✧✧✧
Тор напоминал загнанную лошадь, что не выпускают из стойла уже который месяц. Он брыкался, норовил укусить и бросал полные ярости взгляды на любого, кому не посчастливилось оказаться в зоне видимости. Все мысли Громовержца были заняты переживаниями о брате. Хеймдалль смог отследить Локи и обнаружил его на примитивной планете, где тот, как оказалось, вполне хорошо устроился и продолжал жить. Боль, из-за которой Локи раскрыл себя, была связана с потерей человека. Хеймдалль ясно видел, как Лафейсон оплакивал погибшего мужчину. И, похоже, юный маг не подозревал, что из-за проявленной слабости был раскрыт. В Одинсоне бурлило множество противоречивых чувств. Он был рад, что спустя долгое время получилось отследить месторасположение Локи. Однако тут же радость одернуло понимание, что у его брата сложилась уже новая жизнь. Он оплакивал кого-то. Переживал. Значит, у него появились люди, дорогие сердцу. Но даже несмотря на это, Тор с готовностью ждал момента, когда Всеотец разрешит отправиться за братом. Только Один не торопился с решением. Чем дольше он тянул, тем больше злость заполняла собой все мысли Громовержца. Он не разделял сомнений отца по данному вопросу. Для него все было предельно ясно — нужно отправиться на Землю и вернуть Локи домой. Тор не раз предлагал свою кандидатуру. Но Всеотец продолжал отмалчиваться с хмуро сведенными бровями, а затем и вовсе начал прогонять его. И вот, переполненный гневом, Громовержец уверенно шел по коридорам дворца с плотно сжатыми кулаками. Все слуги, что попадались на пути, разбегались в стороны только завидев его. Поставить перед фактом и отправиться в путь — вот что решил для себя Тор, стремительно вышагивая в сторону покоев отца. Однако дверь впереди оказалась приоткрыта, и оттуда доносились взволнованные голоса. Один из них принадлежал Фригг. Она с самого начала разделяла непонимание Тора по поводу молчания Всеотца. Материнское сердце разрывалось от мысли, что ее сын находится на незнакомой планете, подвергаясь постоянной опасности. Громовержец вздернул подбородок, почувствовав уверенность. Вместе с матерью он сможет убедить отца отправить его на поиски. Только чем ближе он подходил к двери, тем сильнее становилось собственное любопытство. В итоге Тор замер, тихо прислушиваясь к чужому разговору. — ...ты не можешь бросить его! — голос Фригг дрогнул. Тор усилием воли заставил себя не вмешиваться, а лишь ближе наклонился к двери. — Никто никого не бросает, — Один говорил уставшим голосом, с тоской глядя на разгневанную жену. — Тогда почему ты не пошлешь Тора за ним? — Фригг настаивала на своем. Всеотец тяжело вздохнул. — Не все так просто, — он покачал головой и устало прикрыл единственный глаз. — Теперь Локи вне территории Асгарда, и посланник из Етунхейма предлагает сделку… — Ты не имеешь права торговаться с ними о жизни нашего сына, — буквально по словам процедила Фригг, грозно глядя на него. — Етунхейм готов пойти на нас войной, — громко произнес Один и резко поднялся на ноги, — Асгард не сможет благополучно перенести ее сейчас. Погибнут сотни, даже тысячи. Поэтому я веду переговоры с их послом. Повисла тишина. Тор вздрогнул, вспомнив, что именно ледяные великаны, которые пробрались в замок, вызвали резкое обращение Локи. Одним прикосновением. — Что им нужно? — хрипло выдавила Фригг. — Локи… Дальше Тор не слушал. Зло стукнув кулаком по приоткрытой двери, он развернулся и быстро зашагал прочь. Он не заметил, как перешел на бег. Его отец уже понял, что кто-то подслушал их разговор. Скорее всего, он даже догадался, что это был именно Тор. Кто еще осмелится ударить по двери, ведущей в покои Всеотца, и прервать его беседу? Поэтому, как только он достиг балкона, Громовержец резко воспарил ввысь на ловко подхваченном молоте в сторону радужного моста. Внутри все бурлило от злости. Он всегда уважал и восхищался Одином. Всеотец являлся примером выдержки, вековой мудрости и неоспоримого могущества. С детства Тор хотел быть похожим на него. Однако последние его действия все сильнее отбивали это желание. Как посмел Один торговаться с етунами? С убийцами, что бросили ребенка среди скал умирать. Один рассказал после случившегося с Локи, что он нашел дитя в ледяном храме после победы над великанами. Локи был мал для своего рода, а когда его коснулись руки Всеотца, то иссиня-черная кожа начала растворяться, уступая бледно-розовому румянцу на пухленьких