Двухцветные палитры

— Мы… — пока этот неожиданно застенчивый молодой человек пытался сформулировать мысль, у меня внутри все закипало. — Мы, в общем… Пытались анимагии учиться. Я шумно выдохнула. Ну, что с дураков-то взять? Семнадцать лет, а ума, как у первокурсника. Занятие они себе нашли, конечно, не по возрасту, но да к моей проблеме это отношения никакого не имеет. А потому вопрос, который я задала в следующую секунду, был больше для профилактики. Последней надеждой перед тем, как идти сдаваться. Оставлять все, как есть, уже точно нельзя.  — А там внизу побочки не было случайно? В послесловии? Мелкими буквами?  — Побочки?.. — Блейз задумался. — Да вроде не было… А что такое? Я не ответила. Отчего-то мне показалось, что минуты, которые я могу потратить впустую сейчас, намного важнее тех дней, что я потратила ранее. Но в любом случае… Снейп ведь поможет, да? Человек, которого не одолел яд Нагайны найдет и мне бочоночек с волшебным средством? А если нет… То об этом думать не хочется. Казалось, за те несколько минут, что я бежала к кабинету Снейпа, из меня выветрилась последняя гордость. Если полчаса назад я готова была гордо изображать, что я скала, а скалу ничего смутить не может, то сейчас я готова была только разрыдаться в любую секунду. Забыв обо всех приличиях, я ворвалась в кабинет преподавателя, громко хлопнув дверью. Видели бы вы глаза второкурсника, который от неожиданности едва котел не опрокинул.  — Можно вас, профессор? — истерично взвизгнула я и выскочила назад в коридор. Села я у стенки да и завыла, как раненый гиппогриф. Громко так, заунывно, на одном тоне. И выла бы я так, пока смерть не разлучила бы Поттера и Уизли, но Снейп все же спустя пару минут вышел из кабинета. Недовольный весь, в своем стиле.  — Мисс Паркинсон? — недовольство сменилось удивлением, а после и налетом сочувствия. — Что-то случилось?  — У меня… У меня… У меня не хватает смелости сознаться в том, что я становлюсь… Тем, кем становлюсь. Даже думать об этом не хочу. Не знаю, что будет большей слабостью — рассказать все, как есть, и указать на свою беспомощность, или трусливо молчать, дожидаясь, когда из всего магического я смогу только палочки по футлярам фасовать.  — У меня ничего не получается, — сквозь зубы и сомнения я все же выдавила из себя хоть что-то разумное. — Из магии… Ничего. Эмоции, возникшие на не самом балующем экспрессией лице, словами передать невозможно. Такую реакцию я и в зеркале увижу, что делать-то? Молчание затянулось, но хуже стало, когда Снейп, взмахнув бессменным плащом, вошел обратно в кабинет. Только я хотела начать ругаться да рыдать, как профессор вернулся и, не тратя лишних слов, указал следовать за ним. И я искренне надеялась, что мы идем в комнату, где хранят утерянные магические способности. Но нет. Мы все ближе и ближе подходили к кабинету Дамблдора, отчего надежда, что мы где-то свернем, угасала с каждым шагом. Еще и Снейп молчит, как рыба. Махнул рукой, чтобы я ждала его здесь, а сам вошел в кабинет Хитрейшего. Его слишком долго нет… Хотелось воспользоваться моментом и сбежать. Из этого коридора и из Хогвартса в целом. Что знает Альбус, знают и все остальные. Особенно Поттер. А этого я бы хотела меньше всего на свете. От безнадеги и бездействия я начала напевать какую-то заунывную песенку. Даже в своем подавленном состоянии я не могла не заметить, что выходит у меня неплохо. Ну, если что, пойду в музыканты. Говорят, они там почти все сквиббы…  — Мисс Паркинсон, — дверь открылась и передо мной появился Дамблдор в очередном безвкусно блестящем одеянии. — Вы можете войти. Видок у него, признаться, оставлял желать лучшего. Либо со мной все очень плохо, либо у Поттера молния заблестела нежданно, либо лимонные дольки закончились…  — Панси, нам нужно серьезно поговорить, — Снейп выглядел даже растеряннее, чем до разговора с директором. Больше всего меня пугало, что в тонкостях меня никто ни о чем не спрашивал. Да что там в тонкостях, мне вообще ни единого вопроса пока не задали. Это значит, что это не редкость и решаемо или что говорить уже смысла нет? Молчание затянулось, но нарушать его как-то не тянуло.  — Мисс Паркинсон, — все же прервал долгую паузу Дамблдор. — Скажите, в последнее время… Вы не замечали за собой ничего… Особенного? Казалось, у меня в голове мозги закипели от этого вопроса. Ничего, кроме полного отсутствия базовых навыков! Да, именно этого вопроса я и ждала. Сразу после «А где это я и кто это я?»!  — Помимо проблем с магией? — видимо, не дождавшись поправок от директора, добавил Снейп. И что под этим нужно понимать?  — То есть? — сощурившись, спросила я.  — Ну, к примеру, — сейчас голос Дамблдора был тем самым голосом милого старичка, каким он обычно говорил с Поттером на первых курсах. Ну, когда его готовил к роли пушечного мяса. — У тебя получалось то, чего не выходило раньше? Скажем, ты стала быстрее бегать или лучше танцевать? В первую секунду мне показалось, что Дамблдор окончательно сошел с ума и уже не в состоянии концентрироваться на проблеме, его постоянно уносит в другую сторону. Но затем меня осенило. Да у меня даже рисунки не оживали, чего уж тут скрывать. Получались на редкость красивыми, реалистичными, но никак не хотели оживать. Меня тут вчера, к выпуску ближе, посвятили, что доска может ходить сама, если у тебя нет живого соперника. И играет она, признаться, плохо. Уж на что я совсем не шахматист, но тут победа была совсем простой. От безнадеги и бездействия я начала напевать какую-то заунывную песенку. Даже в своем подавленном состоянии я не могла не заметить, что выходит у меня неплохо. Только вот какое это все имеет значение? Это он выспрашивает, есть ли мне, чем себя утешить перед плохими новостями?  — Ну, было пару раз, — я нахмурила брови. — Это имеет значение?  — Скажи, — на этот раз вопрос возник у Снейпа. — У тебя в роду были люди с проблемами с магией? Они были у всех. Даже самая именитая и чистокровная семья не может похвастаться тем, что в ней никогда не было подобных проблем. Но количество отвлеченных вопросов начинало пугать все больше. Это на самом деле имеет колоссальное значение для решения проблемы? Или экспресс-интервью для стенгазеты? Были в минуты маразма у Дамблдора и такие идеи, правда, все ограничилось двумя «выпусками»…  — У дедушки не было способностей, — на выдохе произнесла я. — Только причем здесь это?  — От рождения? — о, блиц-опрос пошел, без предисловий.  — Не знаю… — я на самом деле не знаю. Не было и не было, как-то это никогда особенно не обсуждалось. Он скульптором-художником был, о нем обычно это и говорили.  — Ты ведь не посещала курсов по колдомедицине? — спросил Снейп со вздохом. Я качнула головой. — И о соотношении маггл-волшебник ты тоже ничего не знаешь?  — В брошюре по оказании первой помощи об этом не было ни слова, — я все-таки ждала помощи, а не разговоров ни о чем и вопросов ради вопросов.  — Каждый волшебник, Мисс Паркинсон, — снова этот голос дедушка-сказочника! — Как бы объединяет в себе две характеристики — волшебник и маггл. Это не зависит от чистоты крови, это норма. В среднестатистическом волшебнике, соотношение этих характеристик примерно равное. За счет этого волшебник владеет как магией, так и навыками, необходимыми любому человеку. Если уменьшаются способности в одной из этих сфер, то они возрастают в другой. То есть при потере магических способностей, в нас возрастают маггловские и наоборот.  — А-а-а-а, так это утешительный приз на случай трудоустройства в мире магглов, — взвилась я. — Вот спасибо природе!  — Твой дед владел каким-то особым талантом? — строго спросил Снейп, прервав мои возмущенные крики.  — Ну, художественным, — кажется, в моей голове все эти факты постепенно начали собираться в единую структуру, но настолько размытую, что помощь бы мне все же не помешала.  — К ней присосались, — с самым серьезным видом заметил Снейп, глядя на Дамблдора. Мда, кажется, помощь здесь нужна не только мне. Дальше шло длинное и местами не очень понятное объяснение, из которого я выяснила, что мою магию кто-то втихаря жрет. Причем втихаря не получается, ибо я начинаю замечать пропажу. А если так, то жрет давно и старательно. Но взамен отдает мне часть своих маггловских способностей. Грубо говоря, он там уже ложку держать не в состоянии, зато у него внутри авадомет. Снейп на эту метафору сказал, что я преувеличиваю, но суть ясна. Но страшно не это. Страшно то, что все свое волшебное я, вполне возможно, уже подарила. Проверить этот факт можно, но… Но я не хочу. Я боюсь узнать, что я больше не волшебник. Но в любом случае, чтобы отцепить комара от кормушки, его нужно найти. А спрятался он, судя по всему, очень неплохо, потому как два довольно неслабых мага отыскать его не смогли. По факту, я ушла, полная новой и полезной информации, но с нерешенной проблемой. В комнате меня ждала уже спящая Дафна и очередное письмо. «Истинным слизеринкам не к лицу так волноваться. Все можно исправить, кроме того, что нельзя» Нельзя? Почему-то именно на этом слове я поставила акцент. Истинная слизеринка… Почему он из раза в раз подчеркивает именно это? Какая я теперь слизеринка, мне теперь вообще в школе делать нечего. Видимо, кому-то моя магия нужнее, кто-то там слабенький, но хитренький. И тут меня осенило. Акцент на слизеринке, значит, на чистокровности… О возможности и невозможности исправить. Он все знает? Кто уже был слабым, но хитрым? Мне стало очень плохо и впервые захотелось бежать в сторону Гриффиндора. Может, они могут чем-то помочь, они как-то раз уже смогли его одолеть…