Keiner von uns

09.02.15, Понедельник

– Эрвин, ты мой зайчик.. Услышав голос Риты и узнав её саму, Эрвин сразу перевозбудился и начал вырываться, но я напряг руку и нихера у него не вышло. Чмо, блять. Закрыв за собой дверь, я оглядел класс. Арсений? Ты где? Арсений сидел сзади Ковальского и сейчас они оба смотрели на меня ну пиздец как воодушевлённо. Я им помешал..? Ну и идите нахуй. Наверняка хуйню какую-нибудь обсуждали, всё, хватит вам. Арсений, теперь со мной говорить будешь. – Ты чё, ёбнулся? – заговорил Данил. – Тебя сейчас выгонят нахуй. – Я спрашивал в субботу разрешения. Всё нормально. Правда, не у Татьяны Викторовны, но и пошла она тоже. То, что у нас две химии, меня немногим смущает, но я уже знаю, как уладить и этот вопрос. Рита сама прошла к нам и сейчас деградировала, сидя перед Эрвином. – У-у, ты мой мальчик. Кто хороший пёсик? Мда. Вот за что я любил Арсения, это за то, что он не разводил вот эти миниатюры "У меня сорок семь хромосом" рядом с моими собаками. Не было вот этих нечленораздельных звуков, прочего дерьма. Не то чтобы меня это серьёзно бесило. Но я бы предпочёл, чтобы люди так себя не вели. Кто из вас двоих животное, в конце концов? Ведите себя нормально, вам чё, сложно, что ли. Когда Рита успокоилась, я вместе с Эрвином прошёл к нашей парте. Арсений сидел с лицом лица, как и подобает, ну, впрочем, я много от него и не ждал. Но всё же мне было весело от мысли, что про себя он сейчас может истерично визжать. Типа "О, господи, собака в помещении, какой ужас". – Как дела? – в конце концов осмелился на разговор я. А то Арсений чёт не разогнался со мной беседы разводить. Ну да. Кому нахуй нужен Артём, когда есть Ковальский. – Даже не знаю, как реагировать, – тот помотал головой, рассматривая собаку. – Как обычно. Вы как будто никогда не виделись. – Всё равно это странно. У кого ты спрашивал в субботу? – У Нины Михайловны, – я кивнул в сторону стола учителя, хотя за ним никого не было. – Она сказала, что не против. – То есть, можно просто подойти к преподавателю и сказать типа, можно я приведу собаку на следующий урок? – Ну да. Только сразу уточнить, что она посидит тихо, не будет никому мешать, нигде не нагадит, и всё. Им сразу похуй становится и на тебя, и на собак твоих, и вообще отъебись уже, а. Арсений повёл головой, но больше ничего говорить не стал. Я даже приуныл немного. Не то чтобы я ждал каких-то охуенных ярких эмоций от него. Но хоть что-то же должно быть. Короче, похуй на него. Раз ему на всё похуй, то и мне будет. У-у-у, блять. Ковальский наконец решил почтить нас своей компанией. – А ТВхе ты говорил? – Нет. – И что ты будешь делать? – Вообще-то, я хотел предложить вам всем съебаться и пойти куда-нибудь. А то вы чёт так рвались, прям пиздец какой-то, а потом воскресенье и тупо тишина. Ну раз уж начали, надо до конца доводить? Ну давайте доведём. – Там, ко мне, или в какое-нибудь. Ну не знаю. Кто куда хочет. – Съебаться с химии и вписаться у Артёма. Звучит пиздатенько. Рита? Рита развернулась к нам. – Ты слышала? Твой ёбырь предлагает съебаться с химии. В ебало сейчас дам, животное, блять. – Да вы шутите? Мы же обсуждали это в субботу. – Ну давайте ещё раз обсудим. Ты с нами, нет? – Эм-м-м, – пропищала Рита, нахмурившись. – Но нельзя же с химии уходить. – А мы разве не танцуем сегодня? – спросила Алёна. Прям спасительница ситуации. Почти. – Бля, правда? – неловко посмеялся я. – А скажешь, если что, что я заболел? – Без проблем, – легко согласилась Алёна. – Только на глаза ей не попадайся. – Заебись, – я довольно отвернулся. Вот прям удивительно иногда, как хорошо люди настроены по отношению ко мне. Хотя в чём проблема и почему Алёна должна послать меня нахуй при такой просто просьбе прикрыть. Но почему-то это всегда так воспринимается. Типа ого, мне согласились помочь. Они меня не ненавидят, вау. – Всё, Рита? Вопрос улажен? Ты с нами? А то Арсений застесняется бухать с нами двумя. Это не гетеросексуально. Вдруг мы напьёмся, начнём к нему приставать, а так ты будешь на страже нашей гетеросексуальности. Бля-ять.. Арсений, въеби ему. На меня ты пиздец как злишься, когда я припоминаю тебе эти твои заёбы, а на Ковальского? Или у вас всё, большая любовь теперь? Ты облил его колой, извинился, он растрогался и вы теперь в неприкосновенности друг у друга? Но он даже не сказал ничего. Как сидел с каменным ебалом, так и сидел. Может, не услышал? – Хорошо, я иду. – Заебись. Мы давно у тебя не бухали, м? Когда был последний раз. На самом деле, мне было стрёмно об этом говорить, потому что мы несколько раз встречались в том году, но не звали при этом Арсения. И типа вот он сейчас об этом узнает и начнёт опять "А-а-а я говорил, что вы пиздаболы тупые и не считаете меня другом, на самом деле". Да и в принципе это не очень вежливо. Что мы типа называем его другом, да, всё такое, вроде как, зовём его с собой куда-то. Но о таких тусовках он узнаёт только сейчас. Мне бы было неприятно, по крайней мере. И вот будет охуенно, если Ковальский специально это затеял. И сейчас будет весь день сидеть и вспоминать, как мы раньше веселились. Чтобы Арсений послушал и заладил вот это своё. "А потом будете мне пиздеть, какие мы друзья, ага-ага". Зря, может, я всё это затеял..? С другой стороны, будет какое-то разнообразие. Арсения заебало, наверное, что мы только и делаем, что вдвоём зависаем целыми днями. Вот, будет ему немного нового. Рита и Ковальский. Нравится тебе? Можешь ещё начать на вписки опять ходить. Ну это я так. Просто предлагаю. – Что брать будем? – А какая вообще тяжесть. Мы прям напиваться-напиваться будем? – Рита, ты давно не бухала, что ли? А, ну да. Ты же.. Бля, Рита. Ковальский испуганно уставился на неё. – Ты с начала года вообще не пила, что ли? – Было пару раз, но не так, чтобы прям пиздец. – И ты хочешь вот прям чтоб. Ползать пластом? – Ну нет. – А то смотри. Три парня, сама знаешь. – Господи. С тобой и Арсением я бы в одну душевую без страха зашла. А Артёма я не знаю с чего я бояться должна. Блять, ещё ничего не началось, а мы уже начинаем. – Так. Арсений понятно, он у нас сексом не ебётся. А я почему тебе страх не внушаю. – Ой, даже не знаю, – зачёсывая волосы назад, Рита посмеялась. – Потому что ты чмо ебаное? Да даже если ты будешь напорствовать.. – Ах-ах.. – Ковальский сощурился глаза, улыбаясь. – Рита, солнце моё. Ты не сильнее меня – раз. Два – я занимался борьбой. Ты чё думаешь, я тебя не завалю и не удержу? Арсений развернулся ко мне, оглядывая. Интересно, как я отреагирую на эти их выебоны? Что Ковальский грозится изнасиловать Риту? Это у них традиция, на самом деле. Что-то вроде, вернее. Когда Рита собирается куда-то идти, Ковальский начинает издеваться, что воспользуется её состоянием и выебёт её. Серьёзно к этому уже никто не относится. – Да ты не посмеешь. Мать свою тоже завалишь и удержишь? – Ты думаешь, ты у меня на одном положении с моей матерью? Но не буду скрывать, сейчас он чёт пиздец угорел. Пиздец она его задела, что он так кинулся защищать свою.. Что? Это бред какой-то. Типа, Рита изначально говорила это к тому, что Ковальский не может воспринимать её за объект сексуального интереса, даже типа для одноразового секса, потому что они друзья. Типа, это уже что-то укоренившееся и если Ковальский и правда трахнет её, это будет зашкварище. А он реально повёлся, что ли? Типа, Рита намекнула, что он не мужик, а он сразу как петух какой-то: "Нет, я мужик. Я мужик, пок-пок-пок". Пиздец, какой-то, я не понимаю, что сейчас происходит. – Короче, иди нахуй. У меня есть Артём и Арсений. Если у тебя вдруг зачешется в штанах. Классно, что Арсения приплетают. Типа, он туда бухать идёт, отдохнуть, расслабиться, а не охранять всяких девок от Ковальского. Даже если это Рита. А всё, уже обязали следить за людьми. – Рита, если у меня зачешется в штанах, я скорее к Артёму подкачу, чем к тебе. – Ну вот именно поэтому я тебя и не боюсь, – та посмеялась. – Чмо ебаное. Ковальский пристально смотрел на неё, тихо сопя, и я уже ждал какой-нибудь хуйни, как он вдруг вытянулся в спине и развернулся к нам. – Ну так что. Что будем брать. Из еды ещё надо решить чё. Мы же голодные будем. Надо будет в магаз зайти, наверное. – Да, кстати, – протянула Рита. Будто вообще нихуя сейчас не было. Просто мирно поговорили и вернулись к старой теме. Когда прозвенел звонок, Ковальский недовольно осмотрелся. – Давайте в Контакте обсудим. Арсений, если что, через Артёма несогласие выразит. У нас была конфа на нас троих, где мы обсуждали или мемчики, или ещё какую хуйню. Нет, мы не часто использовали её для обсуждения планов по бухаловкам. А то можно решить, что мы алкаши какие-то ебаные, раз у нас отдельная конфа есть. Нет. Она не для этого. – Ну давайте. Расчехляйте контакты. На этом моменте в кабинет зашла Нина Михайловна, так что пришлось заткнуться уже невольно.       