Проснувшись назавтра, я чувствую себя прекрасно. Восторг, бурлящий в крови, дарил чувство, что я вот-вот воспарю в воздух и улечу прочь. Я спала без сновидений; кошмары, преследовавшие меня раньше, ушли. Я не могла даже припомнить, когда в последний раз так хорошо высыпалась.
Но тут вернулись воспоминания, и безмятежность окрасилась привкусом ржавчины. Застонав, я натянула одеяло на голову. Я изловила Рё, который тронулся рассудком и едва не убил меня, и тогда я сделала с Другим Местом нечто, чего никогда не делала раньше, и…
И, если припомнить, весь вчерашний день я вела себя немного по-идиотски. Крепко зажмурившись, я попыталась осознать ход собственных мыслей. Я до сих пор чувствовала себя как бы воздушной, чувствовала счастье и благополучие. Мне очень хотелось надеяться, что это не было следствием того, что я отняла часть сил у Рё, но если честно? Чтобы я — вдруг почувствовала себя хорошо? Гораздо более вероятно, что это случилось именно из-за вчерашнего происшествия, чем по каким-либо естественным причинам.
Просто глядеть на силы кейпов было великолепно. Поглощать их — было запредельно лучше. И у меня были основания думать, что я могу делать это: ведь я почувствовала похожий кайф, когда высосала красоту из тинкертеха, который отняла у бандитов из Бомей. Похожий — ну, примерно в том смысле, как пламя свечи похоже на горящий дом.
Что-ж, по крайней мере, папе не придется беспокоиться о том, что я под воздействием подростковых гормонов пересплю с каким-нибудь неправильным пацаном, мрачно подумала я, выкатившись из кровати и обнаружив, что я была настолько вне себя, что, кажется, забыла переодеться и уснула в своих уличных шмотках. Сильно сомневаюсь, что какое-нибудь похабное приключение на заднем сидении автомобиля могло бы доставить мне подобный кайф. Черт возьми, по сравнению с этим героин покажется, наверное, чем-то обыденным и пресным.
Тихонько постанывая, я стянула с себя одежду, в которой умудрилась заснуть, и зашвырнула ее в корзину для стирки. Когда я переодевалась в пижаму, желудок забурчал, требуя пищи. Завтрак. О, да.
Удача была, в этот раз, на моей стороне. Машины на дорожке не было. Папа уже встал и отправился по делам. Вообще-то говоря, было уже одиннадцать часов. Я заспала́сь гораздо дольше, чем обычно. Потому что, если подумать, — я ведь действительно спала. Обычно-то утро означало, как правило, что можно было перестать притворяться спящей.
Сидя на кухне в обнимку со стаканом апельсинового сока, я услышала звук подъезжающей машины. Я постаралась придушить беспокойство о том, как мои силы влияли на мое настроение. Остатки утреннего счастья еще чувствовались, и я смогла, приколотив беспокойство гвоздями к стене, улыбнуться вновь и найти в себе силы приготовить завтрак и поесть, как следует.
— Привет, пап! — весело прощебетала я, когда он вошел в дом.
Он выглядел устало. Его лицо смотрелось изможденным. Он исхудал, поняла я, и не то чтобы у него изначально был лишний вес… Он выглядел истощенным из-за неудачного освещения, или же он и впрямь так похудел за последнее время? Папа устало осел, прислонившись спиной к холодильнику, в руке у него была газета.
— Привет, пап! — повторила я, наливая молоко в тарелку с хлопьями. Перегнувшись через край стола, я спросила: — Что нового? — начиная прихлебывать хлопья.
— Не разговаривай с набитым ртом, — ответил он, но это было, кажется, машинальной реакцией, просто родительским рефлексом. Проведя пальцами по остаткам волос, он уселся за стол напротив меня. — Ты видела новости? — спросил он.
Я покачала головой:
— Что случилось?
— Прошлой ночью были погромы. Весьма серьезные. Марш Патриотов обернулся плохо, — положив руки на стол, он посмотрел на меня. — В убийстве, которое было в твоей школе, был замешан японский парень. И они подготовили демонстрацию ровно к тому моменту, когда это было обнародовано в новостях. Наверное, из полиции была протечка. И часть из них прошла через Маленький Токио, вот только на этот раз были убитые. С обеих сторон, — папа нахмурился. — Если б спросили меня, я бы сказал, что скинхеды напросились на драку и… получили ее.
Я почувствовала холод в желудке. Тревога заголосила так, что я смогла услышать ее отголоски, несмотря на то, что находилась в обычной реальности.
