Одевшись и умывшись, граф глянул на часы и обнаружил, что у него есть ещё около сорока минут до завтрака. Юра решил потратить свободное время на самостоятельный осмотр здания и вышел из своих покоев, поглядывая по сторонам. Вокруг было тихо. Вероятно, остальные первогодки не привыкли к ранним подъёмам или же были слишком осторожными, чтобы Юрий услышал их сразу же по выходу из комнат.
Спустившись на первый этаж, подросток учуял знакомый и бесконечно любимый им запах кофе и уже не смог пройти мимо. Юрий зашёл в комнату, на которую Сэм вчера указал как на малую столовую, и увидел мягко освещённое помещение с окружённым стульями длинным овальным столом и отверстием квадратной формы в стене напротив.
Озадаченный подросток закрыл за собой дверь и обратился к слугам, которые, по словам его вчерашнего провожатого, должны здесь быть:
— Доброе утро.
В окошке тут же показалась румяная круглолицая женщина в кружевном чепце с выбивающимися из-под него мелкими кудрями:
— Ах, здравствуйте-здравствуйте, господин! Чего же Вы так рано? Завтрак только через полчаса начнут подавать.
— А я привык так вставать, — улыбнулся Юрий. — Скажите, как я могу вас называть?
— Я Маргарет! — спохватилась женщина. — А Вас как зовут, господин?
— Юрий Плисецкий, — представился граф и вспомнил о цели своего прихода: — Вы не сделаете мне кофе?
— Да-да, конечно, господин Юрий! Не хотите ли к кофе булочку? Есть слойки с орехами, есть коржики с мёдом, ещё шоколадные конфеты, если Вам они по вкусу.
— Нет, только кофе, пожалуйста, — несколько оторопел граф.
Однако Маргарет сурово нахмурила белёсые брови:
— Да как же это так? Юноши должны хорошо питаться! Возьмите вот слоечку, они совсем-совсем свежие! А ещё есть…
— Ладно, пускай будет слойка! — быстро согласился Юра, пока служанка не навязала ему что-то ещё.
— Вот и славно! — заулыбалась та, разом растеряв всю строгость. — Вот, возьмите, пожалуйста, а кофе я сейчас сделаю.
Юрий благодарно кивнул, принимая из рук женщины тарелочку с лежавшим на ней красивым десертом, и подошёл к окну, выходившему на задний двор.
— Скажите, Маргарет, а вода в бассейне уже очень холодная? — спросил он, рассеянно откусывая от слойки.
— Да кому как, господин Юрий. Некоторые студенты и сейчас купаются, и зимой тоже. Особенно из Российской империи. Ох уж и странные молодые люди, я Вам скажу… — вдруг она спохватилась, разом покраснела и прикрыла рот пухлой ладонью: — А Вы откуда будете?
— Оттуда, Маргарет, — рассмеялся Юра, на что служанка смутилась ещё сильнее.
В этот момент дверь вновь открылась и на пороге показался парень с восточными чертами во внешности.
Он обвёл тёмно-карими глазами комнату, остановил взгляд на графе и заговорил густым грубоватым голосом:
— Доброе утро. Мы с вами не знакомы. Я, — он на секунду замялся, решая, озвучивать ли титул, но, подумав, пришёл к выводу, что в Сворде в этом нет смысла, и продолжил: — Отабек Алтын.
— Юрий Плисецкий, — представился подросток в том же ключе, окидывая взглядом невысокого, но крепкого парня постарше его на пару лет.
Отабек познакомился с Маргарет и попросил налить ему молока, чем безумно удивил графа. Впрочем, тот не подал виду, опустив нос в свою кружку крепкого кофе.
Услышав голоса, в малую столовую начали входить всё новые и новые молодые люди, и через некоторое время Юра был знаком ещё с Кендзиро Минами — прытким юношей с ярким живым взглядом и кипучим нравом, Фудживарой Хикару, который лишь приветливо кивнул ему и присел в углу — досыпать, Лео де ла Иглесиа — смешливым шатеном с чётким, но немного невнятным английским, что объяснялось его американским происхождением, скромным невысоким парнем по имени Си Гуанхун и Мишелем Криспино, занятым написанием письма кому-то.
