Старшей школе «Ист-Оринж Скул» было чем похвастаться перед управлением образования, конкурентными частными школами Нью-Йорка и потенциальными учениками, стекающимися в этот храм образования и личностного развития со всех уголков страны. Причины вполне очевидны: проживание в обновлённых корпусах — мальчики и девочки, понятное дело раздельно, — и удобное расположение в пригороде, чтобы самостоятельно ездить за покупками. Внушительная охранная система, включающая отдельный пост на парковке и камеры наблюдения в каждом кабинете. Сильный преподавательский состав, который не оставит ни одного ученика без внимания и постарается раскрыть его потенциал по максимуму. Куча наград и благодарственных писем от различных организаций, выставленных в коридорах со светлыми стенами в разноцветную полоску. Не уходят от внимания и успешные выпускники, заканчивающие самые престижные вузы страны и устраивающиеся на высокооплачиваемые интересные работы. Для них, кстати, каждые пять лет школа устраивает специальные вечера для встреч — с сэндвичами и газировкой.
Но личной гордостью директора Ли была школьная газета «Ист Вью», ежемесячно выпускавшаяся ограниченным тиражом в одной нью-йоркской типографии. Он с нескрываемым удовольствием читал каждый номер, показывая его жене за завтраком, и всячески поддерживал и поощрял ребят, которые трудились над статьями под руководством Ванды Максимофф. А она не заставляла сомневаться в безупречной компетентности, ответственно относясь не только к своим прямым обязанностям, но и к настрою подчинённых, которых предпочитала называть друзьями.
Это небезразличие может доказать хотя бы тот эпизод в припорошенном снегом декабре, когда простудился Эдди Брок.
В классе, отведённом специально под работу журналистов, стояла тишина, нарушаемая лишь привычными уху шорохом бумаги, клацаньем клавиатурных клавиш и чуть нервным скрипом карандашей. Ребята готовили новый — предрождественский — выпуск. Вся самая интересная часть, связанная с отбором информации и определением основного посыла выпуска, уже была с удовольствием выполнена. Оставалась лишь
нудятина, проверяющая писателей на прочность и стрессоустойчивость. Выверить текст, отшлифовать его в соответствии с этикетом любительского периодического издания, технически отредактировать колонки, подобрать приличные фотографии и ещё несколько раз проверить готовый макет для последующей печати. В общем, работа кипела.
В классе кто-то вздохнул, прихлебнув разбавленного кофе, и вдруг, словно гром среди ясного неба, раздалось оглушительное на общем фоне чихание.
Пять или шесть голов обернулись на Эдди Брока, сидящего в самом конце кабинета.
— Избидите, — смущённо пробурчал он, закрывая рукавом нижнюю часть лица.
— Будь здоров, — обеспокоенно сказала Ванда, оторвавшись от своего компьютера.
— Збазибо, — отозвался Эдди, прикладывая к носу бумажную салфетку «Клинекс».
На его столе, исключая ноутбук, лежали только они — на упаковке красовалась милый щенок золотистого окраса.
— Ты в порядке? — Ванда поднялась со своего места, подошла к Эдди, заглянула в его раскрасневшиеся глаза. — Выглядишь так себе.
— Злежу за зобой, — он высморкался и на какое-то время обрёл способность нормально говорить. — Всё нормально, правда. Подхватил какую-то заразу, ничего серьёзного.
— А мне всё-таки кажется, что тебе лучше пойти домой и прилечь.
— Ванда, солнце, я действительно… — не договорив, Эдди резко отвернулся и в следующую секунду затрясся от приступа кашля. Слепому было ясно, что он болен и, если в срочном порядке не отправится в свою кровать, то вскоре будет терпеть последствия осложнений.
Ванда лёгким движением кисти опустила крышку его ноутбука и деловито сложила руки на груди. Осложнения её нисколько не устраивали, особенно в случае Эдди Брока — ветерана журналистской службы, парня, который давно определился со своей будущей профессией и блестяще справлялся с репортажами, статьями и заметками любой сложности. Уберите этого бойца с поля и проиграете со стопроцентной вероятностью.