— Но… — успела выговорить я, прежде чем прикусить язык, не успев сказать: «я вовсе не хотела этого»; ведь это было совсем не то, что мой папа хотел бы услышать…
— Но я думала, что если найдут убийцу, то горячка уляжется…
Папа рассмеялся, отнюдь не весело:
— Тейлор, все это вовсе не из-за убитого парня. Это была лишь спичка, брошенная в бочку с бензином. Дело теперь вовсе не в судьбе убитого парня… Теперь дело совсем не в нем… — он помахал передо мной газетой. — Ты только глянь на это: Японские Убийцы В Наших Школах! Чертова «Броктон Бей Таймс», как они уцепились за эту историю… Они просто ждали чего-то в этом роде.
— Хм-м, — ответила я. Не какое-то особенное «хм-м» — просто «хм-м…»
— Каждый раз, как случается что-нибудь в этом роде, становится все более вероятно, что какой-нибудь радикальный Патриот выиграет внеочередные выборы губернатора от республиканцев. И это очень плохо обернется для нас для всех, — пробурчал он. Я давно уже знала, как он боится анти-профсоюзных политиков. — Господи, я лишь надеюсь, что «Трибюн» поднимет голос, и мы сможем избежать всей этой мерзости. Если кто-нибудь не выступит против «Таймс», которая сделалась откровенным рупором Патриотов, мы можем распрощаться с надеждой выиграть следующие выборы мэра. — Он ухватил меня за руку. — Только держись от этого подальше, Тейлор, ясно? Держись подальше от тех, кто занимается политикой и тому подобными вещами.
— Думаю, отсутствие настоящих друзей наконец-то сослужит мне хорошую службу, — ответила я, стараясь, чтобы это прозвучало шуткой.
— Это… не в том смысле, — запинаясь, сказал он, как будто пытаясь оправдаться за меня, — есть же… как ее там? Ты говорила, что вы учитесь вместе на каких-то занятиях и… — он бросил на меня выжидающий взгляд.
— Ты говоришь о Люси. — Нельзя сказать, чтобы она была моим другом. Так, знакомая, не более того.
— Да, она. И еще Сэм, вы с ней неплохо ладите. Вообще-то, тебе было бы невредно пообщаться с ней.
— Да, я говорила с ней вчера, — встряхнув головой, ответила я, немножечко искажая правду. Тогда я была немного слишком занята, чтобы действительно с ней поговорить. — Она сказала, что мама не отпустит ее гулять, пока она не сдаст промежуточные экзамены. В Аркадии ее заставили сдавать за все четыре четверти, представляешь себе? При том, что она пропустила большую часть учебного года из-за болезни.
— О, неплохая мысль, насчет не выпускать гулять, да… — попытался ухмыльнуться папа. — Ее мама, должно быть, богатая с… свободная женщина, но мысль неплоха… Так ты будешь в безопасности и перестанешь встревать в неприятности. И сможешь посвятить время учебе.
— Папа!
— Тейлор, я серьезно! Это же экзамены!
— Ну да, ну да, я знаю…
Я не говорю ему, что я теперь могла бы сдать экзамены даже во сне; и вообще, что я училась вместо того, чтобы спать. Видит Бог, я, наверное, буду еще хуже спать теперь, после того, как увидела мертвого отца Рё, и после того, как почувствовала эти ледяные пальцы на своей шее. Лучше будет занять разум чем-то отвлеченным, наподобие школьных предметов. Чем-то, что не будет напоминать мне о Другом Месте.
— Потому что тебе понадобятся хорошие отметки, чтобы поступить в колледж, и опыт работы, чтобы…
— Папа! Я знаю!
Оставив газету на столе, он ушел к себе. Я полистала страницы, прихлебывая свои хлопья. И тут я заметила это. Прямо перед моими глазами. В искаженном отражении Другого Места бо́льшая часть текста была покрыта здоровенными прямоугольными буквами черного цвета, выведенными как по трафарету, которые складывались в слова наподобие
ОТРЕДАКТИРОВАТЬ, либо
СДЕРЖАТЬ, либо
СКРЫТЬ, и типа того.
Я поняла, что это значит. Это значило, что Серые Люди — или, может быть, их начальство, — проникли в газеты и, возможно, диктуют журналистам содержание статей. Или, может, используя свои силы, еще как-нибудь влияют на тексты.
— Па, а было что-нибудь странное с этими бунтами? — выкрикнула я вдогонку отцу.
— В каком смысле странное? — отозвался он.
— Ну, типа, участие паралюдей или еще что-нибудь?
— А, ну там была эта чертова Чистота… так называемая героиня войны… она возглавляла марш, но, слава Богу, она, кажется, не учавствовала в схватке. Меньше всего нам нужна была бы схватка между ней и этим босс-драконом бандюков, Лунгом, или неважно как его называют.
