***
Очнулась Эми сидя на уже ставшим ненавистном жестком стуле. Взгляд плыл, а голова просто раскалывалась. Но хуже всего была другая боль: свежие, сочащиеся сукровицей, ожоги нестерпимо ныли, с каждым мгновением пульсируя сильнее. Шевелиться было страшно: кажется, что при любом движении спина просто лопнет от ужасной раны. Все же сумев сфокусировать взгляд на бедрах, Эми зло прикусила губу. Она не была медиком и понимала в вопросах врачевания не больше обычного человека, но даже ей было ясно: если полученная рана мокнет — это плохо. Значит, со временем присоединится инфекция. А в том, что подобное непременно наступит в условиях постоянной сырости камеры, девушка не сомневалась. Из размышлений ее вырвал низкий мужской голос. Эми ненавидит этот голос. — Доброе утро, — Горо подошел ближе к смирно сидящей Канеко и заставил ее поднять голову. Заглянул в глаза и ухмыльнулся: слишком явно на дне голубых радужек плескалось презрение. — Хорошо спала? Конечно, она ему не ответила. А он и не надеялся. — Смотри, что я принес для тебя, — в руках у мужчины появился кожаный сверток. Вождь, развернув его, извлек металлический скальпель. — Мне пришла на ум любопытная мысль. Интересно, как сильно расстроится твой щенок, когда увидит, каким прекрасным я сделал твое лицо с помощью этой игрушки? Эми нервно сглотнула. Он собирается изуродовать ее? Страх взбунтовался где-то в районе живота, раскрываясь тошнотой, но потом тут же утих, придавленный разумом: она никогда не распечатает свитки Канеко для этого ублюдка. А он обязательно ее убьет. Тогда есть ли смысл переживать о таких малозначимых вещах, как красота? Но видимо безрассудство и впрямь — неотъемлемая черта характера Эми. Девушка вдруг истерично хихикнула и с вызовом вздернула подбородок: — Значит, ты все же признаешь, что Какаши придет за мной? — это была наиглупейшая провокация. Бессмысленная и фатальная. Эми понимала, что ходит по краю, но до дрожи в ногах не хотелось оставаться в долгу. Хотелось огрызаться, царапаться и кусаться! Хотелось продемонстрировать свою решительность и силу! Жаль, что она не подумала о возможных последствиях. А они — последствия — наступили чересчур быстро: Горо задержал дыхание и бросил скальпель на стол, а потом одним мощнейшим ударом сбил Эми со стула. Намотал на руку длинную светлую косу и подтянул, заглядывая в искаженное болью лицо: — Если твой ублюдок и доберется сюда, то действительно найдет тебя. Точнее, твой искалеченный и разлагающийся труп! — мучитель говорил с такой неприкрытой злобой, что даже брызгал слюной. Именно сейчас Эми поняла — у главаря какие-то личные счеты с Какаши. — Но знаешь, я думаю, этого все же не случится. Я послал людей за выродком Белого Клыка. — Тогда мне искренне жаль твоих людей, — она процедила это сквозь зубы, бесстрашно глядя в колючие глаза мужчины. — Сука! Последовавшая за ругательством оплеуха оглушила девушку. В ушах зазвенело, а картинка перед взором пошла рябью. Кажется, садист говорил что-то еще, но Эми его уже не услышала. Дерзкая девчонка выводила Горо из себя. Уже очень много лет никто не смел разговаривать с вождем в таком тоне. Уязвленное самолюбие колотилось в широкой груди бандита, и он, резко развернувшись, направился к двери. Отперев замок, впустил в камеру еще двоих человек: — Она ваша, — с едва различимой ноткой разочарования отдал приказ вождь, но, немного подумав, добавил. — Не убивать. Как только предводитель организации «Черный Дым» покинул темницу, двое крепких мужчин обменялись предвкушающими взглядами. Как они приблизились Эми не заметила: еще не отошла от тяжелой руки главаря. Но то, что последовало после, не шло ни в какое сравнение с уже пережитым. Первый удар в живот вырвал