Вечно ленивая Тсунаеши-тян!

Тсунаеши считала жизнь довольно несправедливой. А как ей еще объяснить все те неприятности, сыпавшиеся ей на голову как из ящика Пандоры? Но, стоит начать с самого начала. Возможно, все не заладилось в тот момент, когда маленькая Тсуна, не вкусившая сволочной натуры судьбы и всего прилагающего, встретилась с начальником вечно пропадающего за границей отца. Тогда она крепко сжимала крошечную руку брата и старалась уйти куда подальше. Хотелось бы ей сказать, что она чувствовала неладное или была умнее своего возраста, но это наглая ложь. Просто девочка засмущалась и сбежала, взяв самое ценное. Конечно, Иэ-куна она тогда очень любила. Все-таки мальчик был маленьким, молчаливым, напоминал взъерошенного котенка и с радостью ходил за сестричкой хвостиком. Признаться, в тот день ей крупно не повезло. Она залезла на дерево, желая показать братцу, какая она крутая. Надо же было выбрать тот сорняк перед домом Муками, где жила та противная собачонка. Похоже, адский зверь услышал их звонкие детские голоса и решил вредить. Все что Тсуна помнила, это пугающее рычание и испуганный крик младшего брата. Она замерла от страха всего на пару секунд, а потом начала спешно спускаться, беспокоясь за дорогого человека. Девочка быстро нашла глазами крупную палку и, не задумываясь, схватила наподобие меча. Когда Тсуна побежала на плач Иэ-куна, готовясь хорошенько поколотить зло в шкуре чихуахуа, она увидела нечто на самом деле пугающее. Брат лежал без сознания, окруженный оранжевым огнем, а псина скулила, прижавшись к земле всем маленьким телом. Тсуне было пять, она была всего-лишь ребенком, и действовала соответственно своему возрасту. Она побежала звать родителей, предварительно пнув соседскую собаку. Отец и тот старик долго рассматривали Иэ-куна, а потом практически незнакомый человек аккуратно взял мальчика на руки и протянул к его лбу два оттопыренных пальца, которые загорелись, как спичка. Этот огонь вспыхнул и его собрат вокруг брата исчез. Тсуна была уверена, что тот старикашка съел тот огонь. Сама свою могилу Тсуна начала копать в тот же день. Лопатой стало детское любопытство, от которого Савада долго не могла избавиться в дальнейшем. Притворись она, что сцены с огнем не было, ее жизнь не изменилась так резко. Но могла об этом знать пятилетняя Тсуна, чья интуиция не превышала уровень, при котором можно было узнать прогноз погоды на два дня не включая телевизора? Не могла. Поэтому на серьезный вопрос о том, хочет ли она защищать Иэ-куна от более страшных врагов, чем та собака, девочка ответила уверенным согласием. Ее не переубедили ни слова о том, что они с мамой и братом долго не увидятся, ни предупреждения о суровых тренировках. Что такое тренировки, Тсуна знала только на уровне кружка по гимнастике, который посещала три раза в неделю. Какой же наивной она была! Целых три года! Адских года под крылом садистки Лар Милч! В конце каждого дня она растирала слезы и сопли по лицу, стараясь правильно дышать. Все это сопровождалось причитанием Базиля, ее единственного друга в последствии. Детская активность преобразилась в дисциплинированность, за что на нее с жалостью пялились люди отца. Тсуна понимала, что с ней обращаются хоть и строго, но как к ребенку. Ребенку мафиози. От этого было вдвойне горько. С утра до вечера ее гоняла холодная Лар, а вечером она со слезами учила итальянский алфавит, арифметику, японские иероглифы под крылом Орегано или отца. Сон казался слишком коротким. Она успевала только закрыть глаза и снова их открывала, с досадой понимая, что уже утро. Тсуна жаловалась Емитсу, но он с горечью вздыхал и говорил, что это все пригодится ей в будущем. Что будущее у нее довольно безрадостное, Савада поняла, когда ей приходилось вправлять собственные кости на место. Как бы не надеялся Савада-старший, CEDEF не стал для Тсуны домом и когда Лар с ехидством сообщила об окончании обучения, Тсуна чуть ли не прыгала от счастья. Как оказалось, зря. Ее вернули в Намимори, к любимой матери и не менее любимому брату, ради которого она все это терпела. Было