Ангелы не лгут

Спал в эту ночь Ник как ребенок, сладко и почти без снов. А наутро мимоходом удивился тому, что староста Ламберт не обращает на него никакого внимания, как на пустое место. На его вопрос «А что мне делать?» мужчина пожал плечами: «Что хочешь». Ник решил сходить в город, поискать лекарства. Мало что из них вообще было пригодно, но за неимением лучшего… Если лекарство было герметично упаковано, не разложилось и не высохло за эти годы, оно считалось годным. А еще в аптеках почти не было крыс. Вот только сперва эти аптеки следовало найти и добраться до заваленных складских помещений, если они вообще уцелели. Ник знал, что старшие, кто когда-то жил в городе, примерно ориентируются в руинах и знают, где можно искать. Но ему-то было семь, когда все случилось, и полагаться приходилось только на собственную удачу и интуицию. Солнце светило, город жил своей жизнью. Крысы злобно шуршали по подвалам, одичавшие волкопсы и кошки дрались за добычу: тушки невезучих ворон, голубей и крыс-одиночек, а иногда и сородичей. Улицы давно поросли мхом, травой и даже деревцами, а уж всяческие плющи и вовсе считали бы, наверное, город своей собственностью, умей они мыслить. Ник помнил разговоры о том, что флора как-то слишком уж быстро отбирает у людей остатки руин. Аптека нашлась относительно быстро — разбитая вывеска с зеленым крестом. Ник сунулся туда, но он не один такой умный был: если внутри что-то и оставалось, то было разграблено еще в самом начале. Нужно было искать места, где не было внешних обозначений. Следовало заглядывать в каждое здание, вот что. Обходить так можно было хоть всю территорию бывшего супер-сити, главное, не заблудиться в грудах обломков. Иногда там можно было наткнуться на человеческие кости: останки пиршества зверья. Уцелевшие, не испепеленные трупы людей тогда, десять лет назад, никто не хоронил. Ник потер руки и решительно двинулся в ближайшее здание. Выглядело оно вроде прилично. Он не знал, что тут было раньше, но уцелело почти десять этажей вверх, и это было много — что ангелы, что крылатые демоны словно стремились разрушить как можно больше высотных зданий во время своей войны. Очень мало небоскребов уцелело. Старшие, к примеру, запрещали ходить в западные районы, где несколько высоток рухнули друг на друга, словно костяшки домино, и вся эта конструкция зависла, зацепившись углом за остов еще одного небоскреба: они могли в любой момент потерять хрупкое равновесие, возможно, все зависело от одной-единственной арматурины. Ник очень внимательно осмотрел облюбованный дом. Пробраться внутрь можно было через окна — нижние этажи были завалены грудами битого бетона и кирпича, густо заросшего травой. Лез он по ней очень осторожно: корни травы были не самым надежным скрепляющим материалом, можно было навернуться и сломать себе шею. Внутри было темно и пыльно. Зато ничего не шевелилось, что внушало некую надежду. Пробираться по помещениям было страшновато: в любой момент могли просесть опоры или балки перекрытий. Да и не было тут на первый взгляд ничего нужного, разбитая мебель, техника, истлевший бумажный и пластиковый хлам. Побродив еще немного и наткнувшись на несколько скелетов, вернее, на разбросанные кости, Ник решил выбираться. Да уж, это не то, что было в книгах, но что-то близкое к тому. Еды нет, ничего нет, выращивать самим мало что получается. Он, если честно, не сильно понимал, почему люди их поселения остались возле руин города, а не ушли вглубь материка. Должно быть, цеплялись за что-то привычное, пусть и разрушенное. Да и здесь все-таки были растения, вода и город можно было обшаривать вволю. Интересно, далеко ли другие поселения? Можно было бы спросить у мастера Джона, с кем-то же он держит связь все эти годы. Посмотреть бы на этих других людей. Интересно, какие они, чем живут. В их поселении были белые, черные, китайцы, француз, несколько итальянцев, филиппинцы и латиносы — эмигранты. В общем, много кто. У него самого мать была наполовину русская, кроме нее больше представителей этого народа почему-то не оказалось. Учительница говорила им, что русские живут за океаном, как и другие народы. А теперь ведь за океан никак не попасть, наверное. Если только на кораблях с парусами. В этом Ник вообще не разбирался. Океан был рядом, мечтай сколько влезет, рассматривая картинки с парусными судами. Интересно, может быть, где-то там, на другом континенте, выжил кто-то умеющий создавать крылатые корабли? И однажды на горизонте белой чайкой мелькнет парус? Замечтавшийся Ник понял, что пару раз свернул не в те коридоры, куда нужно. В итоге сейчас он стоял в каком-то офисном помещении с кучей столов и стульев, перегородок и стеллажей. А еще на