— Не заставляй меня выписать тебе чёртов штраф, — сердито проговорила Ванда. — Ты подвергаешь себя и окружающих опасности. Так я и доложу, если ты вынудишь меня.
Штрафы имели право выписывать только учителя, назначенные руководители разных школьных объединений и секций или председатель Совета. Эти предписания, разумеется, не обязывали участников выплачивать деньги в счёт школы, а скорее являлись средством запугивания, поскольку каждый выписанный штраф проходил проверку в кабинете директора, после которой он зачастую вызывал обвиняемого к себе на разговор. Впрочем, угрожая Эдди Броку штрафом, Ванда не хуже его самого знала, что ему, зависшему где-то на уровне «талантливый троечник с притязаниями», никакие бюрократические условности не страшны.
— О чёрт, — Эдди откинулся на стуле, поднимая руки, как бы подтверждая, что сдаётся на милость настойчивой даме. — Если мисс Максимофф начала ругаться, значит дело совсем скверно.
— Я тебя провожу, Эдди.
И пока он, беспрестанно шмыгая носом, собирал свои немногочисленны пожитки, в основном состоящие из использованных салфеток, Ванда обратилась к Питеру, сидящему неподалёку:
— Малыш, остаёшься за главного. Справишься?
— На девяносто пять процентов уверен, что да, — ответил Питер, занятый статьёй о лучших рождественских хендмейд украшениях для дома.
— А где остальные пять? — спросила Ванда.
— Всегда остаётся вероятность непредвиденного. Например, пожар или отключение электричества…
— И вот на этого параноика мы оставляем лучшую школьную газету в стране? — Эдди Брок изо всех сил втянул носом всё его содержимое вместе с воздухом, насыщенным ароматом кофе.
— Немного паранойи ещё никому не помешало, — ответил Питер с сочувственной улыбкой. — Скорее поправляйся, Эдди.
— Да, парень, ты прав, — он перекинул через плечо сумку с ноутбуком. — Не обращай внимания на больного старика. К завтра уже развалюсь.
— Шагай, — Ванда ободряюще хлопнула Эдди по спине, и они вышли в пустующий коридор.
На главную школьную магистраль — мощёную дорожку, соединяющую здание школы и корпуса общежитий, — неторопливо опускались одинокие снежинки, словно игнорируя законы притяжения. Слегка подмёрзшую землю покрывали пучки вялой серо-коричневой травы. В Нью-Йорке наверняка уже с ума сходят по поводу снегоуборочных мероприятий. «Айфон» Эдди Брока был уверен, что сегодня ночью выпадет около пяти миллиметров осадков.
Эдди шёл, сунув руки в карманы (его учительница английского из средней школы сказала бы, что он от кого-то защищается), смотрел на снежинки и хлюпал носом с частотой чуть меньшей, чем его собственное дыхание. Он надеялся, что Ванду это не бесит или бесит хотя бы не очень сильно. Но она, по всей видимости, была снисходительна к его нерабочему состоянию, раз сама настояла на внеплановом выходном. Обычно она строго следила за посещаемостью и с машинной точностью регистрировала прогулы или сроки написания статей. Тем не менее когда дело касалось чьих-то личных проблем, Ванда беспокоилась о них как о своих собственных. И за это Эдди считал её человеком с золотыми руками и сердцем, прощая все странности делового общения.
— Паркер и правда отличный парень, — сказал Эдди, с неудовольствием обнаружив, что ему трудно произносить слова. Кажется, он и правда расклеился незаметно для самого себя.
Молчание, которое они хранили, не давило. Наверное, ему просто нужно было поговорить. О чём угодно. Например о том, что Питер — крутой пацан и его статья по случаю с Чатфилдом вышла сногсшибательной по меркам его класса.
— Я рада, что он так быстро влился в коллектив. Некоторые девятиклассники такие нелюдимые.
