Вопреки

      Соё спустилась в сад и направилась в беседку, устроенную на самом берегу небольшого искусственного озерца. Она уселась на скамеечку, подобрав юбки, и, чуть перевесившись через балюстраду балкона, стала обрывать с наскоро сорванного цветка лепестки и бросать прямо в воду. Сверкающие чешуёй упитанные карпы подплывали совсем близко и пытались попробовать лепестки, принимая их за угощения. Девушка рассеянно следила за их плавными движениями. Это так расслабляло. А сидеть в четырёх стенах пять часов кряду без перерыва было чересчур утомительно. Поэтому Соё удрала от Джии, её наставника и преподавателя в одном лице, надеясь, что тот сочтёт занятия на сегодня оконченными. Да и какие могут быть занятия накануне её скорого отъезда? Но Джия определённо думал иначе: где-то вдали раздался его строгий голос, зовущий её. Понимая, что здесь её точно найдут, Соё поднялась и бросилась бегом к южной стене, что находилась в самом дальнем конце сада.       Чтобы перевести дух после такого внезапного спринта, принцесса облокотилась на старый платан, что рос возле той самой южной стены. При желании можно было забраться на нижние ветви, и тогда в перспективе открывался вид на море. Вдали серел порт, Соё иногда следила за тем, как туда входят корабли и рыбацкие лодки. И сейчас она тоже не хотела отказывать себе в удовольствии взглянуть на море ещё раз. В порту, как всегда, было оживлённо, и люди сновали туда-сюда, кажется, разгружая большой торговый корабль.       Как бы Соё хотелось самой однажды отправиться в путь на таком корабле и посмотреть дальние страны. Или же оседлать лошадь и спуститься в долину, посмотреть на те деревушки, что стояли на землях её семьи. А ещё она бы не отказалась съездить в столицу, пройтись по шумным улицам оживлённого города без сопровождения, но всё это оставалось лишь мечтами.       Соё знала: однажды ей найдут достойного мужа, и тогда она покинет этот дом. Интересно, как далеко ей придётся отправиться? Что нового она увидит в пути? И главное — многое ли будет дозволено ей законным супругом, когда она станет замужней женщиной? Что, если она вновь будет томиться под замком, только уже в другом месте?       Девушка быстро помотала головой, словно бы стараясь избавиться от подобных мыслей. Нет-нет, намного приятней было думать о предстоящем путешествии, единственном дозволенном ей развлечении, когда она могла на законных основаниях покидать поместье.       Дело в том, что главы семей Токугава и Оукоку уже давно поддерживали дружеские отношения. А когда между собой подружились подрастающие дети этих семейств, главы домов, ШигеШиге и Баркас, нисколько этому не противясь, разрешили им общаться.       Соё познакомилась с принцем Хатой, когда ей минуло двенадцать, и с тех пор на протяжении четырёх лет ей разрешалось ездить к нему летом месяца на полтора, чтобы отдохнуть. Земли Токугава и Оукоку граничили друг с другом, дорога занимала четыре дня пути, и за это время странник мог насладиться разве что живописными местами, не более. Но Соё эти поездки просто обожала. Часто она любила фантазировать, что отправляется в совершенно неведомые ей ранее страны, о которых ей доводилось узнавать только из книг. Но, пусть всё и было иллюзией, мечтать не запретишь.       В гостях у принца было замечательно: Соё предоставлялась практически полная свобода. Она могла гулять, где ей вздумается, пусть и в пределах поместья. И вдобавок общество принца доставляло ей удовольствие. Правда, стоило признаться, он слыл тем ещё чудаком.       Принц ужасно увлекался изучением морской фауны. В домашней библиотеке он держал всевозможные энциклопедии и справочники по морским животным, руководства по определению морских рыб, книги об уникальных рыбах, об опасных рыбах, о глубинных рыбах и даже атласы с ареалами их обитания. Хата заказывал и выписывал редкие тома, читал их с увлечением и делал заметки, касавшиеся содержания морских обитателей в неволе. Интересы принца затрагивали многих, начиная с моллюсков и иглокожих и заканчивая крупными млекопитающими. Согласно указу Хаты несколько просторных комнат в его половине покоев были отведены под живой уголок, в котором разместили всевозможных размеров аквариумы. С каждым годом питомник пополнялся и разрастался, принцу не жалко было отдать своим рыбкам лишнюю площадь. Ему самому хватало и спальни с библиотекой. Если бы не родственники, воспротивившиеся такому возмутительному пренебрежению принцем всеми привилегиями, положенными ему по крови, вздорный коллекционер, наверно, весь дом бы обратил в морские джунгли, среди которых ел и спал.       Любование живностью всегда успокаивало Хату. Его увлечение начиналось совсем безобидно: с завезённых торговцем красочных рыбок, которые могли бы усладить взор своего владельца, но вскоре принцу требовались всё новые и новые экземпляры. То ему хотелось в свою коллекцию рыбу-мандарин, обитающую только в тропических водах, то рыбу-нетопыря — с самых глубин океана. В своём стремлении получить новую питомицу Хата шёл на самые отчаянные меры. Он делал заказы и рассылал запросы на рыболовецкие судна, даже устанавливал награды, чтобы так или иначе получить желаемое. Когда охотников исполнять его прихоть не было, принц сам отряжал экспедицию и отправлялся в путешествие за очередным трофеем. Иногда он терпел неудачи, после которых впадал в депрессивное состояние и несколько дней кряду не приходил к своим питомцам, но гораздо чаще для него всё складывалось хорошо. Простой люд, прознав о внушительной сумме вознаграждения, часто приходил к принцу с уловом, после чего они долго и упорно торговались. Если принцу приносили что-то редкое, Хата, как правило, не скупился. Его маленькие глазки загорались азартом, и он не видел перед собой ничего, кроме желанной добычи. А если ему вдруг приносили кефаль, имеющуюся у него в достатке, принц и то думал, что лишняя пара особей лишними не будут. Но уж в таком случае Хата со всей придирчивостью осматривал возможное приобретение и спорил чуть не до посинения. Доходило иногда до того, что договорённость ещё не была достигнута, а несчастные рыбки уже всплывали кверху брюхом.       