Так, а если мы с химии съебёмся       А, да, её же не будет       Всё норм * Заметив собаку, Юлия Геннадьевна замерла, но скорее для картинки, чем реально от удивления. Ну, что такого, в конце концов. Просто собака. Никогда собак не видели, что ли. – Это чей? – приближаясь, спросила женщина. – Мой. Эрвин. Краем глаза я заметил, что Арсений развернулся ко мне, и тоже повернулся в его сторону. Ну что? Думаешь, если я назову его полное имя, Юлия Геннадьевна что-то поймёт? Ну Эрвин Роммель, чё доебался до меня? Иди нахуй вообще. Сам же против был, чтобы я называл их так. Я специально для тебя переучивался, теперь называю их просто по именам, а не по фамилиям, а ты теперь косишься на меня. Нахуй иди. Всё тебе не нравится. Юлия Геннадьевна уставилась на животное, и я уже представил, как и она сейчас начнёт сюсюкаться с ним, и это будет просто пиздец. А потом что она примеряется, как бы сейчас использовать Эрвина для каких-нибудь плохих целей. Мы просто в том году проходили всякую поеботу типа условных рефлексов там, собак Павлова.. В целом, я бы мог сейчас на Эрвине показать, как эта поебота работает. И торможение, и возбуждение, и всё такое.. Но как бы, я не знаю, насколько и кому это будет интересно. Да и захочет ли Юлия Геннадьевна. Типа, у нас нормально по часам, мы успеваем пройти всё, что нужно? Так-то это можно приплести как повторение той темы. Но это сколько лет назад было, и типа мда. – Что ж, – наконец огласила учительница. – Предлагаю, в таком случае, раз у нас есть живой материал.. Вы не находите, что это немного грубо..? Он, как бы, живее всех живых материалов. Чё вы так его называете? – .. посмотреть на. Как бы корректно выразиться. Да вы уже назвали его живым материалом, хули тут корректничать-то теперь. – Провести практическое занятие. Посмотреть на условные и безусловные рефлексы. Раз это ещё и собака. Дрессированная, я предполагаю? – Да, – я покачал головой, оглядывая Эрвина. – Хотя не очень. Из всех наших собак, это – самый невоспитанный. Но в целом и от него можно добиться чего-нибудь. – Мы будем ему трубки вставлять? – сразу полетели шуточки. Сейчас все шутники допиздятся. Сами потом через трубочку питаться будут, блять. Если с моей собачкой что-то случится.. – Нет, это уже жестокое обращение с животными. – Ну блин. А что тогда делать? – Какие безусловные, – это Юлия Геннадьевна выделила, – рефлексы можно пронаблюдать у животного, при этом не нанося ему никакого вреда. Вы двое молчите. Да что такое-то опять, ну? Мы наверняка единственные, кто может ответить сейчас, хватит закрывать нам рот. Что за несправедливость вообще. Все молчали, кто-то начал пролистывать тетради, а я глубоко вздохнул. Эрвин, заскучав, улёгся, а через пару секунд лёг головой на пол. Не доволен. "Я чё, просто постоять сюда шёл( Где внимание больших существ((". Я тут же полез за телефоном, чтобы успеть сфоткать его в такой позе и показать Арсению. Можно было бы просто позвать его, но Эрвин обычно долго так не лежит, да и шёпот откуда-то сверху может его привлечь. А нельзя. Надо, чтобы он был именно вот таким.. – Смотри, – передавая Арсению телефон, хмыкнул я. – Он тоскует. – Как мило. – Он хочет внимания. Твоего. Я тоже. – Блять, – фыркнул Сений, и я уже ждал логичного продолжения в духе "*чего-нибудь другого* он хочет", но так никто ничего не сказал. Блять, ну Арсений. Тебе трудно шутить про дрочку или хотя бы хуи? Ну? Тебе мама материться запрещает? Ругаешься ведь как сапожник двадцать четыре на семь. Но как травить пошлые шуточки, обычные для твоей возрастной и социальной категории, так это мы нет. Что за дела вообще. – Ладно, всё. Какой правильный ответ? – Какие безусловные рефлексы? – задумавшись на секунду, он начал перечисление. – Слюноотделение при каком-либо намёке на еду, избежание боли, закрытие глаз при приближении к ним чего-то. Ну и ос.. Ориентировочный. "Овиентивовочный". Ладно, всё. Даже не начинай. Он, наверное, потому изначально и хотел другими словами это всё сказать, потому что не хотел это слово говорить. Бедный человек. И так жизнью обижен во всём, не может говорить спокойно, так я ещё над ним издеваюсь. – Всё, что ли? – Из того, что мы можем посмотреть тут и сейчас, да. Я кивнул головой. Я думал только про ориентировочный и причинение боли/попытку уклониться при приближении пальца к глазу или что-нибудь такое. В принципе, нормально, я думаю. – Чёт мало, мне кажется. – Групп безусловных рефлексов по сути немного, как бы. – А чё там, ебля, еда, оборонительный и? В пространстве вот эта хуйня, что изведывать всё новое и оборачиваться на громкие звуки. Всё? Арсений покачал головой и на этом наши разговорчики закончились. Мой телефон так и остался у Арсения, и надо же, он полез проверять, что там интересного ещё есть у меня в галерее. Не знаю, что он надеялся там увидеть. – Здесь одни собаки? – спустя несколько секунд проматывания фоток, спросил он. – Люди с одной собакой себе всю галерею ей занимают. А у меня их шесть. – Пиздец, – продолжая мотать дальше вниз, прокомментировал Арсений. – Одни собаки. – А ты себя хочешь увидеть? – Да не очень. Проверив папку с селфи и явно не заценив мои фоточки с Куртом, Сений вернул телефон мне. Скучный мерзкий тип, фу. Я прослушал, что там в итоге порешали одноклассники с Юлией Геннадьевной, но, к счастью, я прислушался к их разговорам как раз вовремя. – Хорошо, Артём. Какие условные рефлексы есть у конкретно данной собаки? Я снова оглядел Эрвина, который лениво осматривался. – Ну. Например, реакция на.. На одно слово. Которое лучше не произносить, потому что начнётся. – Ой, а я знаю, что это за слово, – посмеялся Ковальский. – Эрвин, гулять. Эрвин тут же подскочил, вертясь по сторонам. Вскоре он весело уставился на меня, наверное, искренне недоумевая, хули я сижу, если сказали "гулять". "Ну вставай, блять, чо сидишь. Я слышал "гулять". Что значит, не ты сказал". – Пасть порву, блять, – прошипел я. – Эрвин, бросить. Тот аж "улыбаться" перестал. Закрыл рот и сразу так погрустнел. Прости, солнышко, но сейчас правда нельзя. Но можешь обглодать Ковальскому ебло. Тогда, так и быть, выведу тебя наружу. – Ну, собственно, вот. Условный рефлекс на слово, которое мы не произносим, если не собираемся делать это прямо сейчас, – недовольно посмотрев на Ковальского, прорычал я. – Вроде как, все команды, которые собака выполняет, это условные рефлексы. Ну и. Всё? Я не знал, что ещё можно сказать на эту тему. Но что. Вот, условные рефлексы, всё. Условие – конкретные слова, которые собака воспринимает как сигналы к определённым действиям. Всё. Что кому ещё надо. – А куда тут относить торможение? Ну типа. Вот он видит сугроб, бежит к нему, ему говорят фу, он в кои-то веки соизволяет послушаться. Это условный рефлекс? – Это.. Наверное, будет корректнее называть переключением доминанты. Когда грозный голос из-за спины заставляет мгновенно переключиться. Не так уж и мгновенно, но допустим. Это частный случай Эрвина. Любая другая наша собака поняла бы "Бросить" идеально и мгновенно. – Так я понимаю, он понимает слово "Бросить"? – Ну да. Но плоховато. – Непослушный? – Сейчас уже стало лучше, но. Я прям обрадовался, что у меня появилась ещё одна возможность поныть кому-то о том, как тяжело было воспитывать и переучивать эту швалину. – В общем, его растили не мы, нам его отдали уже взрослым, и это был просто ужас по первой поре. Помоечник, слушается через раз и вообще всё очень плохо. Эрвин как будто понял, что его нахваливают, так что высунул язык и задышал через рот. Хуйло, блять, тупое. – То есть, животное своевольное? Животное – долбоёб. Всё. – Ну, можно и так сказать. Ну, на охоте он идеально себя ведёт. Что очень странно, но как бы хорошо. А вот в жизни он ужасен. Сейчас уже получше стало, конечно. Но вот опять же. Если сейчас начать команды ему высказывать, он в половине случаев тупо проигнорирует. – А другие ваши собаки выполнили бы? Ой, не люблю, когда сомневаются в способностях наших собачек.. – Тех, кого мы воспитывали изначально, всё бы сделали без проблем. Но не этот. – Хорошо. Выводи его сюда. Чтобы все могли видеть. Будет же лучше, если рядом с ним будет хозяин? – Ну да. Вы же не убьёте его? – на всякий случай уточнил я. – Ничего не гарантирую, – хитро протянула Юлия Геннадьевна. Я оглянулся на Арсения. Не очень-то мне хотелось уходить от него, вообще-то. Хочу сидеть вот тут, рядом. А меня зовут куда-то там.. Арсений, не забывай меня. Я вернусь максимум через тридцать минут, пожалуйста. Сохрани меня в своей памяти. – А можно все умные моменты будет Арсений проговаривать? – выходя к доске, спросил я. Внезапно пришло осознание, что до меня сейчас могут начать доёбываться со всякими стрёмными вопросами, а мне оно надо. Я не особо часто разговариваю с учителями и отвечаю на уроках. Пиздеть нормально не умею, всё такое, мне оно нахер не надо. Стоять перед всеми, позориться своими "Э-э". Когда я хочу сматериться, а нельзя.. И можно он сюда выйдет? Хотя бы для моральной поддержки. – Неа. Итак, все видят собаку? Я оглядел Эрвина, который, задрав голову, принялся нюхать воздух. Потом уткнулся носом мне в руку и попытался облизать. Я не стал сопротивляться, потому что тут, прямо в кабинете, была раковина, мыло и чё я тогда парюсь. Можно будет помыть руки, так что пусть Эрвин хоть залижется. – Даже две видим, – посмеялся Ковальский. – Арсений, ударь его. По-братски. Я думал, Арсений пошлёт меня нахер, раз уж они с Ковальским теперь братаны дохуя, всё такое. Но Арсений привстал, дотянулся до Ковальского и хлопнул его по затылку. – Спасибо, – удивлённо протянул я, правда впечатлённый таким.. Содействием. Дальше стало только хуже. Сений сложил указательный и большой палец в кружок и показал мне, и я даже посмеялся. Нихуя себе. Это чё было сейчас вообще. Мне понравилось, можно так почаще делать? – Видим одну собаку. Что эта собака может делать? – Рыться в мусоре, – начал перечислять я. Хотя прекрасно понимал, что спрашивали меня о другом, но как же не потянуть время и не попиздеть. – Валяться во всех сугробах. Не слушаться. Жрать пакеты. Прыгать выше себя. Эрвин, видимо, разобрав слово "Прыгать", подскочил и уставился на меня, уже нервно переминаясь. Я закатил глаза. Вот, блять, нет бы хоть когда-нибудь не разобрать слово "Гулять". Особенно, сказанное вообще другим человеком. А "Прыгать". При условии, что этому его никто не учил, никто его на это не тренировал, он сам вытащил это хуй знает где, и ведь выполняет. Хотя всё так же периодически, но бля. – Ну вот оно в действии. Выставив руку, я дождался, пока эта скотина подпрыгнет, стукнувшись лбом об мою ладонь, и потом потрепал его по голове. Эрвин, наверное, ждал чего-нибудь вкусного, но я ничего с собой не брал, так что извини, парень. Дома покормлю тебя. Дам тебе целую.. Хуйню какую-нибудь. Посмотрим, как будешь себя вести дальше. Да и вообще, я сейчас не просил тебя что-либо делать. Сам сделал. Не требуй награды. – Хера себе, – прокомментировал кто-то. – Так высоко. – Мда. Эм, а что делать вообще? – я посмотрел на учительницу. – Показывать команды? Юля Геннадьевна утвердительно кивнула головой. – Так, ну. Как не материться.. И чё мне там Арсений рассказывал. Он обычно более-менее умными словами всё описывает. Типа можно что-нибудь повторить за ним. – Если речь именно про безусловные рефлексы, сейчас их можно всего.. Два пронаблюдать. Ориентировочный. Попытка выяснить, что происходит, если, например, раздаётся резкий шум откуда-то со стороны или за спиной. Или. Оборонительный? Я не помнил, как там было, но и похуй. – При каком-то болевом раздражении он отстранится. Тут всё просто. Мы это разбирали, помнится. Хотя вряд ли кто-то помнит про все эти дуги, хуюги, но им это и не интересно, предполагается. Это Арсений у нас задрот последний, всё помнит, всё знает. Кроме ботаники, наверное. Но зато компенсируется другой поеботой. Всякой разной. Не важно. – Можно попытаться потыкать ему пальцем в глаза. Или даже просто.. Я пощёлкал возле глаза Эрвина, и тот сразу принялся отстраняться, щурясь. – По сути, когда он только пришёл сюда, он должен был пойти осматривать кабинет. Всё обнюхивать, узнавать, что тут где. Но он. Товарищ спокойный, так что его такие мелочи не интересуют. Исследовательский рефлекс. Или инстинкт? Арсений говорил о таком, нет? Бля, память дырявая, у-у. – Рефлекс, – кивнула головой Юлия Геннадьевна. – А пищеварительный рефлекс можно как-то показать? – Ну. Я не знаю, это будет оно или нет. Но. Если у кого-то есть. Какая-то еда. Пачка сухариков, или что-то такое, что шуршит. Характерное вот это шуршание упаковки от еды. Арсений, может, у тебя опять гора мусора в рюкзаке? Тоже подойдёт. – Можно пошуршать. И он начнёт, ну. Слюну сглатывать. Это как самое простое. А вообще он рванётся к человеку и начнёт выпрашивать. Это считается за пищеварительный рефлекс? Наверное, это больше условный. Что раз шуршат, значит, можно урвать что-нибудь вкусное. Да? Когда Алёна потянулась за своим рюкзаком, я сперва даже не обратил внимания. Уже потом, когда заметил у неё в руках что-то небольшое и цветастое, немного даже обрадовался. Просто это было удобно в том плане, что она сидела на первой парте, и когда Эрвин рванётся к ней, ему не придётся бежать через весь кабинет к месту назначения. Я не хочу, чтобы он тут бегал, мда.. Только раздался звук разрыва упаковки, Эрвин рванулся к парте Алёны. Встав перед ней, он уставился на даму, весь вытянувшись и навострив уши. Я знал, как выглядит это с того ракурса, с которого смотрела Алёна, так что прекрасно понял её эмоции, когда она умилённо улыбнулась. – О-о-о.. – Только не давай ему ничего, – сразу предупредил я, предвидя эту поеботу. А то начнётся сейчас. "Какой милый пёсик. А хочешь вот эту хуйню? И похуй мне, что там шоколад, который у тебя в организме не переварится и ты можешь сдохнуть".. Не, ладно, Алёна ещё ничего не сделала и даже не попыталась, но опять же, знаем мы, как это работает. Ути, какая собачка, дать тебе жирной колбаски? А арбузика? А ещё какой хуйни со стола, которую тебе по сути нельзя? Бля-я-ять, достали. – Эрвин, бросить. Но Эрвину было похуй. Он слышал меня, судя по движению уха, но ему было похуй. У кого-то есть еда, значит, он должен её получить. Бедное невоспитанное животное. – А он знает команду "Голос"? – Нет. Он вообще редко лает. Это охотничья порода, они обычно тихие или вообще лаять не умеют. – Ничё себе, – протянула Алёна. Я, честно, не понял её удивления. По-моему, у неё у самой была какая-то собака, нет? Она этого не знала? Хотя как будто наличие собаки в доме подразумевает наличие охуенных знаний о том, как у них всё устроено. – Но вот другая наша собака, например, различает команду "Голос" и "Тихо". Ну типа, он так тихонько гавкает. Это очень мило, на самом деле, даже я умиляюсь до сих пор. Когда ты так громко ему говоришь "Голос", он такой "Гав!", ты тихо, чуть ли не шёпотом: "Тихо", и он такой "Гав..". Как когда с друзьями разговариваешь на уроке, и вы оба переходите на шёпот, типа заговорческий. Вот