Крылатый Купидон - божок слепой

POV Лунетта.       Я сижу в машине Клауса, и пытаюсь как-то остыть от того безумия, которое только что произошло. Я не ожидала от себя такой развязности. Я словно потеряла рассудок, от его поцелуя. Полностью подчинилась его воле, у меня в голове, была лишь одна мысль: «угоди ему». Я бы пошла дальше, не будь я девственницей… Да, Господи, я бы и так отдалась ему, не будь мы в машине?! Потому что я хотела этого, и сейчас хочу. У меня внутри всё пульсирует, и горит от его проникновений, и даже спустя пять минут я не могу унять это желание. Как вообще это делается? Как люди терпят такое возбуждение? От одной лишь мысли, что он мог бы сейчас находиться внутри меня, моё дыхание сбивается, а сердце громкими ударами отдается в висках. И я знаю, что сейчас он сидит рядом со мной и смеётся надо мной?!       – Хватит уже смеяться надо мной?! – с пылающими щеками, и блестящими глазами, прикрикнула я, отворачиваясь к окну.       – Ну, что ты, малышка, я вовсе не смеюсь над тобой, – а его голос говорит об обратном.       – Я прям таки, взяла и поверила, – буркнула я, всё ещё смотря в окно.       – Знаешь, если через десять минут мы не войдём в ресторан, то нашу бронь снимут, – его голос звучал также как обычно и, наверное, теперь на его лице ухмылка. Блин, как он это делает? Как он так быстро унял своё желание?       – И как я пойду туда с таким телом и лицом? – я повернулась к нему всем телом, давая ему возможность осмотреть меня.       Мои щёки всё ещё пылали, а глаза блестели от неугасаемого желания. От неровного дыхания моя грудь высоко вздымалась, и я через ткань платья чувствовала боль от постоянного касания моих затвердевших сосков об ткань. Прижимая коленки всё плотнее, и немного ёрзая, мне всё ещё хочется, чтобы он был внутри. Клаус, осмотрел меня очень внимательно, останавливая свой взгляд на вздымающейся груди, а затем опустил взгляд на плотно сжатые коленки. В его глазах я видела такое же желание, как и у меня, но ещё было и восхищение, и немного превосходства. Он явно испытывал удовлетворение от моей реакции.       – Пожалуй, ты права, малышка. Тогда план «Б», – выходя из машины, он обошёл её спереди и, открыв для меня дверь, подал руку. Я, взявшись за его ладонь, вышла из машины. Стоять на высоких каблуках было сложно, ноги подкашивало, но его сильная рука помогала мне не упасть.       Мне нравится, что он называет меня «малышкой», мне это напоминает моё детство, мой отец также меня называл… Свежий воздух, хорошо отрезвлял мой разум. И понемногу уносил с каждым порывом это животное желание. Проведя рукой по волосам, я только сейчас заметила, что моя причёска была растрёпана, и из косы торчали волосы. Единственный вариант это расплести их, что я и сделала. Вытащив свою руку из тёплой руки Клауса, я сняла резинку и, не обращая внимания на окружающих, стала расплетать косу. Когда последний узел был разобран, я тряхнула волосами, отчего ещё больше народу обратило на меня свой взор. Я же легонько улыбнулась от порывов ветра, который игриво развивал мои волосы.       – Знаешь, первое, что бросается в глаза в твоей внешности это волосы, – беря одну прядь в свою руку и поднося её к губам, проговорил Клаус.       – Знаю, – тихо ответила я. У меня часто были проблемы из-за них. В школе меня постоянно унижали, потому что я выделялась своей внешностью.       – Почему ты отрастила их такими длинными? – перебирая мои волосы и пропуская их через пальцы, поинтересовался Никлаус.       – Моя мама любила мои волосы. Каждый вечер она расчёсывала их, и говорила, чтобы я не состригала их. Поэтому, я не трогаю свои волосы, – наслаждаясь его прикосновениями, вполголоса ответила я.       – Почему в прошедшем времени? – с еле заметным интересом, спросил он.       – Потому что её нет, как и отца, – с горечью произнесла я. Мне не нравится говорить о них, это причиняет мне боль.       – Давно? – отпуская мои волосы, которые он всё ещё держал в руках, Клаус переплёл свои пальцы с моими и крепко сжал.       – Через неделю будет ровно год, – негромко проговорила я. Боль от воспоминаний полоснула по сердцу. Как бы я не пыталась скрывать свою боль, она есть, глубоко внутри и съедает меня заживо.       – Что произошло? – конечно, он видел, что мне сложно, но видимо считал необходимостью, чтобы я сказала это вслух.       – Они отправились в путешествие на свою двадцатую годовщину. Хотели, чтобы я поехала с ними, но я отказалась, сказав, что буду мешать им, наслаждаться их праздником. Они уехали, чтобы посетить один остров, где отец сделал предложение моей маме. Но случился шторм, и яхта, на которой они плыли, потерпела крушение. Я так и не знаю, что с ними произошло. Выжили они или нет. Может быть, они ждут на том самом острове, что я приеду за ними… А может быть их тела покоятся на дне океана, – я говорила абсолютно спокойно, не один мускул на моём лице не дрогнул. Голос всё также был полушёпотом, а глаза незримо смотрели на асфальт, по которому мы идёт. Клаус внимательно слушал меня, а затем настала тишина.       – Мне жаль, – парировал он, спустя пару минут. Ложь…       – Нет, не жаль, – посмотрев в его глаза, я слабо улыбнулась. И это была благодарность, за то, что он не жалеет меня.       – Да, не жаль, – усмехнувшись, ответил он. Зато, я вижу в его глазах понимание моей боли, и этого мне достаточно.       – Спасибо, – прижавшись к нему, еле слышно проговорила я. Но, я знала, что он услышит.       Мы ещё некоторое время шли молча. Я не знаю, куда он меня вёл. Но мне было всё равно, с ним мне комфортно и спокойно. Он понимает меня, а я понимаю его… И думаю, этого достаточно, чтобы мы могли находится так близко друг к другу.       – Мы на месте, – разрушая тишину, сказал он. Я же оглядев место, куда мы пришли, пришла в восторг, и всю ту грусть и спокойствие как рукой сняло.       Я, распахнув глаза, и ярко улыбнувшись, сняла со своих ног каблуки и босиком побежала по траве. Огромная поляна, с зелёной травой, была словно застелена мягким ковром. Я слышала вдалеке голос Клауса, который говорил мне обуться, ведь я могу пораниться, но мне было всё равно. Прохладная трава остужала мой мозг, и возрождала детскую радость. Я, остановившись, задрала голову и наблюдала за открытым ночным летним небом, на котором уже рассыпались звёзды. Я и не заметила, что так потемнело.       – Пойдём, – нагнав меня и беря за руку, сказал Клаус. Не дождавшись моего ответа, он потянул меня за собой.       Я не совсем понимала, куда мы идём, но когда увидела воздушный шар, стоящий на земле и ждавший нас, я как маленький ребёнок ахнула от переполнявшего меня восторга, а глаза так засияли от предвкушения. Улыбка стала ещё шире. Видимо, Клаусу польстило такое моё поведение, потому что он ухмыльнулся, оголяя свои ямочки. Мне нравилась эта его полуулыбка-полуухмылка, а эти ямочки вызывали ответную улыбку. Помогая мне забраться в корзину, а точнее взяв меня на руки и поставив в неё, он запрыгнул сам.       – Готова? – с насмешкой спросил он. Я же с полным предвкушением чего-то изумительного закивала головой.       Мы, оторвавшись от земли, стали подниматься вверх, я бегала из стороны в сторону пытаясь увидеть всё, ничего не пропустить. А Клаус же наблюдал за мной, с ухмылкой и любопытством в глазах. Мы уже возвышались над деревьями, и моему взору стал открываться ночной город. Я с замирание сердца, смотрела на эту красоту, но с каждым метром вверх – город становился всё прекрасней, и я думала, что ещё выше и моё сердце остановится. Но, оно билось лишь чаще от переполнявшего меня восторга и счастья. А улыбка всё ещё не спадала с моих губ, наоборот она становилась лишь ярче. Когда уже город был полностью виден мне с высоты полёта птиц, Клаус стал рядом и, обняв меня со спины, положил подбородок мне на плечо.       – Такого в твоих сказках не было? – тихо, у самого уха, даже немного интимно, от чего у меня по всему телу побежали мурашки, спросил он.       – Реальность лучше, – не задумываясь, отвечаю я. Ведь и, правда, сейчас моя реальность лучше любой сказки, которую я читала.       – Какая твоя любимая? – не отрывая взгляд от удаляющегося города, спросил он.       – Ты будешь смеяться, – застенчиво сказала я. Не то, чтобы я смущаюсь говорить об этом, просто мне неловко произносить это вслух.       – Не буду, обещаю, – блин, знаю же, что врёт, но всё равно…       – «Красавица и Чудовище», – еле слышно отвечаю я, борясь с желание закрыть лицо руками. Он удивлённо вскидывает брови и заглядывает мне прямо в глаза, пытаясь найти в них подвох или издевательство. Но нет, я сказала правду!       – Почему именно она? – всё ещё смотря мне в глаза, спросил он. Я заметила в его взгляде какую-то заинтересованность и… Надежду? Или мне кажется?       – Разве не прекрасно знать, что любое существо в нашем мире достойно любви? – наивно отвечаю я. И уже после моего ответа, он отворачивается и пытается сдержать смех. А мне вдруг стало так обидно, я ведь и, правда, верю в это.       – Какая же ты… – перебив себя своим же смехом, проговорил, а точнее попытался Клаус.       – Какая? – с вызовом спросила я. Уж точно хуже того, кем меня называли, он не скажет. Он же, резко перестав смеяться, посмотрел на меня.       – Удивительная! – серьёзно произнёс он, а затем поцеловал в висок. Я была так удивлена его ответом, даже нет, шокирована, настолько, что из моих глаз потекли слёзы. Вытерев щеку, я думала, что это всё, но нет новая струя слёз покатилась снова.       Я пыталась успокоиться, но ничего не выходило. А Клаус же, был не меньше меня шокирован моим поведение, но придя в себя, он стал успокаивающе гладить меня по волосам, и что-то бормотать мне на ухо. Лишь спустя долгие пять минут не прекращаемых слёз, я, наконец, смогла успокоиться.       – Почему ты плакала? – держа меня в своих объятиях, и гладя по волосам, просил он, заботливым голосом.       – Всю жизнь люди избегают меня… Они говорят, какая я гадкая, и жестокая, потому что знаю, о чём они думают и что пытаются скрыть. Из-за моей проницательности у меня не было друзей… Я всегда знала, когда они лгут, и лицемерят, поэтому меня никогда не принимали в обществе. Ты первый, кто назвал меня «Удивительной». И кто не оттолкнул от себя, когда я заглянула в те места твоей души, которые ты пытаешься скрыть, – на этом я закончила. Даже моим родителям не нравилось, когда я копалась в них. Они ругали меня за это, говоря, что человеческая душа это не игрушка, которую можно взять поиграть и поставить обратно.       – Вот это откровение, – с усмешкой проговорил он. Но, я видела, что он понимал каждое моё слово, и весь смысл. Он, как будто прожил много веков… Но, помимо этого я увидела, что ему было приятно, что я так выделила его из толпы. Но, ведь это правда! Я также не стала думать, почему рассказала ему то, что не говорила даже Кэр. А ведь мы знакомы всего один день.       До того как шар вернулся на землю, тьма уже полностью накрыла город. Клаус первым спрыгнул с корзинки, а затем, взяв меня на руки, поставил на землю. Я, обув туфли, взялась за руку Клауса, и мы пошли к машине. Но прежде, он снял с себя пиджак и накинул его мне на плечи. Его запах был таким приятным, что я плотнее укуталась в его предмет одежды, и поднесла воротник к носу, вдыхая полной грудью. Я знаю, что он видел каждое моё движение, но также я знаю, что ему польстили мои действия.       