Когда Соё познакомилась с Хатой, её сперва приятно удивили его глубокие познания, а заслышав о совершённых им путешествиях, она пришла в ещё больший восторг. Но вскоре выяснилось, что, даже побывав в самых неожиданных портовых городах, Хата не был способен поведать что-либо, не касающееся теснейшим образом его увлечений. Соё сникла, но ей по-прежнему было интересно слушать принца. Это единственное, что ей оставалось. А Хата, кажется, ужасно обрадовался такому слушателю, как Соё, хотя сам не проявлял никакого внимания к увлечениям принцессы. Он одновременно видел и не видел её. Соё могла грустить, выглядеть рассеянной или счастливой в его присутствии, но Хата редко интересовался у девушки, чем это вызвано. Вместе с тем принц сердился, если Соё была невнимательной во время его монолога о зернистом кориастере, и, наоборот, нисколько не обижался, если девушка во время его лекции горячо просила сделать перерыв и досказать всё остальное в следующий раз.       После того как Соё в первый раз провела летние дни в доме семьи Оукоку, она сделала своему приятелю ответное приглашение, но тот отказался. Хата ни в какую не желал расставаться с питомником, если только от него не требовалась срочная поездка за очередной диковинкой.       Соё приходилось мириться с таким пренебрежением, но она понимала, что принц поступает так не со зла. Хата, в сущности, был неплох, просто не от мира сего. Его компания была ей приятна. И этого было достаточно.       Но из воспоминаний девушку вдруг выдернул сдавленный крик ужаса, больше похожий на свист. Это старик Джия, нашедший её на ветвях платана в метре над землёй, побоялся собственным восклицанием испугать принцессу и спровоцировать её падение. — Принцесса! — горестно воскликнул старик, объятый страхом за свою воспитанницу. — Держитесь крепче за стену! Вы можете спуститься? Или мне сбегать за лестницей? — Я сейчас спущусь, — ответила она поспешно, прекрасно понимая: стоит ей оказаться на земле, как беспокойство Джии моментально уступит место вполне заслуженному нагоняю. Но она потерпит. Осталось недолго. Уже завтра в путь.       Дни в дороге прошли для принцессы незаметно; всё-таки впечатления от поездки всегда были для неё важней некоторых вынужденных неудобств. Вдали на возвышенности виднелось поместье Оукоку, а это означало, что дорожные приключения закончились, начиналась свобода. Друг никогда её в этом не стеснял. И этот самый друг час спустя, застыв в недоумении на лестнице, наблюдал за въезжающей во двор процессией. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: Хата вышел сюда вовсе не за тем, чтобы встретить свою дорогую подругу. Он куда-то собирался, но внезапное появление гостей слегка нарушило его планы. И пусть Хата не делал из прибытия Соё большого события, он дружелюбно её поприветствовал, когда экипажи с принцессой, её слугами и багажом подъехали к крыльцу. — Рада видеть вас в добром здравии, принц Хата, — сказала ему Соё, спускаясь с подножки экипажа. — А уж как я рад, что вы посетили нас, словами не передать, — отозвался принц, слегка кланяясь девушке.       Приветствие было достаточно коротким. Хате тут же подали карету, и Нэс, находивший тут же, осведомился, не отменит ли принц свои планы ради дорогой гостьи. — Не говори ерунды, — отверг он предложение слуги. — Принцесса, верно, устала с дороги. Ей следует отдохнуть. А я, хочешь ты того или нет, всё равно отправлюсь в порт узнать, привезли моряки те редкости, за которые назначена награда, или нет.       Нэс недовольно поджал губы и слегка поклонился.       Должно быть, дело было важное, если старому слуге, который значился здесь управляющим, пришлось поехать вместе со своим господином, вместо того чтобы разместить гостей. Эта честь была поручена кому-то статусом ниже, и Соё очень быстро увлекли в дом.       Против своего ожидания принцесса совсем не желала вздремнуть после дороги. Приведя себя в порядок и сменив туалет, Соё бродила по галереям и коридорам, жалея, что не смогла отправиться вместе с принцем на причал.       Вскоре ей надоело слоняться без дела, и ноги сами собой привели её к заветной двери, переступив порог которой она будто попадала в другой, неведомый ей мир. Сколько раз Соё уже была здесь, но всё равно восхищалась всякий раз, как видела что-то новое и необычное. Девушка гадала, что увидит в питомнике на этот раз, и уже потянулась к ручке, когда дверь отворилась и она столкнулась с незнакомым ей мужчиной в тёмных очках, прижимавшим к груди ведро, в котором что-то плескалось. Одежда его была простой, и Соё подумала, что, вероятней всего, это один из слуг. — Разрешите пройти, — попросила девушка, заметив, что мужчина загораживает собой проход. Тот, напротив, имел совершенно точное представление, кто перед ним находится, потому что посторонился после её слов. — Воля ваша, — ответил он. — Но позвольте убедиться: вы же не возьмётесь самостоятельно кормить кого-либо, и, конечно, не будете засовывать руки в аквариумы? Некоторые питомцы принца могут быть весьма опасны. Могу ли я рассчитывать на ваше благоразумие?       