— Что ж, я уверен, что мы оставляем газету в надёжных руках. За этот год Питеру многое предстоит…
— Эдди? — Ванда перебила его так резко, что он на мгновенье потерялся.
Стоп, погодите. Она его
перебила?
— Эдди, ты как вообще?
Они остановились, глядя друг на друга. Он — недоумевающе, она — настолько встревоженно, что невольно заныло в груди. Вот такое впечатление он сейчас производит? Вызывает жалость у всех подряд? Молодец, Эдди, так держать.
— Да всё пучком, — он заставил свои губы растянуться в улыбке. — Это сезонное. К концу года я всегда начинаю страдать от насморка. Всё в норме.
Ещё секунду Ванда смотрела на него так, будто читала все его истинные мысли, транслируемые через глазные яблоки. Все эти честные мысли, не соответствующие лживому выражению его лица. Эдди даже стало немного жутко.
— Сейчас я скажу не очень приятную правду, на которую ты, надеюсь, не будешь обижаться, потому что я считаю тебя своим другом и надеюсь на взаимность, — произнесла Ванда, выдержав убийственную паузу. — Ты выглядишь не очень с тех пор, как ушла Энн.
Эдди с маниакальным интересом рассматривал парковые деревья позади Ванды. Все ветви облетели, голые сучья упёрлись в белое небо, затянутое волокнистыми тучами, а внизу, у стволов, лежали утрамбованные листья, которые ещё не успели подобрать.
— Я… ну, возможно, — выдавил Эдди, догадавшись, что от него ждут ответа.
Ванда говорила что-то ещё. Возможно, что-то важное, однако он пропускал её слова мимо ушей. Он думал про Энн и её мелодичный смех. Сейчас им, вероятно, наслаждается тот тип, которого она выбрала после… всего.
— Брок? Ладно, ты отключился.
— Я внимательно слушал, — без запинки соврал Эдди.
— Ага. А сегодня вечером на крышу этой школы приземлится летающая тарелка, — отозвалась Ванда с ехидством.
— Тогда надеюсь, что для исследований они заберут Старка.
— Кто кого ещё исследует.
— А через годок-другой мы колонизируем Марс, который тут же будет переименован в «Планету Старка».
— Номер один. Для ясности.
Вот такая Ванда Максимофф была для Эдди привычнее, чем та, что перебила его в самом начале мысли. О чём они вообще говорили? Эдди был настолько сбит с толку, что успел позабыть, а какого чёрта они вообще делают посреди школьного парка и у него из носа льёт в три ручья.
— Ты можешь не говорить этого мне, — сказала Ванда, когда они возобновили движение к мужскому общежитию. — Можешь не говорить своим близким друзьям.
«Которых у меня после ухода Энн не осталось», — мысленно добавил Эдди, однако вслух не сказал ни слова.
— Но, ради Бога, будь честен перед самим собой, — она старалась поймать его взгляд, но Эдди смотрел прямо перед собой, как парализованный. — И если тебе нужная помощь, не времени. Попроси её.
— Хорошо, солнце. Тебе не стоит волноваться.
«Если бы я заведомо не знал, что чужие попытки оказать помощь обречены на катастрофический провал, я бы обязательно попросил её, будь уверена».
Он и правда в порядке. В относительном. Когда они с Энн только расстались, было хуже.
Значительно хуже. Он помнит, как, огорчённый её внезапным единоличным решением, вернулся в свою комнату и часами чесал затылок, ощущая нехорошую тяжесть внутри. Словно он отужинал свинцом, а теперь его желудок отказывается переварить эту убийственную трапезу. Как и мозг, который отказывался принять факт того, что Энн ушла. Она просачивалась сквозь его пальцы, как вода, и он не мог её удержать. Ничто не могло её удержать. Впрочем, в крайнюю их встречу она скорее была льдом, чем водой.