Было уже поздно, наверное, часов 11 вечера. Мы, молча дошли до машины, он, также галантно открыл для меня дверцу авто и я сев на пассажирское сидение, чуть подпрыгнула когда он захлопнул дверь. Затем обойдя джип впереди, он сел на водительское сидение и заведя мотор, автомобиль тронулся по дороге домой.       Мы ехали молча, ни он, ни я не считали эту тишину угнетающей, скорее расслабляющей после насыщенного вечера. Примерно на полпути к дому, я услышала такой пробуждающий и будоражащий кровь звук рвущего мотора. Затем мимо нас проехал первый мотоцикл, затем на высокой скорости обгоняя первый, проехал второй. Я с гулким стуком сердца, открыла окно и вылезла по пояс от чего мои волосы стали похожи на развивающийся флаг, громко и весело крича: «дави на газ». А затем проехали ещё, и ещё, а я попутно кричала им, а они, вскидывая руку, громко в знак приветствия свистели мне. Клаус пытался запихнуть меня обратно в машину, злобно что-то говоря о том, что я сумасшедшая. Я же не обращала внимание. Этот звук мотора, пробуждал во мне дьявола… Затем я заметила знакомую марку мотоцикла.       – Луна? – пытаясь перекричать мотор, позвал меня какой-то парень. Я сразу узнала его.       – Тони! – восторженно прокричала я. Наклонившись вперёд, почти складываясь вдвое, я стукнулась кулаком с моим товарищем по гонкам.       – Ты что здесь делаешь? – также кричал он.       – Как это что, проветриваюсь, что не видно, – саркастично ответила я, на что Тони рассмеялся.       – Когда явишься на гонках? – чуть ли не срывая голос, прокричал Тони.       – Как минимум через месяц, – также громко ответила я. Я заметила в нём грусть, но предпочла сделать вид, что не вижу. Никто из моей банды гонщиков не знает о моих «талантах». И пускай не знает и дальше.       – Ладно, я погнал, – протягивая мне руку, крикнул он, я же снова потянувшись, стукнула о его руку кулаком и он, дав по газам, помчал вперёд. Я в след, во всё горло закричала: «Уделай их!» На что Тони победно вскинул руку и умчался вперёд, оставляя за собой клубок дыма.       Когда последний мотоцикл обогнал наш джип, который еле плёлся по сравнению с ними, я, грустно вздохнув, залезла обратно. Закрывая окно, я как-то не подумала о том, что сейчас будет. Осторожно, с примесью страха, я, повернув голову в сторону Клауса, увидела ярость, и немного облегчения.       – Это, что только что было? – через зубы процедил он. Я же сглотнув ком в горле, еле слышно пропищала:       – Приветствие, – сжавшись на переднем сидении, я уже успела пожалеть, что залезла обратно.       – Сколько у тебя скрытых талантов, оказывается, – деланное спокойствие в его голосе, совсем меня не успокоило, а даже наоборот. Я уже растеряла всех тех демонов, что проснулись во мне десять минут назад. На голове был полный бардак, и лицо всё красное от стыда.       – Я больше не буду, – как маленькая пролепетала я. Клаус же кинув на меня недоверчивый взгляд, шумно выдохнул и наклонился ко мне. Я же от его выпада зажмурила глаза, ожидая чего-то страшного.       – Больше так не делай, я же волновался, – раздражённо проговорил он, и, запечатлев лёгкий поцелуй у меня на губах, отстранился. Я была немного удивлена. Осторожно открыв сначала один глаз, а потом второй я виновато смотрела на Клауса, ожидая какого-то наказания, но его всё не было и не было.       – Значит, помимо твоих увлекательных игр с судьбой, тебе ещё нравятся гонки? – смотря на дорогу, спокойно проговорил он. Я ещё ощущала в нём злость, но её было мало.       – Да. Я увлеклась этим после исчезновения моих родителей, – всё ещё чувствуя вину, ответила я.       