Ангелы не лгут

Армагеддец. То есть, Армагеддон, конечно, но и пиздец полный, а потому Армагеддец — вот самое правильное название тому, что творилось на многострадальной Земле-матушке в последние годы. Нет, никакой ядерной войны, Боже упаси. И, к слову, упас — атомные электростанции, все подлодки, корабли и прочие механизмы, работавшие на энергии расщепления ядра, заглохли разом. А ядерный боезапас всех стран, у которых он был, попросту исчез. Испарился. Провалился в неизвестные науке измерения. В общем, Тот, У Которого Много Имен, подстраховался, чтоб не пришлось заново сотворять небо и землю и все такое прочее. Не совсем по пророчествам, но, видимо, это Ему было свойственно — менять свои решения. В Него уверовали все, даже самые дикие племена, до которых не добрались миссионеры. Сложно не уверовать, когда из-под земли вдруг лезут самые настоящие демоны, а с небес спускаются крылатые ангелы. Люди не успели затеять Третью мировую, потому что ее за них устроили как раз эти самые крылатые и… тоже крылатые местами, только еще и рогатые. Людям оставалось только отсиживаться по подвалам. Ну, потому что наземные коммуникации эти гады рушили, как марвеловские супергерои и анимешные мехи — только в путь. И на гибнущих в их битвах людей не обращали никакого внимания. Старики, дети, женщины — боевой ангел точно так же, как и боевой демон, мог походя отмахнуться огненным мечом и испепелить гражданских. Просто чтобы не мешали. Однако все имеет свойство заканчиваться. И эта война тоже стихла, оставляя за собой пепелища, разруху и то самое, о чем говорили ученые — откат к древним технологиям примитивных племен. Человечество понесло гигантские потери. Те кто выжил… Какие праведники, о чем вы? Выживали самые упертые, самые сильные и злые, те, кто был способен защитить себя, свою самку и свое потомство, добыть пищу, найти воду, обезопасить и оборонять жилище. Или же те, у кого появился Защитник. Не все ангелы исчезли. Были те, кто остался с людьми. Изгнанные из Рая, или где уж они на самом деле обитали до войны, за то, что не сражались с демонами, а… защищали людей. Только благодаря им выжили некоторые крупные общины. У Защитников не было никакой особенной магии. Никакого Божьего благословения. Просто они были крылатыми, огромного роста и силы, существами. Могли лечить наложением рук, да, но при этом принимали на себя болезнь или рану человека. Регенерировали хорошо, но и у них был предел. Поэтому каждая община, у которой был Защитник, старалась беречь его и обращаться с подобными проблемами только в крайнем случае. У общины, расположенной там, где когда-то был красивый город Нью-Йорк, а теперь простирались развалины и выжженная земля, тоже такой был. Молчаливый до того, что его считали немым. Хотя это было, конечно, не так. Откуда-то же староста общины знал его имя. Ангела звали Анаэль, но по имени его называли редко, чаще всего звали Аш за цвет крыльев и волос: когда-то они были черными, но сейчас по большей части стали серыми в знак отступничества. Это было отличительным признаком всех Защитников. Их крылья могли быть любого цвета, но всех словно пепел присыпал. Аш часто летал над городом, поднимался в небо, парил, наворачивал круги. Как орел, выискивающий что-то внизу. Наверное, в самом деле выискивал: после его полетов староста отправлял группы охотников, которые всегда возвращались с богатой добычей. Сам Аш никогда не охотился, но однажды, в особенно суровую зиму, когда к поселению вышла стая волкопсов и пара медведей-шатунов, в одиночку справился с ними, обеспечив половину общины шкурами. Ника всегда интересовало, зачем вообще Аш это делает. Но спрашивать было запрещено: не беспокоить Защитника. И точка. Ник считался уже давно не ребенком, но пока еще и не взрослым. Он был хорошим охотником, удачливым. Мало когда возвращался в поселение без добычи. Но сам себя он считал пропащим человеком. Вряд ли ему светила возможность завести семью, несмотря на всю его охотничью удачу: лицо и все тело уродовали мертвенно-бледные пятна, особенно выделяющиеся на смуглой коже. Староста называл их странным названием «витилиго», говорил, что это незаразно, но толку с тех разговоров. Женщины от Ника шарахались. — Это передастся детям! Зачем нам больные уроды? Впервые белое пятнышко появилось на коже Ника в пятнадцать. Через год их стало столько, что он вполне мог, раздевшись, прятаться в солнечный день в лесу, не пользуясь никакой маскировкой вообще, как олень или пятнистый боа. Можно было попросить