destiny

Леви проснулся и неспеша приоткрыл левый глаз, сталкиваясь с кромешной тьмой вокруг себя. Невероятный заряд энергии переполнял его тело и душу, и он глубоко вдохнул, стараясь «пробудить» свои лёгкие для хорошей работы. Приоткрыв и правый глаз, парень почувствовал чужое размеренное дыхание совсем рядом с собой и, не на шутку удивившись, замер, прислушиваясь. Аккерман привык просыпаться либо с открытой дверью и словами Йегера, либо в полнейшем одиночестве, и чьё-то присутствие никак не укладывалось в его не проснувшемся разуме. Внезапное осознание ситуации и возвращение памяти заставили Аккермана отскочить от спящего тела в сторону. Так как он лежал на самом краю кровати, то после своего резкого движения с криком упал на пол, ударившись головой и позвоночником о холодный каменный пол подвала. Затылок гудел от боли, позвонки сводило жгучей судорогой, но Леви понимал, что уже минут через десять все неприятные чувства, связанные с его падением, исчезнут в силу его титанической сущности, поэтому присел, потирая ушибленные места и тяжело, обрывисто выдохнул, стиснув зубы. Перед глазами отчётливо представали картины вчерашнего вечера, в частности, их с капитаном «игры». Душа постепенно наполнялась необъяснимой тревогой и чувством паники, но сам Аккерман не волновался из-за случившегося, лишь задумывался над тем, как стоит поступить в дальнейшем, чтобы всё это не привело к полнейшему провалу. «Капитан сам виноват. Он первый начал всё это, пригласив меня на чашечку чая позавчера» — мысленно сказал Леви и постарался встать на ноги, хватаясь за край кровати. Слыша всё ещё спокойное дыхание капитана, Аккерман на ощупь попытался дойти до двери в надежде на то, что Йегер так и не успел закрыть её прошлым вечером, и сейчас он сможет покинуть комнату, тем самым дав Эрену остудить утренний гнев, в случае чего. От непроглядной темноты и гулкой боли в области затылка голова кружилась, из-за чего идти становилось всё труднее и труднее. Мысли заворачивали в круговорот суматошного течения раздумий и полностью выводили из себя. Аккерман пытался сосредоточиться на дороге и просто найти спасительную дверь, ведущую наверх. Ему казалось, будто он прошагал уже несколько километров, но так и не нашёл выхода. В очередной раз ступая ногой, Леви запнулся о скинутые им же ремни и с грохотом свалился на пол, выставляя руки перед собой для смягчения удара. Закусив губу от боли, подросток сел на колени и запрокинул голову, тяжело дыша. — Аккерман, ты умеешь нормально ходить? Или тебе настолько нравится пол, что ты уже второй раз падаешь в его «объятия»? — пробурчал Эрен, от чего Леви настороженно повернул голову в сторону его голоса. Но в интонации Йегера не слышалось злобы или излишней неприязни, скорее — усталость и раздражительность после непривычно долгого сна. «Пытался уйти от проблем, но лишь создал новые. По-моему, я мастер по собиранию неприятностей на свою голову» — подумал Аккерман. — Изви… — начал он, но вовремя закрыл рот рукой для надёжности, вспомнив уговор с капитаном. «И как мне теперь выкручиваться без извинений?» — подумал он, но остался молча сидеть на полу и ждать действий от Йегера. Тот лишь хмыкнул, на что Аккерман закатил глаза, понимая, что в темноте никто не разглядит его непростительную дерзость. Хмыкание капитана стало для него как отдельный вид раздражителя, потому что слишком часто Йегер заменял словесный ответ этими звуками. «И он что, спящим притворялся? И к чему этот цирк?» Послышался скрип кровати, а за ним — шаги, наполненные уверенностью, но в тоже время какие-то непривычные. Юноша вспомнил о вывихнутой ноге капитана и удивился тому, что всё это время Эрен пытался скрыть боль в ноге, передвигаясь как все, и только сейчас можно было по его походке сказать о травме. Сбитый с толку Леви сидел на полу и не знал: снова ли пройдётся идеально начищенный сапог капитана по его телу, или же Эрен, наконец, сделает что-то новое. Шаги стихли, и теперь был отчетливо слышен грохот открывающейся двери. Тусклый свет факела, который неизвестно каким образом попал в коридор за дверью, длинной полоской проскользнул в комнату. Леви сощурил глаза и перевёл взгляд на капитана, стоявшего в дверях. — Чего сидишь? Выметайся, пока я тебя