тошно осознавать, что три года — довольно внушительная пропасть. Тсуна просто не смогла восстановить былое общение с семьей. Плакать по вечерам девочка не перестала. Она жевала безвкусные блюда от Наны, пытающейся расспросить о жизни в Италии, не понимая, почему дочь не отвечает. Иэ-кун из ее воспоминаний вырос и стал Иэтсуной, неуклюжим мальчиком, бросающим на нее неловкие взгляды. Она больше не могла жить как гражданская девочка. От этого было не менее горько. Спать не получалось из-за нехило развитой интуиции, указывающей на всех наблюдателей отца. Она впадала в темноту на несколько часов, проверяла территорию и снова засыпала. В итоге Тсуна не выдержала и позвонила отцу. Он был единственным, кто всегда терпел ее истерики и капризы, объяснял взрослые вещи, помогал при первой возможности. Итогом ее жалоб стал вывод, что Тсуна просто не привыкла бездельничать. В глазах девочки папа был умным и все знал, поэтому она согласилась проверять зеленых наблюдателей и их расписание. Сон в норму не пришел, но скорее из привычки, ведь интуиция стала воспринимать парней за своих. Школа стала для Тсуны еще одной проблемой. Одноклассники ее не только не знали, но и считали жуткой. Для двух десятков детишек она стала то ли пустым местом, то ли восьмой школьной тайной. Жуткая Тсунаеши-тян — звучало. Сама девочка прилежно училась и зарабатывала репутацию среди учителей. С ровесниками было намного сложнее. Тсуна просто от них отвыкла и не знала, как общаться. Так продлилось четыре года. А потом ее назначили президентом студсовета из-за отсутствия желающих. Президент средней Намимори — тоже звучало. Сначала Тсуна воспринимала это как навязанный титул, но вскоре поняла, что у нее все шансы стать трудоголиком. Иначе навязчивое желание довести до идеала не только свою работу, но и проконтролировать предоставленных помощников было не объяснить. Ей нравилось вести подсчет финансов, встречи с главами клубов и споры с зарвавшимся Дисциплинарным комитетом. Поначалу. Уже на следующий год она готова была на стенку лезть от этой рутины. Держалась она только на чувстве ответственности. Хоть какое-то разнообразие в ее жизнь со спецэффектами наперевес привнес репетитор Иэтсуны, которого послал тот старикашка, гордо именуемым Девятым боссом Вонголы. Козел он! Так думала Тсуна, чертя на тетрадном листе план подземных ходов для лучшего киллера столетия прямо поверх «дружественных» писем Хибари Кеи о маленьком бюджете комитета. Саваде иногда казалось, что он так извращенно издевается, по-другому и быть не может! Эти письма все как один были испачканы в кровавых разводах и полны слов «травоядное», «загрызу до смерти», «последнее предупреждение». Только из-за вредности Тсуна обрезала бюджет такого невоспитанного поклонника. Ибо нечего выделываться перед дочерью самого Савады Емитсу. Она сама кому захочет перегрызет горло. Семейное. Настоящим испытанием для не особо общительной Тсуны была недалекость матери. Ну вот как объяснить Нане, что братцу жизненно необходим пятилетний репетитор из Италии? В итоге Реборн сделал все сам, подбросив в почтовый ящик криво нарисованную брошюру. Видимо, устал ждать. Тсуне хотелось спросить, являлась ли она для окружающих шуткой. Хаос начался в тот момент, когда Иэтсуна пробежался по городу в одних семейниках под действием Пули Посмертного Желания. Тсуна впервые так долго оправдывалась. Перед учителями, перед директором, перед одноклассниками и кохаями, чувствуя непередаваемую обиду. Она позвонила отцу, зло говоря о том, что он сам должен разбираться со всем этим, а не оставлять на совесть несовершеннолетней дочери. Емитсу отшутился, настроение поднялось, а проблемы остались. Тсуна помогла Гокудера Хаято перевестись в школу с поддельными документами. Замяла дело о попытке самоубийства Ямамото Такеши. Оформила опекунство над Ламбо Бовино и пристроила его в детский сад. Взяла под контроль опасную взрывающуюся И-пин. Помогала гражданским пережить отравленную кулинарию Ядовитого Скорпиона Бьянки. Угрожала Шамалу кастрацией за испуг бедных японских девушек. Вела переговоры