Двухцветные палитры

С того самого дня я не просто не говорила с Бартом, а даже не встречала его ни разу. Первое время меня не покидало ощущение, что они просто, ничтоже сумняшеся, скормили Эриксона Рону. Затем — что они принесли его в жертву собственным идеалам. Точной картины я выдумать не смогла, но поверила, что их-то фантазии на это должно хватить. Еще была мысль, что Золотая троица просто убила его собственной душностью… А потом мне резко надоело себя развлекать дурацкими предположениями. Я осознала, что волнуюсь. Это было достаточно необычным для меня чувством. Не скажу, что я в жизни ни за кого не беспокоилась, кроме себя любимой, но Барт… Сколько раз мы с ним успели поговорить? Три? Четыре? Да у меня отношения с Невиллом куда ближе. И все же совсем не думать о происходящем не получалось. Пару раз я вставала со своего места, чтобы подойти к Грейнджер, а один раз даже была готова спросить напрямую у старосты Пуффендуя о судьбе своего возможного врага. Но всякий раз меня останавливала гордость. Чтобы я, Панси Паркинсон, спрашивала о каком-то Барте, семьи которого даже в списке чистокровных родов не числится… Да ни за что! А потому до самого бала я сидела в Большом Зале, как на иголках, всякий раз против своей воли посматривая в сторону стола Пуффендуя. Возможно — а я смогла убедить себя, что даже скорее всего, — он просто сидел в глубине стола, там, где я чисто физически не смогла бы его увидеть со своего излюбленного еще с первого курса места. В этом году мне было даже плевать на платье для бала. То ли от стресса, то ли от того, что я стала совсем старая, я выбрала в журнале чуть не первое попавшееся бирюзовое платье и со спокойной душой поставила мысленную галочку напротив пункта о подготовке наряда. С прической было сложнее. Дафна решила помочь абсолютно всем девочкам факультета, не способным сделать на своей голове ничего сложнее высокого хвоста. Когда она мне об этом виновато сообщила, клятвенно пообещав вставить мою ослабшую тушку в свой плотный график, я по гордости и дурости отказалась… Помириться мы, конечно, помирились, но некоторое напряжение в воздухе все еще чувствовалось. В итоге решив, что если и доверять свою головушку, то только самому способному ученику, я заставила Малфоя делать из меня принцессу. Правда, очень быстро я пожалела об этом решении. В нем боролись агрессивный перфекционизм, заставляющий переделывать все снова и снова, и полная профнепригодность, из-за чего любой мой поворот головы хоть на полградуса разрушал почти готовый идеал… Таким образом, через три часа и тридцать девять минут я похвалила себя за то, что пришла к Драко еще утром, и покинула наш собранный на коленке салон красоты. Возможно, отбивать у старост их комнаты ради такого было необязательно, но должна же я хоть как-то помочь Миллисенте искупить свою вину… На бал в этом году притащили всех, начиная с первого курса. Следить за первокурсниками, включая маленькую Поттер, в такой день никто не хотел, но официально Дамблдор назвал это «послаблением в честь первой победы Хогвартса на Кубке Восьми». К слову, мы в самом деле одолели Шармбатон, что было достаточно предсказуемо в любой другой год, и крайне празднично в тот, когда в составе первым вратарем был заявлен Рон Уизли. Бал обещал быть для меня невыносимо скучным и это обещание честно выполнял. От тоскливого вида Малфоя я сразу устала, да и медленные танцы сменились быстрыми, а потому соблюдать минимальную дистанцию со своим официальным партнером было совсем необязательно. Бродила я себе по залу, периодически брала кексик со стола или перебрасывалась парой фраз с кем-то, в полглаза поглядывая на первокурсников… Было скучно, уныло, в меру безнадежно, но не особо страшно. Страшно стало, когда я увидела счастливые круглые полные лица Крэбба и Гойла. Они поочередно показывали друг другу большой палец, смеялись больше обычного и вообще выглядели достаточно подозрительно. По крайней мере, их вероятный проступок придаст смысл моему здесь нахождению…  — Признавайтесь, — сощурившись, пробормотала я, судорожно прикидывая, с какой стороны можно ждать прихода локального конца света. В прошлый раз, когда этим двоим было столь же весело, за Полумной два дня ползали десяток слизней, а мы всем факультетом не могли понять ни того, как они это сделали, ни того, как теперь это отменить… Потом еще пару месяцев называли толстячков слизнеустами…  — Мы сделали доброе дело! — хохотнул Крэбб.  — Ага! Помогли любящим сердцам, — добавил Гойл.  — Ловкость рук — и Грейнджер на весь бал абсолютно свободна! — продолжал Крэбб.  — Что вы с ним сделали? — я нервно сглотнула. С этих станется — собирай потом героя-друга главного героя по кусочкам в окрестностях какой-нибудь Женевы…  — Ничего серьезного! Немного слабительного зелья — это даже облегчение, — я выдохнула. На фоне того, что могло прийти в голову этим двоим, подобное — милая детская шалость.  — Надо только придумать, как подтолкнуть к ней Малфоя, — Винсент прикусил нижнюю губу и закатил глаза в задумчивости.  — Не надо! — я крикнула намного громче, чем хотелось бы, отчего несколько человек недовольно оглянулись. — С вас достаточно помощи на сегодня…  — Да ты не переживай… Есть же… Ну, к примеру… О! Прилипала… — радостно заметил Гойл. — Если они сутки не смогут друг от друга отходить, то точно поговорят…  — Не надо, — я грозно взмахнула указательным пальцем. — Ничего больше не делайте… Иначе Рон узнает, откуда у него на третьем курсе на пару часов вырос хобот. И на четвертом. И на пятом. И почему он, вместо того, чтобы быть на балу с любимой девушкой, весь вечер провел с белым конем, — от каждого моего слова вид у них становился все более несчастный, отчего их стало даже немного жаль. — Будете хорошо себя вести, притащу вам из маггловского магазина новых комиксов.  — Честно притащишь? — восхищенным хором переспросили генераторы проблем.  — Честно, — я кивнула. Ну, такой мотивации им должно хватить до конца этого дня… Дело было за малым — сообщить о случившемся Малфою… Или не сообщать, лишний раз не создавать для него иллюзию выбора и не дарить неоправданных надежд. С другой стороны, если сейчас он увидит Грейнджер одну, то точно никаких действий не предпримет, но будет тихо проклинать ее выбор. Рон заслужил этого в любой другой момент своей жизни, но точно не сейчас… Вдох-выдох… Цокая каблучками не очень навязчиво, но слегка действуя на нервы ближайшим гриффиндорцам, я направилась к своему несчастненькому наказанию.  — В общем… — я без конца нервно теребила подол платья. — Твои горячо любимые детские друзья… Ну, те, которые компенсируют недостаток интеллектуальных способностей избытком веса… Освободили тебе путь к сердцу Грейнджер на время этого бала. Рон сейчас очень занят решением закономерных для его обжорства проблем… Вот… Делай с этой информацией, что хочешь. Страдай, там, злись… Можно совсем уж сэкстримальничать и подойти к ней поздороваться… Мне было безумно стыдно даже говорить о том, что натворили Крэбб и Гойл, отчего слова я подбирала нещадно долго.  — Идиоты, — Малфой прикрыл глаза и оперся о стену. — Еще и выставили меня дураком.  — А ты-то тут причем? Подожди… — я попыталась понять, что у него там в душе созрело по ее зеркалу. Ну, так себе зеркало… Серое, неподвижное, а из эмоций только настоявшееся уныние. — Ты к ней подойдешь?  — А у меня есть варианты? Ты, правда, думаешь, что они пойдут извиняться сами?  — Ва-а-а-а-ау, — от удивления я даже не смогла подобрать других слов. — Как это… Очаровательно благородно и… Ужасно глупо.  — А на что вы рассчитывали? — сердито прошипел мой неожиданно рыцарственный однокурсник.  — Да лично я вообще ни на что, — честно ответила я. — Не хотела это в себе носить, решила, вот, с тобой поделиться, чтобы ты не думал об Уизли еще хуже, чем думаешь сейчас.  — Просто сходи со мной, — тихо попросил Малфой. Дитятко застенчивое… Не вел бы себя, как идиот, столько лет, не было бы проблем. Не то чтобы нельзя было сказать того же обо мне, но сейчас-то речь о нем. Ну, а я жалостливая. Бываю иногда… Согласилась. И, честно скажу, сразу же пожалела.  — Гермиона, — да у меня уже от этого чуть сердце не остановилось… Чтобы он ее по имени назвал, да такого же быть не может. — В общем… Мы… Я… Я ошибся там… С заклинанием… И в общем… Ты на Уизли не злись, он случайно стал жертвой моих опытов… Хорошо хоть Роном ее благоверного не назвал, этого бы мое сердечко точно не вынесло…  — Ч-что ты с-с ним с-сделал? — заикаясь, переспросила Грейнджер. Судя по ее виду, она была в шаге от того, что Малфой на веки вечные стал хорьком… Дабы не ляпнуть самой лишнего, я незаметно ретировалась. Этим двоим точно не до меня. Я впервые порадовалась этим визжащим музыкантам, потому что никто хотя бы не слышал, что конкретно Грейнджер ему говорила, но по одной только жестикуляции можно было понять, что ничего хорошего. Если бы он загрустил, принялся биться головой о стену или лезть на ручки к Снейпу, я бы это поняла, приняла и пообещала бы никогда не припоминать. Но он возвращался ко мне с дурацкой улыбкой во все лицо. Говорила я, надо было его психотравмы у специалиста лечить, а они все само пройдет, само пройдет. Довели, блин…  — Хочешь, я тебе у какого-нибудь гриффиндорца шарфик отберу? — слащаво-срывающимся голосом спросила я. Как реагировать на его нездоровое поведение я придумать не успела, поэтому пойдем по стандарту. — Имеешь полное право носить.  — Не язви, — выглядел наш принц еще хуже, чем обычно. Ну, то есть нездоровый белый цвет лица плавно перетекал в мертвенно синий. — Дай мне насладиться чуть ли не первым моментом в жизни, когда я сделал все правильно.  — Да наслаждайся сколько влезет. Только кто тебе сказал, что правильно — это вот так? — прошипела я. — Это какой-то абсолютно тупой и бессмысленный альтруизм. Может, тебе какие книжки почитать? «От чайника до героя» или еще что в этом духе? Не в силах больше наблюдать эту приторную картину катарсиса, я хотела просто уйти подальше от Малфоя. Поговорить было не с кем, все разбрелись по своим углам. Я бросила взгляд на Дафну. Танцует постройневшая версия Крама, в самом деле, посредственно. Еще более посредственная, чем чемпионская. Тем не менее, Гринграсс выглядела вполне счастливой, а меня не покидало ощущения дежавю. На прошлом балу я чувствовала себя такой же лишней, только у меня был чуть более здоровый Малфой. А еще там парочки в определенный момент все же смешались в единое месиво, в котором можно было отыскать собеседника… Можно, конечно, вернуться к Малфою, но смотреть на это снова я не готова. В очередной раз хватая какую-то ерунду со стола, я поймала себя на мысли, что в толпе ищу Барта. Да ладно бы просто ищу, вся беда в том, что не нахожу… Я пыталась сориентироваться на тех немногих пуффендуйцев, которых знала, но Эриксона рядом не было. Возможно он, весь такой замечательный, сейчас в каком-то углу покоряет сердце более-менее симпатичной однокурсницы… Либо Уизли его все же сожрал, нельзя исключать этот вариант. Как бы там ни было, но в Большом Зале Эриксон так и не обнаружился. Это при том, что я даже немного сдвинула воображаемую корону набок и походила по периметру, поискала, тихо надеясь, что не застану его за чем-то дико неприятным. Я всеми силами пыталась представить себе что-то отвратительное или просто ужасно пошлое с участием Барта, но ничего не выходило. Он же… Хороший. Правильный такой... В конце концов, если бы он там что-то натворил с моей магией, мне бы об этом сообщили… Или нет?.. Может, они вообще не обратили внимания на мои полуночные подозрения, а я уже накрутила себя… В конце концов, если сейчас подойти к Грейнджер и спросить, то это не должно выглядеть подозрительно… Все же касается меня и моей жизни напрямую. К тому же, мне представился уникальный шанс — рядом с ней нет Рона с мачете. Правда, она все еще жутко зла и, кажется, натравливает Поттера на Малфоя. К молниелобому подходить как-то рискованно, того и гляди опять начнет умирать.  — Грейнджер, — я позвала с расстояния в пару метров. — Грейнджер, это срочно! Срочнее, чем отомстить Малфою! Можно сейчас, конечно, заодно раскрыть его альтруистичное преступление, но их отношения — дело все же намного больше его, нежели мое. А у меня тут своих проблем вагон.  — Я тебя слушаю, — Гермиона сложила руки на груди.  — Вы выяснили? Барт имеет к этому отношение? — кажется, моя взволнованность в голосе не придавала моей уважительной причине правдоподобности, но Грейнджер в ее состоянии таких вещей не замечала.  — Нет, он не при чем, — легко ответила Грейнджер. — Теперь, правда, он в курсе твоей тайны.  — Ну, оно того стоило, — пробормотала я. — В смысле, на одного подозреваемого меньше. Вы его пытали? Раскаленным железом или занудством Кошатины?  — Твоим ядовитым чувством юмора, — прошипела Гермиона. — Передай Малфою…  — Что он идиот, я знаю. Спасибо, — решив не давать себе времени на раздумье я, намотав все же кружок шпионской скрытности по залу, помчалась в сторону гостиной Пуффендуя. Вот только моей уверенности хватило ровно до двери в гостиную. Ее охраняла копия Орущей Бабы для бедных всеми качествами, необходимыми для поступления на приличный факультет. Тут тетка была постройнее, в небесно-голубом платье и с облезлой кошкой на коленях. Я старательно гнала от себя мысли о том, что могу найти его там… Не одного. Всех, кого я помню на лицо, я видела в Большом Зале. Может, он простыл, в конце-то концов, чего я сразу? Или не нашел никого, кто по великолепию смог бы сравниться со мной, в партнерши.  — Здравствуйте, мне очень нужно попасть внутрь, — вдруг сработает…  — Пароль, — и на что я только рассчитывала…  — Я не знаю, но… Мне, правда, очень нужно… Я… Я должна извиниться перед одним человеком. Он там, внутри… Наверное. Я ничего не сломаю, ни украду, ничего подобного, честно.  — Пароль.  — Любовь, верность, дружба, — говорила я, соблюдая паузу между словами. Мало ли, угадаю. Пуффендуй — факультет не самый творческий, могли поставить что-то тривиальное. — Слава Поттеру, Пенелопа…  — У Вас осталась одна попытка, после чего Вы не сможете попасть в гостиную без сопровождения, — а оно что, в самом деле так работает? Сколько лет учусь, про эту функцию узнала впервые.  — Но… Мне очень надо, — без особой надежды пробормотала я.  — Пароль, — эта тетка даже хуже Орущей Бабы! У той хоть немного индивидуальности есть.  — Да что же это такое! Долбаный… Пуффендуй! — выкрикнула я, стукнув по дверному косяку. Вот, у нас нет никаких портретов на двери и до чего же живется легче! Не нужно оправдываться перед куском разрисованного холста.  — Пароль верный, — недовольным голосом произнесла тетка, и дверь начала открываться. — Успехов в Ваших извинениях… И не стучите так больше. В первый момент я вообще не поняла, что произошло. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что они в самом деле сделали название факультета паролем. Это ж кто у них такой умный? Даже интересно стало. Почему-то я сразу же убедила себя, что Барт в подобном ужасе участия принимать не мог. В любом случае, осталось его отыскать. Планов я ни на что не строила — все равно они в процессе пойдут прахом, так чего тратить время и нервы? Мне просто нужно зайти, извиниться и… Уйти, вероятнее всего, выслушав в свой адрес всяких неприятностей. Я начала судорожно дергать ручки всех подряд дверей, даже тех, на которых были наклеены бабочки и цветочки — мало ли. На удивление, вопреки закону жанра, нашелся Барт не в самой последней комнате, а всего-навсего в четвертой. Он лежал ничком на кровати и дрожал. В первую секунду захотелось просто убежать, во вторую — попытаться поговорить и утешить, а в третью — снова убежать. Что я здесь вообще делаю? Я явно не должна это видеть, но… Бросать его в таком состоянии как-то неправильно… С другой стороны, он меня, вроде, пока не заметил, можно тихо уйти… А если вот так и выглядит эта самая процедура высасывания? Какие у меня гарантии, что Золотая Троица не ошиблась? Вдруг он сейчас ворует у кого-то еще силу? Вот только, если оно в самом деле так, то его жалко не меньше, чем меня и этого самого кого-то.