снова не отпинал, — как-то чересчур безразлично сказал Йегер, даже не повернув голову в сторону подчиненного. Аккерман и не заставил себя долго ждать: мгновенно поднялся с пола и побежал к выходу, а после — по лестнице вверх, чтобы больше не находиться наедине с Эреном. Не хотелось ему быть избитым, даже если все синяки и увечья сойдут с его тела слишком быстро. Ему надо было время, чтобы всё обдумать и понять, почему Йегер разрешил ему просто уйти, а не наказал, как обещал ещё вечером, почему притворялся, что спит, зачем вообще всё это затеял? Леви не знал, куда ему можно зайти, чтобы остаться хотя бы минут на десять в полном одиночестве для размышлений, поэтому просто вышел на улицу и уселся на самую ближнюю лавочку. Пахло свежестью. Наверное, всю ночь лил дождь, очищая землю от пыли, но в то же время развозя под ногами грязевые лужи. Аккерман запрокинул голову назад, усаживаясь к самой спинке скамейки и глубже вдыхая холодный, влажный воздух. Птицы весело щебетали и распевали свои жизнерадостные песни, пролетая рядом с крышей здания. Природа пробуждалась, и, казалось, что мир снова готовился к очередному дню. Разум юноши сковывали мысли, не давая покоя. Ривай совсем потерялся и забрёл в настоящий тупик лабиринта размышлений. Единственный, кто смог бы помочь ему выбраться оттуда — сам капитан, но он ни за что и никогда не сделает этого, Леви уверен. Аккерман не мог понять психологию поведения Эрена, причины его поступков и слов. Капитан казался слишком необычным, скрытным и «не таким, как все». Действия многих людей можно предугадать, исходя из их характера, целей и предпочтений, но раскусить капитана — задача невыполнимая. Каждый новый шаг Йегера был похож на рандомные действия, не поддающиеся логике, но Леви понимал — так только кажется; на самом деле Эрен явно поступает по каким-то принципам и морали. Его личным, ни на что не похожим, или, может, по жизненному опыту. Эрен казался ему закрытой, запретной книгой, спрятанной где-то далеко, в охраняемом месте, и находящейся за рядами ледяных глыб, величиной с дом. И Леви так хотелось растопить эти глыбы, пройти сквозь охрану и раскрыть книжку, узреть настоящее, подлинное лицо Эрена, без каких-либо масок. Увидеть того человека, которым и является Йегер, а не того, которого он выставляет перед другими людьми. Хотелось этого так, что тряслись руки, а все мысли о мести титанам растворились в пух и прах, хотя раньше будоражили разум. Только безумие и странное желание приблизиться к Эрену, переступить черту дозволенного, остались у Аккермана. И от всего этого желания брюнета выворачивало и кидало в дрожь. Он чувствовал, будто сходит с ума, но даже не пытался прекратить думать об этом. Он понимал, что Эрен — его капитан, а он его подчиненный, и никоим образом не должен позволять себе вольностей и всевозможных дерзких выходок, но сердце и пылкая юношеская натура так рвались к неизвестному, к любимому, стирая все существующие моральные принципы перед глазами. «Безусловно, капитан начал всё это первым, я лишь хочу не упустить свой шанс.» Леви схватился руками за голову и стал чаще дышать. «Надо успокоиться, пока не поздно» — думал он и массировал виски пальцами, стараясь вернуть внутреннее спокойствие. Но о каком спокойствии может идти речь, когда жизнь идёт, мягко говоря, не так, как хотелось бы? Мельком Ривай заметил солдат, выходящих из казарм, поспешно встал на ноги и подошёл поближе к ним, стараясь слиться с толпой. Меньше всего ему хотелось ненужных расспросов со стороны других людей, потому что он и сам нагружал себя вопросами, ответов на которые не находил. Завтрак прошёл отвратительно. Именно так из-за шума и любопытных глаз, направленных в сторону Аккермана. «Как же всё достало» — отмечал он про себя и отталкивал тарелку каши. Отмалчивался, сидел в стороне и просто пытался уйти в свой внутренний мир и размышления. Леви был таким в последний раз тогда, когда оказался среди солдат без Изабель и Фарлана. И в тот раз причина его раздражительности была ясна, а сейчас — нет. Ему просто надо было как можно скорее понять хоть что-нибудь в Йегере, или хотя бы составить план дальнейших действий. Пока что юноша был уверен только в одном: чувства к капитану не оставляли его в покое