Быть честным с самим собой? Что ж, ладно. В тот вечер — как по указанию Всевышнего — сосед не ночевал в комнате, поэтому Эдди нисколько не сдерживал рвущиеся наружу эмоции. Пару раз ударил кулаком в подушку и пустил скупую мужскую слезу. Может, совсем не скупую и не мужскую. О чём речь, когда они живут в стране, проповедующей половое равноправие? Короче, он не знает, когда плакал так в последний раз.
Это был один из самых хреновых вечеров в жизни Эдди, и, если быть до конца откровенным, подобные настроения преследуют его до сих пор, просто он вынужден делать вид, что всё происходящее — привычное дело, нормальное явление, адекватная ситуация, в которой ему не требуется помощь со стороны. Кто-то перед сном смотрит телик, кто-то поглощает биойогурты для улучшения пищеварения, а он вот погружается в воспоминания о прошлом и разыскивает среди них причину своего грандиозного любовного фиаско. А в том, что это занятие не приносит никакой пользы, лишь боль, пожирающую силы боль, Эдди не виноват. Так у него устроено.
— Я переживаю за тебя, — сказала Ванда.
«Почему?» — хотелось спросить ему.
— Я знаю, — вместо этого произнёс он.
А потом еле сдержался, чтобы не вздрогнуть всем телом, на какое-то время забыв о своей доставучей болезни, потому что Ванда крепко обняла его, обхватив руками за плечи.
— Через четверть часа жду от тебя сообщение, похожее на: «Всё супер, я выпил литр «Викса», ложусь спать».
— Ты лучшая, — улыбнулся Эдди весьма искренне.
— И не забудь позвонить в школу. Лучше отпроситься на завтра и посетить миссис Сандерс, пусть выпишет тебе лекарства. Иначе мы потеряем второго лучшего сотрудника «Ист Вью».
— После Паркера?
— После меня, — Ванда пронаблюдала, как он взбирается по лестнице на крыльцо. — Не забудь позвонить. Не то я сделаю это за тебя.
— Уверен, назавтра мне станет лучше.
— Позвони, — ответила Ванда таким тоном, что Эдди перехотелось препираться.
Он был готов поклясться, что Ванда стояла на прежнем месте, пока он добирался до своей комнаты в блоке «F» на третьем этаже.
***
Стив Роджерс наблюдал за ними из-за угла. Он не прятался — просто не хотел отвлекать их внимание и прерывать этот неописуемо красивый процесс, имеющий больше общего с танцем, нежели с дракой. Стив не отдавал себе отчёт в том, что очарован, как зритель театрально постановки, которая перевернула перед ним мир.
Наташа вытягивается, стараясь достать ту ногу Баки, на которую не перенесена большая часть веса, но он легко уклоняется и наносит удар ребром ладони. В условиях тренировки он тщательно рассчитывает силу, особенно если борется с девушкой (которая, однако, нисколько не уступает ему по этим показателям), но Стив представляет, на что способны эти сбалансированные, стремительные и точные атаки. Наташа перехватывает запястье противника, выворачивает в другую сторону, и Баки шипит от боли, не думая уступать. Он высвобождается, отвлекая Наташу перемещением корпуса, ставит подножку и сбивает девушку с ног, побеждая тем же приёмом, что она намеревалась применить против него. Наташа мягко приземляется, умудряясь даже упасть необыкновенно грациозно. Сидя расставляет ноги, стирает со лба бисерины пота и смотрит на Баки сверху вниз.
Стив поймал себя на мысли, что с удовольствием понаблюдал бы за их спаррингом ещё несколько часов. Чувство было такое, будто он нехотя отрывается от любимого дела в пользу чего-то скучного и невыразительного.
— А ты сегодня в ударе, — сказала Наташа.
— В отличие от тебя, — Баки протянул ей руку, и она использовала её как опору, чтобы подняться.
— Ну, на меня не смотрит мой бойфренд. Могу себе позволить.
