The Avengers: Youth Hostel

Чарльз и Рейвен стали лучшими друзьями ещё в те времена, когда оба под стол пешком ходили. Им было по шесть лет, и в пыльной мансарде величественного родительского особняка в Уэстчестере они разыграли что-то наподобие сцены из «Гарри Поттера», которого посмотрели на днях. — Клянусь, что буду рассказывать тебе всё-всё-всё, — прошептала Рейвен, с силой схватившись за локоть Чарльза. Он кивнул и вдумчиво посмотрел сестре прямо в глаза, демонстрируя свои намерения честно соблюдать условия непреложного обета. — Отныне и впредь. Тогда жизнь зиждилась на книжках, игрушках, вымышленных мирах и строгом расписании их няньки — мисс Патрисии, весьма утончённой женщины, которая не переносила шума или беспорядка. Несмотря на очевидный недостаток внимания со стороны родителей, которые отгородились от собственных детей работой и многочисленным штатом прислуги, Чарльз и Рейвен наслаждались детством, как второй порцией пломбира с клубничным сиропом. Противоположность их темпераментов обозначилась довольно рано, а их очевидная несовместимость нередко приводила к ссорам между ответственным Чарльзом и безбашенной Рейвен. Но всякий раз — когда их объединяла общая радость или связывало общее горе — недопонимание уступало место ни с чем не сравнимому чувству семейной сплочённости. Они относились к той категории названных братьев и сестёр, которые не только хорошо уживались вместе, но и по отношению друг к другу чувствовали кровное единение, каким не всегда могли похвастаться даже дети, имеющие общих родителей. Беззаботные дни, наполненные летним теплом и лесной свежестью, сменялись быстро, как разноцветные узоры в узкой трубке калейдоскопа. Первый класс, аппликации и поделки из пластилина, переменки, домашние обеды в ланчбоксах, школьные друзья, первая и, конечно, безответная, влюблённость, пикники на подстриженном газоне и школьные экскурсии — воспоминания нередко помогали Чарльзу справляться с тоской по Рейвен и родному дому. Он давно полюбил её всегда разбитые в кровь коленки, её смелость, отчаянность, непредвзятость и даже её первые сигареты, запах которых терпким слоем оседал на блузках и кофточках. К счастью, к шестнадцати годам курить она бросила, посчитав это занятие бесполезным и гадким, но подростковая привычка нарываться на неприятности и сомнительные компании всё ещё давала о себе знать. Чарльзу оставалось лишь неодобрительно качать головой, пряча улыбку. «Прямо как взрослые», — про себя подмечала Рейвен. Чарльз и правда вырос быстрее неё: образумился, серьёзно занялся учёбой, но в то же время стал отзывчивым, понимающим и готовым идти на компромисс. Получая образование среди детей, каждому из которых пророчили великое будущее, он тем не менее пытался оберегать сестру, предостерегая её от поздних прогулок, незнакомых парней, алкогольных тусовок, наркоманов, попрошаек и прочих ужасов современной жизни, которые в Нью-Йорке прячутся на каждом шагу. Короче, её Чарли занял позицию одинокого папаши, присматривающего за безалаберной сестрицей. Впрочем, не такой уж он и одинокий. — О БОЖЕ, ЭТО ПРОИЗОШЛО!!! — Чарльзу пришлось оторвать трубку от уха, чтобы не оглохнуть. — Я сейчас же собираюсь твитнуть об этом, пусть все с ума сойдут от любопытства! Или от зависти, не знаю, что там в приоритете у твоих бывших одноклассников… — Постой, Рейвен, — поспешно добавил Чарльз, вмешиваясь в её беспорядочную восторженную речь. — Пожалуйста, послушай. Мы… — Прими мои поздравления, профессор. Мои и ещё десяти тысяч людей, которые на меня подписаны. По правде говоря, на этот раз Чарльз изрядно нервничал, набирая номер сестры. Он имел смутное представление о