидений там собралось. Пожалуй, не меньше пятисот. Рейстлина охватил исследовательский интерес. Маг прошелся вдоль танцующих пар привидений, разглядывая гостей. Призрак рыцаря с торчащей во лбу стрелой покосился на Рейстлина и раздраженно сказал: – Вот только не надо спрашивать про стрелу! – Извините, – Рейстлин отошел к другой группе гостей. Среди них выделялся призрак высокой женщины с богатым ожерельем. Рейстлин вспомнил, что видел эту женщину на платформе девять с половиной. – Добрый вечер, царица Боудикка, – обратился к привидению Рейстлин. – Ах, это ты, вероломный расхититель гробниц, – изрекла женщина, – Как ты дерзнул меня потревожить?! Мимо пролетел школьный полтергейст Пивз в нарядном колпаке: – Царица? Как бы не так! Это сумасшедшая актриса. Она померла от передозировки зелья против морщин, – подмигнув Рейстлину, Пивз швырнул в Боудикку жареным арахисом. – Гнусный лжец! Мой меч обагрится твоей поганой кровью! – завопила Боудикка и погналась вслед за хохочущим Пивзом. Вдруг Рейстлин заметил привидение девочки лет четырнадцати в очках, а самое главное – в школьной мантии Хогвартса. «Так и знал, что у них тут ученики мрут. Впрочем, неудивительно», – заключил Рейстлин. Маг направился к призраку девочки. Вид у нее был наимрачный. – Привет. Я Гарри. Как тебя зовут? – Я Миртл, – кисло ответила девочка. – Приятно познакомиться, Миртл. Потанцуешь со мной? – Это, по-твоему, смешно? – у Миртл на глазах выступили призрачные слезы, – Зачем ты издеваешься надо мной? Тебе весело насмехаться надо мной? Тебе весело насмехаться над бедной Миртл?! – Я не издеваюсь, просто пригласил потанцевать. Все же танцуют, – Рейстлин махнул рукой в сторону призрачных пар, кружившихся в вальсе под звуки неприятного скрипения. – Ты это сделал, чтобы посмеяться, – повторила Миртл, чуть менее уверенно, – Никто никогда не приглашал Миртл танцевать, потому что Миртл жуткая жирная уродина! Миртл сняла очки и принялась тереть глаза рукавом мантии. – Ты совсем не уродина, а очень симпатичная девочка, – успокаивающе проговорил маг, – Ладно, если не хочешь танцевать, я не настаиваю. – Вообще-то хочу, – всхлипнула Миртл, – но я не буду, а то все станут смеяться… Я ужасно танцую. – Я тоже, – сказал Рейстлин, – Ты ведь училась в Хогвартсе? Миртл кивнула. Рейстлину страшно хотелось узнать, как она умерла. Видимых травм у привидения не было, пятен серебристой крови – тоже. У Рейстлина возникла гипотеза, что Миртл убили смертельным проклятием. Однако, маг рассудил, что сейчас спросить об этом будет слишком бестактно, поэтому, поговорив с Миртл немного о гостях на празднике и на другие отвлеченные темы, он выяснил, что Миртл обитает в заброшенном туалете для девочек на втором этаже. Проведя еще некоторое время на празднике Ника, Рейстлин побеседовал с разными привидениями. Кое-кто с удовольствием делился подробностями свое загробной жизни, и Рейстлину удалось узнать больше о природе призраков: – Маглы обычно нас не видят, только чувствуют холод. Однако, бывают и исключения: по моему замку, к несчастью, постоянно шатается целая прорва маглов. Так вот, очень редко, но некоторые из них в ужасе застывают, глядя на меня, а после – в панике убегают, – поведал сэр Симон де Кентервиль, позвякивая призрачными цепями. – Можно ли убить призрака? Ха! Конечно же, нет, – заявил сэр Патрик Делэйни-Подмор, держа собственную отрубленную голову под мышкой, – Не существует способа. Многие пытались, знаешь ли, покончить с собой, но никакого толка не вышло. Говорят, Министерство пыталось уничтожить парочку очень буйных привидений, но тоже не преуспело. Единственное, чем они могут нам угрожать – запереть в одном месте, в доме или замке. – Но как они это могут сделать? – спросил Рейстлин. – Ха! Так я тебе и рассказал, – сэр Патрик подкинул голову в воздух, и, поймав ее, договорил, – Много будешь знать, скоро состаришься, юный Поттер. «Я и не прочь состариться лет этак на пять», – мысленно отметил Рейстлин. – Почему не все волшебники становятся призраками? Потому что большинство выбирает другой путь… – поделилась Хэйзел Ховард, привидение девушки с удавкой на шее, – И я собиралась туда, но в последний момент испугалась, что бог накажет меня за мои грехи… Понимаешь, мы ведь не знаем, что дальше. А я совсем не хочу в ад! И вот… я застряла здесь. После юбилея смерти Рейстлин решил заскочить на кухню Хогвартса и попросить у эльфов чего-нибудь подкрепиться. Пройдя несколько коридоров, Рейстлин почти добрался до цели, как вдруг путь ему