щеках. Локи вырос с ними. Стал одним из них. В конце концов, он является принцем Асгарда, а Один использует его как разменную монету в торгах за лишние десять лет мира с Етунхеймом. Тор с грохотом приземлился напротив входа на радужный мост и тут же встретился с внимательным взглядом Хеймдалля. — Я знаю, зачем ты пришел, сын Одина, — страж возвышался над ним и пронзительно смотрел сверху вниз. Тор нервно сглотнул и ступил вперед, сильнее сжимая в руке молот. — Тогда ответь, поступаю ли я правильно? Хеймдалль задумчиво наклонил голову вбок, не сводя глаз с царевича. — Ты ослушаешься приказа своего царя, — наконец произнес Страж, — но… даже царям свойственно ошибаться. Недавно мой взгляд пал на Етунхейм, где трое лучших готовятся к отправке на Землю. Громовержец заскрипел зубами, сдерживая рвущийся рык. Пока Один ведет «политические» переговоры, етуны лишь пользуются выигранным временем, чтобы первыми добраться до Локи. Тору было плевать на причину такой нерешительности отца. Плевать на безрассудность своего поступка. Сейчас все внутри дрожало от злости и раздражения, ведь где-то там, на далекой планете, Локи спокойно сосуществует. Строит новую жизнь без семьи, что обманывала его всю жизнь. Самым страшным для Тора была картина спокойного счастья брата без него. Сколько бы ни думал об этом, он понял, что если увидит подобное, то сможет примириться с этим. На чужой земле Локи никто не знал. Никто не смотрел косо или с опаской. Он строил новую жизнь так, как ему хотелось. Тор бы просто не смог отнять у него это. А етуны решили все разрушить. Снова. — Нарушишь ли ты приказ царя, который ошибается? Одинсон сощурился, готовый прорываться к мосту силой, если потребуется. Однако взгляд Стража потеплел. Он кивнул своим мыслям и пропустил Тора вперед. — Как только ты отправишься на Землю, я доложу о своей измене. Всеотец тут же узнает, где ты. — Хеймдалль зашагал к центру купола. Тор остановился подле него, взволнованно втягивая воздух. Сердце бешено колотилось от мысли, что вскоре он сможет увидеть брата. Извиниться перед ним за ложь. Объяснить все. Защитить. Уберечь его новую жизнь от грядущей опасности. — Запомни, — Громовержец поднял вопросительный взгляд на Стража, — твой брат закрыл свои чувства, как только оказался на чужой земле, сейчас это другой человек. Достучись до его сердца, сын Одина, только у тебя хватит сил на это. После сказанных слов Хеймдалль опустил меч в «сердце» моста. Вокруг поднялся ветер, засверкали яркие золотые молнии. Они бились о купол, напоминая мелькающие солнечные зайчики. Тор последний раз втянул воздух перед тем, как резкий поток сбил его с ног, унося прочь от Асгарда.✧✧✧
Стефан мог поклясться, что чувствовал запах моря, а по его коже бегал прохладный ветерок. Каждый вдох наполнял лёгкие прибрежным ароматом. Словно не было темной дороги и мокрого асфальта. Не было усиливающегося дождя. Не было упрёков и нравоучений Кристины на другом конце линии. Не было мыслей о расставании… Только стоило открыть глаза, как холодный свет больничных ламп неприятно ударил по зрению. Реальный мир напоминал Стрэнджу о последних событиях не самым приятным образом. Окружающие звуки навалились скопом монотонно жужжащих ламп у стены и тихими шагами медсестер за дверью. Тело было ватным. Стрэндж ничего не чувствовал, кроме странного напряжения, застывшего во всем теле. Инстинктивно попытавшись сжать пальцы в кулак, альфа наткнулся на стену бессилия. Тело не слушалось, отказывая даже в такой мелочи, как движение рукой. — Хэй. Тихий голос Тони отвлек от пустых потуг и заставил Стефана повернуть голову вбок. Омега сидел рядом с кроватью и словно дожидался, пока альфа самостоятельно найдет его глазами. Нужно было признать, что Старк выглядел измученным. Он натянул усталую улыбку и ближе придвинул стул к кровати. Глубокие синяки под глазами выглядели болезненно. Будто человек перед ним не спал неделями. Тони взволнованно продолжал оглядывать альфу, готовый в любой момент рвануть вперёд и защитить от опасности. — Ты выглядишь ужасно, — констатировал Стрэндж и попытался выдавить улыбку. Но мышцы на лице предательски не слушались команд и лишь слабо подрагивали. Сейчас он скорее напоминал грустного клоуна, у которого вот-вот польются фальшивые слезы из трубки в жилете. Однако нажать на красный нос и прокричать «Шутка!» сил не было. Стрэндж обнаружил, что вообще любые попытки