***
Слова, произнесённые Дамблдором перед банкетом, заставили Драко сильно усомниться в душевном здравии директора. — На самом деле он далеко не такой сумасшедший, каким хочет казаться, — прокомментировала Прюденс. — … хоть в это и довольно сложно поверить, — вмешался Скотт. Драко фыркнул. — Ты не в первый раз пытаешься поменять моё мнение о директоре, — произнёс он с некоторой долей презрения в голосе. — Для твоего же блага, — ответила Прю, — Помнишь, что говорил отец? Опасно недооценивать такого человека, как Альбус Дамблдор. Особенно если собираешься в будущем сделать его своим врагом. Серенити резко помрачнела. Судя по взгляду, который она бросила на сестру, им предстоял долгий и неприятный разговор. — Слушайте, давайте уже примемся за еду, а то глазом моргнуть не успеем, как директор велит её убрать. Все молча последовали этому совету. Однако вскоре аппетит Драко исчез так же быстро, как появился — в какой-то момент Кровавый Барон сел на свободное место рядом с ним. От этого мальчик стал ещё бледнее, чем обычно. Казалось, что его вот-вот вырвет. Но у его реакции была веская причина: мантия Барона была запятнана кровью, и кровь эта вряд ли принадлежала ему самому. Прюденс толкнула сестру в бок и указала ей на Драко. Та взглянула на него и громко рассмеялась. — Хорошо выглядишь, брат, — не скрывая сарказма, сказала она, — Добрый вечер, Барон. Привидение ответило ей еле заметным кивком. После того, как все насытились и еда исчезла с тарелок, профессор Дамблдор начал очередную речь, уже осмысленную. На сей раз к напоминаниям о том, что Запретный Лес не зря стал запретным, и что колдовство в коридорах также строго воспрещалось (можно подумать, это ограничение мешало идиотам из Слизерина и Гриффиндора нападать друг на друга) и к объявлению о начале тренировок по квиддичу (Серенити посмотрела в сторону гриффиндорского стола и ухмыльнулась), было добавлено предупреждение: — … И, наконец, я вынужден вас предупредить, что в этом году правый коридор на третьем этаже является запретным для всех, кто не хочет умереть самой страшной смертью. В зале настала абсолютная тишина, которую нарушил голос Серенити: — Кажется, он переводит туда личные покои профессора Снейпа.***
Первая неделя в Хогвартсе выдалась на редкость неудачной. Студенты третьего курса успели горько пожалеть о том, что в прошлом году выбрали для изучения некоторые предметы, которые оказались настолько бессмысленными и бесполезными, что от них приходилось отказываться. Прюденс, например, отказалась от Прорицаний после того, как преподающая их старая карга «предвидела» преждевременную кончину её сестры. Саму Ренни, как ни странно, сие предсказание совсем не смутило, а даже наоборот, заинтриговало. На её вопрос о том, падёт ли она смертью героя, «профессор» Трелони замогильным голосом ответила, что «пред ликом смерти и храбрец, и трус равны». Не выдержав высокой концентрации бреда в воздухе, Прю, как и все рейвенкловцы, которым на втором курсе хватило наивности выбрать Прорицания, немедленно покинула класс, мысленно спрашивая себя, какого Мордреда Дамблдор держит в школе эту шарлатанку. Её настроение добило то, что в классе Маггловедения она оказалась единственным слизеринцем, и всеобщее внимание было обращено на неё. Оказывается, на её факультете было распространено ошибочное мнение, что этот предмет никуда не годится. Но ведь волшебный мир существовал внутри маггловского, и рано или поздно колдунам и ведьмам приходилось взаимодействовать с магглами. Чтобы не выдать себя, они были просто обязаны уметь раствориться в толпе. И вот именно поэтому любой волшебник должен был обладать хотя бы минимальными знаниями об их повадках и предметах первой необходимости. Собственно, именно так Прю и объяснила перед всем классом причину, по которой она захотела изучить Маггловедение. Никому другому объясняться не пришлось. Она уже почти возненавидела за это профессора Бербидж, когда та согласилась с её позицией и похвалила за здравомыслие. Потом, будто бы забыв о ней, профессор начала читать длинную речь о том, как, в отличие от профессора Квиррелла, предпочитавшего изучение истории маггловского мира, она собиралась преподавать «реальные вещи, которые пригодятся вам в жизни, и от изучения которых вы не будете умирать со скуки». Про себя Прюденс решила, что учитель, который при своих учениках выражает неодобрение к методам своего предшественника — да ещё в такой форме — настолько мелочен и жалок, что просто недостоин ненависти. Не будь Маггловедение таким важным предметом, она бы от него отказалась ещё на стадии «Мисс, выйдите вперёд и объясните почему именно Вы решили начать изучение данного предмета». Остальные учителя, к счастью, были достаточно эмоционально зрелыми для того, чтобы не унижать студентов путём такого неуместного выделения из толпы. Но после Древних Рун голова невыносимо ныла, что уж говорить о дневных уроках Астрономии, во время которых студенты всех курсов, начиная с третьего, изучали самую обыкновенную физику. Серенити — как и многие дети из семей волшебников — очень скоро поняла, почему магглорождённых это слово приводит в ужас. Плюс ко всему, каждый студент — независимо от того, сколько выбрал предметов, к концу недели обнаружил себя плавающим в океане домашней работы. В понедельник утром, несмотря на моральное и физическое истощение, Прюденс проснулась, как всегда, в пять часов утра. В отличие от своих брата и сестры, она не любила подолгу нежиться в кровати, предаваясь сладким воспоминаниям о прервавшихся снах. Вместо этого Прю быстро вставала и одевалась, а потом отправлялась в ванную, чтобы вымыть руки перед завтраком. К такому началу дня она приучила себя ещё в раннем детстве, и теперь он стал частью её натуры — что, разумеется, очень пригодится ей во взрослой жизни, когда появится необходимость каждое утро ходить на работу. У какого-то заброшенного класса её чуть не сбил с ног растрёпанный и сонный Перси Уизли. — Прости, — сказал он, и это было первое слово произнесённое им в её адрес с тех самых пор, когда они познакомились. Ну как познакомились — их поставили в известность о существовании друг друга и об их родственных узах с представителями противоположного лагеря. Для Прюденс Перси должен был быть мерзким предателем крови, магглолюбом и цепным псом Дамблдора. Для Перси Прюденс была избалованным ребёнком из богатой семьи, дочерью преступника, чудом избежавшего пожизненного срока в Азкабане. При виде него её сердце стало биться в несколько раз быстрее, а щёки порозовели, но