Парни знакомились, общались и уже начали смеяться над первой общей шуткой, как в комнату вошёл немного сонный Юрин знакомый, который безошибочно нашёл графа взглядом, подошёл к нему и, обхватив за плечо, поздоровался:
— Доброе утро, фея! Как тебе спалось?
При этом лицо Жан-Жака светилось ехидством и искренним удовольствием от общения. Юра же вмиг помрачнел, отпихнул его и уже открыл рот для гневной триады, как Маргарет всплеснула руками и громко заголосила, привлекая всеобщее внимание:
— Мальчики! Завтрак вот-вот начнётся, пожалуйста, поторопитесь!
Голодные парни тут же побросали все дела и принялись набрасывать пальто и выходить наружу.
Совместными усилиями студенты вспомнили, как пройти к столовой, и вскоре оказались там, пряча смущение и неуверенность за излишне смелыми шутками и громким смехом.
Там их уже ждала госпожа Лилия с неизменным строгим пучком, который делал её похожей на Юрину учительницу танцев. Женщина спокойно поприветствовала каждого, ни разу не сделав ошибки в именах, и указала на длинный стол, где парней уже ждали белые тарелки и горячая еда, прикрытая крышками.
Граф сел рядом с Отабеком, привлекавшим его уверенностью жестов и флегматичностью. Казалось, этого юношу ничего не способно вывести из себя, и это было именно то, что нужно Юриным расшатанным нервам.
На завтрак студентам подавали сытную пищу, пришедшуюся парням по вкусу: жаренный в меду бекон, разнообразные сосиски, яичницу, желе, джем и мармелад. Ко всему прочему на столе стояли пышные булочки, чайнички с напитками и сладости.
Граф, питавшийся по большей части сытным и простым мясом, рыбой, салатами и крепким черным кофе, был в некотором замешательстве. Ему подобная пища казалась бессмысленным излишеством, хотя его опекуны, следуя заграничной моде и погоне за показательной роскошью, только так и трапезничали.
— Ешь, Юра. Нас с братьями отец с детства кормил как на убой, — наклонился к нему Отабек, с которым, как и с остальными студентами, они перешли на «ты» для удобства общения. — Это не излишества, это еда, которая даст тебе энергию для бесконечных тренировок. Мой брат учился в Сворде и рассказывал, что нагрузки здесь просто огромные.
Граф с сомнением посмотрел на нового знакомого, однако послушался и положил себе ещё немного, в то время как Отабек методично расправлялся с целой горой пищи.
«И куда в них столько лезет?», — отстранённо подумал Юрий, сыто откинувшись на кресле.
Он обвёл глазами зал, в котором помимо стола первокурсников находились также четыре, за которыми завтракали старшие юноши, и круглый стол на небольшом постаменте, предназначенный для ректора, госпожи Лилии и преподавателей. За ним же Юрий с лёгкостью углядел серебристую макушку Виктора Никифорова и больше в ту сторону старался не смотреть, хотя предательские глаза так и косились.
Как по дьявольскому велению, в это мгновение мужчина повернулся и встретился взглядом с графом. Он склонил голову, улыбаясь уголком губ, на что Юрий покраснел и опустил голову, рассматривая чашку с чем-то фруктовым и лёгким.
К счастью, к этому моменту многие юноши уже заканчивали завтрак, так что подросток отставил приборы, отложил салфетку и приготовился слушать ректора, который в этот момент поднимался с кресла.
— Надеюсь, никто не остался голоден, господа! — начал мужчина, поправляя шейный платок. — Итак, перейдём к делу: через двадцать минут я жду первый курс в зале собраний. Там пройдёт посвящение в тонкости учёбы в Сворде. Непосредственно обучение начинается завтра, поэтому свободные старшекурсники могут заниматься своими делами до момента, пока я не закончу беседовать с первым годом и не соберу в зале собраний уже их. Есть вопросы? Нет? Тогда до встречи.
Это послужило знаком для окончания завтрака и покидания парнями мест.
Юра зацепился шнурком на жилете за подлокотник и отстал, а когда поднял голову, то обнаружил перед собой одетую в строгое темно-синее платье госпожу Лилию.
— Как у вас дела, Юрий? — ровно спросила она, глядя на него из-под длинных ресниц.
— Спасибо, всё хорошо, — ответил подросток, вопросительно глядя на экономку.
— Этот вечер у вас свободный. Возьмите, думаю, вам придётся по вкусу, — проговорила она и отошла, вложив в его руки простой белый конверт.
