Ухватившись за тонкую чувства нить
Когда Драгнилу было шесть он искренне верил, что близкие сердцу люди всегда будут рядом. В его жёстком мире всё было идеально: мама читала на ночь сказки, пока мальчик устроился на её плече, руками перебирая невероятно мягкие волосы женщины. На страницах книг рассказывали о драконе, что до последнего защищал свою принцессу не отдавая её никому. Мама говорила он просто любили её всем сердцем. Мальчишка всегда сравнивал драконов с папой: он тоже от всех защищал маму и никогда не давал её в обиду. А мама была настоящей принцессой, чувственной и красивой, такой нежной и заботливой. Нацу любил маму и папу. Ребенок чувствовал каждой клеточкой тела их любовь особенно перед сном, когда отец приходил под конец сказки и целовал его и брата в макушку, трепал волосы на голове. Мама оставляла лёгкий поцелуй на щеках сыновей и они уходили, а мальчишка ещё долго мог фантазировать о драконах. Это давало сил улыбаться каждое утро ярче прежнего. Когда Драгнилу стукнуло десять сказочный мир дал трещину. Книжки, которые мама когда-то читала на ночь пылились на полках. Она больше не могла их читать. Миссис Драгнил теперь лежала в своих покоях и не вставала, теперь мальчишка бегал к ней перед сном и ложился как можно ближе, что бы почувствовать её дыхание, услышать тихий, немного хриплый, но такой родной голос. Тяжёлая болезнь окутала тело женщины не давая возможность проводить время с сыновьями так, как она делала это всегда. Они больше не играли во дворе, Нацу не помогал ей на кухне с приготовлением десертов и родительница больше не будила их утром, щекоча если мальчишки долго не хотели вставать. Он больше не слышал её звонкого смеха в доме. Ребенка это пугало, он не понимал что происходит, ему хотелось чтобы все было как прежде. Отца мальчик тоже видел редко, куда чаще возле постели матери, чем в своей комнате. Большую часть времени мужчина пропадал на работе или в своём кабинете дома. Мальчику очень не хватало родителей, но он все ещё верил, что скоро все наладится, потому что папа маму в обиду никому не даст. Когда Драгнилу стукнуло одиннадцать он больше не верил в сказки. Драконы ему тоже больше не нравились. Папа маму не уберёг. Она умерла. Болезнь сломала женщину окончательно. В доме без неё поселился только холод пробиравшийся до самых костей и звенящая тишина. В миг перед Нацу перестало светить солнце, а улыбку на лице этого парнишки больше никто не видел. Дома стало некомфортно, он часто начал уходить на улицу. Только бы ничего не напоминало про неё. Книги были убраны с полок детской навсегда. Слишком раздражали его. Мальчишка замкнулся, не желал слушать женские голоса в доме, всем было велено молчать или говорить шепотом. Гости в этот дом больше не приходили. Его комната стала для него той самой клеткой в высокой башне, только спасения он не ждал. Не получилось бы ни у кого его спасти. Гнев и отчаяние навсегда поселились в его душе, затмив все хорошее, что было в мальчишке. Перегорел. Драгнил устало прикрыл глаза. Он лежал под одеялом в одних трусах, а через приоткрытой окно в комнату задувал прохладный ветер. Воспоминания настойчиво лезли в голову, не давая заснуть. Они пробирались к тем участкам души которые он давно замуровал, не давая чувствам вылезти наружу. А они стучали. Долбили так, что по вискам било. Это раздражало. Внутри парень буквально пылал, призраки прошло медленно превращали его в пепел. Ему плевать на всё, что было раньше. Это прошлое и он никогда его не поменяет. Парню хорошо и так. Вот только бы заснуть сейчас, чтобы не думать об этом и всё. Драгнил перевернулся, утыкаясь носом в прохладную подушку. Парень фыркнул, откидывая одеяло в сторону. Драгнил понял: заснуть этой ночью ему не удастся. Хватая с тумбочки пачку сигарет он выходит на балкон. Дым обжигает горло, неприятно дерет, почти до кашля. Одной рукой он сжимает табачную палочку, а второй сжимает перила до побелевших костяшек. Всё что угодно лишь бы не чувствовать щемящей боли внутри, не слышать то как она вырывается наружу, назойливо пытаясь показаться всему миру. Драгнил с каждым годом тлеет, как сигарета в его руках, понимает это и не пытается бороться. Парень давно увяз в пучине безразличия, принял свой холод, что опаляет других. Он тот, что не способен любить и никогда не будет любимым.***