тут так же. Может, надо было Джуно принести? Арсений бы тут умер от радости, ага. Эрвин тем временем решил прибегнуть к своим грязным методам. Положив голову на парту Алёны, он уставился на неё вот этим своим грустным взглядом. Я не видел, но знал – он часто так делал. Вообще, когда ему скучно, он начинает строить из себя бедного и несчастного, и чтобы его все пожалели и погладили. Хитрая сука. – Эрвин? – позвал его я. Ты охуел? – Бросить. Может, он сам захотел со второго раза послушаться, или ему не понравился мой тон, но он всё же соизволил послушаться меня. Хуйло, блять, совсем уже обнаглел. На парту лезть, а? Дома, если бы он так на стол залез, ой бы отхватил.. Вернувшись ко мне, Эрвин уткнулся лбом мне в руку и мотнул головой. Хочет попрыгать, да. – Заметили, как хорошо сработало? Надо только повысить тон.. Я хотел отметить, что повышение тона с Эрвином не всегда работает, но решил не вмешиваться. Юлия Геннадьевна ведь хочет поучительную историю задвинуть. А я мешаю. – .. как сразу вас слушаются. Думаю, многие знают и по себе, как это работает. Одно дело, когда вас мама просто зовёт с кухни. Вы можете позволить себе посидеть за компьютером ещё пару минут. И совсем дру-у-угое, когда голос такой громкий, резкий. Ух. И уже не получается просто сидеть. Пхех. У меня "не получается просто сидеть" не то что когда я голос отца слышу, а когда просто его шаги раздаются где-то в квартире. Просто любое его перемещение, меня уже триггерит нахуй. Я сижу, пытаюсь учиться или что-то ещё делать. Но одного звука хватит и всё. Я уже определяю, где там конкретно мой отец ходит, куда и откуда он идёт. И это до сих пор, блять. При том, что он уже.. Год. Год, блять, даже не трогал меня. Я всё равно психую с любого звука в квартире. Так и живём, хули. Эрвин так и тыкался лбом в мою руку, призывая поднять её, чтобы у него была возможность попрыгать, так что мне пришлось сделать это, чтобы он унялся, наконец. Но у него реально был какой-то странный заёб на это дело, так что он прыгал и прыгал. Достал. – А с другими людьми он так делает? – Алёне, похоже, эта хуйня нравилась. – Ну, я ничего не гарантирую. Но можешь попробовать. Алёна покосилась на Юлию Геннадьевну, но всё же встала из-за парты. – Просто вытяни руку вверх, – отходя немного, объяснил я. Пока мы тут возились, Юлия Геннадьевна решила попиздеть с классом. – Хорошо. И последний раздел. Как мы можем видеть, да и как, вообще-то, можно было догадаться, у животных так же, как и людей, есть что? Раз присутствуют процессы торможения и возбуждения? – Темперамент, – хмыкнул Данил. Самый умный типа, блять. – Правильно. Задание. Определить темперамент данного животного. Хотя бы преобладающий. Эрвин продолжал прыгать, Алёна довольно улыбалась, и раз мне было нечего делать, я тоже задумался, что у Эрвина по темпераменту. Ну что-то между флегматиком и сангвиником, наверное? Вот как бы он и ебать всё происходящее хотел. И команды ваши выполнять ему не упёрлось, и ещё там чё. А с другой стороны, ну обычный нормальный пёс. Что-то происходит, ну и поебать. Вот я привёл его хер знает куда, ну и что. Ему тупо похуй. Тут вон Рита есть, какие-то новые люди, можно попрыгать, чё грустить, ну. Вот я недавно вспоминал одну нашу собаку, которая из-за смены мебели месяц в комнату не заходила. Вот это меланхолик. "Слабый неуравновешенный", вернее. Пиздец она нас заебала своими нервами. И ладно бы, она просто вела себя как хуйло. Так нет ведь, у неё на почве постоянных стрессов какие только болезни не вылезали. Блядство, блять. – Вспоминаем слова Артёма, – напутствующе протянула Юлия Геннадьевна. – Что он говорил? Животное своевольное. Не слушается. Вряд ли им будет это о чём-то говорить. С другой стороны, Ковальский вон нехорошо нахмурился. Аж слышно, как у него в голове извилины начали работать и скрипеть. Вспоминает слова Даши, наверное? Она рассказывала ему о подобном, нет? Я не знаю, но, в целом, могла, почему нет. – Сильный уравновешенный? – наконец Ковальский высчитал ответ. – И подвижный, и не подвижный, получается. – Та-ак, – подумав немного для вида, протянула Юлия Геннадьевна. – А по-русски? – Флегматик-сангвиник. Как-то так. – И как мы это определили. – Ну. Процессы возбуждения проходят, но не так, что он возбудился и начинается. Спокойная собака. Хорошо адаптируется, в новых для себя местах беспокойства не проявляет. Ой, какие мы умные. Охуеть можно. – Ну, ещё Артём же как-то и рассказывал, что сангвиники обычно. "А, он там чёт мне командует. Да ну его. Мне и стоится нормально, ещё постою". Господи, Ковальский такое чмо, когда пытается разговаривать с учителями о чём-то умном. Так он обычно тоже отмалчивается на уроках и если и начинает пиздеть, то на отвлечённые темы. Но если его спрашивают по теме, это пока. Хотя я, наверное, со стороны не лучше выгляжу, так что доёбываться не буду. – Арсений, есть, что дополнить. – В смысле, про определение темперамента? Ну, процессы возбуждения и торможения уравновешены. Не сказать, что какие-то преобладают. Предположительно сангвиник, всё же, потому что.. Для флегматика слишком общительный. Чё, Ковальский, всосал? Хотя он же типа имел в виду, что Эрвин типа сангвиник, но всё же есть что-то и от флегматика. Не ебу. – Но обычно типы темперамента в чистом виде не выражены. Так что, может, он и правда сангвиник-флегматик. Ну ты-то куда, бля.. В целом, мне не то чтобы не похуй. Вот уж пиздец, Арсений подтверждает слова Ковальского. Как посмел, всё, расстаёмся. – Ву-у-у, – довольно протянул Ковальский. – Я не тупой. Юлия Геннадьевна повернулась ко мне и я сразу напрягся. – Какой темперамент предпочтительнее для собаки. – Сангвиник, – я кивнул головой. – Как раз из-за своей уравновешенности. Обычно их легче дрессировать, они слушаются, спокойные, вообще никаких проблем не доставляют. Стрессу не подвержены, всё такое. Мда. Привёл собаку в школу. Теперь рассказывай всем всякую хуйню про них. – А то некоторые собаки настолько неадекватные, что у них буквально из-за всего подряд сразу стресс, психозы, заболевания на нервной почве и вообще, – я махнул рукой. – К врачу сводить нельзя даже. У нас была одна собака. Мы как-то мебель поменяли в одной комнате. Она месяц потом туда не заходила. Кому-то это показалось смешным. Ну как бы да, это забавно. Но видели бы они, как она вырывалась и визжала, когда я пытался силой затащить её в зал. Наверное, смеялись бы ещё сильнее. Мы же уроды тут все. Хули нам, страдания какой-то собаки. – Таких животных обычно стараются не брать изначально. – А это ещё в детстве видно? – Ну да. Обычно смотрят на общение щенков между собой. То есть, явно не стоит брать того, который ныкается в углу, пока остальные играют. И не того, который слишком много.. Выпендривается. Нормального, обычного щенка. – А воспитанием это не.. Корректируется? – Нет. Темпераменты же наследуются. И ничего ты с ними не сделаешь. Сразу вспомнилась шутка с "Папа холерик, мама сангвиник, кто у них получится? Петух дырявый", и я невольно улыбнулся. Зачем так смешно. – Так что будет у тебя агрессивная собака, визжащая от любого звука, или невротичная. Тебе оно надо. Да и способность к обучению тоже от темперамента зависит. Так что. Это не просто так всё делается. – А чем флегматики тогда плохи. – Их не подрессируешь. Обычно такие собаки вообще сидят, ничё не делают, им ничего не надо, всё им без разницы. Дрессировка очень тяжело идёт. Просто, – я беззвучно договорил пиздец. Юлия Геннадьевна, простите. Но вы понимаете, иногда других слов не подобрать. После ещё пары вопросов мне всё же разрешили вернуться на место. Хотя Эрвин с таким рвением устремился в сторону выхода – видимо, решил, что на этом наши дела тут закончились (да его просто не покормили, он обиделся). Пришлось силой оттаскивать его к парте. Да, Эрвин, меня тоже заебала эта хуйня, но подожди ещё немного. Сейчас ещё урок посидим и пойдём. Тебе же не трудно, ну же? На перемене полкласса решили на кой-то