Правдиво солги...

Парень шел по ровному коридору, что не отличался разнообразным набором красок. Коридор был весьма угрюмый, если эта характеристика применима к помещению. С двух сторон в стенах находились проходы без дверей — палаты пациентов, насколько понял брюнет. Это было весьма удобно, если нужно было быстро добежать до буйного индивида. Где десятая палата, парень долго не мог понять, ведь все проходы не были пронумерованными. И только через время Монки понял, что это не палаты, а своеобразные комнатки, что их соединяют между собой. В таких комнатках находятся сразу три палаты, туалет и умывальник. Это место, подобно извилистой змее, пыталось запутать нерадивых ребятишек, хотя, по всей видимости, медперсонал тоже с трудом разбирался в этой заумной схеме. С трудом найдя свою палату, которая вмещала в себя три койки и три тумбочки, парень стал выкладывать свои вещи на одно из деревянных сооружений. Всё это время Луффи не отпускало напряжение и беспокойство. — Новенький? — послышался милый девчачий голос за спиной. Обернувшись, брюнет увидел девочку лет двенадцати, что смотрела на него щенячьими глазами и как-то слишком необычно улыбалась: широко и неестественно. Девочка была достаточно высокой, но детское миловидное личико её выдавало. — Давай дружить! — не дав и слова сказать Монки, она подбежала и схватила его за руку. — Меня зовут Кин, а тебя? Парень опешил. Толи от чрезмерной настойчивости его новой знакомой, толи из-за чересчур детского поведения, что не могло соответствовать её возрасту. Слабоумие? Возможно. Хоть Луффи и был крайне дружелюбным и общительным, но эта девочка его отталкивала, ну, разве что её светлые косички его немного смешили. А девочка продолжала пожирать парня глазами. — Когда я выпишусь, ты будешь за мной скучать? Мне тут осталось лежать две недели. А тебе сколько? Много? Пойдешь со мной в класс? Ты ведь новенький, да? — никак не переставала вещать Кин. — Да, но я очень спешу… Мне, нужно… э-э-э… пойти таблетки принять. Врачи ждут! — Монки легко выдернул свою руку из её, и поспешил сбежать от этой ненормальной подальше, понимая, что такой тупой отговорки должно хватить для людей вроде неё. Выбежав в коридор он поспешил вернуться в холл, где располагались другие дети, однако там никого не обнаружил. Озираясь по сторонам, он увидел только женщину, что убирала оставленные детьми игрушки. Та, заметив парня, не отрываясь от своего занятия, сказала: — Мальчик, иди живо на обед! Чего ты тут стоишь? Потратив еще пару минут, он всё же нашел комнату, ведущую в столовую. Комната была относительно небольшая, окна всё также украшали железные прутья, а по всему периметру были расставлены круглые столы для четверых человек. Оказалось, всего тут около тридцати детей, на ночь из которых оставалось только десять. Увидав свободное место, он поспешил занять его, хотя вряд ли кто-то бы стал с ним за него бороться. Он быстро приступил к трапезе, попутно разглядывая своих соседей. — Не еда, а дерьмо, — сказала одна девчонка, которая не спеша жевала свой хлеб. Она была примерно одного с Луффи возраста и обладала достаточно привлекательными формами, которые обтянул старенький спортивный костюм. — Кормят нас, сука, как каких-то собак. Приглядевшись к её лицу, Луффи усмехнулся, потому как заметил сходство с кошачьей мордочкой. — А мне каша нравится! Я её всю съела! И кусочек хлеба с маслом! — поспешила оповестить всех вторая девчонка примерно того же возраста, что могла похвастаться разве что наличием костей. И это не игра слов: она выглядела, как ожившая анатомия. — А я нормально съела? Не сильно много? — Да ты уже заебала меня, сядь за другой стол. У тебя похоже с голодухи уже мозги высохли напрочь! — крикнула вторая. — Так вы мясо не будете? Давайте я заберу! — попытался разрядить обстановку Луффи и заодно набить свой ненасытный желудок. — Та бери, я эту хуйню есть не буду, — кошечка презрительно оттолкнула от себя свою тарелку и взяла очередную порцию хлеба. — Выглядишь адекватным, не считая того, что можешь это есть. И как же ты попал сюда? — Просто сделал немного глупостей, — с ухмылкой ответил парень. — Понятно. Значит ты из агрессивных, — продолжила та, но наткнулась на недоумевавший взгляд Монки. — Суицидник? Луффи лишь молча уставился в тарелку. — Та расслабься! Или ты думаешь, что ты единственный, кого всё в жизни подзаебало? Я Джун, она, — девушка кивнула на худощавую соседку, — Саша. Приехала к нам из России лечится. Ты не представляешь, как долго она учила наш язык, но пока она все равно его плоховато знает, так что сразу скажу, что лежит она тут с анорексией. Джун отвернулась куда-то в сторону и, кажется, на мгновение задумалась. Она не спеша жевала свой кусочек хлеба, не обращая внимания на активно уплетающего еду парня. Она смотрела на медсестёр, которые стали заносить в столовую подносы с таблетками, на повариху, что выглядывала с кухни, будто бы напоминая детям, что всю еду они обязаны съесть до конца и на пустующий стул, который так и не дождался своего