ее из спасительного омута забвения. Второй — сломал не меньше двух ребер: Канеко буквально услышала, как жалобно хрустнули ее кости. В рот откуда-то из недр дыхательных путей тут же хлынул поток крови, который смешался с алой жидкостью, сочащейся из сломанного носа. Да, третий удар тяжелым ботинком пришелся в лицо. И опять протяжный треск собственных костей. Четвертый удар заставил на долю секунды потерять сознание: крепкий кулак угодил в огромный свежий ожог на спине, отчего кожа вокруг треснула наискось. Остальные удары Эми не считала. Просто не могла их отличить друг от друга. Вся реальность для нее смешалась в одно слово — боль. Невыносимая. Испепеляющая. Раздирающая на куски боль. Она не заметила, как избиение замедлилось: наверное, мучители выдохлись. А вот и нет. Грубо поднимают обмякшую и поломанную Эми на ноги. Один мужчина — тот, что повыше — заламывает руки и не позволяет упасть, прижимая к себе спиной. Второй — низкий и широкий — с улыбкой сплевывает грязную слюну на собственный кулак и, игриво прицелившись, бьет в самый низ живота. На секунду Эми показалось, что мир вокруг взорвался. Из глаз полетели искры. Легкие отказывались сделать хоть крошечный вдох. Сердце трепыхнулось и замерло. Но самое страшное было иным: живот запульсировал с такой силой, что Канеко почувствовала, как судорожно сокращаются мышцы. Каждый спазм был больнее предыдущего и отдавался тянущими волнами по всему телу. Удары не прекращались. Но считать их не было никаких сил.***
Иоши остановился на полпути к камере новой пленницы. Устало снял очки с толстыми стеклами и сжал пальцами переносицу. Его морщинистое лицо выражало лишь одно — беспокойство и обреченность. Иоши был пожилым ирьенином, что честно служил своему господину. За долгие годы старик успел зарекомендовать себя, как опытного и надежного медика. Он лично исцелял приближенных вождя и крайне редко узников. Особенно-важных узников. Такая необходимость возникала нечасто, но была вполне логичной: иногда, чтобы продлить пытку, необходимо подлатать несчастного, дабы тот не отправился к праотцам раньше срока. Вот и сейчас Горо приказал вылечить девочку из камеры номер восемь. Кажется, его люди немного увлеклись. Отругав себя за медлительность, Иоши ускорился, иногда прихрамывая на правую ногу. Да, старость берет свое. Осторожно войдя в камеру, ирьенин огляделся: у противоположной стены животом вниз лежала совсем молоденькая девушка. Деловито поправив сползшие очки, Иоши подошел к пленнице, мягко опустившись перед ней на колени. С легкостью перевернул почти невесомое тело и чуть не вздрогнул: вместо лица его взору предстало одно кровавое месиво. И сломанный нос с запекшимися красными разводами — самое безобидное из увиденного. Правая рука была неестественно изогнута в плечевом суставе. Все тело украшали сочные ссадины и царапины. Но опытный врач знал: все самое страшное находится внутри. Именно поэтому старик поспешно сложил печати и начал тщательную диагностику. Сломанные ребра пронзили легкое. Совсем немного — он справится с этим. Двадцать минут усердной работы, и кровотечение остановилось. Иоши нервно вытер пот со лба: если бы осколок кости вошел хоть на сантиметр глубже, то его навыков медика не хватило бы. Девочка обязательно бы умерла. — Повезло, — хриплый старческий шепот слетел с суховатых губ, но ирьенин тут же отчитал себя за неуместное замечание. Исцеление переломов и сотрясения мозга заняло еще какое-то время. С лицом вышло сложнее: Иоши очень старался вернуть незнакомке первоначальный облик. И ему это тоже удалось! Смочив бинты дезинфицирующим раствором, старик вытер кровавые разводы с бледных девичьих щек. Улыбнулся. Просто не смог не улыбнуться. Эта девочка