Вечно ленивая Тсунаеши-тян!

Тсуна впервые за двадцать лет так сладко спала. Головных болей от нескончаемой работы не было, разум был чист, как послужной список Сасагава Киоко, незнамо как ввязавшейся в криминальный мир. Тсуна на затворках сознания чувствовала маленькие ручки поперек живота, перевернулась на бок, обняла их обладателя и продолжила райское вознаграждение в виде здорового спокойного сна. Ее даже не возмутило то, что племяшка снова сбежал из-под присмотра нянечек. Приплелся к ней и ладно. Тоже неплохо. Тсуна спала, с пониманием неправильности ситуации, но честно игнорировала странности. Например, запахи из кухни. В холодильнике ее квартиры еще в самом начале переезда была маленькая петелька. Возможно, крыса давала ей шанс купить хоть какую-то еду, задумчиво поглядывая на вариант с повешением. Тсуна с улыбкой ангела оставляла этому наглому питомцу отравленные зерна, но он то ли мутировал, то ли был призраком и преследовал ее для страшной мести за голодовку пострашнее, чем в 1030 годы во Франции, ибо грыз зерна килограммами и не подыхал. Крысу даже отравленная кулинария Бьянки не брала. Почему грызуны такие суровые, Тсуна не догадывалась. Квартиру сменить было некогда, поэтому она с апатией приняла свою сожительницу, периодически кормила и поила ядом, слушая копошения ночью. Запах был до грусти знакомым, вызывающим воспоминания о счастливом и беззаботном детстве. Тсуна вдохнула его еще раз и открыла глаза, натыкаясь на коричневую макушку, уткнувшуюся в ее плоское отсутствие груди. Ее племянник был удачным смешением генов родителей-японцев и предков-итальянцев, имеющим черные волосы. Братец был слишком правильным для гуляний на стороне, да и куда уж с темпераментной женушкой. Тсуна была уверена, что за пару недель они не успели бы завести такого большого малыша. Сколько ему? Года три, наверное. Как бы она не восхищалась невесткой, это было слишком сильно даже для нее. Тсуна зарылась пальчиками в волосы прижавшегося к ней мальчика и оттянула голову назад. На нее уставились заспанные глаза ее брата, резко уменьшившегося в размерах. Девочка отпустила его, уставившись в стену напротив. Что произошло, решительно непонятно. Запоздало Тсуна осознала, что пустышка на шее отсутствует. Это радовало, но тогда почему она маленькая? Можно было подумать, развернуть мысленную дискуссию, сделать выводы, но Тсуна просто закрыла глаза и снова заснула. Когда тело выспалось и не желало лежать, Тсуна упрямо закрывала глаза и пыталась не двигаться. Иэ-кун уже пытался ее растолкать, но она не хотела так просто сдаваться. Она мечтала выспаться. Ее хрустальная мечта грозилась исполнится и Тсуна не собиралась отбиваться. Она же не дура. Даже когда прибежала Нана и начала измерять температуру девочки, она решила это игнорировать. Оставшись в тишине и покое после материнского медосмотра, девочка начала думать, чтобы утомить мозг. Она точно была дома в Намимори. Иэ-кун еще совсем крошка, а в голосе Наны нет той тоски и обиды, которые не покидали ее после битвы Аркобалено. Тсуна знала, что существует базука десятилетия, способность Бьякурана перемещать сознание в параллельные миры, да и провидиние Юни. Перемещение в свою младшую версию неплохо вписывалось в ее безумное окружение. Даже не удивляло. Тсуна вообще редко удивлялась. Желание отбила Лар Милч, при первой встрече. Ну кто знал, что проклятая так оскорбится предложению называть ее старшей сестричкой? В горле застыл голод и Тсуна все же решила встать. Стены и потолок казались знакомыми и незнакомыми одновременно. Вот этот угол был сбит в будущем неуклюжим Иэ, а обои пришлось менять из-за взрывных игр Ламбо и И-пин или полная реконструкция гостевой комнаты. Пока бетон не знал, что его ждет вандализм малолетних и не очень мафиози. А Тсуна знала. И ее это немного коробило. Она остановилась у лестницы, вспоминая все падения Иэ, из которых можно было бы смонтировать забавное видео. Тсуна задумалась, но отбросила эту мысль. Падения ее брата были не реалистичнее проклятых младенцев. Когда Тсуна зашла на кухню по зову желудка, не менее важного, чем зов сердца, она поняла, что попала. За окном гордо розовела сакура, количество приготовленных Наной блюд было рассчитано на маленькую армию, а в коридоре были замечены части