Сперва Соё задели слова мужчины. Она уже не ребёнок, чтобы думать об одних лишь проказах и совсем не знать об элементарных правилах безопасности. С другой стороны, девушка понимала его опасения. Вряд ли ему хотелось отвечать за какой-нибудь казус, если бы таковой с ней приключился. Во всяком случае, девушка помнила время, когда Хата выращивал у себя акулу мако. Благодаря чуткому уходу и убойной кормёжке та быстро росла и набирала вес, и счастливый владелец уже вынашивал планы о том, чтобы заказать стекольщику более крупный аквариум, но не сложилось. Баркас, брат Хаты, сильно на него надавил, и от питомицы избавились. Но даже будь здесь у принца другие акулы, Соё точно не хотела бы познакомиться с ними поближе. Поэтому, желая заверить мужчину, она обстоятельно ответила: — Не волнуйтесь. Я только посмотрю.       Питомник представлял собой ряд просторных комнат, соединённых арочными проёмами. Впрочем, просторными они были лишь в то время, когда предназначались для нужд самого принца, сейчас же в них царили подводные твари.       Первая комната собрала в себе невообразимое число рыб разных размеров и причудливых форм, в то время как вторая предназначалась преимущественно тем видам, которые не слишком жаловали дневной свет, предпочитая ночной образ жизни, и некоторым глубоководным обитателям. Поэтому все окна в той комнате были наглухо задрапированы тяжёлыми шторами, а освещение там было искусственным и достаточно тусклым. Оно представляло собой что-то вроде небольших островков света в непроглядной тьме. Соё не слишком любила эту комнату, отдавая предпочтение первой. Правда, некоторые редкие виды она могла увидеть только здесь. И в этой самой комнате Хата когда-то содержал акулу мако. Аквариум в два на два с половиной метра, в котором та обитала, по-прежнему пустовал, но привлекал к себе внимание своими размерами. Ещё существовала комната, отданная под всевозможные корма и их заготовки, и другая — совсем маленькая, — в которой ютился молодняк, рискующий быть съеденным собственными родителями, если б не был пересажен.       Соё начала свой осмотр с самого начала, шагая между рядами и припоминая, какие виды ей знакомы, а какие появились у Хаты за время её отсутствия. Дело двигалось очень медленно. Соё могла увлечься и простоять возле одного аквариума до пятнадцати минут, а то и больше. Она как раз разглядывала маленьких юрких рыбок с красивыми голубыми крапинками по всему телу, весело снующих по усеянному галькой дну, когда где-то в коридоре послышались взволнованные голоса. Среди них особенно отчётливо звучал голос принца, то гневный и повелевающий, то почти что упрашивающий и подбадривающий. Двери спешно распахнулись, из-за них выглянул тот самый мужчина в тёмных очках. — Принцесса! — взволнованно позвал он.       Соё с недоумением на него уставилась почти из самого дальнего ряда, но вскоре поняла, что её попросту не замечают, и помахала рукой. — Что-то случилось? — Нет-нет, ничего. Только, прошу, побудьте какое-то время там, где вы сейчас стоите. Не приближай… — не успел он договорить, как в проёме появились те, кто и создали в коридоре весь этот шум. Это были два здоровых моряка, чуть ли не на вытянутых руках внёсших в комнату прочную, несколько раз перекрученную сеть, сквозь которую виднелись — Соё не верила собственным глазам — человеческое плечо и, кажется, торс. Принц суетился вокруг мужчин, отдавая указания, а по пятам за ним следовал Нэс, горько о чём-то причитая. Моряки уже хотели оставить свою поклажу у порога, стремясь поскорее от неё избавиться, но Хата мгновенно пресёк их жалкую попытку. — Куда?! — взвыл принц. — Вы должны поместить его в воду!       И всё-таки в тот краткий миг, когда поклажа коснулась пола, а сеть слегка ослабла и распуталась, наружу выскользнул массивный, усеянный тёмно-синей чешуёй хвост. Моряк отпрянул, и тогда Хата сам принялся поправлять сеть. Сделав это, он вновь приказал: — Несите! — Приказывайте своим слугам. Вон у вас их сколько. Мы и так доставили это в дом, — буркнул испугавшийся моряк, но за дело всё же принялся. — Хасегава, помоги им! — крикнул принц мужчине в очках. — Ваше высочество, одумайтесь! — вновь заголосил Нэс. — Да кому же в голову придёт держать в доме морское чудовище?! Это опасно! И совсем неразумно!       Во время этих стенаний мужчины дружно дотащили поклажу до того места, что им указал Хата. До аквариума, в котором когда-то обитала акула. Но чтобы опустить сеть с её содержимым в воду, им ещё требовалось взобраться на высоту в два метра по так услужливо предоставленным принцем стремянкам. — Нет-нет! Я этого не вижу! — вопил Нэс. — Господи, что я скажу сиру Баркасу?! Сперва иглобрюхи, потом акулы, теперь это!       Соё, сбитая с толку и чуть-чуть напуганная, была заинтригована. Подходя к месту действия, она остановилась ровно таким образом, чтобы хорошенько рассмотреть всё происходящее. И вовремя. Совместными усилиями моряки с Хасегавой опустили сеть в воду, затем потянули за один конец и вытащили уже пустой.       Выполнив дело, моряки тут же попятились прочь от аквариума и остановились лишь метрах в двух от него. Хата же, напротив, прилип лицом к стеклу, а растерянный мужчина, которого именовали Хасегавой, продолжал держать в руках мокрую сеть. — Чудесно, — с придыханием произнёс принц, отчего Нэс нахмурился ещё сильней. — И нет в этом ничего чудесного, — возразил упрямый старик. — Я сегодня же напишу сиру Баркасу об этом возмутительном случае! Он не допустит, чтобы о доме Оукоку пошла дурная слава! И тогда это чудище здесь надолго не задержится!       Этого Хата уже не мог снести. Он тут же вскинулся и чуть не набросился на слугу, который, по всей видимости, задумал лишить своего господина жемчужины его коллекции. — Ты смеешь пугать меня братом? — в гневе воскликнул принц. — Хорошо же! Я сам ему напишу, и тогда мы посмотрим, чья возьмёт!       