— Эм-м, спасибо! — протянул граф ей в спину, однако госпожа Лилия даже не повела плечом.
Заинтригованный же подросток пошёл к выходу, параллельно заглядывая в конверт. Там лежал билет в театр, очень похожий на тот, который Юра покупал вчера. Плисецкий поднял подозрительный взгляд на экономку, однако её и след простыл. Зато ему в лицо, широко ухмыляясь, смотрел Жан-Жак.
— Что, идём, фея? — произнёс брюнет, смакуя последнее слово.
Юра молча закатил глаза и развернулся, уходя.
— Какой-то ты не особо вежливый. Родители уехали и можно грубить, да? — продолжал насмехаться барон, догоняя подростка.
— Они мне не родители. А ты не вызываешь желания быть вежливым, Джей-джей, — выплюнул граф, даже не взглянув в сторону брюнета.
— Как ты меня назвал? — опешил тот и не думая отставать.
— Такое громкое имя не подходит тщеславному хвастуну, — ехидно пояснил подросток.
— Я покажу тебе шпагой, какой я хвастун, Плисецкий, — многообещающе протянул Джей-джей и самоуверенно ухмыльнулся.
— А я тебе — какая я фея, — наконец взглянул Юра на собеседника, копируя его выражение лица.
Переругиваясь, они дошли за зала собраний.
— Юра! Я занял тебе место, — услышал граф голос Отабека. Парень даже не напрягал его, лишь слегка повысил, однако с лёгкостью перекрыл всех говорящих юношей.
Подросток вместе с увязавшимся за ним Джей-Джеем сел рядом с казахом, а спустя минуту вперёд вышел господин Яков.
Ректор, кивнув своим мыслям, начал говорить:
— Очень рад видеть таких ярких и подающих большие надежды молодых людей в своей школе. Надеюсь, каждый из вас будет проявлять должное прилежание и рвение в учёбе, что позволит ему достичь высоких результатов! Итак, приступим. Как я уже говорил за завтраком, сегодняшний день посвящён знакомству друг с другом, школой и городом. Завтра же вы все приступите к тренировкам с преподавателями, каждый из которых добился очень многого в своей сфере. Счастлив также сообщить, что одним из ваших преподавателей может стать Виктор Никифоров, о котором, думаю, рассказывать нет смысла, — усмехнулся господин Яков. Подождав, пока стихнут восторженные возгласы, мужчина продолжил: — Тренировки будут проходить в общем зале. Их у вас две в день: утренняя, которая проходит в семь утра перед завтраком и длится два часа, и вечерняя, на которую вы приходите спустя сорок минут после обеда. Она занимает два с половиной часа. Также для вас всегда открыт зеркальный зал, где можно дополнительно отрабатывать элементы и приёмы, если у вас будут оставаться силы и желание. Раз в неделю — баня, необходимая для снятия боли в мышцах. И к слову, советую вам не игнорировать сеансы массажа, которые выполняют расслабляющую функцию и к тому же помогут вам на следующий день встать с постели. Скажу ещё, что спать вам необходимо восемь часов в сутки, так что я бы очень рекомендовал идти отдыхать не позже полуночи. Ах, обед и ужин проходят в час и в полшестого соответственно. И, конечно, вам в любой момент выдадут еду в каждой из столовых, будь то основная или малая.
И вновь Юрий обратил внимание на невысказанное ректором порицание молодых людей, сознательно пренебрегающих режимом, в который раз говоря себе, что уж он-то не идиот и прекрасно понимает, что для качественных и продуктивных тренировок его телу необходим отдых в постели, а не в знаменитых английских пабах.
— А теперь переходим к самому интересному, господа студенты, — легко ухмыльнулся ректор. — Все вы знаете, что только фехтованию вы будете обучаться лишь на первом курсе. Дальше же в соответствии с вашими способностями, склонностями и талантами будут сформированы различные курсы, о которых вам станет известно позже. И, поверьте, господа, вы не захотите, чтобы каждый в городе знал ваше имя, — хищно хмыкнул ректор, опустив подбородок вниз, и тени нарисовали на его лице по-настоящему жуткую ухмылку. — Так, у каждого из вас появится прозвище, которым вы и будете представляться в, хм, не совсем стандартных ситуациях. Я уверен, что многие его уже приобрели, а большая часть обзаведётся им к концу недели.