очень напоминала ему собственную внучку. Жаль, что Боги отвели ей так мало… Внимание привлекло постепенно увеличивающееся багровое пятно — это кровь стекала по внутренней поверхности женских бедер и заливала собой грубый каменный пол. По сгорбленной спине старого человека пробежал холодок. Он тут же сконцентрировался и направил лечебную чакру в район живота пленницы. Шокировано замер. Даже не заметил, как руки крупно задрожали. — Девочка… Как же ты так? — морщинистое лицо исказила гримаса боли. Иоши не был святым. Никогда им не являлся. Хоть его работой и было спасение жизней, но одного изменить нельзя точно: его руки по локоть в крови. На совести старого ирьенина не одна загубленная душа — их десятки. Ведь он, как и все в организации «Черный Дым» — ниндзя отступник. Нукенин. Предатель и убийца. У Иоши были свои причины примкнуть к преступной группировке, о которых он никогда никому не расскажет. А от грехов, совершенных за всю жизнь, старик не отказывался. Он сполна расплатится после смерти. Но почему-то именно сейчас, его рука никак не решалась оборвать еще одну крошечную жизнь. Жизнь, которую носит эта совсем юная девочка в своем чреве. Но даже если Иоши не предпримет ничего сейчас — ребенок все равно погибнет. Слишком тяжелы ранения его матери. Слишком остервенелыми ударами осыпали умелые преступники живот пленницы. Старик нервно поджал губы. Если вождь узнает о беременности, то его ярость уничтожит несчастную девочку в тот же день. Но… Выбор был непростым. Обмануть доверие Горо и сохранить ребенка? Или оставить все как есть, взвалив на себя еще один грех? Поколебавшись пару секунд, Иоши скользнул взглядом по бледному лицу узницы. А потом принял решение, за которое, возможно, придется отвечать собственной шкурой: сосредоточился и вложил оставшийся объем чакры в стабилизацию беременности.***
На скалистом утёсе величественно восседал огромный дракон. Его белоснежная шкура искрилась под редкими лучами солнца, которое постоянно пряталось за густые темные тучи. Жемчужная чешуя отбрасывала блики с такой силой, что Эми приходилось щуриться. Океанический шторм — воистину невероятное и пугающее зрелище. Порывы ветра больно хлыстали по лицу, а от влажного воздуха волосы потяжелели и образовали крупные локоны. Шум непогоды нарастал. — Рю! — пронзительный девичий крик утонул в грохоте разбивающихся о скалы волн. Но он услышал ее. Эми успела лишь моргнуть, а когда вновь открыла глаза, чуть не задохнулась от восхищения. Перед ней, низко склонив голову, стоял он — всесильный повелитель Северных Земель. Ее Хранитель. В груди что-то отчаянно защемило, а слезы беззастенчиво полились по щекам. Родные рубиновые глаза, смотрящие с безграничной добротой и нежностью. Каждый шрам, каждую царапину на прочнейшей драконьей чешуе Эми знала наизусть. И не выдержала: сорвалась с места и с чувством обхватила руками прохладную голову Хранителя. — Я так скучаю! — горькие рыдания выдирались из вздымающейся женской груди. Она плакала так надрывно! — Я… я… Рю… больше так не могу. Пожалуйста, вернись. Ты нужен мне, — она казалась крошечной песчинкой на фоне исполинского размера Покровителя. Но Рю молчал. Беззвучно взирал на свое Дитя. А потом вдруг отстранился, и в это самое мгновение землю вокруг сковал жестокий лед. — Рю? — Мне очень жаль, Эми, — низкий, вибрирующий голос дракона был преисполнен титанической болью, а яркие рубиновые глаза вдруг наполнились печалью. — О чем ты говоришь? — она сделала нерешительный шаг ближе и накрыла ладошкой холодную жемчужную шкуру. — Я не справился со своим предназначением. Прости меня, Дитя. Ноги предательски задрожали, а в сердце заворочалось плохое предчувствие. — Не надо, Рю… Все будет хорошо, — она