Нэс заметно присмирел, но сдавать позиции явно не собирался. — Уверен, сир Баркас во всём разберётся, — согласился он. — И какое бы решение он ни принял, сир, несомненно, будет руководствоваться заботами о вашем благе. Я только боюсь, как бы за то время, пока не прибудет ответ, чего не случилось. — Ты так говоришь, будто его ответ тебе уже известен! — возмутился принц. — Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы знать наперёд, — едва слышно хмыкнул Нэс. — Что ты там бубнишь? — насторожился принц, привычно ожидая от старого слуги какой-нибудь мелкой пакости в угоду его, Нэса, спокойствию.       Но извечные пререкания господина и слуги были прерваны покашливанием заждавшихся моряков, ожидавших своей награды. — Ступай и расплатись с ними! — величаво приказал Нэсу принц, и тот подчинился, всё ещё что-то ворча про себя.       Следом за моряками и слугой удалился Хасегава, помогая унести сеть. И принц остался один на один со своим сокровищем. Так могло показаться, ведь из другой комнаты вдруг выглянула Соё. Хата даже радостно вскрикнул при её появлении. Наконец с ним был хоть кто-то, способный по достоинству оценить его новое приобретение. — Хата, что только что произошло? — спросила девушка, поспешно приближаясь к принцу. В отсутствие посторонних они могли обращаться друг к другу запросто, без всяких там титулов и церемоний.       Хата тут же ухватил её за руку и подвёл к аквариуму. Теперь она тоже могла воочию лицезреть то загадочное «чудовище», о котором говорили моряки и слуги, но, увидев его, Соё отшатнулась — слишком близко, слишком необычно. Перед ней была русалка с ярко-рыжими волосами. Даже сейчас девушке до сих пор не верилось, что они существуют. Но глаза её не обманывали. Действительно, русалка. Вернее… русал? Принцесса не сразу это заметила. Существо лежало на дне аквариума, почти касаясь его животом, а свой широкий, массивный хвост повернуло таким образом, что плавники мешали обзору, и высокопоставленным особам приходилось усиленно вглядываться. Но хвост не спасал от надоедливых зрителей, и принцесса смогла рассмотреть, что, несмотря на состояние некоего транса, в котором, казалось, пребывало существо, его пронзительно-голубые глаза были слегка приоткрыты и вполне осмысленно наблюдали за происходящим по ту сторону стекла. — Что с ним? — спросила Соё у Хаты. — Он таким и должен быть? Таким заторможенным… — Вероятно, так на нём отразилось долгое пребывание без воды, — вслух размышлял Хата. — Моряки, возвращавшиеся из Уилтона, подобрали его дрейфующее тело возле торэнхеймских островов. Они думали, что он дохлый, и хотели получить с меня награду хотя бы за мёртвое тело, ведь до сей поры ни у кого не было реальных доказательств того, что русалки действительно существуют. О том, чтобы изловить такую особь не было и речи. Но как же мне повезло, что этот оказался таким живучим! — Но почему он дрейфовал в море? Разве это не его родная среда обитания? Может, он ранен? — спрашивала принцесса, стараясь разглядеть мальчика-русалку получше, но никаких видимых повреждений у него так и не обнаружила.       Вместо этого её внимание привлекли узкие полоски жабр, чуть раздувавшиеся и оттого заставлявшие кружиться песок на дне аквариума. Они были не только на шее, но проходили по межрёберным дугам в числе четырёх с каждой стороны. Между пальцев его с заострёнными когтями имелись чуть заметные перепонки, да некоторые участки руки были тронуты чешуёй. Затем Соё перевела взор на плавники, располагавшиеся у него там, где у обычных людей находились уши. Они чем-то напоминали Соё кленовые листочки, и она даже подошла на шаг ближе, чтобы внимательней их рассмотреть, но сказочное существо взмахнуло хвостом, поднимая со дна всю муть, и повернулось к зрителям спиной. — Этого нам с тобой не узнать, — с сожалением заметил принц. — Но теперь он в безопасности. Я о нём позабочусь.       Соё кивнула, заворожённая этим манёвром жителя морских глубин, но быстро опомнилась. — Почему не узнаем? Разве нельзя спросить его об этом? В преданиях, кажется, говорится, что русалки умеют петь…       На этот невинный вопрос принц лишь снисходительно улыбнулся. — Соё, очень часто сказания идут вразрез с действительностью. Конечно, мне бы тоже хотелось верить, что русалки способны разговаривать, но вполне может статься, что они ведут на глубине морей такую же точно жизнь, как самые обычные рыбки. Но его повадки мне ещё предстоит выяснить. Я ведь хочу хорошо ухаживать за моим новым питомцем.       Принцесса вновь бросила взгляд на мальчика-русалку. Что-то неправильное было в том, чтобы называть его питомцем. Но, возможно, Хата прав, и природа лишь посмеялась, создав полурыб по образу и подобию людей, но не наделив их речью. С другой стороны, можно ли сомневаться в наличии у русалок разума, если их так долго никому не удавалось поймать? И потом, разве волосы того юноши с рыбьим хвостом не заплетены в некое подобие растрепавшейся теперь косички? Или ей только кажется? Соё хотела спросить об этом Хату, но тот слишком увлёкся, расписывая девушке свои будущие планы, поэтому она решила не прерывать его ради пустяка, который мог оказаться плодом её разыгравшегося воображения.       Принц изливал на подругу все свои восторги по поводу нового питомца, должно быть, с час, не меньше, и готов был даже пойти по второму кругу, но его отвлекли. Нашлись дела, не терпящие отлагательств, по выполнению которых он заперся в библиотеке, пытаясь по крупицам собрать хоть какую-то информацию о русалках. Но книги молчали, а предания старины не сильно ему помогали, по большей части представляя собой страшилки, в которых не разберёшь, где правда, а где — ложь. И пока Хата безуспешно отбрасывал в сторону фолиант за фолиантом, принцесса была предоставлена самой себе.       