— Ага, — отозвалась я, перечитывая статью внимательнее.
Да, точно, там не было упоминания о парачеловеческом вмешательстве вообще. И это было как бы подозрительно само по себе, ведь в новостях любят говорить о схватках кейпов и тому подобном, а раз беспорядки приняли такой масштаб, то там явно должно было быть что-нибудь такого типа.
Задумавшись, я постучала черенком ложки о зубы. Хм-хм. Хм-хм.
— А ну-ка прекрати это, Тейлор! Ты испортишь зубы!
Фыркнув, я остановилась.
— Это неправда, и вообще, это просто миф, — отозвалась я.
Папа уселся напротив меня. Он сидел очень прямо, глаза его были тревожны. Все это стало похоже на
Серьезный Разговор.
— Ну, в чем проблема? — спросила я.
Папа вздохнул, и положил на стол телефон вместе с зарядкой.
— Знаешь, я… Я купил тебе мобильник, ну, дешевый. Там поминутная оплата, так что придется платить за каждый звонок, но остальные тарифы были еще хуже… Тебе уже почти шестнадцать и — ну, и я волнуюсь за тебя… при том, что сейчас творится вокруг… Ты можешь угодить в неприятности и… может быть, нужно будет вызвать копов… или еще что-нибудь…
Я завороженно смотрю на маленький прямоугольный телефончик. Он был явно из секонд-хенда, его черная крышка выглядит потертой. Папа потратил на него деньги, хотя явно не слишком уж много. Но вовсе не цена делает этот телефон особенным, а просто то, что это — телефон. Папа очень не любит сотовые телефоны. После того, как погибла мама.
— Э-эм, — мой голос был больше похож на писк. — Э… я… обещаю, что буду пользоваться им с осторожностью.
— Я буду вносить на счет пять долларов в месяц, но все, что свыше этого, ты должна оплачивать из своих карманных денег. А взамен ты будешь всегда носить его с собой и не выключать его. Я хочу, чтобы я мог всегда удостовериться, что с тобой все в порядке.
Я взглянула на него удивленными глазами, стараясь сообразить, что сказать в ответ. Вот ведь как. Он просто решил следить за мной плотнее. Это неприятно. Я постаралась скрыть от него недовольный взгляд. Ведь мне нужна была возможность исчезать из-под его надзора хотя бы на пару часов в день. А он хотел отнять у меня эту возможность, сделать так, чтобы он мог позвонить мне в любой момент, и выяснить, где я.
Это оттого, что я пришла вчера вся такая счастливая? Может, он подумал, что это
из-за наркотиков? Господи, может быть, я не совсем отчистилась вчера от штукатурки и пыли, и принесла эту грязь в свою комнату?
— Ага, — ответила я, стараясь говорить обычным голосом, как будто я вовсе не впала в панику оттого, что меня разоблачили. — Да, буду носить с собой.
Протянув руку, я сжала его запястье.
— Я… обещаю, что не буду играться с ним, все серьезно. Это же только на экстренный случай, правильно?
— Правильно, — подтвердил папа.
Закончив с завтраком, я поднялась наверх, чтобы принять душ и смыть с себя вчерашний пот. Вот как будто в моей жизни не хватало сложностей…
Пока вода нагревалась, я осмотрела себя в зеркале и сделала неприятное открытие. Мои шрамы стали краснее, грубее,
свежее. Они не выглядели так уже несколько месяцев. Я осторожно потрогала один из них. Кожа под моими пальцами была туго натянутой и горячей. Не настолько горячей, как при инфекции, но примерно как тогда, когда они все еще заживали.
Я искренне надеялась, что раны не откроются снова. Должно быть, это случилось из-за леденящего прикосновения парачеловеческой силы Рё. Надеюсь, что воспаление пройдет достаточно быстро и не сделается хуже. Но я все-таки нырнула на всякий случай в Другое Место и осмотрела себя там, чтобы проверить, нет ли у меня там каких-нибудь более глубоких повреждений.
Никаких свежих ран не обнаружилось, но было кое-что другое. В грязном потрескавшемся зеркале моего кошмарного мира свет падал на меня как-то не совсем правильно. Казалось, что я чуточку слишком хорошо освещена, чуточку более
настоящая, чем остальной мир вокруг меня.
Именно такой я видела леди-ворону.
— О, нет, — выдохнула я, прижав ладони к щекам.