и медленно сводили с ума. Если все приятели быстро отстали после нескольких резких, грубых ответов, то, на беду Леви, к нему подскочила Ханджи, насильно возвращая в реальность. — Леви! Тебя сегодня снимают с утренних тренировок для экспериментов! — громко прокричала она, чуть не оглушив заметно расстроившегося парня. — Доброе утро, майор… — произнёс он в ответ и попытался улыбнуться, но его попытка не увенчалась успехом. — Я помню, вы вчера об этом говорили… — Да! Точно! Вчера! — ещё громче выкрикнула Зоэ, от чего у Леви появилось желание заткнуть себе уши чем-нибудь или вовсе их отрезать. «Всё равно отрастут.» — Майор Ханджи?.. Женщина осмотрелась по сторонам и, понизив голос, задала вопрос: — Ты уже поел? — Да… — Тогда убирай свою посуду и выходи в коридор. Я буду тебя там ждать, — произнесла Ханджи и выбежала за дверь. Леви раздраженно хмыкнул, но поспешил выполнить то, что ему приказали. «Не понятно, о чём эта женщина мне хочет сказать, но ослушиваться её точно не стоит». Приготовившись к самому худшему, парень уверенно шагнул за дверь и встретился с поджидающей его шатенкой. — Так вот, Леви… Я всё хотела у тебя спросить, что вы вчера добавляли в чай? — тихо спросила она, сверкая глазами. Аккерман забеспокоился. Выдавать эту тайну, даже если она не должна была ей быть, не хотелось, так что ему предстояло как-то заговорить учёную. — Разве… это важно? — спросил он, стараясь показать своей интонацией, насколько этот факт малозначителен. — Для меня — да. Просто… Знаешь, Эрен — хороший человек, но от него можно ожидать много разных «сюрпризов». «С этим не поспоришь» — мысленно кивнул Леви, вспоминая все странные выходки капитана. — Это, правда, не важно. И вовсе неинтересно. Не яд же, так какая разница? — по-прежнему пытаясь увести Ханджи от истины, сказал парень. — Не важно… — повторила Зоэ, как бы переваривая информацию, которую содержат эти слова. — Хорошо… Но почему ты это скрываешь? Разве неважное скрывают? Вот после этих слов душу Ривая заполнило волнение. Он был уверен, женщина вытащит из него правду, проводя свои моральные пытки. «Разведчики — сумасшедшие люди, и, не будь я одним из них, давно бы сбежал» — отметил для себя Аккерман, стараясь придумать ответ. — Просто я не хочу забивать вашу голову ненужной информацией, — невинно пролепетал парень. — Леви! Я ведь вижу, с тобой что-то происходит… Что-то произошло? С друзьями поссорился? От вылазки так и не отошёл? Брюнет отрицательно помотал головой. — Тогда… с Эреном проблемы?.. — глядя прямо в глаза, спросила женщина. Но было видно и по её взгляду, и по её интонации: она почти на все сто процентов уверена, что проблема странного поведения мальчика-титана кроется в капитане. — Нет, майор Ханджи. Я просто… не высыпаюсь, — буркнул первое, что пришло в голову Аккерман. Этот разговор его значительно выбесил. Но в этом не была виновата сама Ханджи, скорее всего, просто общая взвинченность Леви заставляла его раздражаться. — Не высыпаешься? — учёная на секунду сощурила глаза, а потом, победно улыбаясь, воскликнула. — А! Догадалась! «Чего она там догадалась?» — Ты плохо спишь. Помню, Эрен рассказывал, что у тебя ночные кошмары. То было снотворное?! — Майор! — испуганно, на повышенных тонах обратился Леви. — Теперь всё встаёт на свои места! — она хищно потерла руки. «Чего это у неё там встаёт на свои места?!» — Майор Ханджи! — Аккерман неосознанно потянулся руками вперёд, как бы выказывая свой протест по отношению к догадкам учёной. Выражение его лица приобрело свой новый вид: как будто бы Ривай — маленький, нашкодивший ребёнок, который выпрашивает у кого-то из страших, чтобы его родителям не сказали о его проступке. — Да успокойся ты. Не буду я Эрвину ничего говорить. Просто я знала, что Эрен не оставит факт твоей бессонницы в покое. Я, конечно, подозревала, но… А вообще, я рада, что это оказалось просто снотворное. — Просто снотворное?.. — Не бери в голову. Лучше иди отдохни, пока эксперимент не начался! — напоследок крикнула Зоэ и быстро скрылась за поворотом. Парень удивленно посмотрел ей вслед. Не зная, как именно обернётся ему тот факт, что майор всё прознала, Леви глубоко вдохнул, стараясь успокоиться и перестать думать об этом. После он просто бесцельно побрёл