подвигать рукой или хотя бы пальцами заканчивались болевым эхом, разносящимся по телу. — Ты действительно хочешь сказать именно это, придурок? — Старк недовольно прищурил глаза. Его губы плотно сжаты, а в глазах затаилось столько печали, страха и отчаяния, что от такой смены настроения Стефан опешил. Даже аромат вокруг изменился, напоминая запах застоявшегося геосмина, — грядет буря. — Тони… — Стефан медленно выдохнул и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь унять раздражение оттого, что не может обхватить плечи омеги. Погладить их, медленно переместить ладонь на шею и помассировать сзади чуть выпирающие позвонки. Это всегда действовало на Тони как успокоительное. Он так хорошо его знал. — Твоя чертова машина перевернулась шесть раз, пока катилась с утеса, — омега сжал кулаки, борясь с порывом наорать. Выплеснуть ту боль и страх, что пожирали его изнутри неделями. — Чтобы тебя вытащить из груды металла, потребовалось несколько часов, — его голос вздрогнул. Старк сделал глубокий вдох и сильнее впился пальцами в колени. Мысли были в беспорядке. Все это время Тони молил богов, даже не до конца понимая о чем. Ведь, сидя рядом со Стефаном, видя его травмы, он понимал, что это будет нелегко. Все это. И никакие боги тут не помогут. — Но я же в порядке, — как можно мягче сказал Стрэндж. Но в ответ получил лишь наполненные грустью глаза, которые Старк тут же опустил в пол. — Тони? — альфа позвал своего омегу в надежде хоть как-то подбодрить. Он помнил, как тот переживал потерю своих родителей. Ему даже не хотелось воображать, что чувствовал Старк все это время. Ведь по иронии судьбы он пострадал именно в аварии. Стефан предвкушал нравоучения Кристины, как только она окажется в палате. Укоризненный взгляд Локи, ведь он заставил Тони поволноваться. А затем придет Роуди, и похлопает его по плечу, и понимающе улыбнется. В его добрых глазах всегда можно найти долю поддержки в любой ситуации. — Прости, — неожиданно всхлипнул Старк. Стрэндж непонимающе оглядел его. Плечи омеги подрагивали, пока он прятал лицо, уткнувшись в ладони. Стефан замер. Сердце больно кольнуло от картины сдерживающего слезы омеги. Внутренний альфа начал неприятно метаться в поисках источника расстройств пары. Потребовалось какое-то время, чтобы унять это чувство. Глаза Стефана опасно сверкнули золотистым, прежде чем внутренний зверь перестал рычать. — Тони, пожалуйста, — прошептал Стрэндж. Невыносимо видеть перед собой помеченного омегу. Своего омегу. И не иметь возможности к нему прикоснуться. «Неужели ты так просто откажешься от него?» — вопрос Кристины эхом пронесся в голове. Отказаться? Нет. Сейчас, в эту самую минуту, Стефан изнывал от собственного бессилия. Тони был стойким человеком, но где-то в глубине всегда боялся боли. Боялся потерь и лишений. Он слишком быстро привыкает к тому, что имеет. И разве Стрэндж слишком отличался? Когда он получал свое, будь это вещь или даже человек, то ему это быстро надоедало. Словно закон подлости, который преследовал Стефана по пятам всю его жизнь. Подсознательно он всегда опасался, что это чувство отрешенности достигнет берегов его отношений с Тони. Так и случилось. Чтобы оторвать голову от подушки потребовались титанические усилия. Будто в тело вставили металлическую балку, что не давала согнуться. Стефан болезненно прохрипел и инстинктивно схватился за колено Тони, отчего тот вздрогнул и наконец оторвал руки от лица. В его блестящих от слез глазах застыл ничем не скрываемый страх. А по телу Стрэнджа в это мгновение прокатилась волна ужаса. Потому что наконец смог двинуть рукой. Взгляд сам опустился на перебинтованные пальцы, усыпанные мелкими ранами. — Что… — воздух застыл в горле, когда Стефан попытался хоть что-то произнести. — Что это такое? — выдавив из себя заветные слова, альфа поднял полные ужаса глаза на Тони. И замер. Старк смотрел на него с таким сожалением, будто то была его вина. Словно он сам столкнул машину с утеса. — Я нанял лучшего врача, — лишь благодаря усилию воли Тони сдерживал рвущиеся рыдания, глядя на медленно гаснущие глаза альфы, — никто бы не смог сделать лучше… — Я бы смог… — прошептал в ответ Стефан и упал обратно на подушки. Подрагивающей рукой он прикрыл глаза, закрываясь от больничного света. Внутри зародилось поганое чувство обиды. На самого себя — за слабость. На окружающих — за бездарность. На Тони… за его полный жалости взгляд.