с чокнутыми Томазо, заныкавшихся в забытый богом Намимори. Послушно проводила выходные с новоявленными подругами — Хару и Киоко. Иногда болтала с Мочидой Кенске, успокоившегося после драки с Иэтсуной и ставшего для остальных изгоем. Решительно обрезала бюджет Дисциплинарному комитету, оплачивая изъятым за медицинские услуги избитым ученикам. Нервы сдавали. Хотелось плакать. Что уж там. Она плакала. Потому что трудилась так, что не могла заснуть. Тогда Тсуна не знала, что еще даже цветочки не пошли. Появление в городе Рокудо Мукуро означало еще больше проблем. Учеников избивали, выбивали зубы и оставляли часы. Откуда у сбежавших из тюрьмы подростков были деньги на неплохие часы, Тсуна старалась не думать. Хотя не так. Ей было некогда. Она пыталась понять, что за фантасмагория происходит в ее жизни. А еще выяснить, где найти туманника и хорошенько избить, чтобы выпустить пар. Невинных Тсуна не трогала. Когда ее после двух суток без сна повезли за город, она не сопротивлялась. Девушка просто превратила лицо Птичника в фарш, благодаря врученным Реборном кастетам. Она почувствовала облегчение. Фальшивый Мукуро бесил ее чуть меньше оригинального, поэтому предоставила его брату. Пусть учится. Впереди еще главная звезда. Они едва дошли до финального босса, и Тсуна готова была поставить конфеты, подаренные Ламбо, и пару гвоздей на то, что вырубила ее не одержимая Бьянки, а жестокий недосып. Если Тсуна ожидала, что после победы над сумасшедшим иллюзионистом проблем уменьшилось, она ошибалась. Едва девушка решила все проблемы с семьями пострадавших, во сне к ней пришел источник большинства ее проблем и сказал, что она его Небо. С удивлением Тсуна осознала, что сама того не зная, собрала всех шестерых. А потом вернулся отец с Варией на хвосте и Конфликтом колец на горизонте. Тсуна надеялась скинуть все на Емитсу, но в итоге контролировала куриц Червелло. Даже беспокоиться о брате не было сил. Победа ознаменовала чуть меньше проблем. А потом пропал Иэтсуна, его близкие друзья и его близкие друзья. Девушка прокричала в трубку Емитсу, что это ЧП и она бессильна. После первого скандала с родителем Тсуна откинулась на спинку кресла и решила вздремнуть, как ее выбросило в будущее. Она помогла Иэтсуне одолеть какого-то костлявого туманника, а потом приняла участие в непонятном «Чойсе». Война с зависимым от зефира и собственного эго ублюдка выжало ее окончательно. Поэтому при возвращении в свое время она махнула рукой Реборну. Мол, твоя очередь, мои полномочия все. Как назло, Девятый решил провести Малую Церемонию наследования, где Тсуна предстанет как следующий Внешний советник, как довесок к Десятому. Пришлось собирать непроинформированных хранителей в кучу. Базиль был ее любимчиком, потому что помогал, а не мотал ее нервы в клубочек, как тот же Хибари или Мочида. Ей очень хотелось их бросить, но они уже настроились. Киоко и Хару тащили девушку в магазин на буксире. Красивая Тсуна с отчаянием смотрела на нападение малоизвестной семьи. Оказалось, что они стали ее фаворитами, ведь проблемы в кое-то веке ее не коснулись. Иэтсуна и компания сами вправили мозги на место. О, ну и напоследок ей пришлось участвовать в Битве Аркобалено. Тсуна отказалась двигаться после этой новости и ее запряг Фонг. Ей всучили часы босса и просьбу отдохнуть. Тсуна готова была просить спокойного китайца удочерить ее. Емитсу внезапно почувствовал себя преданным. Лар тоже. Тсуна была рада показать, что чувствовала все эти годы. Часы босса она профукала при столкновении с Варией, при весьма глупых обстоятельствах. Она неудачно упала, вытянув руки вверх. Хотелось плакать. Фонгу, возможно, тоже, но он не подавал вида. Их смешные сражения, напоминающие брачные танцы диких мафиози, закончились неожиданно. Просто резко из неба пальнули лучи и были выбраны новые Аркобалено. Тсуна была одной из них, кто бы сомневался. Она наконец расплакалась, обнимая крохотными ручками брата. Перед смертью она так и не отдохнула. Умерла за столом в своем кабинете спустя тринадцать лет, утомленная пустышкой и несправедливой жизнью.