— Слышала, фея? — наклонился к его уху барон.
— Ну конечно, Джей-джей, — скрипнул зубами Юра, давая себе обещание как можно быстрее распространить совершенно не аристократичное прозвище среди сокурсников.
— В ближайшее же время с вас снимут мерки для пошива жилетов, по которым и будут узнавать на улице. Сворд имеет достаточно громкую репутацию, так что форма убережёт вас от неприятных казусов вроде излишнего внимания полиции и тому подобного.
Юра был в некотором замешательстве. Он старался не придавать значения слухам, гласящим, что ученики Сворда так хороши в своём деле из-за постоянной практики, что заключается в том числе в негласном карт-бланше на преступные действия в адрес городского дна, которые полностью покрываются Короной и полицией. Теперь же граф видел, что всё это — не ложь и не домыслы.
В голове подростка вместе с током крови стучала мысль, что здесь его научат мстить, и если для этого ему придётся стать убийцей — он станет.
***
После общения с ректором юноши собрались в собственной малой гостиной, принявшись обсуждать наиболее интересные им детали и, конечно, давать друг другу прозвища.
Так, Отабек Алтын стал Ханом, хоть он и с шоком в глазах сопротивлялся, аргументируя это тем, что за такой псевдоним на своей родине может лишиться головы. Юру с подачки Жан-Жака прозвали Феей, с чем он уже даже не спорил, свыкшись за два дня. Сам барон же к злорадному удовольствию графа обзавёлся плебейским прозвищем «Джей-джей». Американец Лео был назван Индейцем, Си Гуанхун — Узкоглазым (что, по мнению Юры, было ещё обиднее его собственного прозвища, однако скромный парень и не думал спорить), а Фудживара Хикару — Самураем.
Дальше юноши гурьбой высыпали на задний двор, и граф наконец увидел выложенный узорчатой плиткой большой бассейн с ведущей к нему белокаменной дорожкой, удобные скамейки среди пышных кустов и мягкий ковёр из заботливо подстриженной травы.
— Ну что, кто ныряет первым? — спросил Лео, в шуточном жесте начиная развязывать галстук.
Никто не ожидал, что Отабек усмехнётся, разденется, аккуратно складывая одежду на ближайшую скамейку, и нырнёт в воду, не подняв даже лёгкого фонтана брызг.
— Отличная вода, мы с братьями с детства к такому приучены, — поделился тот с опешившими юношами, фыркнул и нырнул поглубже.
Подружившиеся на фоне кипучего смешливого характера Лео и Минами тут же принялись с хохотом выяснять, кто из них последует за казахом. В итоге юноши взяли друг друга на слабо и тут же принялись сбрасывать одежду, подначивая и остальных.
Попрыгав для храбрости, Лео схватил друга за руку, и они вместе прыгнули в бассейн к глядевшему на всё это с улыбкой Отабеку, подняв тучу брызг и тут же принявшись визжать и смеяться.
Остальные студенты на приглашения присоединиться не повелись и сели вокруг, вновь продолжив беседовать о порядках в Сворде.
— Мой отец говорил, что, если убить кого-то из трущоб, то тебе ничего не будет, — поделился Мишель Криспино.
— А если из знати? — решил уточнить Лео, кутающийся на пару с Минами в принесённый сердобольным Си плед.
— То будет, — хмыкнул Мишель.
— Но ведь это… — подал голос Юра, нервно обхвативший тонкими пальцами кружку кофе.
— Несправедливо, незаконно и аморально, ага! — расслабленно повёл плечом Джей-джей, косясь на сокурсников что король на свиту придворных. — Если это тебя смущает, фея, то лети домой, пока не замарал свои красивые ручки.
— Не смущает, уж поверь, — твёрдо взглянул на него Юрий, буквально чувствуя, как из его глаз утекает неуверенность и непонимание подобного беззакония.
Увидел это и барон, по-новому взглянув на подростка и словно в первый раз заметив в нём равного.