вымученно улыбнулась и чувственно прижала руки к груди, будто старалась выглядеть убедительной. — Да, я ошиблась. Я знаю, что виновата… Но, Рю! Какаши обязательно придет. Он никогда не бросит меня. Эми надеялась, что Хранитель поверит ей. Что вот сейчас вздохнет с облегчением и расправит кожистые крылья, а потом заведет длинную и поучительную речь. Отругает. Накричит. Но Тамоцу молчал. Лишь смотрел на свое Дитя с фатальной обреченностью. — Рю? — Эми, мне правда… очень жаль. Девушка почувствовала, как неведомая сила утаскивает ее прочь. Пытаясь сопротивляться, она беспомощно упиралась босыми ногами в промерзшую землю. Что-то неистово кричала. Умоляла. Просила. Надеялась. Но обстоятельства были сильнее: раздался оглушающий грохот, а беснующийся океан почернел, как и небо над головой. Высокий утес осыпался, шел трещинами, а потом тонул в густой угольной жиже. Обитель Хранителя разрушалась. Эми проснулась слишком резко и еще пару минут не могла придти в себя. Растерянно оглядевшись, девушка устало потерла ладонями лицо. Вздрогнула. А потом спешно ощупала свое тело: никакой боли и запекшейся крови. Нос цел, а сломанные ребра больше не беспокоят. Лишь голова немного кружилась, но это меньшая из ее бед. — Не понимаю… — охрипшим голосом прошептала девушка, задумчиво глядя на свои колени. Но потом заметила еще одну странную вещь: ноги укрывало белое одеяло. Наверное, она скинула его, когда проснулась. Осторожно притянула к себе покрывало. Абсолютно чистое — даже стиральным порошком пахнет. Ткань грубая и очень прочная, а по самому краешку пришита скромная кромка вязанного кружева. Кажется такой дизайн был популярен лет тридцать назад. Эми знала это наверняка: у отца было похожее, доставшееся от деда. Взгляд зацепился на единственное яркое пятно: в углу одеяла аккуратными красными нитями было вышито имя. Иоши Сато. Странно. Эми не знакома с этим человеком. Зачем ему было заботиться о жалкой узнице? Но тут детали головоломки сошлись: ее кто-то лечил, а потом даже смыл с ее тела кровавые разводы. И этот «кто-то» вероятно и есть — Иоши Сато. — Спасибо, — в благодарностях смысла не было, ведь ирьенин никак не мог услышать ее слов. Это было до ужаса странным: кто-то из организации «Черный Дым» проявил к ней сострадание и даже заботу. С какой стати? Для чего? Наверное, тут нужно заподозрить подвох, но Эми честно призналась себе: на подобное она не способна. Особенно при текущих обстоятельствах. Душа и сердце настолько изголодались по простому человеческому участию и теплу, что хочется выть. Был еще один повод зайтись в рыданиях: странный и до дрожи реалистичный сон. Рю никогда ей раньше не снился. А еще Эми ни разу не видела его настолько печальным и… виноватым? — Рю… Я ведь умру, да? Ее шепот осторожным шорохом пронесся по камере, не тревожа никого. Даже пыль на грязном каменном полу. Он утонул во тьме и обреченной пустоте девичьего сердца. Тонкие руки сжали ткань рваной ночнушки в районе груди в бессмысленной попытке отогнать боль. Но это бесполезно. Эми не верила в приметы так же, как и в вещие сны. Рю искоренил все глупые предрассудки еще в ее далеком детстве. Учил думать здраво и принимать взвешенные решения. А еще учил никогда не сдаваться и бороться. Даже если финал предрешен. Именно поэтому Эми сглатывает саднящий ком в горле, запирает все чувства глубоко внутри, а потом поднимается с холодного пола. Ноги дрожат — сказываются регулярные избиения и скудное питание. Хотя, едва ли старый хлеб и какую-то непонятную похлебку можно назвать едой. Но несмотря на все, сегодня она чувствует себя относительно сносно. Конечно, только благодаря таинственному ирьенину. — Они не остановятся ни перед чем, — прикусив губу, Эми зло сжала кулаки. — Да, я не могу справиться с ними, но могу испортить их планы. Безрассудная идея возникла сама собой.***