Я почти что светилась — наподобие этих отретушированных фотографий супермоделей. Но я не была супермоделью, разве что в мечтах, когда я была еще ребенком. Однако здесь, в сравнении с гнилью и разложением Другого места — была. Дрожащими руками я ощупала свое — слишком гладкое — лицо, покрытое шрамами.
Во мне не было настолько сильного света, как в прекрасном сиянии паралюдей, но это наверняка было то, что я отняла у Рё. Оно впиталось в меня. Леди-ворона выглядела так же, значит, она тоже проделывала такое. У Кирсти такого свечения не было, но с другой стороны, она же была заперта в психиатрической больнице. У нее просто не было возможности питаться парачеловеческими силами.
Итак. Я прикусила саднящую губу. У леди-вороны были силы, сходные с моими — но не точно такие же. Если б у нее были такие же силы, как у меня, она легко меня поймала бы. А Кирсти тоже может призывать ангелов — других ангелов, чем я, но все равно, ангелов. Это было не стопроцентно точное рассуждение, но я подозревала, что у нас у всех была одна и та же
потребность. И ни у кого из нас не было этого чудесного яркого сияния, так что оно, наверное, было тем способом, которым моя сила говорила мне о… об этом
нечто, которое надо было забрать у других паралюдей.
Будь оно все проклято. Я обессиленно сгорбилась, обхватив голову руками. Вот же блядская жизнь. Отбросив видения Другого Места, я протянула руку и протерла запотевшее зеркало; влажное стекло попискивало под моими пальцами. Мое отражение в нем все равно оставалось размытым. Ну конечно же. Я могла видеть как следует только в Другом Месте, а мои очки остались в спальне.
Иногда я задумывалась, отчего мне не нужны были очки в моем личном уголке адского ландшафта, и картинка вырисовывалась довольно пугающая. Я была близорукой, потому что мои глаза неправильно преломляли свет, поэтому нуждались в помощи линз. А это значило, что там я вижу, наверное, вовсе не свет.
И, если так, то нужны ли мне вообще глаза, чтобы видеть Другое Место? Допустим, если кто-нибудь вырезал бы мне глаза — буду ли я обречена видеть его постоянно? Только в этом случае я не смогу уже закрыть глаза никогда. Брр. Страшненькие мысли.
Но прежде чем мои нездоровые размышления смогли продолжиться дальше, раздался телефонный звонок.
— Тейлор! Это тебя! — позвал папа. — Это Сэм!
— Уф… — выдохнула я. — Я возьму трубку наверху! — крикнула я ему. — Поговори с ней пока, я буду через минутку!
Зачем она позвонила? И, кстати, надо ли дать ей номер этого мобильника, что мне подарил папа? Или это будет невольным поощрением непрошенного и нежеланного родительского вмешательства в мою жизнь?
Эти вопросы могут подождать, решила я, снимая трубку телефона.
— Привет, Сэм! Пап, ты можешь положить теперь трубку. — Подождав щелчка, я продолжила: — Ага, извини. Я тут как раз собиралась пойти в душ.
— О, я могу перезвонить попозже… если сейчас неудачное время?
— Все нормально, я даже не успела снять купальный халат. Так что…
— А, хорошо. — Сэм прочистила горло. — Я, в основном, звоню, чтобы проверить, что ты в порядке.
— В порядке? — повторила я за ней в недоумении.
— Ну да, знаешь, я услышала по радио про бунты, а ты живешь в опасном районе…
Я поморщилась. В этом была вся Сэм. Доброжелательная, но в то же время немного небрежная. Конечно, приятно было, что кто-то волнуется за меня в достаточной степени для того, чтобы позвонить и выяснить, все ли у меня в порядке. Но я не живу в «опасном районе»! С чего она вообще взяла про опасный район?
— Все хорошо, — ответила я, прежде чем она успела продолжить. — Беспорядки были ближе к Докам, у нас даже ничего не было слышно.
— О, отлично! Это чудесно! Я действительно так волновалась!
— И, прежде чем ты начнешь спрашивать, нет, я не была знакома с этим погибшим парнем, — быстро добавила я, чтобы она не успела и впрямь спросить об этом. — Во всяком случае, не лично. Он был из шайки скинхедов. Хулиган.
— Ха. Похоже, что нарвался на хулигана посильнее, — небрежно заметила она.
— Ага, — ответила я сквозь зубы. Рё не был хулиганом. Он был жертвой, и его довели. — Похоже на то.
— Ну, во всяком случае, приятно было снова тебя услышать. — Сэм забавно прищелкнула языком. — Как вообще дела?
Ну, вчера я справилась с опасным и полубезумным парачеловеком, когда мы сразились с ним в заброшенном здании в Бостоне, не ответила я.