том, как люди обычно информируют своих близких о чём-то очень важном и личном, а потому решил ограничиться телефонным звонком. Поговорить с глазу на глаз им удастся только на выходных, когда Рейвен запрыгнет в свой новенький красный «шевроле», доставшийся от отца на прошлый день рождения, и приедет сюда, в «Ист-Оринж Скул», чтобы посмотреть игру и пересказать Чарльзу сотню свежих слухов. Она уже приготовила целый список, который держала в уме. Например, у мамы появился новый ухажёр из адвокатской конторы, и, видимо, после развода она совсем потеряла нюх на нормальных мужчин. А в начале ноября выходит новый фильм с Эммой Робертс, и Патрик из параллели уже купил для них билеты по предзаказу. Он так старается, и, наверное, нужно будет придумать более правдоподобную отговорку, чтобы отказать ему… Но всё это нагромождение реальных событий, умело переплетённых с девчачьим домыслом, меркло в сравнении с той новостью, которую на неё взвалил Чарльз. — Вы ведь теперь настоящие любовнички! — запыхтела Рейвен, и Чарльз догадался, что она в припадке радости прыгает на своей кровати, не переставая верещать на весь дом. — Поверить не могу, что это случилось! В выпускном классе у Чарли наконец-то появился сосед по кровати! Чарльз вздохнул и потёр лоб, терпеливо дожидаясь, пока сестра вдоволь наговорится сама с собой. Ему оставалось только надеяться, что отец у себя в кабинете, в другом конце особняка, и не может слышать этого компрометирующего ужаса. — Теперь я могу сделать крохотную ремарку? — спросил Чарльз, когда неудержимый поток радости со стороны Рейвен иссяк. — Да, мы, вроде как, теперь встречаемся. Но мы не спали. В этот раз… не получилось. Застыло молчание. Рейвен медленно переваривала новую информацию, а Чарльз покорно ожидал её реакции, делая ставку на удовлетворённое чувство собственного достоинства: ведь Рейвен сыграла не последнюю роль в этом неожиданном повороте их с Эриком отношений, и её стоит поблагодарить. Чарльз смог бы понять и лёгкое разочарование, объяснимое нетерпеливой, беспардонной натурой Рейвен и её парадоксальным желанием застукать своего брата в постели с кем-нибудь, а потом трещать об этом круглые сутки. В конце концов, Чарльз был готов и к неожиданному порыву злости, и к слёзному умилению, и даже к тому, что она бросит трубку, ничего не сказав напоследок. Но ответ Рейвен, прозвучавший в трубке после драматичного молчания, сначала поверг Чарльза в шок, а потом заставил его лицо покрыться красными пятнами. Прочистив горло, Рейвен заявила: — Ну, с ними такое случается. Не думаю, что после этого ты станешь любить его меньше. Вам стоит попробовать снова… немного позже. — Что?! Поначалу Чарльз открыл рот, собираясь спросить, что за чепуху она несёт. А через секунду-другую, когда смысл, облечённый в её странную фразу, наконец-то приобрёл форму и в голове Чарльза, он с трудом сдержался, чтобы не ругнуться на сестру. Остатки самообладания он потратил на то, чтобы сказать: — Ты меня не так поняла, Рейвен. — А, по-моему, тут всё очевидно, — она нисколько не смутилась. По интонации сестры Чарльз угадал, что она игриво улыбается. — Не парься, я понимаю. Знаю не понаслышке. — А вот с этого момента, будь добра, расскажи, пожалуйста, подробнее, — с нажимом произнёс Чарльз. — Потому что мы с Эриком не спали вовсе не из-за того, о чём ты подумала. Это были… — он замолчал, подбирая нужное и как можно более нейтральное по эмоциональной окраске слово: — Это были не физиологические причины. У меня есть основания полагать, что в этом плане у Эрика всё в порядке. Нам помешал Алекс, который не пошёл на тренировку по боксу. Вот и всё. — Оу, — многозначительно выдохнула