на него их столкновение не возымело никакого эффекта. — Ничего страшного, — отмахнулась девочка и поспешила скрыться из виду. Поняв, что Уизли её уже не увидит, она перешла на бег. Внезапно из одного из кабинетов, мимо которых она пробегала, донёсся низкий голос профессора Снейпа. — Будь осторожен, Квиррелл. Я слежу за каждым твоим шагом. Собственные шаги Прю стали ещё шире и быстрее: если хотя бы один из профессоров заметил её в тот момент, он мог бы подумать, что она подслушивает, и назначить ей отработку. А если бы её заметил не Снейп, она рисковала ещё и лишиться некоторого количества баллов. Как можно медленнее и аккуратнее вымыв руки — и повторив это даже больше раз, чем обычно, Прюденс наконец успокоилась и решила, что можно выходить. К её удивлению, в Большом Зале оказалось полно народу. Обычно в такое время он был почти пуст, и ей удавалось позавтракать в тишине и покое, предаваясь своим мыслям. Но сегодня не сложилось — кругом царили такой шум и гам, что среди этого бардака было невозможно разобрать даже собственных мыслей. Увидев, что собрались почти все, Матильда Грин, Главная Староста, приказала своим подопечным раздавать расписания, и те моментально ей подчинились. Прю взглянула в своё расписание и ужаснулась. — Твою ж Моргану, две истории магии! — послышался за её спиной голос сестры. — Доброе утро, Ренни. — поздоровалась Прю, — Рановато ты сегодня встала. Серенити села за стол и скорчила недовольную гримасу. — Большая Медведица разбудила. Споткнулась о тумбочку, упала и подняла такой шум, что было уже не до сна. Большой Медведицей слизеринцы называли третьекурсницу Каллисто Селвин, и получила она эту кличку не столько из-за имени, сколько из-за своих пышных форм. Прюденс было больно слышать, как несчастную девочку дразнили из-за внешности, даже несмотря на то, что и характер у неё был не сахар. Но её (как и саму Каллисто, к слову) утешала та мысль, что очень скоро все обидчики получат по заслугам. Семья Селвин, наряду с Малфоями, была одной из самых почитаемых в магической Британии, пока дядя Каллисто не угодил в Азкабан. — Сколько раз я просила тебя не называть её так? — рявкнула Прю, — Это отвратительно! — Из корректных выражений, дорогая сестрица, хороших шуток не построишь. «И всё-таки не зря Шляпа распределила её на Слизерин…» — Если честно, то тебя и полная свобода слова не превратила в легендарного комика. — … как и сегодняшняя тренировка не превратит в легендарного охотника. — вмешался только что зашедший в Большой Зал Маркус Флинт. — Тем не менее, если ты не явишься на поле сегодня вечером, я натравлю на тебя всех Всадников Апокалипсиса. В ответ на это Серенити фыркнула. — То есть пожалуешься учителям, что ли? — лениво спросила она. — Вот это угроза, у меня чуть сердце не остановилось. — Я серьёзно, Малфой, если ты вздумаешь пропустить ещё одну тренировку, как в прошлом году, тебе это с рук не сойдёт. Сказав это, Флинт вышел из Зала так же внезапно, как и явился. — Что это было вообще? — поинтересовалась Прюденс. — Не обращай внимания, он всегда так себя ведёт. — отмахнулась её сестра. Прю от этого возмутилась не на шутку. — Как я могу не обращать внимания, когда только что я узнала, что ты имеешь привычку прогуливать тренировки?! Как странно. А мне всегда казалось, что ты поле для квиддича почти не покидаешь. — Да ладно тебе. Это было всего один раз! — Ну и куда ты пропадала? — Думаешь, я помню? С тех пор прошла целая вечность! И вообще, хватит доставать меня всякой ерундой. — Ладно, как скажешь. Я перестану надоедать тебе. Но учти, Ренни: отныне я слежу за тобой. И если ты хоть раз прогуляешь урок или будешь шляться непонятно где, ссылаясь на тренировки, наш отец узнает об этом. Серенити закатила глаза. — Салазаровы простыни! Сегодня что — международный день идиотского шантажа?!***
Урок истории магии оказался, как всегда, тем ещё испытанием на прочность. Каким-то образом профессор Биннз умудрялся придать ауру смертельной скуки даже самым интересным событиям, таким как, например, война с Гриндельвальдом или строительство Хогвартса. Большинство студентов приходило на эти уроки только для того, чтобы продолжить своё ночное путешествие по царству сновидений. Разумеется, Серенити Малфой не являлась исключением, а её сестра, хоть и смотрела на неё с осуждением, постоянно испытывала соблазн последовать её примеру. Раз за разом Прюденс приходилось напоминать себе, что студенты, которые спали во время уроков, никогда не становились Старостами. Именно это — и тот факт, что она постоянно прислушивалась к шёпотам некоторых одноклассников — и помогало ей не погрузиться в глубокий сон. В этот раз Прю особенно нуждалась в таком стимуле, ибо сегодня скучной оказалась не только манера повествования, но и сама тема (браки между волшебниками и другими магическими существами). — … где ты его взял, Ли?! Мы с Джорджем обыскали весь доступный нам маггловский квартал, чтобы найти такой. На этих словах Прюденс напряглась: учитывая то, кто их говорил, явно планировалось какое-нибудь нарушение школьных правил. Она прислушалась внимательнее, надеясь узнать, о чём именно шла речь и стоило ли подойти с этим к кому-нибудь из учителей. — Ну, в том, чтобы быть магглорожденным, есть свои плюсы. — А есть чем заправить? — Ясен аконит, я ж не идиот, чтобы притащить сюда форму, позабыв про содержание. — Круто! Испробуем сегодня ночью, после отбоя. «Заметка — доложить старосте их факультета о готовящемся нарушении.» — Отлично. Теперь давайте, что ли, продолжим писать эссе для Снейпа, а то он нас заживо сожрёт, если снова сдадим пустые листы. Прю удивилась — это же сколько храбрости надо иметь, чтобы сдать Снейпу пустой лист? На такое даже слизеринцы не решались — со всем своим фаворитизмом, профессор строго наказывал даже студентов со своего факультета, если они творили что-нибудь недозволенное. Уж она-то, сестра Серенити, об этом знала едва ли не лучше всех остальных. … а профессор Биннз, тем не менее, продолжал свой рассказ о юной ведьме, сбежавшей с гоблином… Вообще, у него на этот счёт было какое-то странное помешательство — что бы он ни рассказывал, профессор всегда связывал это с гоблинами. — … её родственники преследовали их до самого Марселя, а потом их след потерялся и больше никто их не видел… Преследование… Этим утром Прюденс пообещала своей сестре внимательно следить за каждым её шагом… и то же самое пообещал Снейп Квирреллу. Интересно, почему? Какую игру вёл на этот раз странный профессор зельеварения? И было ли это по его собственной инициативе, или за его действиями стоял директор? Размышляя над этим, Прю заметила, что сидевшая по правую сторону от неё Каллисто внимательно слушала профессора Биннза и даже делала какие-то заметки в тетради. Заинтересованно, самозабвенно. «Эммм… чего?!» Такая реакция одноклассницы настолько поразила девочку, что она и думать забыла о Снейпе и об его вовлечённости в какие-то интриги.***