стене висел шкафчик с крестом, плохо видимый в полутьме. Похоже, его вело что-то посерьезнее интуиции. Но эту мысль Ник отбросил, как несущественную, осторожно пробираясь к шкафчику. Вот бы там было что-то посерьезнее выдохшейся зеленки! Открывался он легко. И внутри… Ник не знал, что это такое, но все было плотно упаковано. Бинты, кажется, какие-то запаянные в пластик фломастеры — что они делают в аптечке? «Ладно, док разберется», — решил Ник, выгребая все подчистую в холщовый мешок. Может, ему даже перепадет сегодня что-нибудь вкусненькое. Доктор Келлер часто угощала пациентов или тех младших, что приносили ей лекарственные травы, коренья и вообще все, чем можно лечить, фруктовыми конфетами собственного приготовления. Надо было, наверное, искать по офисам — там ведь тоже аптечки есть. И не все из них даже использованы. Об этом он вспомнил только сейчас. Память ребенка способна вместить многое, что даже не понадобится во взрослой жизни. Однажды, когда он куда-то ходил с мамой, от жары ему стало плохо. Их отвели в прохладное помещение, дали воды и упаковку со льдом, приложить к носу, чтобы остановить кровь. Там был такой же шкафчик, с красным крестом на дверце. Ник огляделся. Кое-где виднелись кости, видимо, какие-то звери тут попировали. Оставаться дольше в этом месте не хотелось, надо было вернуться в поселение. Узнать, почему фломастеры лежали в аптечке. Фломастеры — это тоже было из той, прошлой жизни. Ну, и немножко из начала этой. Когда он ходил в школу, они еще были, потом, конечно, исписались. Сейчас малыши пишут палочками на мокрой глине — бумаги мало, слишком мало. А рисуют… рисуют кусками известняка или кирпичей по стенам домов. Если вообще им хватает на детские забавы времени: все, даже самые мелкие, чем-то заняты, помогают взрослым. Жить на руинах прошлого мира и строить новый трудно. Он с трудом выбрался из здания, поплутав как следует, огляделся и припустил в поселение почти бегом — вечерело. Надо же, он даже не заметил, как прошел день! По пути пришлось пристрелить пару волкопсов, и это была удача, что их было всего двое и совсем еще щенки. Тушки он прихватил с собой, надеясь, что по следу крови за ним не ринется вся стая. В поселении тушки он отдал охотникам, а мешок оттащил доктору. — Какая удача, Ники! Надо проверить, не высох ли еще йод. — Йод? Эти фломастеры — это йод? — любопытно покрутил распакованный маркер Ник. Доктор Келлер потрепала его по макушке, улыбаясь: — Йодные маркеры, малыш. Если они были герметично упакованы… О, да, работает. Ты просто умничка, Ники. Ник довольно улыбнулся, получая свою фруктовую конфету. Рядом с пожилой седовласой негритянкой он иногда чувствовал себя еще ребенком. Хотя она так относилась ко всем младшим. — Док, я тогда еще порыскаю по городу, поищу такие же аптечки. — Только будь осторожен, хорошо? — кротко сказала она и снова улыбнулась. — Обязательно, мэм, — Ник сунул конфету в рот и умчался к своей хижине. Можно было развести костер и посидеть у огня, доделывая фигурку ангела. Тем более что там и осталось-то немного, самая муторная часть, конечно — крылья. Лицо он пока даже не намечал, не решаясь трогать. Зато тщательно проработал локоны, ниспадающие на плечи и на спину между крыльями. Он теперь знал, какие они мягкие на ощупь, теплые и шелковистые. А еще легкие, как невесомый пух. Резал Ник тщательно, не торопясь, полностью сосредоточившись на том, чтобы не испортить работу. Так что когда его плечи накрыло горячее крыло, он только-только отложил инструмент и сдувал крохотные стружки со статуэтки. — Можно посмотреть? — с улыбкой спросил Аш. — Оно совсем не готово, — грустно сказал Ник. — Но вот, смотри… Статуэтка стояла, чуть золотясь в отблесках пламени, безупречно проработанная практически полностью, только лица не было. А так деревянный ангел готов был сорваться в полет сию же секунду. — Боишься испортить? — Аш запустил пальцы в его волосы, перебирая прядки. — Очень. Это ведь не медведям уши резать. — Может быть, стоит оставить так, — задумчиво отозвался ангел, привлекая его к себе поближе, на колени. — Или потренироваться на отдельной заготовке. — Но так… Как же без лица? Ник прижался к его широкой груди и блаженно улыбнулся. — Тогда тренируйся. Как прошел твой день, Ники? Аш высвободил его футболку из-под ремешка штанов и запустил под нее руку, мягко поглаживая кожу. — Я нашел аптечку, где были годные лекарства. Так что неплохо, принес пользу поселению, староста не будет ворчать еще пару дней. — Будь осторожнее в городе. Я не всегда смогу быть рядом, особенно днем, когда облетаю территорию. — Я стараюсь быть аккуратней. Но все время сидеть в поселении нельзя — нахлебника выгонят. — Ты не нахлебник, а