Рейвен, но даже сейчас Чарльз не заметил в её голосе и доли замешательства. Кажется, сестра могла спокойно говорить о сексе и обо всём, что с ним связано, при этом не ощущая на плечах необъяснимый груз стыда. Чарльз слегка расстроился, почувствовав себя старомодным и чересчур чопорным: наверное, не зря Рейвен в детстве дразнила его типом из скучных английских детективов. Переключив внимание на мысли о слабых сторонах своего характера, Чарльз забыл попросить сестру остановиться на её впечатляющей осведомлённости в вопросе интимных отношений, и она не упустила шанса увести разговор в другое русло: — Слушай, мне в голову только что пришла замечательная идея! — Рейвен эмоционально всплеснула руками, чудом удержав телефон. — Если твой благоверный не останется обмывать победу над «Чатфилдом», в которой я железобетонно уверена, хотя эти придурки и разорвали нашу школу на четвертьфинале… Так вот, я могла бы прокатить вас до ближайшего кафе-мороженого, или какие у вас там развлечения в радиусе четырёх миль вообще есть. Хочу познакомиться с этим Эриком поближе! А то одного профиля на веб-сайте для молодых интеллектуалов, знаешь ли, мало. Не обижайся, но ты пошёл в маму: тащишься от загадочных улыбок и умных слов, зато совершенно не понимаешь, когда тебя используют. Сколько раз я ещё буду спрашивать: чему тебя научили отношения с Майклом? — Вообще-то, ничему хорошему, — промямлил Чарльз. Меньше всего он сейчас хотел вспоминать один из самых счастливых периодов в средней школе, который кончился болезненным разрывом и курсом антидепрессантов, прописанных психотерапевтом. От подкатившей к горлу тошноты его передёрнуло. — Ответ неверный, — бодро продолжила Рейвен. — Запомни вот что: не позволяй всяким мужланам вертеть тобой, как они хотят. Чёрт, прикажу высечь это на моей надгробной плите вместо даты смерти. А ещё заклинаю: всегда, слышишь, братишка, всегда знакомь меня… — …с потенциальными мужьями, прежде чем они успеют разбить твоё сердце, — закончил за неё Чарльз. — Рейвен, ты возлагаешь слишком малые надежды на мою память. — Да уж конечно, — хохотнула она. — Для человека, который наизусть знает добрую сотню шекспировских сонетов, ты невообразимо мало помнишь о том, что я тебе говорила про правильные и гармоничные отношения. На лице Чарльза, которое постепенно принимало нормальный цвет, появилась невольная улыбка. Как же ему с ней повезло! Связываясь с Рейвен даже по телефону, Чарльз ощущал спокойствие, напоминавшее трескучий камин в родительском доме, и невыразимую поддержку, которую они оказывали друг другу на протяжении всей жизни. Более того, без Рейвен, без её бойкости и решимости, которых всегда недоставало самому Чарльзу, он бы так навсегда и остался одиноким мальчишкой, стремительно теряющим доверие ко всем, кто его окружает. — Ладно, признаю: твоё предложение не так безумно, — Чарльз, всё это время просидевший на стуле в напряжённой позе, наконец-то позволил себе встать и выглянуть в незанавешенное окно. — В конце концов, два самых дорогих для меня человека когда-нибудь должны будут познакомиться лично. И чем скорее, тем лучше, тут ты права. — О, Чарли, меняй тему, я сейчас заплачу, — Рейвен тихонько всхлипнула. — Только, пожалуйста, повторяю, пожалуйста, не расспрашивай его о… нас, ладно? Эрик и так не особо разговорчивый, как ты могла заметить, и твою дотошность он с непривычки может принять за бестактность. — Я, конечно, понимаю, что он у тебя парень с тонкой душевной организацией, и всё такое, но не слишком ли ты беспокоишься? — Извини, — Чарльз сам не до конца понял, за что именно попросил прощения, и вздохнул: — Временами я сильно нервничаю. У меня