Однако шок не помешал Прю сразу после урока отправиться на поиски гриффиндорского старосты с целью доложить ему о подслушанном разговоре. С каждой секундой эта идея казалась ей всё более удачной. Во-первых, она не шла прямиком к МакГоннагалл, хоть это и было бы правильнее, учитывая то, что планировалось явно что-то совсем выходящее за рамки, а значит, уровень её вины перед участниками заговора был значительно ниже, чем мог бы быть. Во-вторых, если кто-то найдёт управу на близнецов Уизли, так это их старший брат. И в-третьих, как бы ужасно и эгоистично это ни звучало, ей наконец-то представился случай поговорить с Перси, и она его не упустила бы, даже будучи уверенной, что это вызовет конец света. Старший Уизли нашёлся в библиотеке, дописывающим какое-то эссе размером с дипломную работу колдомедика. В голове Прюденс донёсся тревожный звоночек, указывающий на то, что ей тоже пора взяться за домашнее задание. Отвергая эту назойливую мысль, она осторожно, чуть ли не на цыпочках, подошла к парню. Девочке казалось, что каждый шаг, сопровождённый оглушающим сердцебиением, отрезает от её жизни целые десятилетия. И вот наконец, оказавшись лицом к лицу со старостой, Прюденс заявила: — Я должна сказать тебе кое-что важное. С неохотой оторвав взгляд от пергамента, Уизли посмотрел на неё, и вежливым тоном спросил: — Что именно? — Сегодня ночью твои братья и их друг, Ли Джордан, намечают вылазку в Запретный Лес, и исходя из того, что я слышала, у них хранится какой-то предмет, купленный у магглов, потенциально опасный. Выпалила она это очень быстро, но в повторении её слова не нуждались. До Уизли дошла вся серьёзность ситуации, и, судя по тому, как покраснело его лицо, новость его разгневала. — Спасибо за информацию, Малфой, — холодным тоном поблагодарил он. При этом взгляд его тёмно-карих глаз выдавал раздражение. — Я обязательно приму меры относительно своих братьев. Сказав это, Перси заново принялся за свою домашнюю работу, сделав вид, что ничего и не произошло. Прюденс крайне удивилась тому, что он не спросил, почему она адресовалась ему, а не учителям. Ей вдруг вспомнились слова её сестры о том, что «этот кудрявый» считает свою персону едва ли не превыше всех, а посему берёт на себя ответственность, равную той, которая возлагается на профессоров. «Вообще-то, это похвально», — думала девочка. Ещё её шокировал тот факт, что Уизли принял её слова на веру. В конце концов, слизеринцам было принято не доверять, и, как бы печально не было признавать это, для этого недоверия существовали весьма значительные причины. Но ей поверили. Перси-чёртов-Уизли ни на секунду не усомнился в том, что она сказала правду. Не помня себя от счастья, Прюденс поспешила удалиться, когда её внезапно остановили. — Эй, Малфой, подожди! Дрожа, как осиновый лист, слизеринка обернулась и одарила Перси вопросительным взглядом. Тот, в свою очередь, разглядывал свои ботинки с таким видом, будто он их впервые увидел и был от них в восторге. На Прюденс, почему-то, он старался не смотреть. — У меня к тебе есть одна просьба, — прошептал он, — и она тебе совершенно не понравится. — Да? — с готовностью спросила Прю, — Что за просьба? — Я тебе расскажу, но не здесь. Мало ли кто может нас услышать. Прюденс осмотрелась, и заметила, что мадам Пинс, которая, вообще-то, должна была давно выгнать их обоих из библиотеки, внимательно прислушалась к их разговору. Она глубоко вздохнула, пытаясь представить то, о чём могла подумать библиотекарь, увидев, как она перешёптывается с Перси Уизли между рядами книг о маггловедении. Осуждение ощущалось почти физически. — Ладно.***
В какой-то степени, Уизли оказался прав. Его просьба не понравилась Прю. Она вызвала у неё чуть ли не экстаз. Девочка была так потрясена и восхищена этим, что целый день не могла долго удержаться на одном месте. Она постоянно измеряла шагами то спальню девочек, то гостиную Слизерина, чем изрядно поднадоела окружающим. К её удивлению, Серенити, хоть и заметила необычное поведение сестры, предпочла молча радоваться за неё, а не донимать расспросами. — Если я не ошибаюсь, сегодня вечером ты будешь занята, — не без удовольствия отметила она, наблюдая за тем, как Прю перебирает лучшую одежду. — Да, так и есть, — ответила последняя. — Не будешь спрашивать чем? — Не буду. Я уважаю твою личную жизнь. И искренне надеюсь, что однажды ты научишься уважать мою. Длинное зелёное платье с кружевом, в котором Прю ходила с семьёй в гости к двоюродной кузине отца, выглядело отлично, но в таком вряд ли было бы удобно передвигаться по замку и его окрестностям. К тому же, осенние вечера в Хогвартсе были довольно холодными, а ей предстояла долгая прогулка. Плюс ко всему, элегантная одежда была попросту не к месту в данном случае, ведь она собиралась не на званый ужин, а на задание. (Отойдя подальше от любопытной мадам Пинс, Прюденс и Перси договорились встретиться у дверей Большого Зала в десять часов вечера, время отбоя. Их план — в который они, естественно, посвятили профессора МакГоннагалл, состоял в том, чтобы проследить за близнецами и Ли Джорданом, когда они выходили из замка, подождать, пока они не исполнят то, о чём говорили на уроке истории магии, а затем поймать их с поличным. До безумия глупый, наивный и дикий план, на который декан Гриффиндора согласилась только ради того, чтобы получить, наконец, возможность, назначить этим троим отработку подольше и тем самым отвлечь их от будущих шалостей). Глубоко вздохнув, девочка сложила обратно и платье, и юбки, доставая взамен брюки от школьной формы и свитер с гербом факультета. — Молодец, сестрёнка, — одобрила её выбор Ренни, — Я бы на твоём месте тоже надела что-нибудь повседневное, чтобы у парня самолюбие не раздулось от того, что ради него нарядились, как на бал. Разложив вещи на кровать, Прю села рядом и принялась от нечего делать расплетать косу, а затем заплетать её обратно. И так много, много раз. — Если ты не перестанешь это делать, ближе к вечеру твои волосы станут такими же сальными, как у нашего декана, — заметила её сестра. Манипуляции с волосами тут же прекратились. Предстояло долгое и нудное ожидание…***
