Я хочу проснуться

      Крестьяне в ужасе попрятались, закрывшись в лавках и домах. И я их не осуждала. Когда перед тобой отступник страны, то от него ожидаешь худшего, чем от своего шиноби. Я сглотнула, поймав его тяжёлый, смертоносный взгляд. Как его выдерживал Хаку?       Мальчик разрезал верёвки и отдал кунай этому человеку. Наградив ребёнка таким же взглядом, он снова посмотрел на меня, выплюнув одно слово:       — Обуза.       Эта фраза была больнее всех ударов. Жар бросился в лицо сначала от мысли высказать ему всё: как мы жили, как я выхаживала этого ребёнка в приступе тяжёлой лихорадки, как сама порой не доедала, отдавала всю пищу этому мальцу, а сама потом падала в голодные обмороки. Хаку впала, конечно, спать легла. Потом передумала. Резко. Также, как и я, живут тут все. Мне гордиться нечем.       Я отвела взгляд, глядя Хаку по спутавшимся волосам. Мне надо его отпустить, дать уйти с этим шиноби. Но почему так трудно? Этот человек прав. Я — обуза. Я буду тормозить Хаку, не смогу дать ни знаний, ни сил, ни навыков. Всё это может дать он. От этих мыслей сердце сжималось, а дышать становилось труднее. Это было так несправедливо! Но такова жизнь. Сморгнув крупинки слёз, я молча убрала руки мальчика от себя и толкнула вперёд.       Карие глаза ребёнка распахнулись от шока, а я впервые заметила перелив жженого сахара и карамели в его радужке. Странное сочетание для того, кто владеет зимой.       — Но…       — Уходим, пацан. Такие, как она, тормозят на месте, становятся слабостью, обузой.       Мальчик замер, а я смогла только усмехнулся. Пришлось встать и на своих двух подойти к этому человеку. Он ещё не убрал кунай в сумку, что было только на руку. Его ладони в отличие от моих были огромными, с огрубевшей кожей и перебинтованные между пальцами. Единственное, что было похоже между нами — шрамы. Но и то, они были разными. Абсолютно. Наведя его руку с оружием на место, где бьётся сердце, спокойно выдохнула:       — Тогда преподай ему первый урок.       Мужчина напротив меня молчаливо кивнул, поудобнее перехватывая кунай.       Наверное, мне не стоило этого говорить. Или вообще ничего не стоило делать, потому что стоило этому человеку двинуться на меня, как позади я услышала крик Хаку. Мороз полоснул кожу спины, оставляя ещё одну кровоточащую рану. Однако, когда я смогла открыть глаза, то снова обнаружила себя на земле. В снегу, который обагрила моя кровь. Я снова закрыла глаза, надеясь, что это просто страшный сон.       Я сплю.       Однако, разве сон может быть реальным настолько? Разве холод может греть? Разве может быть такое, что кто-то молча взвалил моё ослабшее тело себе на плечо? Разве во сне убивают, а воздух может быть пропитан кровью?       Я снова открыла глаза и увидела Хаку. Родного и счастливого. Он шёл за мной и улыбался, как никогда ранее, а глаза всё также напоминали сахар и карамель. Наверное, если это не сон, и я найду сахар, то сделаю ему карамельки…