За ужином принц тоже не появился, Соё осталась за столом одна, лишь слуги расторопно меняли блюда. И поскольку девушке было скучно, она наблюдала за тем, что творится вокруг. А атмосфера в поместье разительно изменилась. Слуги, напуганные соседством с русалкой, роптали. За глаза они ругали своего принца-дурака и молились о скором возвращении сира Баркаса. В конце концов, пересуды среди слуг (не без помощи Нэса) дошли до такой точки, что даже служанка принцессы, старая Катарина — единственная из тех, кого Соё всегда оставляла при себе, — помогая вечером девушке развязать шнуровку на платье, робко поинтересовалась: — Пока не поздно, госпожа, не лучше ли нам будет вернуться домой?       Сопроводив принцессу до поместья Оукоку, люди, охранявшие её в пути, как правило, отправлялись назад на следующий день и забирали с собой экипажи, которые могли пригодиться ШигеШиге для визитов. Катарина хотела вернуться с ними. — Негоже оставаться, когда здесь такое творится, — добавила старушка.       «И эта туда же», — удивлённо подумала Соё, вспоминая моряков и Нэса. — Что ты такое говоришь?! — возразила принцесса, зайдя за ширму, чтобы переодеться. — Почему мы должны уезжать? Ничего страшного не случилось. Необычное — безусловно, но и только. Обо всём, что касается русалки, позаботится принц Хата. Он уже не первый год этим занимается, на него можно положиться.       Но слова не действовали. Старушка только вздыхала, взбивая для принцессы подушки. — Конечно же, принц Хата может делать то, что пожелает, в своих владениях. И кто же в силах запретить ему? — спокойно рассуждала Катарина. — Да только не годится человеку связываться с тем, что ему неподвластно. Море бывает очень своевольно. Если забирать у него слишком много, оно всегда требует плату.       Служанка принцессы была родом из прибрежной деревушки, откуда, будучи совсем молоденькой девушкой, она поступила на службу в дом Токугава. За долгие годы жизни бок о бок с диковинными правилами семьи и малопонятным ей этикетом многому она успела научиться да многое узнать, но по-прежнему верила в старые предания и рассказы моряков, которые слышала ещё совсем крошкой.       Соё знала за ней эту особенность, поэтому любила иногда послушать истории старой женщины, воспринимая их скорее как сказки, нежели что-то серьёзное. Но теперь, когда одно из таких созданий, существование которого Соё считала вымыслом, вдруг предстало перед ней, принцессе захотелось вновь погрузиться в детские сказки, чтобы постараться найти в них правду. И, забравшись в кровать, она тут же спросила служанку: — Почему ты так говоришь, Катарина? Моряки изо дня в день забрасывают свои сети в море и возвращаются с уловом. Если случается несчастье и они попадают в шторм, это никак не связано с гневом моря. Всё это из-за погодных условий. А Хата?! Хата же не первый год собирает свою морскую коллекцию, но с ним ничего не случилось. И если сейчас он вдруг смог найти русалку, это ведь большая удача! Значит, они существуют! Это невероятное открытие! Так почему же все в доме так боятся этого? Не понимаю. — Слишком ты наивна, моя милая. Сейчас люди на многое смотрят по-иному и уже не верят тому, что старые люди говорят, не верят их опыту. Но только попомни мои слова: от русалок не стоит ждать ничего хорошего. Они всегда приносили несчастья.       Соё в нетерпении поёрзала ногами под одеялом. Этих слов было недостаточно, чтобы переубедить её. — Значит, тебе, Катарина, и раньше доводилось видеть русалок? Но что в них плохого? — Нет, случалось то не со мной, но историю эту в моей деревне и поныне помнят. А произошла она, когда ещё прадед мой был совсем юным. И дружил он в ту пору с кузнецким сыном Петро, ровесниками ведь были. Да только Петро тот хворым был. В детстве за ним, малым, не уследили, и оттоптал ему конь правую руку, размозжив всю ладонь. Пришлось отнять ребёнку руку по локоть. А какая семье с него польза, когда он возмужает? Ведь никаким серьёзным мужским делом он не мог заняться. Вот и помогал с тех пор матери на огороде да в доме, что в его силах было, а также занимался собирательством. Часто он уходил в ближайший лесок, зажав подмышкой корзину или прихватив холщовую суму, и то ягод наберёт, то фруктов каких. А ещё он ходил на побережье с женщинами полезные водоросли собирать и до онемения ног мог стоять в холодной воде. Помогал, чем мог. Даром, что калека.       И вот однажды вернулся Петро в деревню после такой отлучки сам не свой. Говорит, грот нашёл, в который с побережья не зайти — там скалы да каменья мешают — и не заплыть в него, ведь слишком глубоко нырять, но есть проход в пещеру в лесу. И в том самом гроте, говорит, русалки купались, а он спрятался за выступом скалы и не выдал им своё присутствие. Тут, конечно, несчастного юношу подняли на смех. Кто же такому спервоначалу поверит?       И решил Петро доказать, что говорит правду. Позвал с собой других парней да мужчин, которые не побоялись его байки, и пошёл с ними к тому гроту, но никого они там не обнаружили. Всю ночь деревенские смельчаки караулили тот момент, когда смогут увидеть сказочных дев с рыбьими хвостами, но всё было напрасно. Никто не появился. Тогда обругали селяне Петро за то, что отвлекает их от важных дел своими пустяками, да и ушли. Юноше тяжело было сносить порицание деревенских, поэтому он поклялся, что добудет что-нибудь у русалок, чтобы доказать их существование, будто то хоть локон их прекрасных волос, хоть чешуйка с их хвоста.       И стал с тех пор Петро часто пропадать в этом гроте в надежде вновь увидеть морских красавиц. Деревенские осуждали его: вместо того, чтобы бездельничать, лучше бы парень вернулся к своим прежним занятиям. Но тот однажды просто не вернулся домой. Его стали искать и первым делом, конечно, направились в русалочий грот, но ничего в нём не нашли кроме сумки, которую Петро использовал для сбора трав.       