Двухцветные палитры

— Эй… Тебе плохо? — мысленно ругая себя последними словами, я все же подошла ближе. — Давай я тебе воды что ли принесу, где вы тут ее берете? Или Помфри позвать? Чего молчишь-то? Я сейчас испугаюсь и убегу! — Я что, больше не в опале? — взгляд Барта был чуть менее сфокусированным, чем обычно, но куда более, чем я ожидала.  — Не знаю, — я пожала плечами. — Просто я тебя не видела давно, пришла проверить, жив ли. Теперь буду чувствовать себя спокойнее, зная, что никто не умер по моей вине.  — Почему напрямую не спросила? — он так резко сел, что я даже отпрянула. Секунду назад же только умирал…  — И как бы это звучало? — спросила я, на секунду засомневавшись, что мы вообще говорим об одном и том же. Казалось бы, более неловкой ситуацию уже не сделать, но все же немного страшно. — А не ты ли воруешь у меня магию?  — Ну, около того. Все равно это лучше, чем натравливать на меня весь Гриффиндор, — Барт резко указал рукой куда-то, где гостиной Гриффиндора быть никак не могло. — Люди ведь поверили, что я через тебя пытаюсь уничтожить Поттера.  — Ой, не утрируй. Не думаю, что они вообще воспринимают мое нытье всерьез. Я прикусила язык. Вот уж чего точно не стоило говорить малознакомому озлобленному на меня человеку… Осталось разрыдаться на его плече для пущей драматичности. Самое страшное, что в шутку я перевести ничего не успела, так как этот хам решил забить еще один гвоздь в крышку гроба моей самооценки.  — А ты тут вообще никого не интересуешь, — я ахнула от подобной беспардонности. — Я не об этом. И не о себе. Просто ты же понимаешь, что их основная цель — оберегать Гарри, а помощь тебе — так, побочный эффект.  — Ну, хорошо хоть ты у нас порядочный и честный, — буквально выплюнула я от обиды. — Всю правду, как на духу. Откуда в тебе это только? Я-то уже успела себя загрызть за то, что подставила под удар такого милого и порядочного мальчика, а ты… Свинтус!  — Извини… — он на секунду задумался, а затем, всплеснув руками, продолжил. — Да как тебе вообще удалось выставить меня виноватым?!  — А это древний женский талант, — не знаю, с чего мне приспичило начать флиртовать, но голос мой сам собой стал каким-то приторно-сладким. Фу, так и до Лаванды Браун недалеко. А главное — на ровном месте… — За тысячелетия мужчины так и не придумали против него приема. Но ты все еще бестактная свинья.  — И я все еще это признаю, — он неловко заулыбался. Так это что, выходит, эти милые смешочки и закатывание глазок работают не только в дешевых по сюжету и цене книжках? Вон, меня, кажется, даже простили… Надо будет на Малфое опробовать, с его несчастной любовью к Грейнджер он идеальный человек со стороны…  — Но ты прав, — роковая женщина под маской цветочка во мне уснула, я снова почувствовала неловкость. Посыплю ее искренностью, хуже уже не будет. — Просто слышать это из чужих уст неприятно. Поесть чего найдется?  — Поройся вон в том шкафчике, — Барт снова откинулся на подушку, но напряженным не выглядел.  — А это твой? — с сомнением спросила я. Слишком уж далеко от его кровати… Хотя, у нас там вообще стоит клетка с крысой Эсми, которую кормлю всегда я…  — Нет, Тони. Но он мне чернила на свиток пролил, так что его не жаль.  — А за какие там качества на ваш факультет берут? За мстительность и прожорливость?  — Да шучу я, можешь брать со спокойной совестью. У нас тут все общее. Построили коммунизм посреди Великобритании. Мне стало жутко неприятно. Слово «коммунизм» я где-то то ли слышала, то ли читала, но о значении могла только догадываться, да и то из предыдущей фразы Барта. Чувствовать себя глупой или малообразованной я очень не люблю. Заглушить повисшую тишину и собственную злость решила хрустом многочисленных пакетов, найденных в том самом шкафчике. В нем нашлось много всего вкусного. Конфеты, печеньки, две больших пачки маггловских чипсов, шоколадка… На секунду я даже подумала, что роюсь в заначке нашей худеющей Миллисенты… А что, умно ведь… Кто из порядочных серо-зеленых позволит себе проводить время в комнате у пуффендуйцев… Мне было очень вкусно, так что на Барта я первое время внимания не обращала. Обратила, когда закончились печеньки. В очередной раз стало жутко неловко, потому что он, кажется, совсем ничего не ел. Смотрел только в одну точку. То ли на меня, то ли сквозь меня, тут и не разобраться сразу. Первой мыслью стало отклониться и посмотреть за реакцией, но это будет выглядеть уж совсем по-детски глупо.  — В общем, мои представления о подростках с маггловскими корнями строятся на книжках, которые нам в библиотеку заказала Трелони, а там все всегда посреди разговора при малейшем признаке симпатии начинают неожиданно целоваться. Мы будем?  — Ну, неожиданно уже не получится, — заметил Барт. — Ну, в общем… - продолжала размышлять вслух я. - Я сегодня ничего не пила, хотя в принципе могла бы. Меня, кстати, выносит с чего угодно в любом количестве. Таким образом, если я скажу, что это было по пьяни, то все поверят.  — А перед кем ты собралась оправдываться, если здесь только я? — Барт в недоумении поморщился.  — Ну… Не знаю, — я в самом деле растерялась. — Ты… Можешь разболтать всем на свете, а слухи в отношении слизеринцев проверять как-то не принято. Тебе поверят на слово…  — Тогда твои комментарии не будут иметь особого смысла, — логично заметил Эриксон.  — Ой, да чего ж ты такой занудный? — и я притянула лицо Барта к себе. Целоваться не с Малфоем мне понравилось. Правда, Эриксон был чересчур робким, но так и я от себя подобного напора еще пять минут назад не ожидала. Было приятно. Только у меня губы обветренные и искусанные от стресса, так что, возможно, только мне… Он обхватил меня за талию! Это хороший знак? Ведь хороший, да? А целоваться после того, как сожрала половину годовых запасов факультета — нормально? А если я вся пропахла этими чипсами и приправой от печенек? В общем, в погоне за тем, чтобы все было идеально, сам поцелуй я умудрилась почти проворонить, но лезть с еще одним посчитала совсем уж неправильным. А зачем делать что-то просто неправильное, если есть катастрофически неправильное?  — Хочешь, пошли на бал? — неожиданно предложила я. — Я же все-таки обещала, а там еще не все свои посредственные хиты эти патлатые ребята исполнили.  — А ты точно там совсем ничего не употребляла алкогольного?  — Я — нет. А вот все остальные, вполне вероятно, сейчас имеют достаточно рассеянное внимание, чтобы наблюдать за моими похождениями. Браун там во весь голос подпевает, сидя на фуршетном столе… А еще куча детей с первых курсов… В общем, если кому надо будет снять фильм о неблагополучной среде, то у меня есть, что предложить в качестве основы…  — Фильм? — Барт с интересом обернулся. Я прикрыла рот рукой. Вот и сдала себя с потрохами.  — Отпираться бессмысленно, ничего созвучного и подходящего под контекст я придумать не могу, так что да. Фильм.  — А за это разве не изгоняют из общества чистокровных семей?  — Достаточно не говорить об этом вслух. Ну, папа показал мне Люмьеровский поезд для общего развития, а мама «Унесенных ветром» просто потому, что это потрясающая штука. А потом я подсела на сопливые мелодрамы, откуда пути обратно просто нет…  — Полночь близится, - неожиданно прервал мои рассуждения Барт. Кажется, ему самому это все не особенно нравилось... Либо я пытаюсь видеть, то, чего нет, а сам Эриксон уже и не знает, как от меня избавиться. - Не пора ли тебе кинуть туфельку где-нибудь на лестнице и лететь к себе?  — Пора… Я, конечно, могу остаться здесь, сегодня моей решимости хватит… Но завтра я за это себя съем… Пока?  — Спокойной ночи, — кивнул Эриксон. Я вышла из его комнаты непривычно спокойной и даже немного радостной и замерла возле двери. Правда, хорошие времена прошли быстро — секунд через тридцать, а на смену им пришли плохие. Я поцеловалась с грязнокровным-полукровным-четвертькровным-какой-он-там почти посторонним мальчиком. Гормоны ли затопили, эмоции ли заиграли, юношеский максимализм ли себя проявил — сейчас все это было неважно. Какой же это все позор… Да даже если в нем тонны рыцарства, мне достаточно одного факта, что знает он. И знаю я. Да мне хватит одной его самодовольной усмешки в мой адрес, чтобы распрощаться с чувством собственного достоинства окончательно. Я резко ворвалась обратно в комнату Эриксона.  — Чего? — он что-то читал, все так же не вставая с кровати.  — Обливиэйт, — бросила я в сторону Барта, на ходу выхватив палочку, и снова выскочила, с шумом захлопнув дверь.  — Обливиэйт, — я подставила палочку к своей голове. Так жизнь будет намного проще. Вот только не сработало… Как и на нем, выходит, не сработало… Рефлексы не подвели… Абсолютно бесполезные, неработающие, устаревшие рефлексы. В последний момент я отскочила от открывающейся двери.  — Помочь? — Эриксон выглядел хмурым.  — Н-нет, — я растерялась. В этот момент я даже не чувствовала себя глупой, разве что отчаявшейся и немного униженной.  — Я серьезно сейчас, — он оперся на стену, скрестив руки на груди.  — Что, и себе сотрешь? И как я это проверю вообще? — мысли в голове метались так быстро, что я с трудом уцепляла за хвост и осознавала хотя бы некоторые из них. — Нет-нет, так не сработает! Нужно попросить кого-то третьего, кого-то незаинтересованного.  — Тебе не говорили, что ты… своеобразная? — Барт отшатнулся от моего напора.  — А еще я очень больно кусаюсь, так что выбирай слова еще более тщательно, — смешок вышел очень нервным. — Ладно. Выбора у меня нет. Обливиэйть, что мне остается? Погоди, пошли в коридор или еще куда-нибудь. Если очнусь здесь, будет к себе много вопросов. Бал вышел таким скучным, что и вспомнить-то было особенно нечего. В голове все слилось в единое месиво из плохой музыки, нетрезвых танцев и изрядно нервничающего Филча. Если бы кто-то сказал мне, что там я провела целых четыре с лишним часа — в жизни бы не поверила. От силы полтора, да и то с натяжкой. Может, вздремнула где-нибудь? В таком случае, надеюсь, не нашлось доморощенных колдографов, так как сплю я не то чтобы очень мило и по-ледичьи. — Скажи, что твой таинственный собеседник, друг или, там, любовник был интереснее осины, — обессиленно попросила Дафна, стоило мне оказаться в комнате. — Мне, вот, не повезло…  — Какой еще любовник? Я круто провела время на скучнейшем празднике, — язык чуть заплетался. Так, ну, пить я там точно не пила... — Браун что-то пела на непонятном языке, Блейз танцевал на шесте, а Дамблдор умильно улыбался. Типичный бал.  — В самом деле? — Гринграсс даже привстала. — Вроде, смотришь честными глазами, говоришь все по делу, а я тебя не видела… В любом случае, как думаешь, как так получается, что Уизли из поколения в поколение женятся по любви и пренебрегая традициями, но жены из раза в раз чистокровные и рыжие? Утром состояние было каким-то неуместно похмельным. Голова раскалывалась так, что в приветствующего Дамблдора хотелось что-нибудь швырнуть. Единственным, что смогло заставить меня поднять деревянную голову в его сторону, стал неожиданно громкий голос директора. Кажется, впервые за много лет он заметил, что его никто не слушает.  — Внимание! Кроме всего прочего, хотелось бы поприветствовать нашего нового штатного переводчика. Айла Пуатра. Не скрою, она должна была появиться в этих стенах еще до начала турнира, но личные обстоятельства помешали ей присоединиться к нам вовремя, — кажется, Дамблдор сам понял, что затянул представление, и не нашел ничего лучше, чем зааплодировать первым. — Поприветствуем! На краю преподавательского стола стояла по-маггловски одетая ухоженная женщина лет тридцати пяти. Короткие светлые волосы, изящная оправа очков, светло-розовый маникюр... У нас таких не делают. Видимо, об этом думали не только студенты, но и учителя, поскольку во взгляде большинства из них читалось недоумение, граничащее со страхом.  — Это что же, у нас теперь будет… — Крэбб, кажется, пытался сформулировать самую сложную фразу в своей жизни, но на середине понял, что то красивое слово не так уж и легко вспомнить.  — Переводчик, — быстро закончил Малфой. — Давай я тебе на салфетке напишу.  — Да, пожалуйста. Только разборчиво, — мы с Дафной переглянулись. Предыдущие семь лет Винсент прекрасно обходился своим словарем из двенадцати необходимых местоимений и междометий. Может, после этого бала ко мне присосался и он, а теперь высасывает последние силы и жажду знаний?