Разбившиеся мечты

      Темноволосая девушка сидела за рабочим столом в своем кабинете, перебирая какие-то бумаги. Она была одета в строгий синий костюм, состоящий из узких брюк и пиджака, из-под которого проглядывала белая блузка. На ногах находились лакированные туфли на высоком каблуке, а длинные волосы были собраны в высокий хвост.       Прошло две недели после открывшейся ей правды. Две недели боли и принятия случившегося. Уварова ни с кем не хотела общаться, мало ела, не выходила из дома. Попытки Максима хоть как-то достучаться до своей возлюбленной не увенчались успехом. В голове до сих пор стояли взволнованные глаза Вадима. Живого Вадима. Это просто казалось каким-то абсурдом, невозможно было поверить.       Разъяренная брюнетка влетела уже в знакомый кабинет, прямиком направляясь к его хозяину. Леша удивленно вскочил со своего места, не ожидавший такой выходки от бывшей Кузнецовой.       — Когда ты собирался рассказать мне правду? — спросила она, опираясь кулаками на стол. Её сердце бешено колотилось в груди. Хотелось вцепиться Барышникову в глотку и не оставить на нем даже живого места. Так сильно она ненавидела его и его чертову компанию.       — О чем ты? — непонимающе спросил Алексей, складывая руки на груди.       — Ты издеваешься? Я только что видела Уварова. Живого, мать его, Уварова. Ты же убеждал меня, чтобы я зря не надеялась и не тешила себя надеждами. Ты же говорил, что он мертв. Поэтому мне нельзя было ходить одной по лаборатории? Потому что я могла встретить его, так ведь? — Виктория громко кричала, зло сверкая своими темными глазами в сторону «начальника».       — Вик, пойми. Ему нужно было восстановиться, этот процесс не быстрый и требует… — начал он, но вновь был перебит.       — Да мне плевать. Я должна была знать правду, понимаешь? Должна. Я как идиотка ходила на кладбище, носила цветы, жаловалась на жизнь, а он все это время находился здесь, — продолжала высказываться Уварова, не обращая внимания на охрану, появившуюся в кабинете. — Ноги моей здесь больше не будет. И не смей приближаться к моей семье, иначе я уничтожу тебя и твою компанию, даю слово, — закончила девушка и покинула кабинет, громко хлопая дверью.       После этого случая прошло две недели. Уваров не оставлял попытки связаться с ней, но девушка открыто игнорировала его. Она не знала, что делать и как вести себя с ним. Не знала, как, спустя десять лет, снова смотреть в столь родные глаза. Максим даже как-то говорил, что он приходил к ним домой, но Морозов не пустил его дальше порога, ссылаясь на то, что пока Вика сама не захочет его увидеть, он не позволит.       Наверное, только сегодня Виктория проснулась с осознание и решением, что ничего в своей жизни менять не собирается. Её муж погиб десять лет назад в той злосчастной школе «Логос», там есть его могила, на которую она приходила. Она привыкла, свыклась с мыслью, что его больше нет. У неё есть двое замечательных сыновей, Максим, который любит её и прекрасно справляется с ролью «отца». В их семье все замечательно, так зачем же все это портить.       Морозов был приятно удивлен, когда проснувшись утром, он обнаружил вторую половину дивана пустой, а из кухни вкусно пахло свежеприготовленными блинчиками. На его лице появилась улыбка, когда зайдя в помещение, он увидел свою Викторию в строгом костюме, с идеальным макияжем и прической, но в зеленом фартуке в цветочек. Это выглядело так по-домашнему и так уютно.       Накормив парня, она ускакала на работу, по которой уже успела соскучиться. Её начальник был рад возвращению лучшего сотрудника и удивлен, когда та быстро втянулась в работу, взяв на себя кипу бумаг и гору обязанностей. Он долго твердил, что с уходом Уваровой работа практически остановилась. Пообещав, что больше она никуда не пропадет, Виктория принялась за дело.       Работа помогала ей отвлечься и не думать о сложившейся ситуации. Она сильная. Должна быть сильной ради себя, ради мальчишек. Ведь именно так она сказала себе десять лет назад. Бывшая Кузнецова отвернулась, подняв голову, и посмотрела на черный дым, уходящий в небо. Теперь точно конец. Конец старой жизни и начало новой. Тоненькие пальцы коснулись золотой цепочки на шее, на которой висело маленькое обручальное кольцо. Она навсегда останется Уваровой. Виктория не знала, как объяснит все своим родителям, но надеялась, что они поймут и поддержат её. Тем более, что Даша обещала, что никогда не оставит подругу одну, а Максим сказал, что обидится, если не станет крестным её малыша. Казалось, ничего не могло быть лучше. Не хватало лишь родных рук, которые крепко прижали бы к себе и погладили по волосам, шепча на ухо ласковые и нежные слова.       