по коридору, глядя под ноги пустым взглядом и всё думая о том, как дальше быть. Наверное, Аккерману просто несказанно повезло, но Эрен не отдал его на эксперимент безумной учёной, сказав, что мальчик будет испытывать сильный стресс, а это может обернуться ужасом для всего Развед Корпуса. И брюнет был вынужден весь день убираться в Корпусе, переходя от комнаты к комнате. Одиночество, тишина и холодная вода быстро успокоили юношу. Он перестал ненавидеть каждый источник звука и просто продолжил размышления, без накручивания себя. Мысли стали более спокойными и размеренными, дыхание выровнялось. Но факт того, что Эрен оставил всё, как есть, немного озадачивал. Ужин прошёл уже лучше, хотя Леви всё равно вёл себя слишком отстранёно ото всех и пребывал в собственном внутреннем мире. Мельком он видел пришедшего Эрена, мельком заметил злобно хихикающую Ханджи. «Надо бы разобраться хотя бы в половине всего того, что произошло.» После ужина юноша вместе с Жаном пошёл мыть полы в спортивном зале, служившим местом для тренировок в слишком плохую погоду, такую как гроза или сильный ветер, чуть ли не перерастающий в ураган. Кирштайн был не очень доволен тем, что его напарником по уборке стал Леви. Не то, чтобы он сильно ненавидел его, вовсе нет, просто в последнее время Аккермана бросало из стороны в сторону в плане поведения. Он то был весёлым, энергичным, и над ним можно было подшутить, то становился угрюмым, замкнутым и молчаливым. Это и выводило Жана из себя. Ривай не обращал никакого внимания на колкие фразы «конеголового». Продолжал витать в облаках, думать об Эрене и размышлять. Лишь когда ему в лицо прилетела тряпка, брошенная его сослуживцем, он будто очнулся ото сна и зло посмотрел на парня рядом с собой. — Жан?! Чего ты тряпками разбросался? — Серьезно? Ты это у меня спрашиваешь? Ты вообще просто стоишь со шваброй в руках и не реагируешь на мои слова! Нам надо убираться в этом огромном зале! И мне стоит тебе напомнить, что зал этот не один! «Чёрт.» Аккерман и не заметил того, что вовсе перестал работать, так что кивнул товарищу и прошёл вглубь комнаты, начиная влажную уборку. Эрен пришёл лишь для того, чтобы проверить. Негромко сказал о том, что ребята неплохо справились, и ушёл обратно к себе. Леви остался стоять посередине коридора, а Жан быстро убежал в казарму. Ривая бросало то в жар, то в холод из-за неопределённых чувств. Хотелось просто заплакать, как влюблённая девчонка, чей предмет воздыхания слишком запутал её, но этого Леви делать не намеревался. Надо было пойти и разобраться, вновь увидеть любимого и отложить в памяти его новые реплики и выражения лица. Поэтому брюнет, глубоко вдохнув для храбрости, поспешил в кабинет капитана. Постучался, вошёл — всё как обычно. Говорить о том, что он закончил с уборкой — бессмысленно, Эрен знает, поэтому юноша стал неуверенно переминаться с ноги на ногу. — Сэр… А почему вы обещали вчера вечером, что я получу, если вы уснёте, но отпустили меня? — всё же задал свой вопрос Леви. Он понимал, как глупо выглядит это со стороны, но живое любопытство, вложенное в него ещё с самого детства, заставляло идти на рискованно-странные поступки. — А ты хотел, чтобы тебя отпинали? — не поднимая глаз от бумаги, в ответ спросил Йегер. Брюнет смутился. — Нет-нет, конечно, нет! — Тогда к чему эти вопросы? Отпустил и отпустил — радуйся. — Но… мне просто интересно… — Как-то я слышал от Ханджи одну нелепую поговорку, или как там оно называется: «Любопытной варваре на базаре нос оторвали.» — У меня нос всё равно снова отрастёт, — пожав плечами, бросил Аккерман, понимая, что начинает игру с огнём. А он помнит ещё нарекание матери: «С огнём шутки плохи. Играть с ним категорически нельзя.» И всё равно, что этот огонь немного другой. Шатен на это, наконец, отрывает взгляд от документов и переводит его на парня. Осматривает всего, с ног до головы, как бы пытаясь понять, откуда в этом зелёном мальце столько наглости и смелости. Не найдя ответа, он вновь опускает глаза и делает какие-то пометки. — Пользуешься ты тем, что титан, слишком часто. Это не должно так играть тебе на руку. — Ну почему же… Должно. Тем более, что оно и против меня нехило играет, — вспоминая суд и людскую ненависть к себе, чётко произнёс