Он больше ничего не сказал, смотря на дорогу, он сосредоточенно вёл машину, а я смотрела на него. Клаус красивый даже в гневе, хоть и страшен, но в тоже время прекрасен. Пока я разглядывала его лицо, всё точнее подмечая каждую его эмоцию, мы доехали до дома Форбс. Как только машина припарковалась у дома, на крыльцо вышла Кэр, сложив руки на груди. Она явно была не довольно тем, что мы приехали так поздно, и чем-то ещё. Клаус, выйдя из машины, открыл мне дверь.       – Так и привыкнуть можно, – выходя из машины, промямлила я. На что Никлаус усмехнулся, и захлопнул дверь. Я уже хотела сразу направиться к Кэр, но его рука на моём животе, заставила остановиться. Я видела удивление на лице Кэр, а ещё мимолётную зависть или ревность, точно не могу сказать, слишком она далеко.       – Далеко собралась? – откидывая мои волосы с шеи, он нежно поцеловал меня в пульсирующую вену, а затем, развернув к себе, припал к губам. Это был нежный, но в тоже время властный поцелуй. Он с особой тщательностью исследовал мой рот, от чего у меня колени подкосила, но упасть мне не дали его сильные руки. Я, обведя его шею руками, отвечала с полной покорностью, но затем мне захотелось немного власти. Я, прикусив его губу почти до крови, а затем, зализав ранку, снова углубила поцелуй. От моих действий он еле слышно зарычал, а я победно улыбнулась. Затем оторвавшись от моих губ, и сглотнув, он сказал:       – Спокойной ночи, малышка, – его возбуждённый голос и эта умопомрачительная улыбка, снова зародили во мне, то животное желание, которому так предательски подчинилось тело. – Да, как я теперь засну?! – на выдохе и абсолютно неконтролируемым голосом прошептала я.       – Надеюсь, с мыслями обо мне, – толи шутя, толи в серьёз, сказал он. Я сейчас вообще не разберу, в глазах немного темнеет.       – Спокойной ночи, Клаус, – обдав его щёку горячим дыханием, я легонько, почти невесомо коснулась её.       Выпутавшись из объятий этого очаровательного мужчины, я побрела на ватных ногах к всё ещё шокированной Кэр. Но тут она, отбросив мои волосы, назад наклонила голову сначала влево потом вправо, Облегчённо вздохнув, она вдруг строго заявила:       – Откуда засосы на шее? – кроме этой строгости, я заметила в её взгляде обиду. А на улице послышался какой-то удовлетворительно ухмыляющийся хмык.       – Ты постарался? – раздражённо заявила Кэр, злобно кивая в сторону Клауса.       – И что если так? – насмешливо парировал он. От его слов, Кэр аж покраснела от гнева. А я же посмотрев в зеркало в прихожей увидела несколько красных отметен на шее с обеих сторон, в той области, где пульсируют вены.       – И когда только успел? – риторический вопрос слетел с моих губ.       – С одной стороны было в машине. Помнишь? Нашу минутную страсть, хотя там всё затянулось не на одну минуту, – самодовольно ответил он. А затем в предвкушении бури, добавил, – а с другой, на воздушном шаре. Ты была тогда так увлечена, что не заметила бы даже пролетавшей кометы.       В его глазах плескался смех, и полное удовлетворение. Ведь Кэр была очень зла. А я же, не выдержав его подколок, пыталась сдержать смех, сильно закусив губу. Он посмотрел на меня, и довольный своим творением улыбнулся, оголяя свои ямочки, сел в машину и уехал.       Этот вечер был очень насыщенным, поэтому я, долго не думая, на скорую руку приняла душ и, надев мужскую футболку, легла в кровать. Только когда я начала раздеваться в ванной, я вспомнила, что не отдала ему пиджак. Но это можно исправить в следующую нашу встречу, которую, кстати, мы так и не назначили. Уже лежа на кровати, я в полудрёме слышала ворчание Кэр и её проявление злобы в виде ударов по стене. А спустя ещё минуту меня поглотил сон. Конец Лунетта.