хуй сбегать в магазин и не знаю, что на них нашло, но Настя с Алёной решили доебаться до меня сперва. – А можно ему что-нибудь купить? Речь шла об Эрвине, конечно же, и я даже сперва удивился. Типа, серьёзно. Он вам настолько в душу запал? – Ну. А там есть для собак хуйнюшки всякие? – Да. – Ну, можете их. Он всё любит. Хоть пакет ему принесите. Он скажет: "О, круто, пакет". Эрвин глухо гавкнул. Уже, наверное, недовольный. "Чё меня никто не гладит(((". Ой, бедный, без внимания в многолюдном месте с самого утра сидит. Ути-пути, блять. В рекреации мы были практически одни, но всё же активно доёбываться до Арсения было нельзя. Как бы ни хотелось. Не так я себе сегодняшний день представлял. – Ну как. – Чувствую себя очень тупо. – Почему. – Ну типа. Ты эту хуйню затеял потому что типа. Решил лечить меня от моей ненависти к собакам – Чё, – не понял я. – Нет. Я просто хотел показать, как прикольно, когда с тобой рядом твоя собака. Чтобы ты понял, зачем каждому городу нужно хотя бы одно заведение, куда можно зайти со своим пёселем. Мы же говорили. Взяв Сения за руку, я протянул её Эрвину. Тот сразу же начал облизывать его пальцы, ну, как и подобает невоспитанным социоблядям. Эрвин у нас такой. Вообще людей не умеет в штыки воспринимать. Вот поэтому и ходит по улицам исключительно в намордниках. А то вот так съест какую-нибудь срань с земли. А нам потом его в больницу везти. Ву-ху, весело, да, Эрвин? – Блять, – поморщился Сений и я, так уж и быть, отпустил его руку. Сений тут убрал её от лица Эрвина, но хотя бы немного потрепал его по голове напоследок. Я аж обрадовался. Не то чтобы это о чём-то говорило, хотя Сений обычно не взаимодействовал с нашими собаками. Ну, исключая Джуно, конечно же, но вот остальные у него доверия, видимо, не вызывают, вот он к ним и не лезет. Особенно к Альфреду и Йозефу. И ладно ещё, Альфред, но Йозеф ему что сделал? Это же ха-а-аски. Хотя Сений же не сидит в интернетах. Не в курсе, как сейчас все текут по ним. Так бы, наверное, тоже начал: "О-о-о, хаски, а можно сфотаться". Ладно, это уже какие-то всратые фантазии. Просто Рита любила фоткаться с нашими собаками. И постить это в инстаграм, у-у, вот я и переношу. В общем-то, сейчас весь интернет в фотках с этими псинами. Даже удивительно – в мире что, так много долбоёбов, которые решаются на завести этих собак? Хаски не ебаться сложные в содержании и характером. А если это сука, то вообще пиздец, блять. Не мне этих людей осуждать, конечно, но на всякий случай. А то кто, если не я. – Ты же помнишь, что мы после этого урока домой идём? – Ну да. – Сперва в магазин, конечно. Потом ко мне. Буха-ать. Сений тяжело вздохнул, явно не очень довольный, и мне даже захотелось наехать на него. Типа ты чё, бля. Но я примерно знал, что он мне скажет. Что мы в последнее время чёт много бухаем, его это уже заебало и вообще у-у, зож, бля. Он уже как-то поднимал эту тему. Так, немного намекнул, что было бы неплохо завязывать уже с таким образом жизни, а то печень чёт уже побаливать начинает и всё такое. Но как бы. Мне вот похуй, что у него там за проблемы. Да и он особо не упирается. Вот летом он меня по жести нахуй слал на любое предложение. Сейчас, если ему так уж надо будет, пусть так же встаёт в позу и выёбывается. Пока чёт ничего не говорит, значит, не так уж и сильно хочет уйти в завязку. Всё. Мне похуй. Мы сидели рядом и я пиздец как хотел приблизиться, пошептать ему какой-нибудь хуйни в ухо, подышать на кожу, чтобы его потрясло немного от неприятных ощущений. Но было нельзя. Люди в рекреации. А тут какой-то парень начинает доёбываться до другого. Это уже слишком, предполагается..? Бля. Сказать бы, что ладно, до дома-то потерпеть можно, а там уже что угодно делайте. Но там будет Рита. И Ковальский. При них нельзя будет хуйнёй страдать, а даже если запереться в какой-нибудь ванной, допустим.. Арсений меня нахуй пошлёт, наверное. "Не при них же". Бля, что я наделал. – Что у вас, кстати, нормально всё? – решил уточнить я. – Чё тебя там мать, ну, вчера. Чё она хотела от тебя. А то было неловко. Гипер неловко просто. Мы же в субботу договаривались на всякие плохие вещи. А я уснул. Ехидный Арсений не стал меня будить, заботливый мой дохуя друг, блять. А утром в воскресенье ему позвонила мать и сказала срочно идти домой. И он ушёл. Всё. До сегодняшнего утра мы не виделись. Чё я ему не написал? А хуй знает. Хочу лично от него обо всём узнать. Чтобы он мне ртом своим собственным рассказал. А не чтобы буковки читать с экрана. – Да пиздец, блять. Мы сдаём дом, где мы раньше жили. И туда заехала пара. Они не женаты и оба ушли из семей. О-о-о.. Увлекательные истории. Где Ковальский? Он такое любит. – Мать ездила к ним на днях. Они уезжали куда-то, так что заходили они в дом вместе. Заходят. А там мочой пахнет, в коридоре пол прожжён, потолок над этим местом обгорел. Им чё, дом пытались спалить..? Чё происходит? – В стены вот так иголки воткнуты. И мёртвые птицы. И перья. Повсюду. – Твою, блять, мать, – тут я совсем не удержался. – Это что вообще? Я не совсем этого ожидал, надо сказать. – Они вызвали полицию, женщину эту по скорой увезли, у неё сердце там заболело. Блять.. – Вчера мать ездила к ним разбираться с этой поеботой. Потому что мужик вбросил при ментах, что оставлял ключи своему сыну. – Сыну от.. Той жены, которую он бросил? – Да. – Он долбоёб? – Я не знаю, чем он думал. Явно не головой. Потому что. "Собаку кормить надо", – пробасил Сений. – Собака на улице, алло, блять, нахуя сыну ключи от дома? Пиздец, короче. Он ещё нервный. Ну, мужик этот. Зачем мать меня и звала. Чтобы он на неё не кинулся. А то ей страшно. – Бля. Скажи ей, если что, она пусть моему отцу пишет, если ещё к ним поедет на разборки или ещё чё. А то тяжело, наверное. Когда ты женщина и одна. – Вообще хуёво, – согласно протянул Арсений. – Все мужики вдруг решают, что могут выёбываться на тебя или ставить свои условия. – Охуевшие бляди, – улыбаясь, усмехнулся я. – Это не смешно, на самом деле, – Сений серьёзно оглядел меня. – Они реально хуеют в большинстве случае. Или как часто бывает. Когда приезжают всякие сантехники, там, ремонтники. Их обычно встречает мать, они говорят с ней, всё нормально. Вот сука ты, Арсений. Зачем тогда говорил мне, что она не говорит по-русски, если она говорит? И понимает всё прекрасно. Бля, стыд какой.. – Потом прихожу я. И они сразу такие. О, другой мужик. – Ну просто общепринято, что мужик домом занимается. И это логично, что все вопросы обсуждают с мужиком. – Даже если это сын хозяйки? – Да без разницы. – А было бы мне лет пять. – Ну ты в крайности не бросайся. – В любом случае, это тупо. – Да я понимаю. Просто стебусь. Но если что, пусть твоя мать моему бате пишет, реально. Он вернётся скоро. Сможет поездить с ней на стрелы ближайшие три недели. – Ты уверен, что он не будет против. – Да ну. Он сам говорил, типа. Бля, наверное ей тяжело. Зная, какие у нас люди, и таким делом заниматься. – Да ну, дичь какая-то. – Твоей матери никогда по лицу не втаскивали? – Чё? – сразу развернувшись ко мне, спросил Сений. – Ну типа. Ты видел подобное? Сам удар или свою мать со следами побоев? Пару секунд мы молча друг друга рассматривали. Так я понимаю, Силке очень повезло? Ну да, она же вообще замужем не была. Шутки за триста. Единственное, что ей всё равно приходится со всякими тупыми мужиками взаимодействовать. Но допустим. – Я к чему говорю. Одного раза обычно вот так хватает. Чтобы охуеть на всю дальнейшую жизнь вперёд. И забить на вот эти "Да ну", "Ну как-то не очень". Очень, Арсений. Это явно лучше, чем если твою мать отпиздит какой-то рандомный хер. Верь мне. Я шарю. – Чёт ты слишком весело об этом говоришь. – Чёрный юмор как защитная реакция. Вся хуйня, сам знаешь. – Раньше ты что-то не юморил об этом. – Да не то чтобы я считал тему с домашним насилием смешной. – Ещё бы ты считал. – Ну бля. Конкретно сейчас я серьёзно. Твоя мать или пусть мужика себе найдёт. Или