Леви. Скованность куда-то ушла, осталось только напористость и какая-то уверенность в себе. Импульсивный подросток во всей своей красе. Эрен снова оглядывает мальчугана и смотрит ему в глаза, пытаясь поставить на место, смутить. Но Леви ответно смотрит в глаза и не отводит взгляд. Сам не знает причину, по которой в нём столько энергии и веры в свои силы и свою правоту. Юноша просто подчинился инстинктам и интуиции. — Вот что, Аккерман. Я слишком занят, чтобы вести тебя в подвал, а потом возвращаться обратно. У меня слишком много бумажной работы, так что переночуешь где-то тут. Ривай вопросительно посмотрел на капитана. — Ты не ослышался. Шататься где бы то ли было, кроме моей комнаты, тебе нельзя, так как я в ответственности за тебя и твои тупые выходки. Поэтому можешь занять кровать и постараться уснуть. Чая тебе тоже не видать. Брюнет подозрительно сощурил глаза. А вот это уже сильно смущает и заставляет волноваться. — Но, сэр… Я же титан, я могу случайно обратиться в титана и… — начал он, стараясь объяснить капитану, что не намерен проводить вместе с ним в одной комнате ещё одну ночь. — Только попробуй, и я порежу тебя на мелкие кусочки, — перебивая речь подчинённого, сообщил шатен. Стало жутко. Леви замер на какое-то время. Не хотелось находиться под присмотром капитана даже ночью, но другого варианта, видимо, не было. — Не бойся, кровать я не использую, так что можешь считать, что она идеально чистая и новая, — сказал Йегер, пробегая глазами по страницам книжки, полученной прошлым вечером. — Но, сэр… — Что такое, Аккерман? По-моему, ночью ты не испытывал каких-либо неудобств. Разве нет? — Ну… Это естественно… — попытался выгородить себя парень. — Да? И почему же? — Во время вылазок все обычные солдаты спят бок о бок друг с другом, и в этом нет ничего… необычного… — Вот именно. Так что тебе стоит лечь спать здесь? Я тебе серьезно говорю, у меня нет времени на похождения туда-сюда. Хотя, в принципе, я могу предложить тебе простоять всю ночь на том месте, где ты сейчас и стоишь. Брюнет вздохнул и начал копошиться у себя в мыслях, решая, какой из этих вариантов лучше. В памяти всплыли нелестные высказывания Жана про капитана-насильника, от чего Леви смутился ещё больше. «Тупые мысли как нельзя вовремя» — раздраженно подумал он. — Ты выбираешь второй вариант? — нарушая тишину, спросил Эрен, снова не переводя взгляд на парня. — Нет, капитан. Думаю… Будет лучше, если я высплюсь… — По-умному. Снова гробовое молчание охватывает комнату. От этого становится ещё хуже, а атмосфера более натянутой и некомфортной. — Тогда чего ты встал? — уже более раздраженно задаёт вопрос мужчина, сидящий за столом. Ривай обрывисто выдыхает и расправляет кровать. Руки трясутся и не слушаются, потому что их обладатель находится под взором своего любимого и боится сделать что-то не так. Скидывает с себя ремни, аккуратно складывает их на бортике кровати, тихо снимает сапоги и осторожно ставит их рядом. Залезть на постель не решается и продолжает стоять, напряжённо оглядываясь по сторонам. — Ты уже изрядно так бесишь. Где твоя былая дерзость? Чего ты ведёшь себя, как стесняшка какая-то? — Эрен отрывает взгляд от книг и просверливает им подчиненного. Тот, в свою очередь, дёргается. «Хуже уже быть не может» — и Аккерман ложится на кровать, укрываясь. Неуютно, напряженно, душно и отвратительно жарко. Леви не может уснуть и лишь пытается подобрать подходящую для сна позу. — Хватит елозить. Иначе я тебя отпинаю так, что ты отключишься, — злобно шипит Йегер на парня. Тот старается лежать на одном месте, но рука затекает, и он снова переворачивается на другой бок, шурша одеялом. — Ты мазохист, что ли? — чуть ли не веря собственным словам, сердито спрашивает Эрен. — Реально отвлекает. Ривай тихо вжимается в кровать. Он не мазохист и боль не любит, даже так — терпеть не может, поэтому нарываться совсем не хочется. Но лежать на одном боку, чувствуя на себе косвенный взгляд капитана — тоже своего рода пытка. Рука затекла, как и нога с шеей. Но теперь перевернуться на спину, например, категорически нельзя. Парень просто лежит и тяжело дышит, стараясь поскорее уснуть. Он уже готов душу дьяволу продать за то, чтобы уснуть и не мучиться. «Ничего. Если что, с