А через несколько дней рыбаки выловили бедного Петро у побережья. Как раз у тех самых скал, которые преграждали лодкам путь в таинственный грот. Лицо юноши было застывшей маской ужаса, поэтому никак нельзя было поверить в то, что он сам бросился в воду, устав от насмешек деревенских задир. — Но, Катарина, — не выдержав, прервала её рассказ Соё. — Нет ведь совершенно никаких доказательств, что в случившемся с Петро виноваты русалки.       «Если они вообще там были», — добавила девушка про себя. — Слушай дальше и суди сама, — ответила старушка. — Петро был всего-навсего первой жертвой, но именно он навлёк на деревню гнев моря. Чуть позже домой не вернулась ещё одна. Девушек, собиравших в лесу ягоды, застал дождь, и они, подхватив юбки, бросились к дому. Только одна не последовала за подружками, а вместо этого, вероятно, стала искать себе укрытие. Она зашла в пещеру, ведущую к гроту, поскольку нигде больше спрятаться от дождя не могла. А после никто её уже не видел. — И что, её после этого тоже выловили в море? — Да, так и есть, — кивнула старушка, и Соё поёжилась. Катарина меж тем продолжала. — После третьего случая, опять связанного с русалочьим гротом, деревенские решили засыпать его, чтобы никого в нём больше не утащили под воду, и принялись за работу. Но после этого у местных рыбаков оказались порваны все сети, заброшенные в море, а рыба перестала клевать, будто кто-то специально отгонял косяки подальше от берегов, заставляя рыбаков, в свою очередь, выходить дальше в море, где их часто застигал шторм.       Соё разочарованно выдохнула. В конце концов, история Катарины оказалась ещё одной страшилкой, не имеющей под собой ничего кроме слухов в связи с трагедией, постигшей трёх несчастливцев, которых вылавливали у побережья.       «Избавиться от них мог и какой-нибудь разбойник, который и сбрасывал в море их тела, — убеждала себя девушка. — О русалках же я не узнала ничего нового. Страх перед ними — это обычный страх неизведанного».       Умом-то она это понимала, но страшилка, кажется, на неё подействовала, потому что вот уже часа два Соё ворочалась в кровати и не могла уснуть. Девушка заставляла себя думать о чём-нибудь положительном, но при всём старании выходило плохо. Будь здесь сейчас Джия, он бы точно отругал принцессу за то, что она сама напросилась на эти рассказы об утопленниках, а теперь мучается. Её даже стали посещать мысли о том, что её добрая служанка решила нарочно её попугать, чтобы наутро Соё согласилась поскорей уехать. Но девушка быстро их отмела.       В конце концов, принцесса не выдержала и откинула в сторону тяжёлые одеяла. Она опустила ноги на пол и посидела так некоторое время. Может быть, Хата не будет возражать, если она тихонечко проскользнёт в его библиотеку и возьмёт себе что-нибудь почитать на ночь?       Смекнув, что при всём желании она не сможет полностью одеться, как того требует этикет, Соё решила отправиться за книгой прямо в ночнушке. Благо, она и без того длинная и скорее напоминает платье. К тому же, это ведь тайная вылазка, во время которой девушку никто не должен увидеть, поэтому ничего страшного не произойдёт. Она быстро. Туда и обратно.       Соё не ошиблась. В такой поздний час ей никто не встречался в длинных коридорах поместья, поэтому она спокойно шла хорошо знакомым ей путём в слабом свете настенных лампад. Но чем ближе девушка была к заветной цели, тем отчётливей ей слышался периодически повторяющийся звук.       Цвеньк-цвеньк.       Соё остановилась и прислушалась, стараясь определить, откуда он исходит. Этот звук чем-то отдалённо напоминал другой. Такой возникает, когда, собираясь передвигать большие обеденные столы в гостиной, слуги едва могут оторвать тяжёлый предмет от пола, и ножка, скользнув по паркету, издаёт неприятное «треньк». Но кто бы стал заниматься чем-то подобным в такой поздний час? — Нет-нет, — Соё покачала головой; вряд ли ей стоит опасаться, что она кого-то встретит.       Звук повторился, и девушка направилась в ту сторону, откуда, как ей казалось, он исходил.       «Возможно, окно распахнулось, — размышляла принцесса, — и теперь нужно его закрыть. Или что-то царапает стекло. Скажем, ветка».       Но явственней звук стал, только когда принцесса остановилась у входа в питомник Хаты.       Когда замок закрывшейся за девушкой двери издал еле слышный щелчок, звук, привлёкший Соё, прекратился, и она ещё пару мгновений стояла в темноте, ожидая, что он раздастся вновь. В возникшей внезапно тишине принцесса могла слышать стук собственного сердца, поэтому она готова была поклясться, что в питомнике кроме неё сейчас никого нет.       Однако звук внезапно прозвучал очень близко, и Соё устремила взор на вечно погружённую во мрак комнату, уверенная теперь наверняка, откуда он исходил.       Движимая догадками и любопытством, девушка проследовала вперёд, чуть ли не ощупью миновав тёмное пространство между аквариумами. Приближаясь к цели, Соё попутно вспоминала, где у Хаты зажигается свет, поскольку туда, куда она шла, даже лунные лучи не проникали. Но это ничего, вскоре поняла она. На полу тускло светила забытая кем-то лампа, излучения от которой едва хватало на один квадратный метр.       «Может, Хата всё-таки был здесь? — промелькнуло в голове Соё. — Должно быть, он хотел ещё раз взглянуть на русалку…»       «Точно, русалка!»       Только теперь принцесса заметила, что здесь было не так, если не считать прекратившегося с её появлением звука. Решётка! Опасаясь, как бы его новый питомец не последовал примеру некоторых земноводных и не попробовал вылезти из аквариума, Хата приказал на ночь накрывать аквариум с русалкой решёткой. Сейчас она была сдвинута почти на четверть. А сама русалка? Она всё ещё находилась в аквариуме, но вода была достаточно мутной, и рассмотреть получалось лишь в общих чертах.       