Стив Роджерс наконец осмелился выйти из тени, не переставая думать о том, что Наташа обнаружила его «незаметное» проникновение на их территорию. Если кому и идти в контрразведку, то только ей.
— Стив, что ты тут делаешь? — спросил Баки.
— Завидует, — шутливо ответила Наташа и прислонила к губам горлышко бутылки с водой.
— Пришёл забрать тебя с тренировки, — сказал Стив, оглянувшись по сторонам с лёгкой тоской. — И окинуть взглядом просторы, которые не будут принадлежать мне ещё тысячу лет.
— Не прибедняйся, солдат. В зал тебе ходить не запрещали, — сказала Наташа. От её запасов воды осталась ровно половина. — Как твои косточки?
— Завтра снимают гипс. Наконец-то пройдёт зуд, который сводит меня с ума.
— Ладно, тебе повезло, что я слишком устала, чтобы производить на свет сальные шуточки, — она показала на Баки. — Этот парень совсем меня вымотал. И как ты с ним справляешься?
— Она только что сально пошутила, — сказал Баки.
— Я слышал, — ответил Стив.
Баки взял с турника полотенце, закинул его на левое плечо. Влажные волосы были забраны на затылке, татуированное плечо едва заметно блестело от пота.
— Подождёшь меня немного? Стоит хотя бы ополоснуться, куда бы ты меня ни повёл.
— Конечно. И, эй… — Стив потянулся, чтобы коснуться губами его колючей щеки. — Привет.
— Ты нарочно даёшь этой русской повод поиздеваться над нами? — сказал Баки как можно небрежнее, хотя выражение его сверкнувших глаз говорило само за себя.
— Я старательно делаю вид, будто ничего не видела, — отозвалась в свою очередь Наташа.
В зале стоял полумрак. Официальные тренировки давно кончились, остались лишь самые ярые энтузиасты. У ребят, игравших в баскетбол в другой стороне спортзала, из колонки ругался Эминем в дуэте с Dr. Dre. Вообще-то, это было запрещено, но разве запретишь что-нибудь подросткам, оставшимся практически без надзора?
Наташа разматывала бинты, снимая их с руки слой за слоем. Стив подумал о змеях, сбрасывающих шкуру.
— Какие планы на Рождество? — спросил он.
— Придумаем с Еленой что-нибудь.
— Она приедет?
— Буквально на пару дней. И ни за что не будет ни с кем знакомиться, — усмехнулась Наташа, укладывая обрезки ткани в спортивную сумку.
— Очень жаль, — ответил Стив, физически не способный врать.
— Поверь, ты ошибаешься, — Наташа снова взяла бутылку, потрясла её в руке. — Ну а ты чем займёшься?
— Проведу лучшие каникулы в Бруклине, — Стив мечтательно сместил взгляд вверх. Он и правда надеялся на то, что его планы сбудутся, и желательно в полном объёме.
— Звучит как приторная романтическая комедия.
— Не так уж плохо, согласись.
— Конечно, нет.
Они ещё немного поговорили о последних новостях из школы и жизни вообще. Что Совет планирует на грядущее Рождество? Как и всегда, совместное украшение гигантской ели в вестибюле школы и концерт. Афтерпати? Маловероятно, ведь все разъедутся по домам. А когда заседание? Через три дня. Чёрт, я ещё совсем не готова сдать Старку отчёт о проделанной работе за прошлый месяц. Тебе никогда не хотелось сдать полномочия? Честно? Хотелось.
— Ты готов идти?
Стив обернулся, встретившись с серо-голубыми глазами Баки, и на некоторое время потерялся в пространстве и времени. Такое иногда происходило с тех пор, как они начали встречаться. Наверное, Баки приходится это терпеть.
— Стив?
— Да-да, конечно.
Они попрощались с Наташей, которая в одиночестве продолжит тренировку приблизительно до половины восьмого, а потом, чтобы создать хотя бы видимость управленческой деятельности, позвонит Эрике — капитану команды по чирлидингу.