Тогда началась её новая жизнь. Через девять месяцев родились близнецы, и она была невероятно счастлива. Она привыкла к этому. И была уверена, что теперь Уварову больше не место в её семье. Да, пусть это звучит эгоистично и грубо, но, простите меня, такое не забывается за каких-то пять минут. Она начинала все сначала, одна, и справилась.       Тихий стук в дверь, отвлек её от просмотра бумаг и своих мыслей. Подняв голову, она посмотрела на часы. Еще целый час до окончания её рабочего дня. Бросив беглое «Войдите!», Виктория вновь уткнулась в бумаги, опуская голову.       Услышав, что кто-то вошел, она отложила бумаги в сторону и подняла глаза, вновь замечая, как слова застревают в горле. Опять этот родной и полный любви взгляд неотрывно смотрел на неё, будто ожидая каких-либо действий. После их последней встречи в коридоре, бывшие возлюбленные больше не виделись, ведь девушка пресекала все его попытки. Видя его перед собой, сердце больно сжималось в груди, воздуха катастрофически не хватало в легких, а из глаз так и наровились покатиться слезы.       — Зачем ты пришел? — тихий, еле слышный голос прорезал звенящую тишину, заполнившую этот кабинет. Девушка бесшумно поднялась и подошла к окну, смотря на белоснежную Москву.       — Я пришел не для того, чтобы задавать банальные вопросы. Вик, я очень долго искал встречи с тобой, звонил, приходил к тебе домой, но ты избегала меня. Я не знаю, что и думать. Понимаю, что прошло немного времени с того момента, как ты узнала, что я жив. И я дал тебе время привыкнуть к этой мысли, но сейчас я… Вик, я люблю тебя так же сильно, как и раньше, — Уваров быстро преодолел гнетущее расстояние, разворачивая брюнетку к себе лицом и хватая её за руку, но та мягко высвободила ладонь.       — Вик, я люблю тебя, — повторил мужчина, наблюдая за своей бывшей возлюбленной.       Но Вика стояла неподвижно, опустив голову и рассматривая рисунок линолеума в своем кабинете. Казалось, что она прямо сейчас готова сорваться с места и убежать от него как можно дальше.       — Вадим, ты не понимаешь, просто… — начала девушка, стараясь подобрать слова. В её глазах уже проступили слезы, она не знала, как оправдать себя.       — Ты меня больше не любишь? — спросил Уваров, неотрывно смотря на брюнетку. Как же сильно он скучал по ней. Она снилась ему, такая родная. Его Виктория. Но сейчас перед собой он видел только холод её взгляда и непробиваемую стену, которую она выстроилась между ними.       — Дело не в этом, — ком, застрявший в горле, не давал возможности говорить. — Вадим, я видела твою могилу…       — Это просто мраморная плита, Вик. Я ведь жив…       — Но я видела твою могилу, Уваров, — сорвалась девушка, переходя на крик. — Пойми, я смирилась с тем, что ты мертв. Я научилась жить без тебя, самостоятельно. Я каждый месяц ездила на кладбище и смотрела на черно-белое фото на могильном кресте. А сейчас ты стоишь передо мною живой и невредимый. Господи, как это возможно? Я видела тебя мертвым, — воскликнула брюнетка, закрывая лицо руками и уже не сдерживая слез.       Вадим схватил девушку за плечи, прижимая к себе.       — Ты хочешь, чтобы наши отношения продолжались так, будто ничего не случилось. Но это невозможно, Вадим. Прошел не месяц, два, даже не год. Прошло десять лет, — продолжила Виктория, открывая глаза.       — Я знаю, Вик, знаю. Но мы могли бы попытаться начать все заново? — с мольбой в голосе спросил Уваров.       Тяжелый вздох и карие глаза, в которых виднелась одна только боль и страх произнести слова, которые перечеркнут все, чтобы было в прошлом.       — Я не могу. Твой взгляд причиняет мне моральную боль, словно я умираю изнутри. Глядя на тебя, я вспоминаю школу, вижу перед глазами твое мертвое тело, твою могилу…       Мужчина опустил глаза, с трудом сдерживая слезы. Он надеялся, что никогда не сможет полюбить, что его чувства к этой брюнетке прошли, но увидев её, все вспыхнуло вновь. Он, моральный урод и убийца, сейчас был готов расплакаться перед девушкой, только бы она не оставляла его больше одного. Он понимал, что должен был рассказать всю правду раньше, а не прятаться в лаборатории, как крыса. В сознании угрюмо всплыла мысль, что он опоздал.       — Все не может так закончится, Вик, — он просто не мог поверить в происходящее. Слишком сильны были его чувства. Положив ладонь на щеку брюнетки, он уткнулся в её лоб. — Я люблю только тебя, мы не можем оставить друг друга. Вик, это же ты вытащила меня с той стороны, ты верила в меня, заставила измениться. Давай хоть попытаемся, прошу?       — Все кончено, Вадим. Уходи.       Слова просто уничтожали, как морально, так и физически. Когда за мужчиной закрылась дверь, девушка опустилась на кресло, утыкаясь лицом в колени. Она любила Его. Но не могла принять действительность.       Она оттолкнула его, человека, ради которого готова была жизнь отдать. Но дома еще ждали любимые дети, Его дети. И Максим. Парень, который заменил ей всех и стал не последним человеком в её жизни.