какой-то конструкции. Это тот самый визит Емитсу накануне ханамацури, когда Девятый запечатал пламя брата, а Тсуна отправилась в Италию на мафиозное обучение. Это заслуживало паники, но и это Милч выбила сильной детской ручонкой. Тсуна постаралась незаметно стащить такояки со стола, но провалилась. — О, Тсу-чан, ты наконец проснулась! — с облегчением сказала Нана, нежно улыбаясь дочке. Тсуна дернулась, когда ласковая ладонь растрепала и так нерасчесанные волосы. Это было так… непривычно. — Я приготовила вам немного онигири на перекус. Не набивай живот перед обедом. Папа расстроится, если ты быстро сбежишь играть. — Да, мамочка. — улыбнулась Тсуна, стараясь выглядеть естественно. Они с матерью не были особо близки в будущем. Но… разве не идеальный момент, чтобы исправить ошибки? Девочка хотела предложить Нане помощь, но поняла, что это как минимум подозрительно. Все же она не была Ямато-надэсико до пяти лет, а Лар воспитывала бесполого солдата. Вообще, Милч могла смело называть себя толерантной. Выбивала дерьмо из противника не учитывая пол, возраст или социальное положение. Она была уважаемой женщиной-младенцем, нельзя было подкопаться. Так ничего и не предприняв, Тсуна молча съела пару рисовых пирожков и вышла во двор. Он был также красив, как она помнила. А потом случился наплыв мафиози и пришлось забыть о зеленой травке и красивом заборе. Девочка скинула обувь, решив пройтись по привлекательному газону босиком. Только не учла того, что помимо травы там была земля, да и сама трава — совсем не вата. Порезать нежные ступни райграсом и споткнуться о камушек, упав лицом вперед? Пф. Для Тсуны это обычная ситуация. Она перекатилась на спину, раскинула руки и ноги крестиком, и уставилась в небо. Весеннее солнце ярко сияло, поднимая настроение. Кучевые облака безразлично плыли по голубому небосводу, меняя форму и размер. Вокруг чирикали птицы. Мимо дома проезжали редкие машины. Собака Муками лениво тявкала где-то по ту сторону дороги. Это все было таким… прекрасным. Как давно она лежала не для сна, просто слушая звуки и смотря в высь? Никогда, наверное. Это восхищало и успокаивало похлеще любого нового знакомства и хорошей драки. Тихо. Спокойно. Просто сказка. Тсуна сама не поняла, как начала плакать. Слезы текли, унося с собой все удручающие тревоги и многолетнюю обиду, дикую усталость и неконтролируемую злость. Она так устала. Не физически даже, психологически. Она плакала, но эмоции не касались ее лица. Кроме одного. Восхищение. Оказывается, небо такое красивое. Поток мыслей прерывает звук остановившейся у дома машины. Она поднялась, находя обувь, оказавшуюся в двух метрах друг от друга, и утирая следы недавнего эмоционального срыва рукавом. Когда ворота открылись, она сама того не ожидая, побежала к отцу. Она по нему скучала. Если с матерью они были чужими друг другу людьми, а с братом купались в море неловкости и недосказанностей, то с Емитсу они были близки как родитель и ребенок. Она капризно жаловалась на проблемы и ублюдков вокруг, а отец шутил, рассказывал о смешных историях из жизни, сюсюкался как с маленькой и вообще, был главной поддержкой. Только вот Тсуна облажалась. Не смогла грамотно распределить охрану на банкете по поводу рождения наследника и это стоило ему жизни. После того Тсуна нырнула в работу еще больше, отвлекаясь только на нужды и дорогих людей, коими считала своих хранителей, брата, невестку и маленького племяника. Ее отец погиб по ее оплошности в будущем, в битве, защищая босса, своего сына и его семью. Собственную семью. Мужчина отправил на тот свет около десятка злоумышленников прежде чем ранили его. В ту тварь Тсуна выстрелила сама, задыхаясь от ненависти и отчаяния. Емитсу ушел достойно, но было ли это важно? А было ли важна его смерть в будущем, когда ей только пять и до трагедии есть время? Тсуна налетела на отца в деловом костюме, и была сразу подхвачена на руки. Она уткнулась заплаканным личиком в сильное плечо, чувствуя облегчение и счастье. Живой папа, не холодный окровавленный труп, ранящий застывшей на губах улыбкой. Та картина четко отпечаталась в глазах проклятой, хотя она видела и более обезображенные тела. Только они остались безликими людьми. — Что такое, принцесса? — обеспокоенно спросил Емитсу, гладя девочку