— Ты хотел о чём-то поговорить? — спросил Баки, когда они со Стивом вышли на свежий воздух под темнеющее небо. Ветер обдувал его волосы, и Стив накинул на его голову капюшон от серой толстовки, которую Баки накинул после выхода из душа.
— Почему ты так решил?
— Ты никогда не приходил сюда без важной причины, поэтому я даже немного испугался.
— Прости за это, — ответил Стив. — Но один разговор и правда есть.
— Мне нужно бежать из страны, потому что твой отец узнал о нас?
— Нет, что за глупости, — рассмеялся Стив. — Рано или поздно им, конечно, придётся сказать… но я хотел спросить, помнишь ли ты про наши планы на конец декабря?
Баки вздохнул.
— Я надеялся, что ты забудешь.
— Я не забыл, — сказал Стив. — Более того, я не поменял своего мнения.
Он собирался быть настойчивым. Сегодня его посетила прекрасная идея, о которой он не рассказывал ни одной живой душе, и решил хранить её в сердце до тех пор, пока она не созреет. Сперва он кое-что подготовит, даже попробует использовать Интернет для своих поисков.
— Я не знаю, Стив, — сказал Баки задумчиво. — Слушай, я вовсе не против провести это время с тобой. Чёрт, это даже на словах будут лучшие каникулы. Что угодно лучше «праздничной» запеканки, которую моя мама покупает в забегаловке между Ред-лейн и 58-й улицей. Но будут ли твои родители рады такому раскладу?
— Я что-нибудь придумаю, — сказал Стив. — Обещаю.
С надвигающихся праздников они переключились на более прозаичные темы. Ты готовился к завтрашнему тесту по американской литературе? Ладно, можешь не отвечать, и так знаю, что весь вечер корпел над Стейнбеком и Фолкнером. А что насчёт тебя? Надеюсь на свою удачу. Знаешь, под конец семестра я выжат как лимон. Понимаю, у меня то же самое. Интересно, каково тебе будет в колледже? А ты слышал, что мистер Бек подал заявление на увольнение? Недолго он продержался. Когда ты в последний раз видел Сэма? Дня два назад как он исчез с радаров. Кэндис? Почти наверняка.
Деревья в парке тянулись навстречу идущим, словно руки мертвецов из какого-нибудь древнего хоррор-фильма. Декабрьский холод пробирался под одежду, обнимал своими длинными лапами и мурашками пробегал по предплечью и спине, но вместе им было теплее. Хороший выдался день, подумал Стив. И это была чистая правда.
***
В мужском общежитии что-то происходило. Обычно сонное, ленивое и неповоротливое, как домашнее животное после кормёжки, в это время года и суток, оно оживлённо пело хором юношеских голосов и скрипело старым диваном в холле. Эдди Брок давно ввалился в свою комнату, вымотанный и с воспалённым горлом, а к тому моменту как Стив, проводив Баки, влился в самую гущу, среди участников разговора назревало целое расследование.
— Скотти, не зли парня с мускулами, который только и делает, что мечет молнии во всех подряд, — сказал Питер Квилл, занявший добрую половину софы посреди комнаты.
— Я ведь хочу помочь, поэтому и спрашиваю, — надулся Скотт. Он сидел на подлокотнике, болтая ногой. — Как бы сказала моя детка, нам нужна
гипотеза.
— Это скорее по части Старка, — в руке Квилл сжимал потрёпанный теннисный мячик, видимо, еле сдерживаясь, чтобы не начать отбивать его о ближайшую горизонтальную поверхность. — Кстати, где он?
— Тусуется с Питом в городе. Как же хорошо порой живётся ботанам. Может, и нам вступить в ряды зубрил, как думаешь?
— Поздновато уже, — Квилл всё-таки не удержался и бросил мяч в стену, едва не угодив в оконную раму.
Теннисный снаряд прочертил ровную траекторию в воздухе, упал на ковёр с мягким шлепком, перелетел через кофейный столик в опасной близости со стоящими на них банками колы и в следующее мгновенье оказался в руках хозяина, уже замахнувшегося для следующего броска.