хотя бы просто другана какого. Потому что это реально не дело. Я вообще не понимаю, как она до сих пор одна управлялась. Ей самой не страшно было? – Бывает иногда, если особо нервозные попадаются. Вот до них дом снимала пара, ты их видел. Они адекватными были. Что муж, что жена. А эти пиздец какой-то. – Если он такой психопат, нахуя его бывшая за него так впрягается. Пытается вернуть, вся хуйня. – С чего ты взял. Может, она ему просто отомстить или типа того хочет. У-у, сука, ушёл от меня к бабе, которая на десять лет тебя старше, ты чё, ебанутый, блять? Уходят к молодым, а ты? – Бля, Арсений, это явно не.. Что-то такое. Это знаешь, похоже на всю вот эту хуйню. Порча-хуёрча. Заговоры на приворот, отворот. – Хуеворот, – Арсений покачал головой, продолжая хмуро меня разглядывать. – Хотя звучит почти логично. – И что вы планируете делать. Они же должны как-то, я не знаю. Возместить убытки. – Хуебытки. Они затирают, что это мы были. Приехали и всё это устроили, чтобы денег с них вытрясти. – Чего? – Ебланы, блять. В пизду их. – А полиция что сказала. – О, и полицию в пизду. Нихуя не сделают опять, только время зря потратили. – Ну, может, ещё всё наладится? – Да нихуя не наладится, – хмыкнул Сений. – Как ещё в России всё может работать. Я глубоко вздохнул. Арсений, мне казалось, был расстроен. Может, он грустит, что с домом, где он вырос, происходит какая-то поебота. Может, ему в принципе неприятно, что что-то подобное происходит. Он как-то говорил, что не любит, когда его мать психует или нервничает. Типа он тоже начинает нервничать, волноваться, не может ничего делать, становится ещё больше амёбой, чем обычно, и хуй знает, как бы, может, у него и сейчас эта поебота начинается. И надо его как-то утешить, наверное. С другой стороны, что он, тряпка какая, что ли. Это же вообще не его проблемы. Их квартирами-домами занимается его мать, ну и чего он-то волнуется об этом? С другой стороны, если парится его мать, парится и он.. – И что вы думаете делать. – Мать сказала, что выселит этих даунов нахуй, всё отремонтирует и уедет туда. – В смысле, – сразу напрягся я. – Переедет, ты имеешь в виду? – Да. Её типа пиздец бесит это. Что всякие там бляди приезжают, полы жгут, потолки портят. Сейчас матрас ещё новый покупать надо, диван менять. Пиздец. Это их типа мочой облили? Раз менять надо. – А.. Ты? Тебя в городе оставят? Я на это надеюсь, потому что ну что за хуйня-то. Арсению придётся таскаться по остановкам и по часу ждать автобус до их деревни? И потом по часу ещё ехать. Охуеть. А если зима? Хотя уже февраль, как бы.. Но всё равно не круто же. Столько времени тратить в никуда, что вообще? С другой стороны, может, его мать забьёт хуй и разрешит ему оставаться у меня, чтобы не таскаться туда-сюда? У, было бы классно. – Ну я надеюсь, – Арсений недовольно передёрнул плечами. – Я не хочу в шесть утра вставать, чтобы до школы добраться к началу занятий. Хотя я не против, как бы. Мне там нравилось. Но это неудобно будет. Опять вся цивилизация в километре от дома. Дорогой интернет. Платные доставки.. Ути, как разжирели-то на жизни в городе за один год. – Зато живёшь в особняке. – В твоём понимании, это особняк? А в твоём понимании что таковым является? – Ну. Я вот всю жизнь прожил в квартире. До семи лет даже в однокомнатной. Это ему для оценки масштабов проблемы. А то он и не знал, наверное, о таком этапе моей жизни? – Серьёзно? – Да. И когда я вижу какого-то парня, который жил в огромном двухэтажном доме. С дохуищей свободных комнат. Я хуею немного. Для прежнего меня особняком бы считался любой частный дом. Сейчас-то, конечно, требования повыше, и в принципе, дом Сения идеально под них попадает. Я, правда, там у них толком не осматривался. И был-то всего один раз. Но мне одного вида снаружи хватило, чтобы понять, что дом з а е б и с ь. Там с одних размеров охуеть можно было. Потом с того, как там изнутри всё дорохо-бохато. Какая у них там лестница на второй этаж, вух. Так я понял, на втором этаже помимо комнаты Сения были ещё две жилых и ванная? А на первом, исходя из рассказов и прочего, была комната его ля маман, кухня..? И зал, ещё была речь про какой-то зал, да. Плюс там ещё есть вторая ванная и всякие типа подсобочки, хуё-моё.. И всё это просто о г р о м н о е, блять. Бля, у них одна прихожая, где обувь стояла, чисто как моя комната. И получалось, что у Сения в комнате был балкон, который был как бы над этой прихожей. То есть, логично, у него был балкон размером с мою комнату. И что он мне сейчас затирать смеет? "В твоём понимании это особняк?". Хуебняк, Арсений. Пиздец, заразил меня своей хуйнёй. Тоже сижу, как мудак выёбываюсь теперь. – У вас там ещё район такой, да? Элитный типа. Деревня деревней, но вот.. Мы когда просто проезжали там, я осматривался, там такие дома были кругом. Я даже видел трёхэтажный какой-то, шикарный такой. Наверное, Арсений поэтому считает их дом "ну таким, бля". Средненьким, не особняком. Ну охуеть. Вот сейчас придём ко мне. Зайдёшь в зал, выглянешь в окно. И вот там внизу будет две гнилушки. И вот попиздишь мне за свой дом относительно их. Не-особняк ему. – У этого есть название? – Полянка. – Серьёзно? – я правда не ожидал. – У вас там микрорайоны есть? – Я не знаю. Но это так называли. "Где живёшь. На Полянке. Всё, понятно". "Ты богатый хуесос". Ну я вот так и думал, что это район для богатеньких всяких, которые устали от городской суеты, отстроили себе домик в деревне и свалили туда жить и дышать свежим воздухом по утрам, сидя у себя во дворе за столиком каким-нибудь. Слишком понтово. Это даже дачами назвать нельзя, потому что хуй там у кого огород на участке есть. Через заборы всё было видно, да-да. Я всё рассмотрел. – Хуя у вас там всё устроено, блять. Богатый хуесос, фу. – Не завидуй. – А можно, если вы переедете, всё-таки, мы с отцом к вам свалим. На три недельки хотя бы. Он будет нас по утрам в школу возить. – Ты угораешь? – Да чё, нормальная же тема. Будем реально как братья. Ах-ах.. – Ой, бля, – отмахнулся Арсений. – И что, когда вы жили в однокомнатной квартире, сколько вас было человек? Слив засчитан, чмо. – Четверо. – С собаками? – Не, – посмеялся я. – Ещё бы батя собак заводил в те года. Был бы пиздец. – Я к тому и спрашиваю, что слишком жёстко. Нахуя вообще.. Ой, вот только не снова.. – А нахуя вам кот. Вопрос так и не прозвучал, но я знал, что Арсений имеет в виду. – Кошки – для души. – Ну и собаки – для души. – Для души больных людей. – Слышь. Эрвин. Обглодай ему ебло. Эрвин в принципе не должен был реагировать на подобное, так что сейчас, кроме одного движения уха, ничего мы не увидели. Пидр мохнатый. – Хуй пососи, – фыркнул Арсений, так типа озвучивая Эрвина. – Нахуй иди, понял? Хуесос, блять. – У-у-у.. – Доукаешься мне сейчас, блять, – пробурчал я, скрещивая руки на груди. Как он меня заебал, на самом деле, это просто пиздец. И как я сам себя заебал с этой темой. Вот жил себе спокойно, всё нормально было, хорошо. И тут, блять, приходит Арсений. И тупо всё по пизде. Пока, блять. Теперь даже про сосание хуёв пошутить нельзя. Сразу дичь, блять.. Но раз уж заговорили. – А ты хочешь, чтобы я тебе отсосал? Арсений резко обернулся ко мне, возмущённо оглядывая. Реально возмущённо. Редко когда его с таким выразительном взглядом увидишь. Что, я так громко сказал? Или он просто выёбывается опять? – Ты ёбнутый? – Не, я серьёзно. У тебя есть такие. Заёбы, я не знаю. – Нет. – Да не ври. Ты хочешь. Просто стремаешься признаваться. Себе самому или мне? – Отстань. – Да хочешь же. Думаешь об этом, когда дрочишь? – Завали, а. Мы в школе, как бы. – И что, – оглядываясь, спросил я. – Тихо же говорим. – И что теперь, можно обсуждать всякую поеботу. – Почему нет. Можем дома обсудить. При Рите и Ковальском, как тебе. – Ой, блять, – вздохнул Арсений. – Надо будет быстро напиться и уснуть. А вы делайте что хотите. Ёбнутые. Когда он отвернулся, договорив, я уставился на него, типа с выражением