Холодны сентябрьский ветер опаляет кожу. Девушка крепко обнимает отца и мать. Лейла и Джуд уезжают в командировку на неопределённое время. Люси чувствует тепло их тел, но в глубине души она рада, что родители не будут рядом с ней. Девушка чувствует себя птичкой: её долго держали в клетке и вот на какое-то мгновение открыли железное заточение. У неё всего миг чтобы почувствовать свободу. — Не забывай про лекарства, милая — отец улыбается дочери так притворно, что ей приходится приложить не мало усилий дабы не вздрогнуть. До чего же больно любить его, но понимать, что всё что он делает и говорит ложь. У него нет желания хорошо воспитать дочь, у него есть желания воспитать дочь удобно. Чтобы в дальнейшем с ней не возникало проблем. — Будьте с мамой осторожны — Девушка отпускает родителей и заглядывает в глаза матери. Та кивает, улыбаясь блондинке. Люси начала чаще слышать из их комнаты крики и если быть до конца честной с собой побаивалась за мать. Она отцу не доверяла и никогда не знала к чему могут привести однажды эти ссоры. Родители садятся в машину и Люси махает им рукой в след. Как только их машина скрывается за поворотов, она счастливо поворачивается в сторону заката. На лице девушки улыбка, а в душе непривычно легко. Она наконец-то осталась без контроля и сможет сама решать чем ей заняться. Блондинка сможет вникнуть в реалии жизни, помочь подруге и попытаться вернуть сестру домой. — Мишель, я обязательно тебя найду, ты только дождись. — Хартфилия улыбается, а солнце скрывается за горизонтом.***
В машине было тихо. Гул мотора врывался в голову и раздражал больше обычно. Лейла перевела взгляд на мужа. Тот сосредоточено смотрел в зеркало заднего вида в котором ещё отражалась их младшая дочь. Мужчина усмехнулся как только машина скрылась за поворотом. — Зачем оставил её одну? — стальной голос женщины разрезал мучащую её тишину. Улыбка вовсе не сияла из её уст, когда они оставались одни. А ведь когда-то всё было по другому. — Она вернёт нашу дочь домой. — Джуд не удосужился перевести взгляд на жену. Ему не нравился её тон. — Ты же была не против, разве нет? — мужчина вальяжно разваливается на сидение, беря супругу за руку. Женщина не одёргивает её, лишь переводит томный взгляд на мужа. — Почему ты уверена в том что она вернёт её? — Хартфилия выгибает бровь и старается унять ком в горле. Нет, она не боится мужа. Она боится другого. — Она же наша дочь. — Хартфилий ухмыляется. Всё будет так как он задумал.***
Драгнил часто встречал рассветы. Обычно в это время он как раз возвращался домой. Но это утро казалось ему особенным. Чувства, накрывающие его всю ночь и так не вовремя пытающиеся вырваться на ружу начали отступать, а им на смену приходило спокойствие. Внутри не бушевали черти, а злость засевшая в душе притихла, не стремясь показать себя. Нацу шёл вдоль тропы парка и наслаждался тишиной. Совсем не удручающей его. Парень вообще комфортно чувствовал себя наедине с собой и звуками природы. Пусть и редко вот так вот наслаждался ранним утром. Розоволосый повернул голову, хотел лишь оглядеться, но остановился. На скамейке сидела Хартфилия. Парень покрутил головой и понял, что в этом раёне города он почти никогда не бывал. И как только занесло именно сюда? Ему казалось, что с того момента как он вышел из дома прошло не так много времени и он просто не мог зайти настолько далеко. Девушка что-то рисовала карандашом в альбоме, не замечая ничего вокруг. Парень невольно залюбовался. Золотистые волосы переливались от первых лучей солнца, играющих с ними, карие глаза при свете центральной звезды солнечной системы становились похожими на молочный шоколад, слишком легкое, для осени белое платье, чуть выше колена немного пошатывалась от легкого ветра, на плечи была накинута джинсовка. Если бы невинность была человеком это определённо была бы Хартфилия в этот момент. — Нацу? — Люси, похоже почувствовав наконец-то, что кто-то за ней наблюдает, повернулась к парнишке. Удивлённый взгляд уперся в парня, который на миг почувствовал себя провинившимся ребёнком. — Что ты здесь делаешь? — Гуляю — краткий, холодно кинутый ответ. Девушка молча смотрела на него, прожигая взглядом. На её лице засияла добродушная улыбка и она кивнула, похоже делая какие-то выводы для себя. Странная. — А ты что тут забыла? - Мой дом находится неподалеку. Не спалось и я решила выйти в парк пока сюда не набежало куча народу. — Хартфилия встала и поправила платье. Альбом закрылся и был засунут в рюкзак, который до этого мирно покоялся рядом с девушкой. — Не хочешь зайти на чай? — Ты спешишь домой? — Драгнилу не хотелось чтобы она думала, что интересует его. Но улыбка у неё красивая. Он такую видел только у мамы. Излучающую доброту в мир, такую искреннею, не требующую ничего взамен. Это раздражало. — Нет — девушка смотрит на него всё тем же веселым взглядом, поправляя непослушную прядь волос и он не может узнать в ней ту девушку, которая шантажировала его в кабинете математике. Она настолько многогранна или же просто хорошая актриса? — Тогда может прогуляемся вместе? — Драгнил говорит это раньше, чем успевает подумать.***