— Могло быть хуже, — сказала я на самом деле. — Сейчас все очень напряженно, с экзаменами и со всем остальным. — Это было правдой.
— Да уж, не рассказывай. Ты куда-нибудь собираешься сегодня?
— Э… ничего пока не планировала, — ответила я.
— А ты уже смотрела «Деву Малейн»? Новый диснеевский фильм, в смысле. Папа согласился меня отпустить на него, если я пойду с подружкой, потому что… ну, я слишком нервничаю, и он за меня волнуется.
Я моргнула. Этот фильм я еще не видела, но я помнила свое обещание Кирсти.
— Вообще-то, я уже пообещала подруге, что мы сходим с ней вместе, — призналась я.
— Ах, черт.
— Но я не отказываюсь пойти с тобой, — сказала я, прежде чем она успела сменить тему. Мне тоже нужен был перерыв, и я все еще чувствовала счастье и легкость, которые не оставляли места для грызущего желудок беспокойства в связи с тем, что придется идти в общественное место с кем-то еще. — Судя по обзорам, этот фильм, наверное, стоит того, чтобы посмотреть два раза.
— Классно. Спасибо, в самом деле, спасибо. А то, боюсь, я сойду с ума, если придется и дальше сидеть тут закупоренной вместе с мамой. Не волнуйся, это очень далеко от тех мест, где были беспорядки. Как насчет сеанса в 14:30, нормально?
Я глянула на часы.
— Ага, норм.
— Прекрасно. Я за тобой заеду… э, как там твой адрес?
Я еще раз продиктовала ей свой адрес и пошла рассказать о наших планах папе. Он, кажется, остался доволен, но предупредил, что я должна буду закончить все школьные задания, прежде чем пойду на фильм. Кроме того, он заставил меня заниматься ими на кухне, чтобы он мог удостовериться, что я действительно учусь. Я знала, что он пытается серьезнее относиться к родительским обязанностям после истории со шкафчиком, но это — это было неловко и неудобно.
* * *
Сэм сегодня выглядела еще более по-мальчишески, чем обычно. По случаю холодной погоды она была в плотных штанах военного фасона со множеством карманов, а также одела свою коричневую пилотскую куртку с теплой подкладкой. Но несмотря на вызывающий вид и озорную мальчишескую стрижку, она выглядела измученной. Ее косметика прикрывала подростковые прыщики, но ее было недостаточно, чтобы скрыть темные мешки под глазами. В кои-то веки я не выглядела самой уставшей из присутствующих.
На всякий случай я немного поправила ее Другую сущность, укрепляя цепи-из-таблеток, удерживающие ее болезненные проблемы, и надеясь, что она не настолько погрузилась в депрессию, чтобы забыть принять свои лекарства.
Нас высадили у одного из кинотеатров на Набережной — разумеется, не было ни единого шанса, что беспорядки доберутся сюда. Полиция не допустит никаких выступлений, если будет риск, что насилие прорвется куда-нибудь в эти районы. И все равно, в воздухе висел отчетливый запах дыма. Едкий, как от сгоревшего пластика или резины. Может быть, протестующие — или бунтовщики — жгли покрышки? Частная охрана патрулировала окрестные улицы в усиленном составе. Подходя к кинотеатру, я заметила, как отряд охранников с дубинками наготове заставил разойтись небольшую компанию японских подростков.
Перед кассами кинотеатра было очень шумно: за соседней дверью был зал игровых автоматов. Игральные машины громко трубили свои фирменные мелодии, которые смешивались и беспрепятственно струились через открытое пространство, создавая, казалось, настоящую стену какофонии. Свет их красных огней изливался из зала, окрашивая багрянцем белые плитки потолка. В воздухе висел застарелый запах попкорна с едва заметным оттенком пота и немытых тел. Я не проверяла здесь Другое Место. Я пришла сюда передохнуть, отвлечься хоть ненадолго ото всех проблем.
Не успела я об этом подумать, как заметила группу скинхедов, зависавших у игровых автоматов. Ну, зашибись. Хорошо хоть, что мы с Сэм не подходили под шаблон их «заклятых врагов». Я съежилась, стараясь не обращать на них внимания, и мы пошли за билетами.
И естественно, поскольку Вселенная меня ненавидит, когда мы проходили мимо по пути к кассам, они встретили нас громким свистом. Я невольно отшатнулась. Вот и вся польза от частной охраны. Впрочем, им, может быть, не до таких мелочей. Но мне было бы намного спокойнее под Изоляцией.
— Не обращай внимания, — пробормотала Сэм. Бросив взгляд на скинхедов, она ухватила меня за руку и потащила вперед. — Я почти готова пожаловаться на них охране. Не знаю, отчего мальчишки думают, будто им можно так себя вести. Господи, какие свинтусы!