Когда Горо узнал, что его люди перестарались и чуть не забили соплячку до смерти, поначалу даже рассердился. Но стоило воображению игриво подкинуть образ искалеченной Канеко в луже собственной крови, как злость испарилась моментально. Всего один приказ — и здоровье девчонки пришло в норму. Ничего… в следующий раз сучка будет лучше следить за своим грязным языком. А если нет… Он вколотит в нее послушание собственными руками. С грохотом отперев дверь уже полюбившейся камеры, Горо вошел в вязкий мрак помещения. Девчонка сидела, облокотившись о стену и завернувшись в… одеяло? Откуда здесь взялось одеяло? — Чей подарочек, не расскажешь? — он выдохнул горячий воздух в самое лицо задремавшей Эми, заставив ту подскочить с места. Из широкой груди вождя вырвался басистый смех: маленькая дрянь скалится и старательно сводит брови. Хочешь напугать меня? Не выйдет. Ты вовсе не грозная, а жалкая. Даже не ниндзя. Абсолютный ноль. При желании я мог бы прямо сейчас сломать твой позвоночник. Но не волнуйся: ты еще поживешь, сучка. Вот когда сдашься и выполнишь мой приказ, я непременно оборву твою никчемную жизнь. А потом отрежу твою бестолковую голову и отправлю посылку щенку Хатаке. То-то он обрадуется! Вырвав из рук девушки одеяло, Горо небрежно мазнул по ткани глазом. Нашел красную вышивку и усмехнулся. — Какой сердобольный старик. Убрать бы его, да больно бывает полезным, — мужчина зацокал языком. — Но сейчас не об этом. Надеюсь, ты усвоила урок? Жесткие пальцы впились в девичьи скулы, разворачивая лицо Эми и заставляя смотреть мучителю в глаза. Он медленно повернул голову девушки: сначала направо, а потом налево, будто оценивал красоту ее черепа. — Думаю, лишу твоего щенка радостного подарка. Оставлю твою черепушку себе: отполирую и повешу над кроватью в качестве трофея, — он вдруг бурно рассмеялся собственной плоской шутке, но тут же замолчал, мгновенно став абсолютно серьезным. — Я буду держать тебя здесь, пока ты не распечатаешь эти чертовы свитки. — А что потом? — что-то изменилось в ней: голубые радужки вспыхнули огнями противостояния и уверенности. Слава Богам: Горо не настолько хорошо знал Эми, чтобы заметить, как она отчаянно храбрится. — Потом… — Ты ведь все равно убьешь меня! — Канеко резко вырвалась из цепких лап вождя и отступила назад к стене, чувствуя лопатками шершавую поверхность необработанного камня. Лицо преступника побагровело. Кулаки опасно дернулись, а широкие плечи напряглись. Он словно весь стал больше. А может быть — это иллюзия, и дело в самой Канеко, что от испуга немного сползла по холодной стене вниз. «Спокойно… У тебя все получится», — мысленно умоляла себя Эми. — Какой смысл мне слушаться тебя, если итог один? — да, давай же, ну! Сожри эту наживку и, ради всех святых, не обращай внимания, на то, как дрожат мои колени! Но он заметил. Опять хищно ухмыльнулся и тут же надел лживую маску дружелюбия. — Хочешь поторговаться? — Да. Горо удивился. Неужели сдалась? Неужели сломалась? Он рассчитывал на куда более длительное сопротивление. Шестеренки в голове мигом заработали в сложном мыслительном процессе. Десятки вариантов возможных событий проносились в голове вождя на огромной скорости. Девчонка определенно что-то задумала. Но что она может в таком положении? Единственный вопрос, который досаждал Горо в последнее время — почему Канеко до сих пор не воспользовалась своими способностями? Согласно отчетам шпионов, соплячка не использовала Стиль Льда уже довольно давно. Ориентировочно, с того дня, когда в мир людей явился ее Хранитель. Информации о взаимодействии Носителя и