преградили рыцарские доспехи, вооруженные острым мечом. Рыцарские доспехи служили украшением замка и встречались во многих коридорах Хогвартса. Но доспехи никогда себя так не вели! Рейстлин отступил на несколько шагов и выхватил волшебную палочку. – Пивз, это ты? Вылезай из доспехов. Рыцарь не ответил. Он начал медленно идти к Рейстлину, подняв меч для атаки. «Экспеллиармус!» Невербальные чары вспыхнули и развеялись, не выбив меч и не причинив ожившим доспехам никакого вреда. – Экспульсо! – Рейстлин взмахнул палочкой. Грянул взрыв. Когда дым рассеялся, Рейстлин понял, что рыцарь остался невредим. Рыцарь взмахнул мечом, и Рейстлин, едва увернувшись, отпрянул в сторону. – Финита! – закричал Рейстлин, надеясь, что сможет если не уничтожить враждебные доспехи, то хотя бы расколдовать их. Бесполезно. Рыцарь продолжил наступать, пытаясь зарубить мага мечом. Рейстлин бросился бежать. Доспехи устремились следом, тяжело бряцая металлом. Маг слышал, как звук стремительно приближается. Рыцарь догонял его. «Заклятья его не берут… Значит, я должен…» – Лапи Ликвиди Палус! – закричал Рейстлин, развернувшись к рыцарю и направив палочку ему под ноги. Каменный пол подземелья в мгновение ока превратился в трясину, и рыцарь увяз в ней. Но к несчастью для Рейстлина, рыцарь все же подобрался достаточно близко. Удар мечом пришелся прямо по левой ноге мага. Рейстлин завопил от боли и попытался бежать… Получилось лишь упасть и ползти – левая нога не слушалась, ее словно разрывало от дикой боли. На некотором расстоянии Рейстлин обернулся: заколдованные доспехи ушли в трясину по самый шлем. Рядом на полу, не обернувшемся трясиной, что-то лежало. Маг снял очки, протер их рукавом и вернул на место. На полу в небольшой луже крови лежала отрубленная чуть выше колена нога. Рейстлин в ужасе задрал подол мантии – так и есть, проклятые доспехи отрубили ему ногу! Из раны хлестала кровь. Маг направил палочку на рану и произнес чары для временной остановки кровотечения. Заклинание подействовало. Рейстлин вздохнул с облегчением – по крайней мере, он не истечет кровью. – Акцио отрубленная нога! Нога переместилась в руки Рейстлину. «Попробовать заклинание для приращения пальцев?» Маг приложил себе отрубленную ногу и начал творить заклинание. Внезапно нога взлетела в воздух и перевернулась, ткнувшись ботинком в раневую поверхность. – Что за?.. Нет, лучше не продолжать. Чары приращения пальцев явно не подходили для приращения ноги. Не хватало еще прирастить ногу вверх ногами. Рейстлин невольно представил себя с пальцами ноги, торчащими на колене. – ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ! – позвал Рейстлин. А стоило ли вообще звать на помощь? Кто услышит, если почти все сейчас на Хэллоуинском пиру? Что если тот, кто заколдовал рыцарские доспехи, всё еще здесь? Услышит – придет добить жертву. Разве что привидения с праздника Ника могли услышать, да и то – далековато. Скрипа жуткой музыки, по крайней мере, в этом коридоре слышно не было. Значит, и призракам крик о помощи не доносился. Ситуация не из приятных. Послышались шаги в коридоре. Рейстлин напрягся и сжал в руке палочку. Со стороны кухни в коридор быстрыми шагами вошел Северус Снейп. – Что здесь происходит? – Снейп остановился перед трясиной и впился глазами в Рейстлина на противоположной стороне, – Что вы опять натворили? – На меня напали рыцарские доспехи, – объяснил Рейстлин. – Не вижу здесь никаких доспехов, – Снейп бегло оглядел коридор, – И перестаньте целиться в меня своей палочкой, Поттер. – Они утонули, – Рейстлин нехотя отвел палочку, – Мне нужно в Больничное крыло. Снейп с изумительной легкостью перепрыгнул трясину и, подойдя, склонился над Рейстлином. – Да вы конченый идиот! Зачем вы приложили грязный ботинок к ране?! – Снейп вытащил свою палочку, – Тергео, – грязь и кровь из раны втянулись в палочку Снейпа, – Минус пять баллов Гриффиндору за ваш идиотизм. Рейстлин попытался усмехнуться, но вместо этого скривился от боли. Снейп медленно начертил кончиком палочки какие-то фигуры над раной. Рейстлин почувствовал, что боль ушла. – Спасибо. Снейп отошел к противоположному концу коридора, затем вернулся, наколдовал носилки, помог Рейстлину на них перебраться и кинул туда же отрубленную ногу. Носилки и они поднялись в воздух и полетели рядом с профессором. На выходе из коридора Рейстлин обернулся и увидел, как Снейп взмахом палочки создал стену из зеленого мрамора, преграждающую путь в коридор с рыцарем, и написал на ней «Закрыто на ремонт».