— Серьёзно, Квилл, лучше подумай дважды, — подал голос непривычно раздражённый Тор, сидящий неподалёку. — Если ты сделаешь это ещё раз, я затолкаю тебе его в…
— Ладно-ладно, понял, только не кипятись, — Квилл нехотя отложил мяч в сторону. — Это помогает мне думать.
— Над чем? — вмешался Стив.
У него было хорошее настроение, поэтому зубрёжке перед тестом по литературе он предпочёл поиски Сэма. В холле его не оказалось, зато здесь, судя по всему, разворачивалось нечто интересное, в чём Стив не раздумывая решил принять участие.
— Скотт, расскажи ему, — горько вздохнул Тор, который выглядел так, будто был готов расплакаться. — Я устал повторять этот ужасный сказ.
— Твой сосед потерял одну вещь…
— Очень важную и дорогую сердцу вещь, — вставил расстроенный Тор.
— Да, именно, — без особого восторга согласился Скотт. — Так вот, этот инструмент…
— Это не просто
инструмент! — вновь перебил его Тор. — Это семейная реликвия. Если отец узнает, что я потерял молот, он меня испепелит и я никогда не попаду в Вальгаллу. К тому же, мне нечем прибить обвалившуюся полку над кроватью.
— У тебя пропал молоток? — спросил слегка растерявшийся Стив.
— Прямо из-под носа! — воскликнул Тор. — Я говорил, что мой отец — плотник в пятом поколении?
— Да, — ответил Квилл, с вожделением глядя на мячик. — Трижды.
— Он плотник, которого трясёт от одного упоминания «ИКЕА». Всю мебель на моём родном ранчо он сделал своими артритными руками. Он вручил молот, кода-то принадлежавший ему, а я его потерял… — на последних словах глубокий голос Тора едва не сорвался.
— История, достойная экранизации на «Нетфликс», — сказал Квилл.
— Эй, перестань, — остановил его Стив.
— Нет, я заслужил, — устало отозвался Тор. — Нет мне прощения.
Стиву было больно видеть своего друга таким, и он, как неумолимый альтруист, не мог пустить всё на самотёк, не мог бросить Тора с его проблемами. Если и был на свете лучший товарищ, готовый умереть за дружбу, так это был Стив Роджерс.
— Мы обязательно найдём выход, — сказал он. — Стоит опросить много людей.
— Не проще ли отослать сообщения? — предложил Скотт.
— Каждому?
— Сделать рассылку с одинаковым посланием, — пожал плечами Скотт. — И прикрепить фотку с надписью «Вы меня видели?».
— Они насмехаются надо мной, — пожаловался Тор, воздев глаза к потолку.
Стив напряжённо думал. Скотт, немного обиженный, что его предложение отказались реализовать, продолжал бессмысленно болтать ногой. Квилл мечтал о мячике, но прекрасно понимал, что он не сможет ни разу его бросить, пока они не решат проблему вселенского масштаба.
— Чувак, — наконец осенило его, — ты просто должен дать объявление в газету. Мол, куплю подержанный плотницкий молоток примерного такого вида. Недорого. Я школьник. Звонить сюда в любое время дня.
И прежде чем Тор успел раскритиковать его идею во всех известных ему ругательствах, которые копились в нём на протяжении целого дня, Стив озарился улыбкой.
— Ну конечно! По отдельности вы предлагаете абсолютно бредовые вещи, но если их совместить… — он оглядел друзей светящимися глазами. — Парни, вы гении.
Скотт и Квилл переглянулись.
— Спасибо. Это наш девиз, — и звонко отбили друг другу пять.
Тор с подозрением посмотрел на поднявшегося с места Стива.
— Кэп, что ты задумал? — спросил он.
— Увидишь, — ответил Стив. — Я постараюсь помочь тебе найти молоток. Но сначала подайте мне Сэма.