по спине. Тсуна мотнула головой, приводя мысли в порядок. Это тело плохо скрывало эмоции. — Мне приснилось что ты не приедешь. — соврала она, жадно впиваясь взглядом в родные черты. Емитсу грустно улыбнулся, чмокнул в щеку, царапая легкой щетиной. Тсуна знала, что отец так же утопал в работе, как и она сама в будущем. Он забывал не то что побриться, но и поесть, попить, поспать. Нахватать обязаностей и страдать от ответственности — семейная черта. — Не расстраивайся, дочка, это просто сон. — Тсуна кивнула. Это просто будущее. Его можно исправить. Ирие Шоичи доказал это. А чем Тсуна хуже? Она же Савада, а Савады все могут! — Не буду. — сказала она твердо и папе, и себе. Взгляд скользнул ему за спину и остановился на знакомом человеке. Вот уж за кого она не беспокоилась. Экс-дон Тимотео на удивление всем не только не умер по естественным причинам, но и успешно отбивался от киллеров вместе с пожилыми хранителями. Страшный черт. — Здравствуйте, а вы папин друг? — Хаха, какая у тебя милая дочь, Емитсу. — Тсуна сама еле сдерживалась от смеха, называя Ноно «другом» отца. — У меня-то только сыновья. Кровь пьют решительнее комаров. — ах, да. Они же еще живы. Тсуна всего на секунду задумалась, а потом вздохнула. Ей нет смысла предупреждать этого человека о нападениях, все равно не знала, когда точно они погибнут. Да, ее восьмилетия, это все. А там и газ можно забыть выключить. Сам разберется. — Я начальник твоего отца, маленькая сеньорита. Буду рад, если запомнишь меня, как дедушку. — Сеньорита? — с подозрением протянула Тсуна, не ожидая отсутствия конспирации у такой большой шишки. Нужно перестать параноить. По легенде, ее отец работает шахтером в Италии. Это объясняло и постоянное отсутствие в семье, и крупные суммы денег на карточке Савада, и дорогие подарки любимым членам семьи. Если не знать, с какого угла посмотреть, то можно и не обратить внимание, что эта конструкция собрана из картона. — Так называют девушек в Италии. — пояснил Емитсу. Тсуна понятливо кивнула. — Меня зовут Савада Тсунаеши, рада познакомиться. — и протянула руку. Ноно не очень понимал восточные манеры, поэтому следовало использовать европейские. Это должна быть сложная неделя.

***

Тсуна чувствовала себя главной злодейкой на земле. Она отправила Иэ гулять одного и смотрела за действием из маленького окна туалета, забравшись на бак. Было почти не видно, что происходит, но воспоминания были яркими, как солнце. Плач братца, гавканье собаки, тихая просьба Емитсу запечатать пламя, пока мальчик не сгорел от собственной силы. Тсуна вышла в коридор в тот момент, когда мужчины заходили в дом, аккуратно занося бессознательного брата. Сердце болезненно сжалось. Это ради него же. — Тсу-чан? — позвал ее отец, кивая в знаке идти за ним. Она задумчиво шла за Емитсу, рассматривая паркет. Папа положил Иэтсуну на кровать, накрыв красным пледом. Он смахнул с детского лба мешающие пряди и повернулся к дочери. Тсуна проводила его движение взглядом и посмотрела в отцовские глаза. — Я видела, что произошло. И слышала. — призналась Тсуна, ожидая знакомого предложения, зная, что не сможет отказаться. — Я понимаю, что у тебя непростая работа. И что тот старик не простой. И мы с Иэ… непростые. Но… Я хочу его защищать. — Тогда делай это здесь. Хорошо? — Тсуна удивлено раскрыла рот, не зная, что ответить. — Я вижу, что тебя что-то беспокоит. Ты догадывалась, что с Иэ что-то произойдет, да? — Тсуна кивнула. — Я не могу сказать, что в будущем мне не понадобится твоя помощь. Но это потом. Сейчас защищай Иэ от таких маленьких опасностей. И наслаждайся жизнью. — И ты… Все равно будешь меня любить? — спросила девочка, не веря в происходящее. — Я буду любить тебя, даже если ты решишь стать злодейкой. — Емитсу опустился на колени, держа ее ручки в своих широких ладонях. — Поругаю, но не перестану любить. — Даже если я буду самым ленивым человеком в Намимори и заведу десять хомячков? — с улыбкой спросила девочка, чувствуя чужое тепло. — Да хоть во всем мире. Кто сказал, что лень это плохо? А с хомячками подумай. Они опасные хищники. Не знаешь, когда нападут. — Тсуна рассмеялась, понимая, что отец опять развеял все страхи нужными словами. — Ты самый крутой, знаешь? — и вправду. Савада Емитсу был лучшим мужчиной в ее жизни.