Соё прошла вперёд, чтобы взять лампу в руки. Присела, вынужденно оказавшись спиной к аквариуму, и её тут же охватило чувство, что за ней пристально наблюдают. Обернувшись, она поймала на себе выразительный взгляд голубых глаз. И если бы их не разделяло спасительное стекло, Соё бы, пожалуй, отпрянула от неожиданности назад. Теперь не она, а он изучал её.       «Что ж, в этом, вероятно, нет ничего удивительного, — мысленно успокоила себя девушка. — Он едва ли что-нибудь хорошо помнит из того, как оказался здесь. Он ведь был таким вялым».       Собравшись с духом, Соё встала и, повесив лампу на стоящую рядом стремянку, постаралась как можно спокойнее, не делая резких движений, приблизиться к стеклу.       Возможно, ей бы следовало позвать сюда Хату или кого-нибудь ещё, как только она догадалась, что это именно русалка отодвинула решётку, но девушка не стала этого делать. Соё не верила, что этот мальчик-русалка собирался сбежать, у него ведь не было ног. И чем он мог быть опасен, если добраться до неё всё равно не мог? А ведь первый контакт всегда очень важен! Поэтому принцесса решила показать юноше всё своё дружелюбие. К тому же, несмотря на слова Хаты, Соё продолжала надеяться, что русалки могут говорить, и ей не терпелось проверить эти догадки. — Мм, здравствуй. Ты, должно быть, испугался, очнувшись в совершенно незнакомом месте, но не волнуйся. Здесь тебя не тронут. Ты плохо себя чувствовал, поэтому тебя привезли сюда, к принцу Хате. Он будет заботиться о тебе, потому что Хата очень хороший. Ох, а я – Соё… Меня зовут Соё… Я гощу здесь…       Принцесса замолчала, почувствовав себя немного глупо. Во время её речи мальчик-русалка за стеклом не выказал совсем никаких эмоций, по которым можно было бы судить, понял ли он хоть что-то из сказанного. И в её присутствии он оставался на дне, больше никаких попыток попыток сдвинуть решётку не было.       Однако девушка решила не сдаваться и, указав на решётку, спросила: — Она мешала тебе? Прости, но Хата думал, что ты можешь попробовать выбраться. Если ты упадёшь с такой высоты на пол, разве тебе не станет хуже? Если бы только ты оставался в аквариуме, уверена, Хата бы ей даже не воспользовался.       И вновь никакого отклика. Мальчик-русалка лишь проследил за её движением взглядом, ничего не предпринимая.       Соё помялась возле стремянки. Чего она ждёт? Ответа? Не лучше ли ей уйти? Но тогда придётся найти кого-то и рассказать о случившемся, иначе русалка, чего доброго, правда, выпадет из аквариума. Вместе с тем Соё боялась, что это случится, когда она отлучиться за помощью. Мальчик-русалка её не понимал, вряд ли он будет спокойно её дожидаться и ничего не предпримет.       Тогда Соё вздохнула и полезла вверх по стремянке. Она сама должна попробовать вернуть решётку на место.       А вода в аквариуме меж тем вновь стала мутной. Вероятно, юноша слишком сильно взмахнул своим хвостом, подняв со дна весь песок. Принцесса застыла, покрепче вцепившись в брусья по бокам стремянки. Она не рисковала касаться решётки, пока ничего не видно. — Послушай, сейчас я верну решётку на место, но сделаю это для твоего же блага, — предупредила Соё на всякий случай, вглядываясь в тусклую серость воды.       Крупинки песка стали медленно оседать, но замигавшая из-за затрясшейся стремянки лампа не облегчала девушке задачу: она по-прежнему не могла ничего разобрать. Только смутный силуэт на дне. Подождав ещё немного и не заметив никаких изменений, Соё несмело наклонилась над кромкой воды. А дальше всё произошло очень быстро. Не было у принцессы времени ни вскрикнуть, ни обдумать, откуда такая скорость и как можно её развить. Потому что человек не так выныривает из воды. А то, что она видела, больше походило на бросок, который должен достичь определённой цели. И перед глазами её была лишь широко раскрытая пасть, приближавшаяся к ней точно в замедленной съёмке, и острые зубы, почти как у акул. Принцесса бессознательно дёрнулась в сторону, но инстинкты уже не могли спасти её. Помог случай. И стремянка. Соё совсем забыла о том, что стоит не на ровной земле, а балансирует над ней, поэтому, когда её повело в сторону — совсем не туда, куда она ожидала, — девушка очень испугалась и схватилась за бортик аквариума. Где-то сбоку от неё клацнули зубы, поймав лишь воздух, а затем раздался всплеск воды, когда тело морского хищника ушло под воду. Но это не имело значения: Соё падала, а стремянка с лампой летели куда-то в противоположную сторону. То, что девушка ухватилась за бортик аквариума, помогло немногим: рука соскользнула, аквариум шатнулся, и вода в нём заплескалась ещё сильней, забрызгивая пол. Принцесса же кое-как вывернулась, стараясь не упасть на спину и не расшибить голову, и под оглушительный грохот упавшей где-то в стороне стремянки и разбившейся лампы рухнула на пол, разбив колени и руки, а также ушибив бок. Вдобавок ко всему, она с ног до головы была облита водой и сидела теперь в полной темноте. Ей было больно, хотелось заплакать, но девушка сдерживала себя. Ей казалось, что после такого шума сюда должны сбежаться все обитатели поместья, но ничего не происходило. И всё, что Соё слышала: звук всё ещё плескавшейся в аквариуме воды и слабое громыхание решётки, каким-то чудом удержавшейся на месте. А ещё она оказалась в совершеннейшей темноте один на один с неведомым существом, которое пыталось её сожрать. И напуганная этим фактом, Соё побежала прочь, как только ей удалось подняться на ноги.       Катарина нашла её утром уснувшей возле кровати, с головой прислонённой к изножью. Подле принцессы лежал её багаж, и старушка было подумала, что девушка вняла её словам. — Девочка моя, ложилась ли ты этой ночью? — обеспокоенно спросила служанка, помогая принцессе подняться. — Неужели ты захотела вернуться? Задержать ли мне экипажи?       