Явственно расслышав, как кто-то из свинтусов пробормотал «долбаные лесбы», я поспешно вывернула руку из захвата Сэм.
— Ты в порядке? — озабоченно нахмурившись, спросила она. — Давай, может быть, просто напустим на них охрану?
— Это ничего не изменит, — возразила я.
— Конечно, изменит! Это же их работа — обеспечивать тут безопасность.
— Охрана не станет нас слушать. Все, что у нас есть, это наши слова против их слов, и… — я невольно сгорбилась, — они лишь разозлятся, может быть, даже подкараулят нас на выходе и устроят что-нибудь. Лучше просто не обращать на них внимания, может, им надоест цепляться, и они про нас забудут.
Сэм остановилась и, откинув голову, уставилась мне в глаза. Отсветы красных огней плясали по ее лицу.
— Что за чепуха? — вопросила она, складывая руки на груди. — Слушай, тебя это явно беспокоит, так что давай найдем охранника и скажем, что к нам пристают эти скинхеды у автоматов.
— У нас нет времени. Фильм скоро начнется.
— У нас полно времени. Уфф, ты точно как Лия… Пойми: если не поднимать шум, то ничего не изменится. Так все устроено. И всегда проверяй, что они записывают твою жалобу и поставят в известность менеджера — так говорит моя мама.
Я покачала головой. При всей своей решительности, Сэм была очень наивна. Наверное, из-за того, что она ходила в Аркадию и вообще была слишком хорошо защищена от реального мира.
— Я в порядке, — ответила я. — Честно. Просто не привыкла к таким вещам. На меня обычно не обращают внимания. И вообще, это они, наверное, тебе свистели.
— А теперь ты просто напрашиваешься на комплименты, — проворчала она, но уступила: — Ладно. Но если они будут тут болтаться и после фильма, я на них пожалуюсь. Поддержишь меня, окей?
Вряд ли они задержатся тут надолго, так что нет большой опасности в том, чтобы согласиться.
— Окей, — ответила я.
Сэм, однако, не выбросила этот случай из головы. Когда мы уселись перед экраном, она сказала:
— Вообще-то, надо было действительно пожаловаться охране. Мы, может быть, даже получили бы скидку или какой-нибудь подарок. За моральный ущерб.
— Ну да, мечтай.
— Нет, серьезно, это работает. На самом деле… — тут ее отвлек мелодично прозвеневший телефон. — Прости, надо принять лекарства, — пробормотала она, роясь в сумочке.
— Надеюсь, ты его выключишь, когда начнется фильм, — вполголоса сказала я, и тут вспомнила, что мне теперь надо помнить и о своем телефоне. С немалым облегчением я отключила его.
С трудом вытерпев бесконечную рекламу, мы дождались заставки с логотипом Диснея. Но оказалось, что я не могу сосредоточиться на фильме. Мысли продолжали крутиться в голове. Мысли о призывно свистящих скинхедах, о японских подростках, которых разгоняли охранники, вертелись, как водоворот воды в раковине. Я по-прежнему чувствовала себя очень хорошо, но это были беспокоящие мысли, и укол страха пробился сквозь удовлетворение и путаницу чувств. А еще я крупно налажала с Рё. Разумеется, он сам напросился на это, напав на меня; я не очень склонна хлопать в ладоши от радости, когда меня пытаются убить. Но может быть, если бы я вела себя умнее, он не сорвался бы?
И я чувствовала себя отчасти виноватой перед ним за это. Я должна была, по крайней мере, удостовериться, что он в порядке. Не отводя глаз от экрана, я очистила свой разум. Погружение в Другое Место не стоило мне почти никаких усилий. Фильм вывернулся и исказился; язык, на котором говорили герои, явно перестал быть английским. Романтический и сентиментальный диснеевский хит превратился в приправленную глоссолалией шараду, и казалось, что я была всего в одном шаге от того, чтобы ее разгадать. Я едва не отвлеклась на это, но сосредоточилась и выдохнула Куклу Наблюдателя.
— Найди Рё, — прошептала я повисшей передо мной кукольной фигурке. — Покажи мне его.
Кукла отплыла к экрану, не отводя от меня своей головы-телевизора, и погрузилась в него. Изображение на экране затуманилось, сменилось, и начало проясняться. Я подалась вперед, стараясь уловить, что показывает экран.
С обратной стороны в него врезалась птица. Вскрикнув, я откинулась назад, насколько позволяло мне мое кресло. Это была ворона! Ее блестящие глаза были ненормальными — но не чудовищными, как у моих созданий, — но все-таки она была в Другом Месте. В этой — в этом фильме.
