Великие Королевы

“Мои несчастья так велики, моя жизнь постоянно тревожима планами, ежедневно изобретаемыми, дабы дать ход злому намерению короля, и определенные члены совета, с их неожиданными визитами, согласно приказу короля, настолько беспощадны - как обращаются со мной известно лишь Богу. Всего этого достаточно, чтобы сократить десять жизней, гораздо больше, чем одну мою.“ Печаль, спокойствие и одиночество царили в чертогах замка Кимболтона. Душа ее не знала злобы и ненависти, хотя она имела полное на это право. Сердце ее продолжало любить и верить, хотя от горечи утраты и боли оно почернело изнутри. Она была рождена, чтобы стать великой королевой, которая вечно бы жила в сердцах людей. Но пройдя долгий путь, полный предательств и лжи, сейчас время некогда Великой женщины, любящей и почитавшейся народом, было на исходе. Глаза ее впали, волосы поседели, а на лице внезапно появились черные волдыри. То ли старость, то ли болезнь, то ли подсыпанный яд по приказу новой королевы изменили Екатерину Арагонскую до неузнаваемости. Жизнь медленно покидала ее исхудавшее тело. Разве это любовь? Разве такое делает она с простыми людьми, не способными противостоять ей, не поддаться страстным и пылким чувствам, что впоследствии рано или поздно утихнут, а потом и вовсе исчезнут? Что эта за любовь, из-за которой внутри все ломается и уничтожается? “Ты говоришь так, как будто это чума, как будто любовь — чума! “ Екатерина не могла найти ответы на эти вопросы, точно так же, как не могла это сделать ее верная служанка, находившаяся подле своей королевы с моменты ее коронации и вплоть до последних ее вздохов. Мария. — Девочка моя, — нащупывая на одеяле холодные руки служанки и сжимая их, произносила Екатерина еле дыша, — пусть… Пусть отец разлучил нас, но я всегда буду с тобой. Народ будет любить тебя, уважать и восхищаться тобой, ведь ты моя дочь. Ты Мария Тюдор и однажды ты станешь великой королевой. Не вини отца, он сам не ведает, что творит. Это все дело рук новой королевы. Это дело рук Анны Болейн. Она как болезнь, — с отвращением сказала женщина. Анна ворвалась в их жизни, она поразила всех, с каждым разом сильнее отравляя своим ядом, плетя интриги и настраивая двор против Екатерины. Она затуманила разум короля и овладела его сердцем. Генрих слеп. — Но время придет, — Екатерина сильнее сжала руки служанки, откашливаясь, — твое время обязательно придет. На мгновение замолчав, она осмотрела темные покои, осознавая, насколько все же скоротечно время. Даже великие короли и королевы не властны над ним. Рано или поздно всех ждет одна участь, и Бог приготовил для каждого свою смерть, свои мучения и расплату за совершенные грехи во имя достижения своих коварных целей. Была ли Екатерина грешна, раз Бог послал ей такие мучения? — Мария, — снова произносит она, но уже на последнем вздохе. — Да, матушка. Я здесь, — отвечает служанка, опуская голову вниз. Великой королевы больше нет. Да здравствует новая королева. Да правит она долго.

“In day's of old here Ampthill's towers were seen, The mournful refuge of an injured Queen; Here flowed her pure but unavailing tears, Here blinded zeal sustain'd her sinking years. Yet Freedom hence her radiant banner wav'd, And Love aveng'd a realm by priests enslav'd; From Catherine's wrongs a nation's bliss was spread. And Luther's light from Henry's lawless bed.“

</i>