презрения и недовольства. Не знаю, заметил он или нет, но это быстро перестало меня волновать. Господи, какое же у него красивое лицо, нахуя вообще быть таким красивым, когда ты парень, Арсений. Как бы так его обнять. Чтобы никто ничего не заподозрил.. – Вот такой ты друг, да. Или ты не хочешь видеть, как я с Ритой ошиваюсь. – Да похуй мне. Хоть поебитесь там. Чё мне, привыкать, что ты с бабами всякими тусуешься. – Слышь, – я хлопнул его ладонью по животу. – Достал уже. – Сам сидит, подстрекает. Потом "У-у, достал уже". Ладно, подловил. Было глупо с моей стороны, но я не виноват. Вернувшиеся одноклассники прервали наши ламповые разговорчики, зато Эрвин заметно приободрился, когда увидел, что Алёна достаёт из сумки что-то шуршащее. А когда оказалось, что это что-то для него, то вообще пиздец что началось. Я его таким видел, только когда батя решал купить им какую-нибудь вкусную поеботу после охоты. Ну, в целом, Эрвин у нас товарищ не очень эмоциональный. Но он радуется, когда отец возвращается с вахт. Ну и еде. Как еде можно не радоваться, особенно когда ты животное. Ну ладно, ещё у него патологическая любовь к сугробам. И по мелочи там. Те же пакеты.. Со звонком мы прошли в кабинет. Виктор Юрьевич ещё в коридоре заметил Эрвина, сразу вытянулся в ебале, но хотя бы это было хорошей эмоцией. Хуёцией, блять. По крайней мере, он явно не был против, возможно, даже заинтересован. Когда мы расселись, он первым делом уточнил, что происходит. – Эм, – я покосился на Арсения, с какого-то хера надеясь на его помощь. – Просто захотел привести собаку в школу. – Это разве не запрещено? – Не знаю. Тут же я поднял правую руку Сения, пытаясь развернуть её так, чтобы было видно выбитое тут на пальцах "egal". Это у нас типа "плевать", но Сений говорит, что это относительно грубое слово, типа "похер" или даже "похуй". Так что.. Виктор Юрьевич понял, что я хотел сказать, но не оценил такого выражения, так что с осуждением уставился на нас. Я тут же опустил руку Сения, покосившись на него – надо было узнать, хочет он набить мне ебало за такое наглое вторжение в его личное пространство, или нет. Очевидно, не хотел. Не, ну ему похуй. Всё нормально. Как обычно. Хотя когда мы только познакомились.. Ух, бля, издаю старческое кряхтение. – Арсений, как твоя мать смотрит на твою любовь к бодмоду? О, какие умные слова мы знаем. Хотя чё ему, он-то ещё молодой. Вот если бы какая-нибудь Нина Михайловна сказала что-нибудь такое, было бы странно. И то можно было бы решить, что она услышала это от какого-нибудь пятиклассника. Похуй, короче. – Нормально. – Нормально? Обычно родители так не делают. Сений пожал плечами. – Я тоже был удивлён, когда она разрешила мне уши проколоть. Я сразу развернулся к нему, рассматривая, что у него там по ушам. Всё плохо. Но правильно я понимаю, речь идёт об обычных проколах мочки? Типа, девушки же это вообще в детстве ещё делают. И мне теперь интересно. Как Сений на это вообще решился. Уши проколоть. И как он сказал об этом матери. Силке же гомофобка типа, нет? Она должна была его нахуй послать с такими гейскими замашками? Ой, интересно. – Я больше интересуюсь татуировками. – А. Это дядя одобрил. Что одобряет дядя, остальные не.. Я не понял, что там остальные не делают, но можно было легко догадаться по контексту. – Понятно, – протянул Виктор Юрьевич. – Ладно, Артём. Бля, а я и не понял, что начался наш традиционный опрос в начале урока. – Как зовут твою собаку. – Эрвин. По сути, надо было отвечать развёрнуто, ведь мы учимся говорить, ебать. Пытаемся не стрематься того, что рядом сидит носитель языка и слышит вот это твоё бормотание. Но похуй. – Как она себя чувствует. Юрич всегда начинал задавать дополнительные вопросы, если ты отвечал слишком мало, так что огребать придётся в любом случае. – Прекрасно. Он любит, когда вокруг много людей и ему уделяют внимание. Алёна сейчас купила ему.. Я знал, как "собачьи вкусняшки" будет по-английски, но по-немецки? Тупо перевести дословно? А если есть какое-то нормальное слово? А-а-арсений, помоги. – Как сказать "вкусняшки для собак". – Hundesnacks, наверное, – подумав немного, хмыкнул он. Я уже хотел было доебаться, откуда он знает, как вспомнил, что у Отто есть собака. Треше или как там её. Питбуль, вроде. Впрочем, самое то для такого уёбища, как Отто. Ничего личного, но все мы знаем, что собака – олицетворение своего хозяина. – Вот. Ещё он любит гулять. И.. Сугробы? Арсений, ещё раз. Давай, последний. – Ты не хочешь знать, – развернувшись ко мне, тихо сказал он. – Ну ты скажи. – Schneeverwehungen. Блять, а. Вы ебанулись там, что ли, в Германии своей? Это что вообще такое? Когда Виктор Юрьевич переключился на следующего человека, я развернулся к Арсению. – Ебать вы извращенцы. – Нахуй сходи. Вот Ковальский как-то где-то прочитал, что у всех немцев заебатая память как раз из-за ебанутого языка. Потому что из-за таких вот слов, ещё и способа построения предложений, они должны уметь держать в голове кучу инфы, вот и выходит такая неосознанная тренировка мозгов и всё такое. Поэтому же столько пиздатых композиторов – немцы. Не знаю, как хорошая память соотносится со слухом, так что считаю, что Ковальскому надо завязывать читать тупые журналы (кто бы говорил, бля). Но сейчас и не об этом. А о том, что всё хуйня. Сугробы, блять. – А как будет сугробчик? Арсений воспринял это в штыки, так что уставился на меня с таким лицом, как бы говоря "По ебалу сейчас получишь, сука". Пришлось оставить его в покое. Увы. Вообще, вроде как, к вот этой ебанине, которую он выдал, надо было приписать ещё "chen", но хуй знает. Нам не объясняли эту тему, так что.. Через пару минут Виктор Юрьевич закончил с опросом и встал из-за стола, беря в руки стопку каких-то листов. – Итак. У меня для вас задание. Вообще-то, меня попросила Татьяна Викторовна провести это с половиной А-класса. Но я думаю, Б-параллель не будет против поучаствовать тоже. Я раздам вам вот такие таблицы. Тут же нам показали эту хуйню. – Где есть различные утверждения. Например, "Знает наизусть стихотворение Пушкина", "Боится пауков", "Любит балет" и так далее. Вы должны найти здесь человека, который соответствует утверждению, и вписать его имя. Мы потом с вами об этом ещё побеседуем. Да блять.. Ну вот что это за дичь. Зачем ТВхе эта хуйня? Бред какой-то. Когда Виктор Юрьевич дал нам листы, я тут же уставился в таблицу, оценивая, насколько всё хуёво. Квадрат семь на семь. Сорок девять утверждений и мы должны найти человека для каждого. Кайф. – Тут есть "Знает десять слов на немецком". – Расценивайте как "на английском". Десять слов на немецком тут все знают. Я надеюсь. "Помнит имена всех одноклассников (проверить)". Ну нихуя себе. Может.. Что десять раз? – А что такое "liegestütze". – Отжиматься, – быстро отозвался Арсений, и я уже было удивился, типа, ну а это он откуда знает, как вспомнил, что Арсений занимается этим всем, и хули бы ему не знать. – Почему мы должны проверять, может ли человек отжаться десять раз, но не должны проверять, может ли он переплыть реку. Я аж глаза закатил. Ещё умнее вопрос задай, пожалуйста. – Бля, ну сейчас поедем на Томь и заставим людей переплывать её. Прям по льду. Ползком пусть, м. – Просто это тупо. – Просто пиши, блять.. Постепенно приходило осознание, что, похоже, реально придётся спрашивать других, потому что тут не было таких утверждений, которые я бы мог отнести к кому-то, исходя из своих знаний. И если с нашими одноклассниками проблем ещё не было, то спрашивать что-то у людей из параллели я не хотел. Но придётся, судя по всему. Пиздец. Можно Данил всё у всех спросит, а мы у него спишем потом. Я не хочу ни с кем разговаривать. – Десять слов на английском знаю я. Десять раз отжаться от пола можешь ты. – Я могу сесть на шпагат. – А где там про шпагат, – заглядывая ему в лист, спросил я. – Ага. И ты не любишь фильмы ужасов. – Я не не люблю их, – сразу зафыркал Арсений. – А вот то, что я не люблю