А потом еще одна.
И еще.
А потом — целая стая замолотила по экрану, как каблуки по лестничной площадке в обеденный перерыв. Они старались расклевать экран. Тук. Тук. Тук. Картинка на экране покрылась светящимися трещинами, а сам экран, та гниющая масса, в которую он превратился, выгнулась вперед, угрожая прорваться. Искаженные звуки фильма утонули в вороньем карканье.
Сердце замолотило у меня в груди, Фобия зажала мои внутренности в кулаке. Она нашла меня! Леди-ворона меня нашла!
Сконцентрировав весь свой испуг, всю панику, в молчаливом крике, я призвала Железную Швею. Горбатая паукообразная фигура с иглами на концах пальцев сгустилась из воздуха, темная вода стекала по ее накидке. Она вырастала все больше, сравнявшись размерами со стаей ворон, пытавшихся пробиться из-за экрана.
—
ОБНАРУЖИТЬ, — механическим хором каркали птицы; их черные глазки ярко блестели в свете проектора. —
ОПОЗНАТЬ. ОПРЕДЕЛИТЬ.
Железная Швея отвела руку назад и ударила ею сквозь экран. Он не прорвался, но ее иглы вонзились в мельтешащих птиц. Их темная кровь расплескалась по экрану, снова и снова она вонзала в них свои окровавленные иглы, пока все изображение на экране не осталось заваленным черными вороньими тушками. Все они погибли. Вот только, разве что, — а если они не умерли? Лампы в зрительном зале вспыхнули и взорвались, осыпав Другое Место дождем осколков, и проектор погас. В воздухе разлился запах дыма.
Я откинулась в кресле, глубоко дыша. Кресло в Другом Месте было холодным, сырым и липким. Черт, черт, черт.
— Что за хреновина? — спросил связанный пилюлями монстр с сиденья Сэм. Моргнув, я заставила себя вернуться к нормальному восприятию мира. Свет в зале погас, лишь аварийные огни бросали багровый отсвет на проходы между рядами кресел. — О, бля! Снова перебои с электричеством?
— Ага, — выдохнула я. Сердце у меня колотилось, как барабан.
— Да что с тобой такое?
— Я… думаю, это просто шок. От того, как внезапно все отключилось, — запинаясь, выговорила я. — Это… просто я плохо реагирую на неожиданности, это как наступить на ступеньку, которой нету… — Боже мой, надеюсь, это не прозвучало так фальшиво, как я сама это чувствовала.
К счастью, Сэм была слишком взволнованна, чтобы это заметить.
— Посиди здесь, — велела она мне. — Я пойду поищу кого-нибудь, чтобы они это починили. И лучше бы им починить это поскорее.
Она ушла, и я осталась в одиночестве. Это были птицы леди-вороны. Серые Люди, должно быть, схватили Рё. Или, по крайней мере, кто-то из них следил за тем местом, куда его поместили правительственные служащие. И они попытались выследить меня. Вот откуда появились птицы. Это их способ обнаруживать людей, которые используют вещи наподобие моей Куклы Наблюдателя.
Я…
наверное, я успела вмешаться, прежде чем леди-ворона смогла меня обнаружить. Если бы птицы пробились сквозь экран, они бы наверняка меня нашли. Это было нечестно! Совершенно нечестно! Мои силы позволяли мне находить что-нибудь — а вовсе не другим людям находить меня!
Закрыв лицо ладонями, я попыталась сдержать судорожные вздохи. Надо было двигаться. Что, если она успела засечь этот кинотеатр? А что могло бы случиться, если бы я попробовала найти Рё из своего дома? Не хотелось бы проверять это на практике. Нет уж, этот урок изучен. Никакого использования Куклы Наблюдателя в делах, где замешаны Серые Люди.
— Так вот, — объявила Сэм, возвратившись, — они говорят, что сгорели предохранители во всем здании. И они хотели дать нам билеты на следующий сеанс. Но я сказала, что нет, у меня экзамены, и заставила их выдать билеты с открытой датой. На любой сеанс в течение месяца. Вот, держи, — она протянула мне билет. — Думаю, прекрасно подойдет, чтобы отметить окончание экзаменов, верно?
Я выдавила из себя улыбку.
— Подойдет, — ответила я, нервно покачивая ногой.
— Должна сказать, этот театр просто разваливается на глазах, — сказала Сэм. — Ты заметила, какой был запах, когда перегорели предохранители? Вовсе не металлический. Интересно, что там такое загорелось? А еще был запах, как будто из канализации. Брр!