Они шли вдоль парка и молчали. Двоё останавливались лишь тогда, когда Люси что-то сильно заинтерисовывало. На пути это были: цветы, букашки, дерево, облако неправильной формы, дом. Нацу каждый раз слыша «Посмотри как красиво…» лишь закатывал глаза. И откуда в ней только способность видеть что-то красивое в обычно фиолетовом цветке? Ну что в нём такого особенного? Драгнил же наблюдал за блондинкой. Этим ранним утром она казалась ему особенно хрупкой, как будто что угодно могло поломать девушку. Такие мысли немного расстраивали его. Добрым людям в этом мире было тяжело. — Что ты делала так рано в парке? -Нацу вспомнил насколько сосредаточена она была на листке бумаге и карандаше. — Рисовала —на её щеках появился румянец. Люси мало кому рассказывала об этом своём увлечении. В основном из-за того, что многие сразу просили показать работы, а она этого не любила. Девушка рисовала лишь для себя, вкладывала в рисунки душу. Они были чем-то интимным для неё. — Утро ведь всегда вдохновляет, не считаешь так? — Нет — Какие-то у неё вопросы с подвохом. И зачем только позвал эту девчонку с собой? Она что пытается узнать его? Какая наивная. — И что же тогда вдохновляет тебя? — она остановилась, преграждая парню путь. Карие глаза уставились в его черные и он вздрогнул. До чего же внимательно смотрит. А Хартфилия и не думала отходить от него. Драгнил продолжал молчать, надеясь, что ей просто надоест ждать. Но девушка лишь молчала вместе с ним. — Ничего. - он ухмыляется, — Дурацкий вопрос — наверное она ожидала чего-то другого от него. Но ему не нужно было вдохновение. К чему это бесполезное чувство? Парень обходит девушку и следует в перёд, не оборачиваясь. Всё что он мог сказать про Хартфилию уже сейчас так это то, что она особа странная. То кидается на него, чтобы добиться своего, то молча кивает на любой его ответ и улыбается так ярко, что его даже слепит. Он переводит взгляд на блондинку, догнавшую его и ему хочется что-то узнать про неё. Не потому что она ему интересна, а потому что информация о людях никогда не бывает лишней. Только поэтому. Но парень молчит. — А куришь что? — кареглазая замечает как Драгнил достаёт табачную палочку, а парень замечает как она хмурится увидев это. - Winston — он ухмыляется, понимая, что ему удаётся своей вредной привычкой немного побесить девушку. — Тоже хочешь? - Нет. — та мотает головой — Ненавижу запах сигарет. Ты же себя убиваешь этим, понимаешь? - Я провожу тебя домой — парень полностью игнорирует её вопрос. Его устраивает и это главное, чужое же мнение не учитывается. До дома Хартфилией они шли в тишине. В голове каждого крутились мысли о человеке идущем рядом. У каждого накопились вопросы, которые они не решились задать. Но никто из них ещё не знал, что ранее утро в которое они случайно встретились было только началом их истории. Истории, которую каждый будет хотеть помнить всегда и одновременно вычеркнуть из памяти раз и на всю жизнь.***
Дома девушка сразу же стягивает с себя джинсовку и проходя мимо зала кидает её на диван. На кухне блондинка ставит чайник и устало облокачивается об столешницу. Прогулка по парку оставила после себя странное чувство в груди. Люси не понимала, что оно означает, но на секунду у неё промелькнула мысль: я не должна так себя чувствовать сейчас. Девушка тянется к портфелю, оставленному у входа на кухню и достаёт альбом. Листая странницы, находит сегодняшний рисунок. Не закончила. В голове тут же мелькает мысль о том что таким он и останется — неполноценным. Люси проводит параллель и понимает, что это лучшее завершение этой работы. Именно таким было это утро. Незаконченным и с безвозвратно упущенными моментами. Они оба хотели так много спросить, но решили молчать. Хартфилию Драгнил заинтересовал. Не сказать, что он нравился ей как парень, но как человек он почему-то притягивал. Блондинка садится на подоконник и открывает окно, крепко держа в руках карандаш и альбом. Вспоминает как Драгнил курил. Первые линии сами начинают вырисовываться на бумаге, пока поток мыслей у Хартфилии не заканчивается. Почему Нацу курил? Она считала эту привычку отвратительной. Люди думали, что так освобождали свою душу от тягот, на самом же деле они сковывали себя очередной зависимостью, которая долго будет контролировать их жизнь. Медленное убийство не иначе. Чайник закипает и девушка дёргается от неожиданности. Кареглазая смотрит на альбомный лист и тут же закрывает альбом, тяжело дыша. В кривых линиях, ещё не законченных и не четких можно было разглядеть образ Драгнила. Нацу курящий сигареты, такой каковым Люси запомнила его сегодня утром решил остаться навсегда на страницах её альбома. Она не особо понимала, что рисует именно его. И это лишь очередная проблема, которая теперь плотно засела в её сознании. Кто же ты в моей жизни Нацу Драгнил?