моим телом всё поправимо. Надо немного потерпеть» — успокаивал себя подросток. Казалось, будто прошла уже целая вечность. У Леви кружилась голова и ныло тело. В какой-то момент послышался скрип стула, оповещающий о том, что капитан с него встал. Затем стук книг по столу и шуршание бумаги. А после — прихрамывающие шаги. Брюнет напрягся, подозревая, что Эрен понял, что он не спит и сейчас побьёт. Опять. Снова. И почему любимый человек такой грубый? Но вместо этого Леви чувствует прикосновение к своему плечу. Точнее, — к одеялу, которое прикрывает правое плечо, но по ощущениям парень мог бы сказать, что капитан коснулся его. Юноша непроизвольно затаил дыхание. Так хорошо просто от того, что рука кумира погладила его по плечу. Этого брюнет мог ожидать в самую последнюю очередь. Но как же приятно… Тепло через одеяло, через рубашку распространяется по всему телу, и глаза с облегчением смыкаются крепче. Дыхание снова выравнивается, и хочется этого больше. Ещё и ещё. Но шатен убирает руку, оглядывает спящего парня, носом уткнувшегося в подушку, и тихо шепчет: «Спокойной ночи, Аккерман». Удивительно. Леви готов трепетать от искреннего внутреннего счастья. «Капитан не грубый, не холодный, не ледяной… Он не такой, на самом-то деле, и это только подтверждает мои догадки. Я хочу, хочу увидеть его без каких-либо масок. Я хочу подарить ему любовь и заботу и хочу… хочу получить тепло взамен» — с такими мыслями засыпать стало легче. Эрен отошёл от кровати, подошёл к столу, потушил свечу и побрёл к окну. Приоткрыл его, тем самым впустив ночную свежесть в душную комнату, и глубоко вдохнул через рот, прогнал кислород по лёгким, после чего пошёл к креслу. Тихо сел в него, закинул голову на спинку и прикрыл глаза. Сон не шёл, но можно было попытаться уснуть.

***

Брюнет проснулся утром незадолго до официального подъёма и сразу же сел на кровати, устремляя свой взгляд на сидящего в кресле Эрена, не спеша попивающего чай. Шатен даже не обратил на шум никакого внимания, только отвёл свой взгляд к окну. Сидеть вот так вот на чужой кровати в одной комнате с любимым капитаном — очень-очень неуютно. Точнее, хорошо от близости с тем, кого любишь, но плохо от возникшей смущённости. «Надеюсь, я во сне не наговорил какого-нибудь бреда про капитана, а то неловкость при нахождении с ним мне обеспечена на ближайшую жизнь» — подумал Леви, потягиваясь. — Доброе утро, сэр! — как можно, более бодро произнёс парень и спрыгнул с кровати, вставая на ноги. — Доброе утро, — только теперь Йегер посмотрел на подчинённого. Он осматривал юношу так, словно оценивал его внешний вид и поведение. Аккерман быстро натянул ремни, надел сапоги, аккуратно заправил постель и повернулся к капитану, ожидая его приказаний. — Чего встал? Иди умывайся, — коротко и ясно. Леви кивнул и поспешно вышел за дверь, оказываясь в коридоре. Ривай много думал насчёт тех прикосновений капитана и их значения. «Он же не может просто играть со мной? Не думаю… Значит ли это, что я ему дорог?.. Может быть, но может быть и так, что мне всё это лишь кажется». Дни стали быстро сменять друг друга. Аккерман всё больше запутывался в чувствах и мыслях, но всё больше влюблялся в капитана. Он уже и не знал, что именно ему нравилось в мужчине: внешности ли, душа ли, а, может, таинственность. Скорее всего, всё сразу. Парень старался меньше закрываться от других, спасаясь от себя. Пытался разговаривать с сослуживцами, бесить Жана, вытягивать на разговор даже Майка, который обычно просто молчал. Делать всё, чтобы не чувствовать себя одиноким и не вспоминать Эрена. Изабель была по-прежнему отстранённой. И Леви так и не смог понять причину, как бы не выспрашивал сестру. Её состояние было похоже на его состояние несколькими днями ранее, поэтому юноша подразумевал, что Изабель просто влюбилась в кого-то, и этот «кто-то» просто не отвечает взаимностью. Но в кого она могла влюбиться? Из парней она ни с кем и не разговаривала, кроме Фарлана, но на Чёрча даже не думалось, потому что Аккерман знал — сестра бы никогда не выбрала Фарлана, они слишком разные. «Может, она вообще влюбилась в девушку, от того и такая удручённая?» — думал он, но вердикт не выставлял. Для надёжности всё же решил добиться точного ответа от