В день, когда семья узнала о том, что Серенити попала в слизеринскую сборную, отец подарил ей карманные часы из чистого серебра, с серебряной же цепочкой. Вообще-то, среди волшебников было принято дарить часы в день совершеннолетия, но зная повадки своей дочери, Люциус Малфой решил, что они ей позарез нужны именно сейчас — тем более, если она собиралась делить своё свободное время между домашней работой и тренировками по квиддичу. Теперь эти самые часы вертела в руке сестра девочки. Ожидая часа отбоя, Прюденс то и дело проверяла, сколько времени. Подустав от наблюдений за её душевными терзаниями, Ренни легла спать прямо в одежде и даже не сняв обувь. Обычно очень требовательная и следящая за тем, чтобы её брат и сестра не нарушали дисциплину, Прю не обратила на это внимания. В данный момент её волновала лишь возможность сотрудничать с Перси Уизли. Девять часов. Пятнадцать минут десятого. Без пятнадцати десять. «Пора», — решила Прюденс. Пятнадцати минут ей вполне хватало на то, чтобы подняться в Большой Зал. Филч и прочие потенциальные препятствия были ей не страшны — у неё было специальное разрешение на патрулирование коридоров этой ночью, подписанное профессором МакГоннагалл. Фактически, на одну ночь она становилась старостой. И это была ещё одна причина, по которой Прю согласилась на реализацию этого дурацкого плана. Но разрешение это предъявлять не пришлось, так как в замке не обнаружилось ни Филча, ни миссис Норрис. Уизли ждал её у самого входа в Большой Зал, как и обещал. — Ну что, готова? — спросил он, подняв на неё взгляд. — Ещё бы. Они уже прошли? — Пока нет. Но они скоро явятся. Так и произошло. Вскоре после того как Прюденс присоединилась к Перси, из-за угла послышались шаги. Староста еле успел наложить на них обоих невербальное Дезиллюминационное Заклинание (что вызвало молчаливое восхищение его напарницы), как на горизонте появились три довольно высоких фигуры. Не трудно было догадаться, кому они принадлежали. — Ходи осторожней, Джордж, — прошептал один из парней, когда троица прошла мимо Большого Зала, — То, что мы ещё не встретили Филча, ещё не означает, что его нет в замке… С собой гриффиндорцы тащили какой-то предмет довольно внушительных размеров, завёрнутый в чью-то мантию. Видимо, они не стали использовать заклинание Локомотор, потому что магию надо поддерживать, не отвлекаясь, и в данном случае существовал довольно большой риск убронить предмет на пол и поднять шум, на который немедленно явился бы Филч. Когда Перси посчитал, что они с Прюденс могут покинуть свои небольшие укрытия, находящиеся за двумя каменными изваяниями, расположенными по обе стороны от двери в Большой Зал, он осторожно коснулся руки девочки, и она поняла: это сигнал. На тот момент Фред, Джордж и Ли Джордан находились достаточно близко, чтобы они не смогли потерять их из поля зрения, но достаточно далеко, чтобы те не услышали их шагов. Они пошли следом за мальчиками, которые медленно двигались в сторону входных дверей. В какой-то момент Перси чуть не выдал их, испустив полный возмущения вздох. Шли они долго, так долго, что эффект от заклинания уже начинал выветриваться, а двое преследователей становились всё менее и менее прозрачными. Прюденс не могла оторвать взгляда от Перси — полупрозрачный, подкрадывающийся по освещаемому лишь лунным светом коридору, он выглядел намного величественнее, чем все привидения Хогвартса вместе взятые. Любуясь им, она почти забыла, что у них, вообще-то, было задание. — Они выходят! — выпалил староста, и слизеринка переключила своё внимание на закрывающейся двери. — Давай быстрей, пока они не успели где-нибудь спрятаться, — предложила она, — Я думаю, вряд ли они пойдут прямым путём, да ещё и не скрываясь. — Ты права, — согласился Перси. — Самый надёжный способ довести дело до конца — не спускать с них глаз. Но именно этого им сделать не удалось, так как, едва выйдя из замка, ребята поняли, что дальнейшие поиски напрасны. — О Мерлин! — воскликнула Прюденс, — что будем делать дальше, пойдём обратно в замок? В ответ на это Уизли лишь покачал головой. Староста или нет, он был всё же гриффиндорцем, и ему, очевидно, жуть как не нравилось сдаваться, особенно тогда, когда цель была так близка. — Побродим тут ещё немного, — сказал вдруг он, — и, если мы их не заметим, я призову игральные карты Джорджа, которые он постоянно берёт с собой… — И так мы узнаем их местонахождение! — воскликнула его собеседница, а потом тут же поправилась: — Но ведь в этом случае и они будут знать, что кто-то в этой стороне замка их ищет. — Поправочка. Они будут точно знать, что их ищу именно я. Настала тишина. Вдруг, Перси указал в сторону моста. — Они уже там?! — удивилась Прю, — Как же быстро они ходят! — Это неважно. Этой ночью безнаказанными им остаться уже не удастся. Смотри! В этот момент к компании близнецов Уизли присоединился четвёртый студент. Ещё один мальчик. Прюденс очень сожалела о том, что она не может различить цвет его галстука, может быть, тот и не был с Гриффиндора. Незнакомый мальчик остановился поговорить с трио нарушителей и затрясся от хохота. А потом, когда они перешли мост, случилось неожиданное. Все четверо решили разделиться. Они знали, что за ними ведётся наблюдение, и пытались его усложнить. — Они, наверное, думают, что мы совсем идиоты. — выпалил Перси, — Не разделяемся, действуем, как раньше. Поймаем одного — поймаем всех! Прюденс хотела было поспорить, сказать, что этот план не работает, когда имеешь дело с истинным гриффиндорцем, но в конце-то концов она не могла знать Фреда и Джорджа Уизли лучше, чем их собственный брат. Может быть кто-то из них и сдал бы всех остальных, если бы его поймали. — Бежим! — крикнул Староста, и она побежала вслед за ним. Близнецы разбежались кто куда, а вот Ли Джордан направлялся прямо в Запретный Лес. Ей не нужно было никаких указаний, чтобы понять, что именно за ним и нужно следовать. — Мои братцы сами явятся, — запыхаясь, уверял её Перси, — Они просто не смогут жить спокойно, зная, что Джордан отбывает наказание за всех троих. Это она уже поняла. Самоотверженность и готовность идти на всё, чтобы помочь друзьям выбраться из неприятностей — ещё одни из типичных черт гриффиндорцев, которыми хитрый слизеринец мог бы по желанию воспользоваться, если бы захотел ими манипулировать. Прюденс чувствовала, как ветер треплет её волосы, а одна коса уже начинала расплетаться. Похоже, одну из лент она потеряла, когда пряталась у самых дверей Большого Зала. И тем не менее, нельзя было