собак, правда. Сучара ты, Арсений. Нет тут такого пунктика? "Сучара (проверить)", например. Я бы без раздумий и проверок вписал твоё имя. Пиздец, Арсений, знал бы ты, как я тебя люблю, охуел бы. Эрвин свободно гулял по кабинету, пока мы страдали своей хуйнёй, и надо же было ему подойти к столу учителя, когда Виктор Юрьевич закончил разбираться с журналами. Сначала он просто гладил его. Потом ему, наверное, надоело сидеть, согнувшись, и он, схватив Эрвина, посадил его на стол. Прям вот перед собой, на учительский стол, да. Прям Эрвина. Как будто это какая-то маленькая собачка. Как он вообще его поднял, во-первых. А во-вторых. Виктор Юрьевич. Вы совесть-то имейте, блять. Мы на уроке, как бы, вы учитель. Собаку на стол себе садить, ну алло, блять. Но самого Виктора Юрьевича ничего не смущало, похоже. Как и Эрвина. Оба выглядели подозрительно довольными, так что я забил хуй на них и вернулся к заданию. – Ты согласен с тем, что добро должно быть с кулаками? – Абсолютно. – А что счастливы только дураки? – Артём, Арсений, если у вас обоих пятьдесят процентов утверждений будет о друг друге, обоим двойки поставлю. Да идите вы нахуй со своими двойками, ладно? Тут половина ни к кому из нас не относится, мы бы и так не смогли это сделать. Кто-нибудь из нас выглядит как любитель балета? Как знающий народную песню или стих Пушкина наизусть? Вот и не выёбывайтесь там. ** Рита с Ковальским ждали нас на первом этаже. За своим любимым занятием – обсуждением всякой поеботы. – Я в детстве просил у матери показать мне бумажку. Типа родительские права. Я думал, они реально выдаются как-то. – Господи. – Но было бы забавно. Заходит такой пиздюк на кухню. Женщина, документики. Как ГАИшники. – Ага. Рита, иди посуду помой. Документики предъявите. – Ага. А то вдруг у вас родительских прав нет, а я тут корячусь ради вас. – Ути, Эрвин.. Ковальский недовольно закатил глаза. – Рита стремительно деградирует. Артём, больше собак сюда не приводи. – Бля, пошутить бы как-нибудь. Что больше тебя провожать до школы я не буду. Но не очень получается. – О-о, обиделся за урок биологии? – Чё? – сперва не понял я. – А. Да я забыл уже десять раз. – Ага-ага. Чмоха. До магазина мы дошли без каких-либо происшествий, не считая того, что Ковальский успел довести Риту, та попыталась его побить, тот убежал прятаться за Арсением.. В общем-то, ничего необычного. Меня уже почти даже не злило, что Ковальский доставал Сения и втягивал его во всякую свою хуйню. Хотя я всё ещё был против, но не суть. Кто меня когда о чём спрашивал. да? – Сидеть, – привязывая Эрвина возле магазина, обозначил я. – Никуда не уходить. Собака довольно смотрела на меня, дыша через рот, и я чёт так заумилялся с этого. И вот как это чудо можно не любить? Мда. После того, как мы вспомнили про догхантеров, мне почему-то стало крайне неудобно оставлять животных на улице одних. Попросить, что ли, кого-нибудь остаться тут и присмотреть за ним..? – Кто-нибудь может остаться с ним? Рита с Ковальским, как подобает лучшим друзьям, уже успели уйти вперёд и сейчас были уже на середине лестницы, и один только Арсений, свет очей моих, блять, стоял рядом. А потом он будет говорить, что я его не люблю. Да как тебя можно не любить, когда ты единственный ждёшь меня. Ну странный немного. Ну и что. Все мы не без греха. Было вполне ожидаемо, что Сений вызовется и останется, но к моему счастью он промолчал. Я не хотел, чтобы он стоял на улице, как отщепенец, пока мы ходим по магазину, а мы бы потом ждали его втроём. Ну что за дичь вообще. Да и в принципе с чего я должен его оставлять где-то. Пусть Ковальский останется. Он всё равно никому нахуй не нужен. А Арсений да. Пусть идёт со мной. И так весь ближайший вечер изводиться из-за того, что нельзя будет даже рядом посидеть. Сейчас хоть вместе походить можно? – А что случилось? – Ну просто. Я не хочу оставлять его одного. – Ну и пиздуй домой тогда, – фыркнул Ковальский. – Мы всё купим и принесём. – Пойдёшь со мной? – Ага, а Арсений не хочет помочь слабому больному мне и даме помочь пакеты донести? Нихуя ты, Артём, хитрый. Арсений, вернись в Коноху. Будешь шутить тупые шутки, вы у меня вообще общение с ним прекратите, понял? Сука тупая. В конечном счёте я и правда пошёл домой один, пока Ковальский с Ритой и Арсением были в магазине. В целом, вышло нормально, потому что у меня была возможность придти, спокойно раздеться, помыть Эрвина, покормить собак, немного прибраться в комнате, всё такое.. Когда дела закончились, я принялся ходить по комнате и переживать. Ну, когда делать нехуй, то чем ещё заниматься, да? Поволноваться было о чём. Почему их так долго нет. Что там такого успеет Ковальский наговорить Арсению, из-за чего у нас потом опять пиздец начнётся в отношениях. Ну и всё такое. В конце концов оказалось, что им отказались продавать алкашку, у Ковальского не было с собой паспорта, а Рита с Арсением были ещё пиздюками, и в итоге мне пришлось идти к ним. Не часто я так матерился в этой жизни, надо сказать, мда-а. Что ж, по крайней мере, шли домой мы все вместе, хотя и не совсем удачно распределившись. Ковальский с Арсением шли впереди, таща все пакеты и интенсивно обсуждая каких-то персонажей в какой-то игре. А нам с Ритой пришлось брести сзади. – Что довольная такая. – Арсений сказал, у меня красивый пуховик. Арсений, заебал. Тебе заняться больше нечем, шмот с девками обсуждать? Пиздец. Это, значит, не по-гейски? Сам, мало того, что в красной куртке ходит, петух ебаный, блять, ещё и девушкам что-то за их одежду высказывает. Вот как вообще к этому пришло всё. Он типа просто подошёл к ней и такой "Мне нравится твой пуховик?". Так это, блять, работает? Арсений, а ну иди сюда. Поясни. – Когда. – Сейчас. Ещё ему понравились мои ногти. А, ну понятно. Кто-то похвалил её выбор, точно. Я уже забыл, как важно отмечать такую хуйню. Рита от этого обтекалась обычно. Что ого, заметил, ого, ему понравилось, круто. Арсения обычно не ебёт, что я там думаю о нём и как он выглядит, так что я уже в большинстве случаев даже не высказываю, если только не хочу его побесить. А тут вот Рита ходит без внимания, бедная. Радуется уже даже комментариям какого-то ноунейма. Ну ладно, Арсений не ноунейм, но всё же. – Ну пиздец, – выругался я. Рита сделала себе огромные когтищи, просто ужасные. Не знаю, как она посуду вообще с такими ногтями моет, но когда я спрашивал об этом, она так заносчиво посмеялась и сказала, что не моет. И всё сразу стало понятно. Мне вот обидно даже немного. Когда я отращивал ногти на правой руке для игры на гитаре, мне было пиздец неудобно мыть посуду. Приходится состригать, потому что ну не жизнь это, блять. И Рита. "Как ты с такими посуду моешь? А я не мою". Сучка крашеная, у-у. А Арсений пидр. Ногти ему ещё нравятся. Ну понятно. Тоже хочет себе маленькую девочку в розовом пуховике и с длинными ногтями? – А ещё у него пуховик рвался. Да что, блять.. Не так с вами со всеми. Откуда ты это знаешь и нахуя ты это помнишь. – Он его подшил. Незаметным швом. И так аккуратно и красиво. Я даже не знала, что парни так умеют. – Выходи замуж, – я указал рукой на Арсения. – Чё, полунемец, после школы съёбывает в Нацистляндию. Сможете там. Вместе. Всякое такое воротить. – Это будет очень странно. – Он шить умеет, вау. – Вот когда Ковальский себе рукав порвал, я его на пятихатку развела, чтобы зашить, потому что сам он не умеет. Хуя у неё прайс-лист.. Хорошо, что мы встречались, и мне такие штуки бесплатно перепадали. Не то чтобы у меня часто рвались вещи. Но обычно да, этим занималась Рита. Она, небось, на Арсении сейчас ещё нажиться хотела? Маленькая стервозина. – А Арсений сам всё сделал. И шва не видно. Просто вау. Как впечатлить даму. Зашейте вещь сами и нормально. Сработает стопроцентно, блять. – Рита, – внезапно Ковальский обернулся к нам. – А чё ты там говорила? Что Дева и Рыбы – это сестринские знаки? Мы с Арсением братишки, значит? Хуетишки, блять. Отошёл от него вообще.