сестрицы, но чуть позже. Каждый вечер Ривай приходил к Эрену, и они разговаривали о чём-то своём, словно близкие друзья и не только. Леви метался от «я его бешу; он просто мой капитан, и я должен забыть о чувствах» до «о боже, я ему точно дорог, надо раскрыть его настоящую сущность». Йегер день изо дня вёл себя слишком по-разному. То унижал паренька, раздавал ему пинков, а его суровый взгляд так и говорил: «Убирайся, не хочу иметь с тобой дело никогда»; то предлагал чай, усаживал у себя в кабинете и о чём-то болтал. Леви достали все эти недосказанности и неопределённости. Просто хотелось уже наконец воплотить все свои желания и наплевать на последствия, успокоив себя глупой фразой: «Судьба разберётся». Но Аккерман не мог решиться. Лишь ждал первый шаг от капитана, понимая, что он не станет делать то, что парню хотелось больше всего. И, вроде, сердце пылало уверенностью и настойчивостью, в крови бушевал адреналин, но тело не шагало к Эрену, а рот не спрашивал и не говорил того, что мысленно юноша уже много раз репетировал. Брюнет в очередной раз зашёл к капитану, чтобы отчитаться перед ним, и между ними завязалась непринуждённая беседа. Лёгкая атмосфера расслабляла парня, и он позволял себе много того, что обычный рядовой никогда бы не сделал. И это всегда сходило ему с рук, если, конечно, не считать причитаний Эрена. Вёл бы себя так Жан, например, ему бы точно не поздоровилось. — Ну знаете ли! Думаю, это глупо, — пожав плечами кинул Аккерман во время разговора. Он знал, что так нельзя, ведь Эрен только что изложил ему свои мысли, и такой ответ точно будет расценен капитаном как вызов. — Повтори, что ты сказал, — поднимаясь со стула и подходя к мальчишке чуть ли не вплотную, прохрипел Йегер. — И смотри мне в глаза. Леви, как честный мальчик, перевёл взгляд прямо в глаза собеседнику и всё также дерзко повторил: — Сэр, не спорьте, но это глупо. Парень и сам не знал, откуда в нём столько дерзости и уверенности, почему он совершенно не боится грубить тому, от кого в прямом смысле этого слова зависит его жизнь. Полностью зависит. Наверное, тому причина — потерянная голова из-за влюблённости. Первой, пылкой, страстной юношеской влюблённости, которая совсем затуманивает глаза пеленой иллюзий. Тело горит, голова идёт кругом, мальчишка и сам толком-то не осознаёт своих действий, но держится стойко, гордо поднимая голову, смотря Эрену прямо в глаза, стараясь подражать его мимике. — Какой же ты… — выпаливает Йегер, хватая подчинённого за воротник рубашки и притягивая ещё ближе к себе. Леви перебирает в голове все возможные последствия этого, начиная от того, что его грубо кинут на пол, заканчивая тем, что ударят коленом по лицу. Но взгляд не отводит, лишь губы едва заметно дрожат, да сердце громко стучит в груди, отдаваясь гулом по всему телу. Напряженная обстановка, накалённая, словно металл на огне. Но Ривай не собирается отступать, потому что капитан сам позволяет ему подобные выходки, и, по мнению Аккермана, сам же из-за этого во всём виноват. — Насколько же твой рот грязный, если из него может вырываться подобное без предшествующей фильтрации? — шипит Эрен чуть ли не в лицо. Он не зол, это видно по его интонации. Да и, будь он зол, медлить бы не стал, просто бы наказал, как всегда. Но он специально растягивает и загоняет в тупик слишком странными фразами. Это предел Леви. Он больше не может терпеть и готов вырваться, убежать. Страшно от близости с тем, от кого крышу срывает. Но его крепко держит мужская рука, тянущая его всего наверх, из-за чего приходится подниматься на носочки, чтобы не оказаться задушенным собственной же рубашкой. Пальцы ног гудят, спина ноет от того, что голова запрокинута. Но Ривай всё ещё смотрит в зелёные глаза напротив, стараясь понять хоть что-нибудь, хотя бы по ним, но — бесполезно. — Его надо очистить, — шепчет шатен совсем рядом, слишком близко, заставляя мурашки бежать по коже, а сердце ускоряться, набирая темп. Почему-то от этих слов Леви становится не по себе. Он представляет ситуацию, как капитан ему будет мыть рот с мылом. Мерзко, потому что мыло на вкус противное. Брюнет ёжится, но всё ещё не пытается вырваться, зная, что Йегер не позволит сбежать да и не станет делать какую-то чушь. Парень