останавливаться… — Петрификус Тоталус! — крикнул кто-то, когда они с Перси уже почти перешли мост. Слизеринка подумала, что сейчас вот-вот больно ударится о каменный пол, но заклинание попало в Уизли. Здравый смысл подсказал ей защитить себя, или хотя бы попытаться узнать, откуда именно на них напали, но она запаниковала и дрожащей рукой достала из кармана волшебную палочку, чтобы отменить действие заклинания. Разумеется, за этим последовало громкое «Экспелиармус», произнесённое кем-то очень знакомым, и её палочка отлетела на противоположный конец моста. — Мда, сестрица, не быть тебе Мракоборцем, — выйдя из укрытия, насмешливым тоном произнесла Серенити, а потом побежала в сторону совятни. Серенити. Тот самый четвёртый студент, который повстречался с близнецами Уизли и их другом, и, должно быть, предупредил их о том, что за ними гоняются. Это была она, а не какой-нибудь мальчишка. Она знала всё с самого начала и решила вмешаться. «Ну ничего, я ещё разберусь с тобой, » — злобно сказала себе под нос обманутая Прюденс. Зная, что поиски собственной палочки отнимут у неё целую вечность, девочка достала палочку Перси, которая нашлась во внутреннем кармане его мантии. — Фините инкантатем, — произнесла она, направив палочку на парня. Заклинание подействовало не с первого раза: колдовать чужой палочкой оказалось намного сложней, чем своей собственной. Когда Уизли пришёл в себя, он бросил на неё какой-то странный взгляд, от которого её кожа покрылась мурашками, а желудок чуть не вывернуло. — Похоже, нам всё-таки придётся разделиться, — бесцветным голосом оповестил её он, — Ты пойдёшь за своей сестрой, а я — за Ли Джорданом. Гнев Прюденс вспыхнул с новой силой, а её лицо наверняка приобрело розоватый оттенок и подурнело. — Да, вот я ей устрою! Когда отец узнает… — … он наверняка возгордится! Эта реплика пришлась как удар под дых. — Что… что ты имеешь в виду?! — спросила поражённая до глубины души девочка. В ответ на это, Перси истерически расхохоталсся, отчего его спутница вздрогнула. — Не притворяйся, что не знаешь, чем в военное время занимались твой отец и его братия! Нападения на магглорождённых и предателей крови, массовые убийства магглов, пытки… — Серенити — не отец! — рявкнула Прюденс, — И она не задумывала ничего плохого, а выручала твоих братьев, если ты этого ещё не заметил! Да и папа вовсе не такой монстр, каким вы все его себе представляете! Ты даже представить себе не можешь, как это тяжело, везде слышать эти мерзкие сплетни людей, которые в воображении своём малюют его то божеством, то демоном! — Напомнить тебе, какие слухи ходят о моём отце? Напомнить, по чьей милости они распространяются?! Вне себя от ярости, слизеринка пошла на поиски своей волшебной палочки. На помощь Уизли она могла уже не рассчитывать. Да и если бы он её предложил, она бы отказалась. Нечего принимать помощь того, кто презирает тебя за грехи отца. Она нашла её довольно быстро, чудом не наступив на неё. «Вообще-то, Уизли прав, » — с горечью думала девочка, пряча палочку в карман. Но кто ему дал право срываться на тех, кто ни в чём не повинен? «Успокойся, Прю, плакать будешь, когда найдёшь свою сестру и отправишься вместе с ней в спальню Слизерина, а пока — выше нос!» Подняв взгляд, Прюденс увидела отдаляющегося Перси. Он оставлял её одну, в темноте. Ещё никогда, ни при каких обстоятельствах она не чувствовала себя более расстроенной и беспомощной. Теперь ей оставалось только одно — найти Ренни. Сердце бешено колотилось, и ощущалась острая нехватка воздуха. Весь вечер продлился так хорошо, а тут вдруг раз! одна фраза — и всё скатилось к Мерлиновой бабушке. До чего же это было глупо, а главное — неожиданно! Если бы Прю знала, что всё этим и закончится, она бы осталась в гостиной Слизерина. Но с другой стороны, она должна была догадаться, что всё именно этим и закончится. «Какая же я дура, дура, дура!» Она уже не бежала, а спокойным шагом направлялась к совятне, надеясь, что сестра всё-таки дожидается её там, ведь со своей единственной задачей — отвлечь преследователей своих новых товарищей — она справилась на ура, и теперь могла за них не волноваться. В какой-то момент она сотворила Люмос, наплевав на то, что её мог кто-нибудь увидеть. В конце-концов, у неё ведь было разрешение патрулировать местность на пару со Старостой? А действовало ли оно в том случае, если заявленный Староста куда-то запропастился, предварительно устроив истерику на пустом месте? Впрочем, этот вопрос уже мало волновал девочку, ведь, подойдя достаточно близко к совятне, она заметила свет в окне. Очевидно, кто-то зажёг факел. Со словами «Ренни, какого Мордреда ты творишь?!», Прюденс быстро поднялась по лестнице и на самом последнем этаже чуть не уткнулась носом в спину профессора Снейпа. Почти теряя сознание от испуга, дрожащими ногами девочка спустилась на несколько ступеней вниз, а потом свернула за поворот. И сделала она это вовремя, поскольку Снейп там был не один. — … что я не собираюсь становиться соучастником в убийстве, профессор. До сегодняшнего дня я не без удовольствия выполнял свою часть уговора, но меня не предупредили, что мальчишка может умереть в процессе… Голос Филча дрожал. Видимо, он был так же напуган, как и подслушивающая на лестнице слизеринская студентка. А может быть, даже более напуган, потому что у него, в отличие от неё, не было шансов на побег. — Никто не умрёт, болван! — рявкнул Снейп. Прюденс прижалась к стене так сильно, что ей казалось, что ещё немного, и она с ней сольётся. Часть её подсознания кричала во весь голос: «Беги, идиотка!», но то ли ноги перестали ей подчиняться, то ли треклятое любопытство не давало сдвинуться с места. — Да?! А я в этом, почему-то, сомневаюсь! — Это потому что ты, дьявол престарелый, ничего не смыслишь в магии! — Снейп, кажется, окончательно рассвирепел, — А следовательно, будет лучше для всех, если я сделаю вот так… Конфундо! Послышалось громкое «БУМ!», сопровождённое шуршанием совиных крыльев и уханьем. Очевидно, испугавшись столь громкого звука, птицы немедленно покинули башню. Что-то явно пошло не так. Заклинание Конфундус действовало иначе. «Если, конечно, его не наложили на меня». Решив всё-таки последовать примеру мудрых птиц, Прюденс поспешила удалиться. Она спускалась по лестнице с такой скоростью, что даже не замечала, как иногда пропускала по две, а кое-где даже по три ступеньки. Спрятавшись за совятней, Прюденс молилась, чтобы эти двое быстрее убрались оттуда. Девочка провела в своём укрытии так много времени, что ей начинало казаться, что