В каждом из собравшихся здесь было что-то отчаянное и твёрдое, что толкало их руки во время нападения на соперника, заставляло крепче сжимать рукоятку шпаги и неукоснительно следовать заложенным в тело позировкам и стойкам. Сейчас они всего лишь талантливые мальчишки, однако у каждого есть собственное пятно в биографии, которое и открыло перед ним двери Сворда. Абсолютно чистые не попадают сюда, так как не способны на хладнокровное убийство и получение искренней радости от сражения, уж это Яков Фельцман успел великолепно понять, так что сейчас выискивал среди просто подающих надежды фехтовальщиков тех, из кого можно вырастить пыточных дел мастеров, шпионов, наёмных убийц или верных охранников.
В какой момент его мечта стала выглядеть подобным образом? Мечтал ли он о таком в принципе? Яков Фельцман не готов дать ответ на этот вопрос, но он точно знает, что все выпускники Сворда — блистательные мастера своего дела.
***
Пообедав, Юрий оделся для похода в театр и выскользнул за пределы школы. Немного волнуясь и задавая себе вопрос, откуда же госпожа Лилия узнала о его особенном отношении к театру, граф назвал извозчику адрес и вскоре, предъявив билет на входе, уже сидел в зрительском зале.
В прошлый раз ему было не до рассматривания публики, но сейчас он с интересом повертел головой по сторонам, разглядывая солидных мужчин во фраках и богато одетых дам в вечерних платьях.
Наконец представление началось и граф вновь выпал из реальности, наслаждаясь и ностальгируя при взгляде на грациозных танцовщиков и танцовщиц.
Юрий по началу не до конца понимал, почему атмосфера в зале так изменилась с появлением на сцене темноволосого юноши в маске. Пропали восторженные вздохи, хлопки в напряжённых моментах, люди лишь шептались на грани слышимости, ломая глаза о фигуру в чёрном.
Однако в какой-то момент он поймал себя на том, что и сам замер, не дыша, поддавшись заполнившей зал атмосфере.
Отчаянно — вот то слово, которым можно описать танец парня. Каждый его жест словно выбрасывал в толпу море горьких эмоций, а движения были на грани превращения в кукольно-изломанные. Он ни на секунду не танцевал для зрителей, лишь только для себя, но и это заставляло сердце то замирать где-то в горле, то биться на пределе возможностей.
Поражала и музыка, под которую он выступал: она дополняла его, словно дивный аромат прекрасный цветок, рождая Совершенство.
Но отчего же зал продолжал молчать, когда юноша изогнулся в поклоне? Ни один человек не аплодировал, публика лишь безмолвно вставала и благодарно склоняла головы, копируя брюнета. Были и такие зрители, что, как и Юра, удивлённо озирались, встретив такую странную реакцию на блистательное выступление, но и они молчали, не желая привлекать внимания и несколько недоуменно перенимая поведение остальных.
Юноша, не глядя более в зал, ушёл со сцены, и люди, начиная тихо переговариваться, принялись покидать театр.
***
Направившись к побережью, граф никак не мог выбросить из головы танцовщика. Думал, почему он носит закрывающую почти всё лицо маску, отчего его движения полны леденящей душу трагичности и что в нём настолько притягивает взгляд, что глаза оторвать просто не получается.
Задумавшись, он налетел на закутанного в тёмное пальто человека, одиноко стоящего у ограждения на берегу.
— Простите, пожалуйста, я совсем не смотрю, куда иду! — смущённо произнёс подросток.
— Не страшно, — ответил молодой мужчина с сильным азиатским акцентом, старательно отворачиваясь от Юры.
Он надвинул цилиндр ещё ниже, и граф тотчас обратил внимание на мелькнувшие в рукавах украшенные мелкими камнями знакомые митенки.
— Вы?! — воскликнул подросток, разом подбираясь и делая шаг к брюнету.
— Не знаю, о чём вы говорите, — занервничал танцовщик, собираясь сбежать.
— Нет-нет, погодите же!
Юра ещё не знал, что именно ему нужно от юноши, но он протянул руку, будто собираясь схватить того за полу пальто, как вдруг резкий порыв ветра снёс с незнакомца цилиндр. Он медленно обернулся, взглянув на графа.
Испуганные тёпло-карие глаза смотрели на Юрия с почти полностью покрытого шрамами лица. Тонкие, как у него самого, хрупкие черты были безнадёжно обезображены чьими-то жестокими руками, но там, где лезвие не коснулось тела юноши, кожа была фарфорово-ровной, словно подсвеченной мягким сиянием изнутри.
Уродливое Совершенство.