может доверять ему, поэтому именно это и делает. Эрен находится в опасной близости к лицу Леви, дышит чуть ли не в лоб. Чувства волнами захлёстывают сознание парня, потому что со стороны это выглядело бы слишком странно. И не просто «выглядело бы» — выглядит, ведь они стоят слишком близко, ощущая сердцебиение друг друга. Но шатен, не медля, впивается в губы парня. Получается обрывистый, резкий поцелуй из-за заметной разницы в росте, но почему-то он наполнен теплом и уютом. Аккерман замирает, не имея сил сделать хотя бы одно движение. Мышцы натянуты до предела, голова взрывается от мыслей и догадок. Его мечты… исполнились? «Это всё наяву? Не во сне?» — появляется в разуме и так там и остаётся на какое-то время. Невозможно поверить в правдивость реальности, невозможно поверить в то, что всё это происходит по-настоящему. Слишком счастливый конец, а может, начало, слишком хорошо, слишком крышесносно. Парень шире открывает глаза, чтобы удостовериться, что это правда, а не жестокая галлюцинация, опухшими руками находит тело Эрена и тихонько касается. «Настоящий… Это правда!» Но вскоре приятные чувства отключают функцию мозга «думать» и заставляют юношу самому тянуться ближе к Йегеру за новыми порциями. Мыслей нет, только ощущения и чувства. Брюнета накрывает с головой, поэтому теперь он даже не задаётся вопросом: «Что это с капитаном?» Только старается получить больше, прочувствовать всё тепло, а может, и страсть, забрать всё себе и неумело отдать что-то взамен. Эрен отстраняется, убирает пряди чёлки, неаккуратно упавшие на молодое лицо юноши, который стоит раскрасневшийся, и смотрит явно ничего не понимающим взглядом, а после отходит в сторону и садится на кровать, опираясь спиной о стену. И ничего не объясняет. Абсолютно никак. Леви лишь сильнее вдыхает ртом и не может пошевелиться, тело будто онемело от удивления вперемешку с удовольствием. Прекрасное чувство, но парень до сих пор не верит в то, что сам капитан Йегер, тот, кто «мечет льдины» в людей вокруг себя, тот, о ком шушукаются, как о не умеющем чувствовать и любить человеке, тот, кто вызывает страх и уважение у рядовых, и просто тот, кто сумел первым выхватить влюблённость брюнета, вдруг поцеловал его. Поцеловал. Немыслимо, сводит с ума и пробирает до дрожи. И мысли не идут, они просто растворились в уюте комнаты, которая, казалось бы, слишком строга для уюта. Эрен тянет подростка за руку к себе, и тот поддаётся, передвигаясь к кровати на непослушных, несгибаемых ногах. По его состоянию можно было понять одно: он в замешательстве. Шок и удовольствие — странное сочетание, которое делает с людьми необъяснимые вещи. Леви садится рядом с капитаном, и последний чуть обнимает его, позволяя гудящей голове, переполненной тревожной пустотой, парня безвольно упасть на мужественное плечо. Тепло. Хорошо. Уютно. Казалось, что в последний раз подобное было давно. Настолько давно, что ощущения стёрлись из памяти, а сейчас снова всплыли. Аккерман не хотел думать ни о чём, но он всё никак не мог смириться с реальностью. Хотелось ударить себя, чтобы проснуться и понять — всё это просто сон. Слишком хороший, слишком… Мысли в данной ситуации — пустое накручивание себя. Юноша наслаждался моментом. Наслаждался непозволительной близостью с любимым, которая теперь была вполне осязаемой. Он каждой частичкой души ловил тепло, исходящее от человека, который всегда и со всеми был холоден. Ледяная оболочка спала, остался настоящий капитан — тёплый, спокойный, умеющий чувствовать, причём чувствовать то и так, как не могут почувствовать другие. — Не нужно слов, Аккерман. И Леви был полностью согласен, однако до сих пор не мог расслабиться полностью. Ждал, когда же его отпихнут и скажут, что всё это просто шутка, и выскочит из-за угла майор Ханджи, и будет весело хохотать над доверчивостью Аккермана. Но время шло, а ничего не менялось, только Йегер крепче обнимал за плечо. Странно… Подобное разрывает мозг и заставляет… поддаться, отдаться в руки судьбе. Звуки, слова, буквы — всё это не важно и совсем не подходит к данной ситуации. Просто нужно улавливать момент, хвататься за свой шанс. Ривай глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и полностью расслабиться. «Я действительно дорог ему».