все уже ушли и ей пора возвращаться. Она уже жалела о том, что вообще согласилась на эту вылазку, и мечтала, чтобы кто-нибудь забрал её из того места, где она находилась. Кто-нибудь сильный и властный. Например, одна старая знакомая братьев Певерелл. Паника в голове девочки всё нарастала и нарастала, по мере того как она представляла себе своё возвращение в замок. Как вернуться туда таким образом, чтобы ни Снейп, ни Филч, не заподозрили то, что их разговор подслушали? Подобраться к замку с другой стороны, что ли? Но Хогвартс был огромным, чтобы обойти его даже вполовину потребовалось бы несколько часов! Украдкой взглянув на ведущую в башню лестницу, слизеринка заметила выходящего в спешке Снейпа, и мысленно поблагодарила провидение за то, что она не решилась вернуться в замок в тот самый момент. Ни Филч, ни Миссис Норрис за профессором не последовали. Впрочем, о местоположении последней Прюденс долго гадать не пришлось. Потому что она стояла у неё за спиной. Услышав скрипучее «Мяу!», девочка поняла, что ей конец. Она села на колени, и позвала её к себе, но кошка продолжала разглядывать её так, как будто поймала за совершением гнусного преступления. Вдруг из темноты раздался шорох листьев и послышался нежный девичий голос: — … КонфРРинго! ИмпеРРио! КРРуцио! Авада КедавРРа! Миссис Норрис побежала на этот голос, а Прюденс осталась одна, в полной прострации. «Какого Салазара тут творится?! Неужели именно сегодня вся школа вышла прогуляться под луной?!» Голос принадлежал явно не её сестре. У Ренни он был намного грубее, почти мальчишеским, а тут девочка чуть ли не пищала. А ещё она страшно картавила. И, очевидно, выбрала очень странный способ поупражняться в фонетике. «Побольше гуляй по ночному Хогвартсу, и не с таким встретишься», — пообещало Прю её подсознание. Ей вдруг стало интересно, как выглядит эта загадочная студентка, которая бродит ночью по территории школы и выкрикивает Непростительные. Она с замиранием сердца ждала, пока эта девочка поднимется по склону и заметит её, наконец. Когда это свершилось и на лицо загадочной юной волшебницы упал свет, вызванный заклинанием Люмос, Прюденс чуть не выронила палочку. Потому что такой лик запоминается навсегда. Огромные, карие глаза незнакомки можно было бы, пожалуй, назвать красивыми, но неестественно большое расстояние между ними смущало, да и возникало такое впечатление, что один глаз располагается чуть ниже другого. Рот её был уже, чем у всех людей, которых Прюденс встречала на протяжение всей своей недолгой, но богатой на знакомства жизни. Нос был длинным и опять же очень узким. Довершали картину оттопыренные уши, выглядывающие из-за длинных и густых каштановых волос. У человека из хорошей семьи подобные черты можно было бы счесть за отпечатки вырождения, но эта девочка, скорее всего, происходила из семьи магглов. — Ты пялишься на меня, как на экспонат Кунсткамеры, — крайне возмущённо воскликнула она, когда оказалась на одном уровне с Прюденс. Последняя также обратила внимание на её болезненную худобу. В её застиранную ночную рубашку могла бы поместиться ещё как минимум одна девочка такой же комплекции. Вдобавок ко всему ещё и смертельно бледная, незнакомка походила на тех уродливых фарфоровых кукол, которыми Ренни в раннем детстве пугала Драко. — Эм, вовсе нет! — смутившись, начала отрицать Прю. — Почему нет? — с ещё большим возмущением спросила её собеседница, — Все вы, слизеринцы, такие — расисты и снобы. «И вот опять меня в чём-то обвиняют. И опять ни с того, ни с сего», — печально подумала слизеринка. Хотя определённая доля правды в словах странной девочки всё же была. — Я… кхм! я пытаюсь это в себе перебороть, — призналась она, — Нелегко, знаешь ли, полностью отказаться от предубеждений, которые вбивали тебе в голову всю твою жизнь. Но я странно смотрела на тебя вовсе не из-за этого, а потому, что меня поразили твои волосы. Они очень красивые. Это было мгновенно придуманное оправдание, и всё же замечание было верным. У незнакомой девочки были нереально красивые волосы, длиной почти достигающие земли. По сравнению с ними волосы самой Прюденс, которыми обычно люди восхищались, выглядели как жалкие пучки спагетти. Это утверждение чуть смягчило собеседницу. — Ты всегда бросаешь убийственные взгляды на людей, которыми любуешься? — поинтересовалась та уже будничным тоном. — Я всегда бросаю убийственные взгляды на людей, которым завидую, — поправила её Прю, после чего они обе почему-то расхохотались. Послышалось мяуканье. Это Миссис Норрис подошла к незнакомке и начала тереться об её ноги, требуя внимания. Прюденс категорически отказывалась верить своим глазам. Она уже начала думать, что всё происходящее — всего лишь идиотский сон, и даже перестала волноваться за то, что произойдёт, если Снейп или Филч её поймают. В конце-то концов, она в любой момент могла проснуться. Тем временем, девочка взяла кошку на руки и начала нежно гладить, отчего та замурчала. Нонсенс какой-то. — Эмм, я лучше пойду обратно в замок, пока меня не обнаружил профессор Снейп. Он ошивался где-то неподалёку, — сказала слизеринка и попыталась отдалиться от открывшейся ей идиллической картины. Вот только этот самый профессор Снейп обладал одной очень специфической способностью — где бы его не упомянули, он всегда появлялся как по заказу. Некоторые студенты даже предположили, что он превратил своё имя в Табу, как это сделал когда-то Тёмный Лорд. В любом случае, каким бы ни было объяснение этой его весьма неприятной особенности, не подвела она его и в этот раз. — Извольте спросить, юные леди: что вы делаете в такое время вне своих спален? — своим обычным холодным тоном спросил он. В темноте он казался ещё страшнее и грознее, чем обычно. Стараясь выглядеть достойно и сохраняя спокойствие, Прюденс объяснила ему то, почему именно она находилась вне школы ночью. Когда она закончила свой рассказ, ей показалось, что профессор сделает ей выговор за то, что они со старостой разбежались и теперь каждый ходил в одиночку, пытаясь найти иголку в стоге сена. Но вместо этого он лишь покачал головой и усталым голосом пробормотал: — … Поверить не могу, что профессор МакГонагалл одобрила этот план. Её же вроде назвали в честь богини мудрости? Что ж, это ещё одно доказательство тому, что иной раз носитель имени не достоин его. Прю притворилась, что не слышит эту ремарку. — Но, разрешите поинтересоваться, мисс Малфой, если уж вы решили отправиться на поиски нарушителей вместе со Старостой, то почему я об этом не знал? Этот вопрос она никак