Я отпила долгий глоток кока-колы, обдумывая ответ.
— Да, точно, — сказала я наконец. — Чем-то воняло.
Вот только… воняло-то в Другом Месте. Но она смогла это почувствовать. Но — нет же, у нее не было парачеловеческих сил. Я бы это увидела. И она не смогла запомнить Кирсти.
Держись подальше от реальности, Другое Место, приказала я. К счастью, оно не ответило. Я бы, наверное, закричала, услышав его ответ.
— Да, так я не шутила, когда сказала, что не смогу пойти на следующий сеанс, — сказала Сэм, когда мы выбрались обратно в зал ожидания. Электричества не было нигде, и зал автоматов погрузился во тьму. — Так что нам надо придумать, как убить оставшееся время. Может, прошвырнемся по магазинам? Я давно уже хочу новые джинсы.
Со своей стороны, я бы хотела прикупить новых книг. Не нуждаясь во сне, в отличие от остальных людей, я слишком быстро проглатывала их, а без чтения по ночам было очень скучно.
— Да, конечно, — ответила я, нервно оглядываясь. Надо было уходить, прежде чем появятся полицейские.
* * *
Я не увидела ни одного Серого Человека ни в одном из магазинов, через которые мы прошли, это было большим облегчением. И, разумеется, я покупала не только одни лишь книги. Пока Сэм обходила дорогие магазины одежды и электроники — и как это она умудрилась заиметь собственную кредитную карточку? — я зашла в хозяйственный магазин, и приобрела там пробковую доску, упаковку кнопок и разноцветные липкие бумажки, а также разжилась свежими выпусками газет.
— Это для учебы, — объясняла я Сэм. — Типа, построение схем, такие вот вещи.
— Ургм, не рассказывай мне об этом… — проворчала она. Когда она позвонила родителям, чтобы ее подвез шофер, я попросила, чтобы меня высадили в сквере неподалеку от моей секретной базы. Мне надо было подумать, и, желательно, подальше от папы.
Другое Место предъявило мне нечто типа предупреждения. При том, что в реальности было солнечно, там нависали толстые тучи ржавого цвета. Улицы покрывал туман, дышащий подозрительностью и страхом, промораживавший меня до костей. А может быть, это был дым, потому что искаженные фигуры людей в нем дышали страхом. Или же, возможно, гневом. Когда они разговаривали, их огни смешивались и усиливали друг друга. Воздух казался густым и маслянистым, как будто перед грозой.
Бывают ли грозы в Другом Месте? Что, вообще, случится, если все это скопившееся напряжение вдруг освободится?
Я приостановилась, чтобы перевести дыхание, присев на полуразрушенную ограду из камней вокруг сквера, по которой в Другом Месте стекала темная вода. Ржавые машины проезжали мимо меня, за рулем их сидели чудовища. Мне хотелось выкрикнуть им, что это скинхеды превратили Рё из напуганного беженца в монстра. Что их страхи делали ситуацию только хуже.
Почему они не понимают? Почему я не могу
заставить их понять?
Но я, конечно, не могла. Одного, двух — может быть. Я могла бы запустить Идеи в их разум, заставить их понять. Но вокруг было слишком много людей, напуганных и глупых — в точности, как был и сам Рё — и им не нужно было сверхчеловеческих сил, чтобы стать смертельно опасными. Слишком много людей, чтобы я могла надеяться изменить их мысли; я истекла бы кровью в попытках изменить их суждения о мире.
Вздохнув, я пригладила волосы. Моя эйфория, должно быть, истратилась, когда я защищала себя от ворон. Счастливых мыслей больше не осталось.
На своей базе я прислонила пробковую доску к стене и уставилась на нее, кусая губу. Оторвав первый листок от пачки, я написала на нем «Рё» и приклеила его посредине доски. Рядом я прикрепила на кнопку газетную статью о школьном убийстве. Второй листок я подписала «скинхеды», а третий — «ждущая четверка».
Потом они последовали все быстрей и быстрей, водопадом желтых листков в пыльном воздухе.
В них была какая-то связь. Что-то связывало Рё, скинхедов, эту раздевалку, — с леди-вороной, Серыми Людьми,
SIX и… и вообще, со всем остальным. Не может быть, чтобы не было связи. Может быть, я не смогу разобраться за день. Может быть, не смогу даже за неделю или за месяц. Возможно, мне придется опасаться воро́н, которых Серые Люди могли напустить на меня, чтобы проследить использование моих сил.
Это не имело значения. Я собиралась добраться до самой сути всего этого. У меня в руках были части головоломки и, при надлежащем старании, я могла докопаться до самого корня этой загадки.