пациента. — Ну, а ты? Что с тобой не так? — Я? — девушка вернулась из раздумий. — Я родилась. После этого девушка встала и, не доев свой кусочек хлеба, быстрым шагов вышла из столовой, не обращая внимания на негодование поварихи. Луффи лишь задумчиво хмыкнул и продолжил уплетать уже третью обеденную порцию. Вскоре ему дали около трёх таблеток, которые он все выпил залпом и направился в свою палату. После обеда начинается тихий час. Или, скорее, тихие три часа! Оказывается, с часу до четырёх всем придётся лежать в своей комнате, уткнувшись в завораживающий потолок и медленно умирая от скуки. Хотя вряд ли тут сильно заскучаешь. Пройдя по извилистому коридору, он вошел в палату, где из положенных двоих соседей по комнате присутствовал только один. Точнее одна. Девушка лежала на кровати, уткнувшись носом в книгу и будто бы не замечая присутствие парня. Лицо Луффи рассмотреть не мог, но он увидел средней комплекции ноги, которые скрывали тоненькие капроновые колготки. — А не хочешь познакомиться с новым соседом? — иронично спросил Луффи. Она опустила книгу и уставилась на парня, словно анализируя его всем своим зрительным аппаратом, после чего приветливо улыбнулась и сказала: — Ну, ты хотя бы можешь нормально соображать. — Насколько я понял, ты тоже к слабоумным не относишься. — Я — нет, а вот большая часть этой больницы — да, — девочка положила книгу на тумбочку рядом с ней и снова посмотрела на парня. У неё было самое обычное лицо, вся она была достаточно незапоминающейся. Таких Монки видел за жизнь очень много, но разве что таких выразительных глаз не одна из его неприметных подруг не имела. — Получается почти все, кто тут находятся — это дети с задержкой развития и суицидники? — Почти все, кто тут находятся это слабоумные и дети с «плохим поведением». — А разве не обязательно иметь какое-то психическое заболевание, чтобы тут оказаться? — Это распространённый миф. Да, тут действительно есть дети с реальными и очень серьёзными проблемами, но зачастую тут можно встретить кого-то вроде меня. Я сбежала из дома и больше недели жила на улице, питаясь фаст-фудом за деньги, что успела вытащить из отцовского кармана. И когда меня нашли, то сразу же упекли сюда. Это тоже считается нестандартным поведением, которое активно лечится в стенах этой больницы. — А может ты больна? Просто этого не осознаёшь? — Миллионы людей сбегают из дома, но попала сюда только я. Мне скорее нужно было идти к семейному психологу, а не в психушку, потому что у меня нет проблем с головой, а у меня проблемы в семье. Я всегда так вспыльчиво себя вела. — Бред, — констатировал факт Монки, — они не могут изменить человека, потому что характер — это не психическое отклонение. — Теперь ты понял? — девушка потянулась за книгой, но поспешила добавить: — А как тебя зовут? — Ты первая, кто это спросил, — засмеялся парень. — Я Луффи. Монки Д Луффи. — Нана. Просто Нана. Всё равно потом забудешь фамилию. Девушка снова уткнулась носом в свою книгу, а Луффи решил немного поспать, упав на свою кровать, но его постигла неудача: кровать оказалась настолько неудобной, что не то что спать, а лежать на ней было весьма проблематично. Матрас был очень жестким и в два раза меньше самой кровати, из-за чего постоянно проседал и ездил с одной стороны на другую. Недовольно причитая, парень повернулся в сторону решетчатого окна и смотрел, как вороны летают вокруг здания, добавляя мрачности этому и без того малоприятному месту. Вскоре шум в других комнатах стих и отделение погрузилось в тишину, которую прерывали лишь шаги медсестёр. Одна из них даже зашла в десятую палату и проверила не повесился ли кто-то ненароком на шторке. Вообще странное место: шнурки от обуви забрали, но занавески, что были весьма неприятного болотного оттенка, оставили. — Нана, а разве нас в комнате не должно быть трое? — Да, тут иногда лежит весьма неприятный тип. Правда месяц или два назад его снова выписали, поэтому сейчас мы будем с тобой только вдвоём. Наслаждайся тишиной, пока можешь! — Снова? Тут что лежат по несколько раз? — Конечно! А ты что думал? Тут есть рекордсмены, которые лежат уже шестой или восьмой раз. Кстати наш сосед один из них. — И что с ним не так? — Вообще не знаю, так как я старалась с ним лишний раз не говорить и вообще его не трогать. Обычно я каждый раз притворялась, что сплю: он меня сильно пугает. Высокий и просто огромный! Выглядит он весьма внушающе и жутко. — И ты испугалась какой-то горы мышц? Ты в больнице — он тебе ничего тут не сможет сделать. — Эм… Ты не забыл, что мы в психиатрической больнице? А тут, поверь, бывали случаи, что почти заканчивались летальным исходом. Ты потом сам убедишься, что его лучше обходить десятой дорогой. Потому что мне говори, что Кид в очередной раз накосячил, из-за чего его опять положат сюда. — Ну, посмотрим, — предвкушающе сказал Луффи и закрыл глаза, отправляя своё сознание в такую приятную темноту, но потом он резко открыл глаза, приподнялся на кровати и почти-что закричал: — Как ты сказала его зовут?!