не ожидала услышать, а посему её самообладание и уверенность в себе как рукой сняло. — Н-но… об этом знала профессор МакГонагалл, и… я подумала, что этого достаточно. — Разве деканом вашего факультета является Минерва Макгонагалл? — спросил Снейп, уже начиная терять терпение. Мурчание Миссис Норрис стало настолько громким, что его уже невозможно было проигнорировать. Профессор посмотрел в ту сторону, откуда издавался звук, и обомлел. Ненавистная многими кошка, специально обученная ловить нарушителей, мирно сидела на руках у одной из них и позволяла ей чесать себя за ухом и даже нажимать на подушечки лап. — С вами я поговорю потом, когда мы окажемся в гостиной Слизерина, где нас уже ожидает ваша сестра, — пообещал Снейп, в последний раз обратившись к Прюденс, — Что же касается вас, мисс Саммерс… Я не знаю, каким чудом вы умудрились добиться расположения этой кошки, но со мной такой фокус не пройдёт. Я записываю на счёт Хаффлпафа пятьдесят штрафных очков, и — можете быть уверены! — профессор Спраут узнает о вашей ночной прогулке. А теперь будьте добры последуйте за мной в замок. Обе. Упомянутая мисс Саммерс даже и не подумала поднять взгляд на обратившегося к ней профессора, вместо этого ещё раз погладив Миссис Норрис. — Ну что, пойдёшь своим ходом или мне тебя понести? — спросила она. Вопреки здравому смыслу, кошка предпочла второй вариант. Профессор Снейп так сильно раздул ноздри, что на него было страшно смотреть. Прюденс спросила себя, нет ли у этой девочки проблем с интеллектуальным развитием, потому что ни один человек в здравом уме не стал бы так нагло игнорировать говорящего с ним слизеринского декана. — … и, пожалуй, двухнедельной отработки будет вполне достаточно, чтобы вы в полной мере осознали всю глупость своего поступка, — заявил он. Наконец, Саммерс отреагировала. Лицо её удлинилось и приобрело сердитое выражение. — Но профессор, у меня дополнительные занятия по Защите от Тёмных… — начала она, однако Снейп грубо её прервал. — Я уверен, что профессор Квиррелл достаточно — кхм! силён духом для того, чтобы пережить эту досадную разлуку длиною с вечность, — мерзко ухмыляясь, произнёс зельевар, а когда девчонка начала было протестовать, он добавил: — Ещё одно слово, Саммерс, и кристаллы из песочных часов вашего факультета пробьют несколько слоёв Земли и окажутся в самом её центре. Добившись, таким образом, полной тишины, профессор Снейп повёл студенток обратно в замок, причём перед тем, как отправиться вместе с Прюденс в гостиную Слизерина, он внимательно понаблюдал за тем, как вторая студентка отпускает Миссис Норрис и пробирается в гостиную своего факультета. — Мне трудно передать словами то, как сильно я в вас разочарован, мисс Малфой, — растягивая слова, произнёс профессор, когда они наконец остались наедине, — Отправиться на бессмысленные и бесполезные поиски, даже не посоветовавшись с деканом своего факультета… Это самый глупый проступок, совершённый студентом за всю мою преподавательскую карьеру — а учитывая то, что я имею несчастье обучать близнецов Уизли, Гарри Поттера и вашу сестру, это должно заставить вас задуматься. В прошлых семестрах вы были образцом хорошего поведения, и я без зазрения совести мог называть вас гордостью факультета Слизерин, но сейчас вы, похоже, решили стать такой же невыносимой, как все выше упомянутые мною люди вместе взятые. В свою очередь я, как уважающий себя декан, не могу поддержать вас в этом решении, и посему назначаю вам отработку до конца учебного года. На мгновение, Прюденс лишилась дара речи. Нет, она, конечно, ожидала, что Снейп её накажет, но ей и в голову не приходило, что наказание окажется настолько суровым. — Но… — начала было она, когда к ней вернулась способность говорить. На самом деле, Снейп сильно преувеличивал насчёт «самого глупого проступка». Студенты ежедневно совершали вещи и похуже, но никого из них он так не наказывал, даже своих ненавистных гриффиндорцев. Это было в высшей степени несправедливо. — Молчать! — рявкнул зельевар, а затем продолжил: — Я не потерплю неподобающего поведения от своих студентов, особенно от тех, кто представляет из себя пример для остальных. А знаете почему? Потому что я не хочу, чтобы мой факультет превратился в филиал Гриффиндора! А теперь пойдёмте в гостиную Слизерина, и там я назначу вашей сестре точно такое же наказание, что и вам. Но этого не потребовалось — когда Снейп отругал Серенити и хотел было назначить ей отработку, выяснилось, что той уже прилетело от профессора МакГоннагалл, которая и поймала её, возвращающуюся в замок. — Зато мне дали всего лишь месяц отработок, а не целый год, как некоторым неудачникам, — похвасталась она, когда декан уже покинул гостиную. — Меня не постигла бы неудача, не вмешайся ты в ход событий, — напомнила Прюденс. — Тебя не постигла бы неудача, если бы ты и не полезла в это дело. Все твои сегодняшние неприятности, Прю, исходят из твоей глупой тяги к стукачеству. — Если я хочу стать Старостой, я просто обязана доложить о каждом обнаруженном нарушении школьных правил! — воскликнула Прюденс, указав на висящий на стене кусок пергамента со списком этих самых школьных правил, который еженедельно дополнялся. — Фигня, — отмахнулась Ренни, — для того, чтобы стать Старостой, вовсе необязательно вести себя, как паскуда. И ты бы это знала, если бы видела вокруг себя хоть кого-нибудь, кроме этого твоего Уизли. В тот самый момент, в гостиную резко ворвался запыхающийся Драко и, подойдя ближе к Серенити, крепко пожал ей руку. — А тебя-то где гиппогриффы носили? — поинтересовалась та, слегка опешив, — И чем я заслужила эту честь? — Когда слышу в одном контексте слова «Уизли» и «паскуда», я просто не могу не выразить уважение к говорящему, — ответил он, сев на диван, — А шлялся я в коридоре, на первом этаже. Мимо окна как раз очень удачно пролетала Маат, и я смог прислать отцу письмо именно сегодня, так что завтрашнего дня ждать не пришлось. Маат — самка филина, один из многочисленных потомков Ровены, которую подарил Люциусу Малфою его отец. Драко лично назвал и выдрессировал её, и только для него одного она носила почту. Прюденс не сомневалась в том, что сегодня вечером она несла домой письмо с оповещением об её «подвиге». Впрочем, в том, что ответ на него придёт на следующий же день, сомнений тоже никаких не возникало. — Молодец, Драко! — оживилась Ренни, — Теперь наша сестра на своей шкуре узнает, какого это, когда на тебя доносят! По лестнице послышались шаги. Это из спальни девочек вышла сонная и злая Матильда Грин. — Мало того, что они попались на нарушении правил и опозорили имя нашего факультета, так ещё и шумят, как стадо пьяных кентавров! А ну марш в спальни, все трое! Прюденс вскочила, как ошпаренная, и быстро направилась в свою спальню. За ней шла, с довольной ухмылкой на лице, Серенити.***