Защитника. Но староста запрещал. — Жизни не угрожает. Вот и не высовывайся. Нику пришлось смириться. Хотя в семнадцать лет обидно до жути, что на тебя смотрят, как на помоечную кошатину: вроде, пользу приносит, а погладить брезгуют. Наверное, поэтому Ник предпочитал проводить время в одиночестве. Брал нож, сухое поленце — и часами строгал и резал. Сперва его поделки получались совсем неказистыми, угловатыми. Но упрямства ему было не занимать. А потом однажды и вовсе случилось кое-что, перевернувшее весь мир Ника с ног на голову и обратно как минимум с силой промчавшегося Армагеддона. Он в очередной раз мучился, пытаясь вырезать из сосновой чурочки фигурку волкопса, уже понимая, что получается убого. Но легкие шаги за спиной и чуть слышный шелест чутким слухом охотника все же уловил. Обернулся — и оторопел, застыл, как соляной столп, в неудобном положении, во все глаза рассматривая подходящего Аша. Приходилось задирать голову, чтобы увидеть его лицо. Ангел с любопытством посмотрел на волкопса. — Красивый. Продаешь? Ник от изумления аж рот раскрыл — да так и остался сидеть. У ангела был чуть глуховатый низкий голос, от которого где-то внутри продирало дрожью. Наверное, он об этом знал, потому и старался больше молчать. Когда ангелы воевали с демонами, у них не было никаких боевых труб — им и не требовались. Перед боем они пели — и от их голосов рушились в пыль сейсмоустойчивые небоскребы. — А… — Ник опомнился. — Нет, не… Берите так. Аш усмехнулся, протянул руку и… потрепал его жесткие курчавые волосы, пегие от пятен — черно-белые. И подхватил на ладонь выпавшую из разжавшихся пальцев фигурку. — Благодарю. Защитники никогда не говорили «Спасибо». Ангел ушел. Ник смотрел ему вслед, приоткрыв рот. И еще неделю ходил, как пришибленный: ночами снился переворачивающий нутро голос, прикосновение горячей, как солнце, ладони и взгляд пронзительно-синих глаз, похожий на клинок, легко вспарывающий плоть и кости до самого сердца. Ангел же на него больше внимания не обращал, летал себе, время от времени находя что-то для общины. Тогда все младшие мужчины под присмотром нескольких старших охотников выдвигались, чтобы выпотрошить найденное, унести все, что только было возможно унести. Если попадались лекарства или еда — это считалось небывалым везением. Сам Ник предпочитал бродить одиночкой, искать всякие бесполезные сейчас вещи вроде сотовых телефонов. Красиво. Как бусы для туземцев. Хотя вот всяким малоразвитым племенам сейчас легче всего, они ничего не потеряли. Если, конечно, уцелели. У людей на территории бывших США осталась только радиосвязь, и то, только в том случае, если в общине находились умельцы, способные из покореженных запчастей собрать солнечную батарею и передатчик-приемник. Ник знал, что в их общине это есть, и мастер Джон обучает пару мальчишек-подростков, чтобы было кому передать знания. Он и сам часто забегал к старику, если находил какую-то более-менее целую электронику. — Ничего, выживем, — оптимистично думал он вслух. — Приспособимся. Можно снова научиться плавить руду и ковать железо, добывать уголь, нефть, строить электростанции. Не все знания погибли — у их общины, к примеру, была прекрасная библиотека, детей учили в школе, правда, только до пятнадцати лет, дальше начиналось профессиональное обучение. Все можно было бы восстановить, если бы не одно «но»: уже до начала Армагеддона ресурсы планеты были истощены настолько, что разрабатывались планы освоения астероидного пояса, Марса и Луны. Конечно, сейчас их стало меньше, людей на планете. Может, понемногу и выровняется все. Вырастут леса — учительница Холли рассказывала им, что это естественные легкие планеты. Очистятся реки, ведь в них никто не сбрасывает отходы. Восстановятся популяции животных, почти истребленных человеком. Ник слышал, как староста сетовал на то, что нет возможности обучать детей дальше: община потихоньку растет, и нужны охотники, нужны те, кто будет заниматься огородами и садами, ткать, шить… Все это делалось вручную и занимало уйму времени. А раньше это делали машины, освобождая человеку время для обучения. По крайней мере, никаких мутантов нет, что радует. И дышится свободно, никакие ядовитые испарения не убивают воздух и не загрязняют воду. Что там еще было во всех этих пугалках про последствия Третьей мировой? Ник уже мало что помнил, хотя и не был совсем уж мелким на начало Армагеддона. Сама война ангелов и демонов продлилась сорок дней. Сорок дней, которые до основания разрушили прежний мир.