Человек дёрнул плечом, опустил потухший взгляд в землю и пошёл прочь, не делая больше попыток ускориться и лишь выше подтягивая ворот пальто.
— Подождите! — крикнул ему вслед Юра, однако брюнет никак не отреагировал, вскоре скрывшись за поворотом.
— Не трать время зазря, он не ответит, — услышал граф сбоку.
Он повернулся, удивлённый пропитывающими звонкий голос весельем и энергией, и увидел сидящего на перилах азиата со смеющимися черными глазами и широкой улыбкой. Под его распахнутым пальто виднелось яркое трико танцора, и Юрий быстро вспомнил, что также видел этого юношу на сцене.
— Почему?
— О, это каждому известно! — многозначительно поднял тот палец и принялся объяснять: — Кацуки Юри — наша городская легенда. Вообще-то говорят, что он играл в императорском театре, но как-то раз ответил отказом на предложение одного богатого господина. Тот решил или наказать Юри, или же просто поступил в соответствии с высказыванием «так не достанься же ты никому», но результат на лицо, как говорится. Его избили и изуродовали, после чего он и прячется под этой маской.
— Ладно, — ошарашенно проговорил Юра, чувствуя жалость к несчастному парню, — а почему люди молчат на его выступлениях? Он ведь танцует бесподобно!
— Он ненавидит слышать их. Как только зал начинает аплодировать, Юри сбегает и несколько дней не выходит на сцену. Вероятно, это последствия травмы на психологическом уровне, — пожал плечами парень.
Юрий вновь с жалостью посмотрел в сторону, где скрылся изуродованный юноша, но незнакомец, заметив выражение его лица, посоветовал:
— Не жалей его — ему уже не больно.
— О чем ты говоришь?! — резко спросил граф, нервно усмехнувшись подобной глупости.
— Кацуки Юри — потухшая свеча. Он загорается лишь только во время танца, но горит чадящим чёрным пламенем, — развёл руками азиат. — Всё остальное время он и не живёт даже. Спит в небольшой комнате над театром, хотя может позволить себе роскошные апартаменты в любой части Вест-Энда, гуляет только здесь и лишь в тёмное время суток, а днём безвылазно сидит в репетиционном зале. Он ничего не хочет, ни к чему не стремится. Да-да, сейчас ты считаешь мои слова глупостью и вздором, — вытянул он руку в сдерживающем жесте, увидев, что Юра готов начать спорить. — Хочешь сказать, что я ошибаюсь и что просто слепой глупец, раз не заметил, о чём он мечтает и чем живёт. О, поверь мне, я пытался не один раз!
— Вы знакомы?
— В каком-то смысле нас можно назвать друзьями. Я привёл его в этот театр несколько лет назад и с тех пор мы общаемся. Я правда пытался вернуть его к нормальной жизни, но сейчас уже практически сдался. Ты знаешь, он как предмет искусства, — растерянно провёл по волосам юноша, — такой талантливый и красивый, для всех и одновременно ничей, потому что нам, простым смертным, просто не дано познать его целиком.
Парень всё говорил и говорил, с каждой минутой будя в Юре всё более сильный интерес к таинственной личности танцовщика.
— Тебе ведь он тоже не кажется уродом, верно? — задумчиво протянул азиат, поясняя: — Я имею в виду, что эти его шрамы, безусловно, никак нельзя назвать красивыми, но в целом его лицо бесконечно хрупкое и тонкое, а с ними выглядит таким трогательным и нежным, что хочется никак не ужасаться и тыкать пальцем, а защищать и оберегать.
— Да, ты прав, — согласно протянул Юра и выдохнул: — И часто ты так откровенничаешь с незнакомцами? Кто ты вообще?
— Да какой же ты незнакомец? — подмигнул парень, чуть раскачиваясь на перилах. — Ты, готов спорить на всё что угодно, первогодка в Сворде — ваш решительный и растерянный взгляд ни с чьим не перепутаешь, а у нас, — хмыкнул он, вкладывая какой-то особый смысл во фразу, — вы— частые гости.
— Где это — у вас?
— Узнаешь, как затоскуешь по любви! — расхохотался парень и наконец представился: — Меня зовут Пхичит Чуланонт. Ты чем-то заинтересовал меня, а я привык доверять интуиции. И вот ещё что, — улыбнулся он, увидев, что Юра открыл рот, — три раза подумай, прежде чем называть мне своё имя.