Всю ночь девочку мучили кошмары, в которых она стояла в середине огромной толпы, и ей выкрикивали всякие обидные слова, вроде «позор факультета», «стукачка», «паскуда», «дочь Пожирателя». Бесчисленные пальцы указывали на неё, а чьи-то руки толкали её вперёд, в сторону деревянных колодок, в которые её собирались заключить. «Нет! Нет, не трогайте меня, я ничего не делала, я не виновата!» — кричала она, что есть сил, но её продолжали толкать. В какой-то момент из толпы вышел её отец и потащил её за волосы. «Сейчас ты узнаешь, как принято поступать с предателями крови, падшая ты женщина!» Проснувшись, Прюденс обнаружила себя плачущей, в объятиях своей сестры. — Тише, тише, это всего лишь сон, — шептала Ренни, качая её, как маленького ребёнка, — Всего лишь сон… Веки заново опустились, и весь мир вокруг погрузился во тьму…***
Следующее утро оказалось слишком идеальным для того, чтобы осквернять его воспоминаниями о прошедшем дне. Тем более, что Прюденс уже не была уверена, что всё произошедшее не являлось очередной частью её ужасного и абсурдного сна. Тот факт, что Серенити также не говорила о вчерашнем, являлся отличным доказательством этой теории. Девочки вошли в Большой Зал держась за руки и улыбаясь какой-то дурацкой шутке, услышанной в коридоре. Первой вещью, которую заметила Прюденс, войдя в помещение, было то, что за учительским столом сидел только профессор Квиррелл, а из учеников собрались все, кроме Старост. «Может быть, они ещё не проснулись, » — подумала девочка, но потом тут же вспомнила, что с учителями такого произойти попросту не могло. У них был чёткий распорядок дня, и сейчас они, по идее, должны были находиться в Большом Зале полным составом. По этому поводу, за тремя из четырёх предназначенных для студентов столами велись жаркие дискуссии. Только слизеринцы завтракали молча, даже если положение дел кого-нибудь из них и заинтриговало. В конце-концов, Прюденс не выдержала и спросила: — Как думаете, куда они ушли? Все, кто расслышал этот вопрос, пожал плечами, а Ренни, чтобы разрядить обстановку, выдвинула откровенно идиотское предположение: — Может, решили сыграть в квиддич? — Вряд ли, — мрачным тоном усомнилась Прю, — Мне кажется, случилось что-то… Её фразу неожиданно прервало громкое «БУМ!». Все разговоры в Зале немедленно утихли. — П-прошу с-соблюдать тишину, — сказал профессор Квиррелл, пряча свою волшебную палочку, — имел м-место весьма неприятный и-инцидент, и профессор Д-Дамблдор был в-вынужден собрать всех учителей и С-старост в учительской, для обсуждения д-дальнейших действий. Судя по тому, какое напряжение возникло в толпе студентов, все прекрасно поняли, что «весьма неприятный» — это ещё мягко сказано. — Мне поручили п-проследить за тем, чтобы н-никто не покидал Б-большого Зала до тех пор, п-пока профессор Д-Дамблдор не вернётся, — добавил Квиррелл. Вот тогда-то студенты и оживились. Казалось, у каждого было, что сказать по поводу сложившейся ситуации и каждый считал абсолютно необходимым высказаться именно в этот момент. Поэтому, было и неудивительно, что вокруг воцарился лютый хаос. И, хотя находились и такие люди, которые выражали своё возмущение просто недовольно бормоча что-то себе под нос, очень многие из студентов начали кричать, что есть мочи, а некоторые особо ушлые воспользовались тем, что в такой вакханалии их никто не заметит и не услышит, и начали во все стороны кидаться товарами из «Зонко». Кто-то даже умудрился попасть навозной бомбой прямо в тарелку Драко, отчего последнего чуть не стошнило. К счастью, у Серенити никаких волшебных штучек при себе не было, так что ей пришлось удовольствоваться тем, чтобы кричать во весь голос девиз Французской Революции, да и это ей очень скоро пришлось прекратить, так как её сестра наложила на неё Силенцио. — А НУ ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ! — взревел окончательно выведенный из себя профессор, а потом, когда настала тишина, добавил, уже более спокойным тоном: — С-следующий, кто издаст хоть какой-нибудь звук, л-лишит свой ф-факультет п-пятидесяти баллов. «Интересно, а как он определит, откуда исходит шум и кто именно его издаёт?» — спросила про себя Прюденс. Многие другие студенты, очевидно, задавались тем же вопросом, но шуметь больше не смели. Все в упор смотрели на профессора Квиррелла, чья улыбка могла бы обратить в лёд даже извергающийся вулкан. В отсутствие своего обычного идиотского выражения лица, он выглядел очень даже внушительно. — Ну что, успокоились? А теперь настоятельно с-советую приняться за еду и ждать, пока с-сюда не явятся остальные п-профессора. Это произошло гораздо скорее, чем можно было бы предвидеть. Едва успели слизеринцы опустошить свои тарелки (кроме, пожалуй, несчастного Драко, которому пришлось спрятать свою под столом и есть прямо с блюд), как в Большой Зал ворвалась небольшая толпа Старост во главе с заместителем директора. — Старосты, немедленно отведите студентов в их гостиные, — приказала профессор МакГоннагалл, — И тщательно проследите за тем, чтобы они там и оставались. На сегодня все уроки отменяются. Хаос возобновился. На этот раз уже никто не сомневался в том, что пахнет жареным. Даже студенты со Слизерина начали в открытую проявлять заинтересованность — в конце-концов, Дамблдор вряд ли стал бы на целый день запирать всех в гостиных ради пустяка. — Мордредовы простыни, — выругалась Серенити, — Что, василиск подери, происходит в этот проклятый день? Её сестре тоже очень хотелось услышать ответ на этот вопрос. — Что происходит? — спросила Прюденс у Матильды Грин, когда та подошла, чтобы проводить слизеринцев в подземелья. — В Хогвартс скоро приедут Мракоборцы, — ответила Главная Староста, — Они не хотят, чтобы мы путались под ногами, пока они проводят расследование, вот и попросили директора отправить всех по гостиным. Прюденс посмотрела на неё с недоумением, но ничего не сказала. Зато Ренни быстренько вмешалась в разговор: — Что за расследование? Выглядя крайне довольной собой оттого, что именно ей доводилось первой донести столь потрясающую информацию, но тем не менее сохраняя мрачный тон, Матильда произнесла: — Сегодня утром, прямо перед завтраком, Филча нашли мёртвым. И скорее всего, на тот свет его кто-то проводил.