Спросонья Соё почти ничего не понимала, но, заслышав предложение уехать, мгновенно ответила: — Нет, не надо. — Но багаж… — Я лишь хотела переодеться.       За окном давно занимался рассвет, и Соё с ужасом осознала, что, вернувшись вчера из питомника и переодевшись, она просто-напросто уснула. Уснула, никого не предупредив об опасности, что подстерегала каждого человека при контакте с агрессивной русалкой.       И ускользнув от доброй Катарины, обеспокоенной нездоровым видом госпожи, Соё направилась прямиком к Хате. Скорым шагом шествуя по поместью, девушка ожидала увидеть хоть какое-то оживление. Даже без её слов все должны были обратить внимание на тот погром, который остался в питомнике после её падения. Но, к удивлению принцессы, ничего подобного она не замечала.       Соё забежала в питомник, ища глазами принца, и чуть не сбила с ног проходящего мимо мужчину в тёмных очках, уже знакомого ей. Одолеваемая страхами, она порывалась задать ему вопрос, когда краем глаза заметила Хату. Он был совершенно невозмутим и даже не подумал оторваться от своих записей, хотя появление принцессы было достаточно заметным. Даже мальчик-русалка уставился на неё через стекло. И Соё почувствовала, как по позвоночнику у неё пробежала волна мурашек. Не хотела бы она снова иметь с ним дело. У неё ещё со вчерашнего всё тело болело, а на ногах, руках и, возможно, где ещё — утром ей не хватило времени, чтобы рассмотреть — выступили огромные и уродливые тёмно-красные синяки. — Хата, — позвала принцесса, желая, чтобы её друг отошёл как можно дальше от аквариума с опасным существом. Но тот, заслышав её, не дал девушке и слова сказать. — Соё, как же долго тебя не было! Ты такое пропустила! Кажется, мой новый питомец чувствует себя намного лучше, поэтому я пытался его покормить. Я пробовал кефаль и сайру, но он просто выбрасывает её из аквариума! Представляешь?!       Соё отлично могла себе это представить. Как бы эта русалка ещё сама из аквариума не выпрыгнула, желая закусить тем, что ей больше по вкусу. А Хата всё не унимался: — Я отправил Хасегаву купить у рыбаков скумбрии, а они — ты подумай(!) — заломили такую цену, будто я у них какую-то редкость беру! Где они набрались такой наглости? — Хата, пожалуйста! — перебила поток его слов принцесса. — Ты… сам пробовал его кормить?! И… ты цел?! — Пфф, — чуть не рассмеялся тот. — За кого ты меня принимаешь? Я знаю, что делаю. Ничего со мной не случится. — Но ты же никогда раньше не имел дел с русалками. Откуда ты знаешь, как себя с ними вести?! А если бы… — принцесса мельком взглянула на аквариум с морским хищником, — если бы он напал на тебя?!       Хата какое-то время молчал, а потом разочарованно протянул: — Откуда такие страхи, Соё? Неужели Нэс и тебя заразил своей истерией?       Соё раздражённо мотнула головой. — Разве ты не заметил ничего странного этим утром?       Девушку уже начинали одолевать сомнения.       «Боги, а не привиделось ли ей это нападение под влиянием слухов, распускаемых Нэсом? Может, русалка лишь хотела всплыть на поверхность, а она с перепугу навернулась и расшиблась?»       Хата пожал плечами. — Вроде бы нет. Вчера, правда, я заглядывал сюда, засиделся и, кажется, забыл здесь лампу. Но когда такое случается, Хасегава всегда наводит здесь порядок. — А он? Он ни о чём тебе не докладывал?! — настаивала Соё. — Да в чём дело? — всё же заволновался Хата.       «Лучше рассказать ему, — подумала Соё. — Будь что будет».       Она уже собиралась с духом, когда в комнату прошёл Нэс. — Ваши Высочества, доброе утро, — расплылся он в наилюбезнейшей улыбке, но Хата (да и Соё тоже) почувствовал, что старый слуга что-то задумал. Старик же, не размениваясь на дальнейшие любезности, подступился к своему господину. — Мой досточтимый принц, позвольте узнать, Вы уже составили письмо сиру Баркасу?       Хата сразу нахмурился, Нэс продолжал: — Зная о том, как усердно Вы, не ведая отдыха, занимаетесь важными делами, — при всей учтивости обращения Нэсу не удавалось скрыть ехидство в голосе, ясно показывающее, что он думает о занятиях принца, — я, как управитель поместья, взял на себя смелость написать сиру Баркасу от своего лица. И если Вы сочтёте нужным…       Закончить слуге не дали, принц взорвался гневными порицаниями. — Как ты смел, Нэс?! Я же сказал, что напишу ему сам! Почему ты меня не слушаешь? Кто здесь, в конце концов, господин, ты или я?! Письмо уже отправлено или нет? — Ещё нет, — смиренно ответил слуга. — Вот и хорошо! Не смей отправлять! Я сам напишу! — Но, позвольте узнать, как скоро?! — Я не обязан перед тобой отчитываться, — отрезал принц. — Конечно, нет, — согласился Нэс. — Но все в поместье находятся в большой тревоге из-за…       Старик нехотя бросил взгляд на русалку в аквариуме и невольно поёжился. — … из-за этого существа. Мой долг состоит в том, чтобы следить за порядком, поэтому… — Ну так и следи за порядком, — не дал ему закончить Хата. — Русалка никоим образом никому не помешает! — Но мой принц!.. — Потом, всё потом. Сейчас ты отрываешь меня от важного разговора. — И Хата повернулся к Соё, всей душой надеясь, что хотя бы сейчас настырный Нэс от него отстанет. Однако старик не уходил, и Хата, казалось, готов был беседовать в его присутствии, которое старался упорно игнорировать. Соё понимала, что её рассказ о вчерашнем происшествии, несомненно, добавит проблем и принцу, и ей самой, не говоря уже о том странном существе, которое в данный момент пристально следило за людьми из аквариума. Вероятно, разговор лучше отложить до лучших времён. Ничего плохого ведь не случится, если она чуть помедлит? Верно?