лучший охотник среди младших, — возразил Аш, наклоняясь к нему, коснулся губами шеи, лизнул солоноватую кожу. Ник сразу расплылся от удовольствия, перестав думать обо всем на свете. Костер прогорел и почти погас, оставив только рдеющие угольки, но ему было жарко. Аш согревал получше печки, и не только потому, что температура его тела была выше обычной для человека. Его легкие ласки будоражили так, что кровь вскипала, а стонать или кричать было категорически нельзя — они не в лесу. Ник тихо и возбужденно дышал в грудь Ашу. — Пойдем в дом, Ники, — тихо рассмеялся ангел. — Пойдем, там будет удобнее. В доме Аш снова расположился на полу, затащил Ника на колени. Уже обнаженного, беззащитно открытого перед ним. Целовал и гладил, изучая самые чувствительные и отзывчивые на ласку части его тела. Ник потянулся к себе, но Аш завел его руки за спину, сжал запястья одной ладонью, запрещая. И продолжил ласкать. Ник старался не стонать слишком уж громко, чтобы не привлекать излишнего внимания. Но получалось плохо. Аш переложил его на постель, снова перехватил руки и мягко протолкнул в пересохшие от учащенного дыхания губы два пальца свободной руки. Разницы в росте хватало, чтобы ему было вполне удобно удерживать парня и ласкать его, целуя от ключиц до паха, слизывая капельки пота с кожи, обводя языком каждое пятнышко на ней. Ник посасывал его пальцы, старательно увлажняя слюной. Его уже трясло от перевозбуждения, щедро приправленного страхом. Мысли смешались в какую-то кашу, и он выкинул из головы все, даже вертевшиеся в ней обрывки подсмотренной в детстве порнухи. Просто вылизывал жесткую, слегка шершавую кожу и с трудом давил в себе стоны, чувствуя чужой язык, скользящий в паху, трогающий поджавшиеся яйца и за ними. Аш крепко зажал его рот, не дав вскрикнуть, получилось только сдавленное умоляющее мычание. — Тш-ш-ш, Ники, все будет хорошо. Вместо ответа Ник шире развел ноги, выгнулся, открываясь и подставляясь под его ласки. Аш отпустил его руки, и стало можно подхватить себя под колени, без слов говоря, что готов, только поскорее же, ну! Стоило Ашу проникнуть в его тело сперва одним пальцем, Ник сразу задохнулся. Ангел убрал его боль, но ее вспышка… нет, не отрезвила. Отрезвить его сейчас не могло ничто. Ник хотел больше, еще больше, подавался навстречу и тихо хныкал. Он не отслеживал, сколько пальцев в нем, просто думал, что сейчас свихнется, если не кончит. Аш накрыл его член губами и его рот свободной рукой, и второе было настоящим благословением, потому что Ник взвыл и дернулся, чувствуя прижавшуюся к промежности ладонь ангела, а его пальцы — где-то глубоко внутри. И это все было настолько хорошо, что Ник кончил, стоило Ашу слегка пальцами пошевелить. В себя его привел мягкий смешок ангела. — Ники, не улетай за облака. Потихоньку осозналось все, вплоть до того, что Аш так и не убрал руку, просто не двигает ей. — А… Ага… Я уже тут, — Ник шумно вздохнул. Аш давал ему отдышаться, не трогая больше никак, его полуразвернутые крылья накрывали обоих, согревая. — Давай, — хрипло потребовал Ник, двинув бедрами. — Не торопись, Ники, не спеши, — Аш улыбался. — Тебе не больно? — Мне очень хорошо. — Хочешь посмотреть? — в глазах ангела светилось неприкрытое лукавство. Он приподнялся и аккуратно загнул своего юного любовника так, что тот смог увидеть медленно выходящие из него пальцы. — О… Это было очень возбуждающе, Ник снова заскулил. Аш прижался ртом к растянутым на пальцах мышцам, вылизывая и смачивая слюной, потом позволил ему опустить ноги, упереться ими в постель. Ник задыхался от накатившего возбуждения, прорывающегося тихими стонами. Аш потянул ладонь на себя, почти покинув его тело, и снова толкнулся внутрь, уже тремя пальцами. Пока что это был максимум, который Ник мог принять без повреждений. — Мне так хорошо, — пролепетал Ник. Было не больно и хотелось… хотелось еще больше. Каждое движение пальцев внутри рождало густую и пряную волну удовольствия. Аш понимал это и без слов, его рука не останавливалась, губы ласкали кожу, оставляя в белых пятнах розовые следы поцелуев. И рот он Нику опять закрыл, ловя ладонью стон. Измученный вторым — и, кажется, еще более сильным оргазмом, Ник медленно успокаивался, прикрыв глаза, из-под ресниц глядя на ангела. Аш рассматривал его, по уши забрызганного семенем, и улыбался, ему явно нравилась картинка. — А ты? — слабо выдавил Ник. — Учить удовольствию телесной любви лучше на трезвую голову, Ники. Потом будет приятнее вдесятеро. — А когда ты… будешь меня учить? — глаза закрывались, но Ник не хотел засыпать. — Уже учу, — Аш тихо рассмеялся. — Спи, Ники. Это был долгий день. Ник хотел еще что-то сказать, но мгновенно уснул в тепле крыльев.