Покровителя было крайне мало, а в ее достоверности приходилось сомневаться. Но Горо понял: что-то произошло тогда. Что-то очень болезненное. Именно это и послужило причиной всех странностей. Вопрос лишь в том, на какой срок девчонка лишилась своих сил. Взвесив все «за» и «против», вождь решил, что принимает игру Канеко. Она никуда не денется от него. Не сбежит и не причинит вреда. Просто не сможет. А если выкинет какую-нибудь мерзость — он жестоко ее накажет. — Что ты хочешь? — с садисткой улыбкой на обветренном лице спросил Горо, плавно покачивая мешком с драгоценными свитками. Эми задержала дыхание. Повелся? Возможно, но расслабляться нельзя: одна ошибка и второго шанса у нее не будет. — Ты отпустишь меня. И… оставишь Какаши в покое, — твердый голос давался ей с трудом, но Канеко очень старалась. — Идет, — Горо ни секунды не размышлял — соврал, как на духу. Потому что прекрасно знал: даже если девчонка выполнит обещание, он все равно уничтожит ее. Просто так. Просто из ненависти к жалкому щенку Хатаке и всему клану Канеко в целом. В следующую секунду вождь схватил девушку под локоть и грубо толкнул к столу, который сегодня пустовал. С особой любовью опустил на гладкую поверхность мешок, осторожно вытащил свитки. — Приступай, — он проговорил это медленно, растягивая каждую букву. Эми даже показалось, что он шипит, подобно змее. Она пересчитала взглядом свитки — ровно восемнадцать. Значит, они выкрали все до единого. Но на этом Эми не остановилась: незаметно покосилась на кувшин с водой на самом краю стола. Ей всегда приносили питье в этом глиняном сосуде, а вчера она специально оставила его нетронутым на столе. Важна каждая капля. Всю ночь девушка молилась, чтобы главарь не передвинул кувшин! И какова же была ее радость: мужчина словно и не заметил его. Наверное, был слишком обескуражен ее внезапным поражением. Поражением? Это мы еще посмотрим! Стиснув зубы и вздохнув полной грудью, Эми вдруг резко опрокинула сосуд прямо на небольшую стопку священных свитков. Жидкость мгновенно залила стол, постепенно стекая на пол. Древняя бумага была рыхлой: это Канеко знала точно, ведь именно она заботилась о сохранности артефактов клана с тех пор, как осталась одна с Рю. Реликвии жадно впитали жидкость, подобно обыкновенной губке. И судорожные попытки Горо спасти такое важное для него сокровище не увенчались успехом — влага проникла глубоко, разбавляя старые осыпающиеся чернила, превращаясь в одну мутную кляксу. Но надо отдать должное реакции вождя: он успел одной рукой выхватить три свитка и бросить их на пол. Три. Всего три из восемнадцати! — Ты проиграл! — девушка отскочила обратно к стене. Ее голос наполнился какой-то безумной эйфорией и неземной легкостью. Он просто звенел, разрывая тишину камеры в клочья. — Если свиток намок — его больше никогда не распечатать! Можешь сохранить их и повесить у себя над кроватью в качестве напоминания о своей глупости! Эми проревела колющую фразу на одном дыхании, вкладывая в хлесткие слова всю свою обиду и боль. Всю ненависть, что пожирала ее изнутри на протяжении этих кошмарных дней плена! Мужчина напротив немигающе смотрел, как разбухает старая бумага. Как всего в одно мгновение его мечты рухнули. Планы были сожжены и уничтожены. Все, к чему он так долго и упорно шел, отправилось в преисподнюю. Десятки лет упорной, но напрасной работы. Тысячи бессонных ночей. А всему виной — ополоумевшая жалкая девчонка. Когда он обернулся к ней, губы Эми исказились в грустной улыбке. Вот мучитель ожидаемо сжимает кулаки. Крепко жмурится. Судорожно выдыхает. Но вот вновь встречается с ней взглядом. И она знает, что последует в следующее мгновение. Поэтому едва различимо шепчет: — Прощай, Какаши.