никогда такого не было, понимаешь? — Не дрейфь! Он же от тебя без ума, да и вы уже почти повязаны вечной клятвой жить долго и счастливо. — Ну, знаешь, Майкла тогда это не остановило, — с отвращением ответил Чарльз. — О, да ладно, ты снова за старое? Взгляд Чарльза переместился с сапфирово-синего октябрьского неба на парочку, гуляющую по пожелтевшему скверу, и зацепился за ярко-рыжие, как всегда безупречно завитые волосы, которые могли принадлежать только одной девушке во всей школе. Чарльз озадаченно разглядывал её ровную фигуру в чёрном пальто, пропуская мимо ушей поучительные советы Рейвен. После расставания с Брюсом Наташа Романофф изменилась до неузнаваемости. Откровенно говоря, они с Чарльзом были знакомы довольно поверхностно, но Брюс часто рассказывал о ней своим друзьям из научного сектора. Да и сам Чарльз не жаловался на недостаток проницательности, поэтому мог с уверенностью заключить, что разрыв этих отношений, которые какое-то время безуспешно держались в секрете, наложил на Наташу печать душевной боли и разочарования. Чарльз и сам через это прошёл. Сначала превращаешься в бесчувственную ледышку, лишь бы удалиться от осознания травмирующего опыта, потом замыкаешься в себе и медленно зализываешь раны. А дальше только два варианта: либо прилагаешь нечеловеческое усилие, чтобы разорвать этот бесконечный круг страдания, и выкарабкиваешься, либо остаёшься наедине с воспоминаниями и кормишься неизбежно ускользающим прошлым. Наблюдая за Наташей, державшей под локоть какого-то парня в вылинявшей джинсовке, Чарльз склонялся к тому, что она, по всей видимости, выбрала верный путь. Когда пара скрылась за колючей кроной могучей голубой ели, Чарльз снова услышал Рейвен. — …и вот тогда-то я ему сказала: «Извини, Джексон, но у нас совсем разные интересы», а он мне отвечает… — Она была сильно увлечена своим рассказом, и Чарльзу стало стыдно за то, что он упустил главную мысль. Поэтому поддакивал сестре в два раза усерднее. Минут через пятнадцать им с Рейвен пришлось распрощаться, потому что на второй линии неожиданно объявился Брюс Беннер. Лёгок на помине, подумалось Чарльзу. Он извинился перед сестрой и пообещал перезвонить ей перед тем, как ляжет спать. — Целую, — Рейвен звонко чмокнула губами. — Передавай Эрику привет. — Если встречу его, то обязательно передам, — согласился Чарльз и принял вызов от Брюса. — Добрый вечер, Чарльз. Ты сильно занят? — Говорил он, как и всегда, деловито, почти официальным тоном, но сейчас в его словах звучало виноватое извинение. Брюс не любил тревожить людей по пустякам, и этот внезапный звонок мог означать только то, что обратиться за помощью его вынудили сложившиеся обстоятельства. — Я полностью свободен. Что случилось? — Мы с ребятами собрались в актовом, чтобы украсить его к Хэллоуину, но людей катастрофически не хватает. Было бы замечательно, если б ты нашёл часок-другой, чтобы помочь нам с гирляндами, плакатами и прочей мишурой, — на фоне Чарльз услышал чьи-то громкие возмущения. — Квилл опять протестует и несёт какую-то чушь, а Старк нервничает, сам понимаешь. Кэп с командой на тренировке, из девочек тут только Гамора и Ванда. Нат где-то пропадает… Чарльзу хватило ума не уточнять, где — а главное, с кем — этот холодный осенний вечер проводит Наташа. — Короче, буду признателен, если ты придёшь. А если захватишь с собой ножницы, скотч и несколько чистых кисточек, то признательны будут ещё три человека. Ну, из тех, кто остался в адеквате, конечно. — Понял тебя. Буду в ближайшие полчаса, — Чарльз положил трубку и, полный надежды на то, что они с Эриком пересекутся в окрестностях спортзала, принялся искать свой лучший джемпер.