Keiner von uns

21.02.15, Суббота

Оглядев Канарейку, мать развернулась ко мне. – Это же та девочка. – Надеюсь, ты не против. – Главное, что не мальчик, – фыркнула мать, после чего вернулась обратно к себе в комнату, закрыв за собой двери. Я посмотрел на Канарейку, не очень впечатлённую встречей с моей родительницей, и виновато поджал губы. Просто не удержался, уж извините. Мать не в настроении последнее время. Может, Отто ей там мозги ебёт или ещё что. Или это просто из-за меня, и Отто тут ни при чём. Не во всём же другие виноваты, да Арсений? У меня всё никак не получается стащить у неё телефон и проверить, о чём они там пиздят. И что они там пиздят обо мне. Хотя интересно было до пизды. И я не терял надежды, но пока как-то момента не подворачивалось. – Суровая женщина, – прошептала Канарейка, разуваясь. – Ты поняла, что она сказала? – чисто на всякий случай уточнил я. – Нет. Я в немецком вообще не.. Бум-бум. Ну и слава богу. Она не сказала ничего такого, да, но всё равно мне бы было неприятно. Чуть-чуть. Раздевшись, мы прошли ко мне в комнату. Канарейка осталась в первой части комнаты, опять же пристраивая свои гитары возле стены (куда она только их вечно таскает), а я пока прошёл во вторую. Надо было снять со стены флаг, пока Канарейка его не увидела. Ничего такого, но просто ей это будет трудно объяснить. Это не Ковальский и не Артём. Это нормальный человек. Да и нечего смущать даму. Развесил тут, блять, свою нацистскую хуйню, урод. Постеснялся бы хоть немного. Как сам, так за шестицветные флажки людей бьёшь. Хотя опять же. Разница в том, где этот флаг висит. У меня в комнате, и его видят только те, кто сюда приходят. Как правило, эти люди уже знают о моих взглядах или отнесутся к этому с юмором. Или я ношу его с собой по улице и тычу всем в ебало. Смотрите, я нацист, вау, у меня есть флаг Нацистской Германии, увожайте меня. Большая разница, да-да. "Это другое". Мда, я такой молодец, конечно. Сравнивать ориентацию и политические взгляды, ещё и такого рода, но похуй. Кидаться в крайности, делать бессмысленные аналогии и сравнивать красное с горячим – наше всё. Все споры в интернете только на этом и строятся. – Вы же переезжали сюда? – проходя и осматриваясь, спросила Канарейка. – Да. Но мне нравится. Даже ничего менять не пришлось, прикольно. – Тут столько всего, – заметив полки шкафа, протянула Канарейка. – О, котики.. Я уже пристроил те штуки, которые купил у Кирилла. Они мне жесть как нравятся, поэтому пришлось выделить им видные места. Ещё можно ходить мимо, задевать их и они будут звенеть. Что может быть лучше, я не знаю. У меня теперь новое увлечение. Звенеть колокольчиками. Хочу уже, даже не знаю.. В кои-то веки воспользоваться всеми любимым алиэкспрессом и заказать там что-нибудь подобное, но что-то пока меня останавливает. Стоит, наверное, сперва дождаться, пока ситуация устаканится, а потом уже такой хуетой заниматься. Подожду лучших времён, ага. Канарейка плюхнулась на мою кровать, немного пружиня и хлопая в ладоши. Я аж заумилялся. Опять же, незаконно быть такими милыми. Это неправильно. Несправедливо. Канарейка, прекрати. – Что будем делать? – Не знаю. Можем лечь спать. – Нам что, пять лет. В восемь спать ложиться. – А, ещё только восемь. Я. Забыл. – Как можно забыть, сколько время, – посмеялась Канарейка. – Я не очень умный. Усевшись рядом, я проверил время и убрал телефон в сторону. Было максимально неловко. Я изначально думал, что если Канарейка придёт сюда, это будет хуета какая-то, но отказывать ей я не решился. Тряпка ебаная, фу. В целом, она же хотела посмотреть на мою комнату. Ещё с декабря..? Сомневаюсь, что это было серьёзным пунктом в её списке того, что надо сделать. но предположим. Вообще, вроде как, ей надо было где-то переночевать. – Ты, – мне было немного неловко разговаривать, но стоило уточнить, наверное. – Была у Ковальского сейчас? Она слишком быстро пришла, что ещё я должен думать. – Да, – Канарейка поджала губы. – Я надеялась, что встречу там кое-кого. Это она про Саню? Как сразу неловко стало. Ещё хуже, чем раньше. – Но её там не было. Это же не намёк на предъяву мне? Типа, у-у, избил её, теперь она боится выходить из дома или тусоваться в этом районе. Или видеться с Артёмом. Ну сто раз её подобное остановит, ага. Мне кажется, она.. Ну да, была у Артёма. Его же тоже на тусовке сегодня не было, так? Ну вот. Они вдвоём дома у него зависали. Ебались там, ага. Чё там, мне новых видео никто не пришлёт? Нет? Жаль. А то мне дрочить не на что. Ладно, простите. Это мерзко. Может, они вообще каждый у себя, а я тут придумал уже. Ну как обычно. Когда я нервничаю, у меня паранойя просто: (◡‿◡✿). (ФཀФ✿). Мне нравится, когда Кристина шлёт эти два смайлика. Они милые, и особенно вместе. И так вот, это моя паранойя. Проснулась и истекает слюной от интенсивной умственной деятельности. И это я ещё в Германию не приехал. Вот там я точно сдохну. Какие там болезни у людей начинаются от стресса? Гастрит, облысение, да? Вернусь в Россию (если вообще вернусь) выбритым под ноль и худым, как палочка. И с раком желудка. И умру. Кайф. – А вы так не можете связаться? Ну типа. Вы же там подругами были заебатыми, нет? Чё не напишешь ей в Контактике каком-нибудь, или где там сейчас девочки общаются. – Нет. Она, похоже, поменяла страницу? Но она не отвечает мне и не пишет сама. Я знаю девочку, с которой она точно сейчас общается. И можно написать ей, но. Я уже не хочу всем этим заниматься. Канарейка вздохнула, подпирая голову рукой. – Я вообще не понимаю, что происходит. Я тоже, Канареечка, я тоже. Мы все не понимаем. – В том году ещё всё было нормально. А в этом всё так резко пошло.. Не хочу материться. Я только покачал головой. Для меня этот год тоже не особо заебатым был. Конечно, я тоже к этому руку приложил, если совсем уж доёбываться. Но как же не поныть. – Ты так только из-за Антона? Или ещё что-то происходит. Просто интересно. – Да я даже не знаю, – Канарейка улеглась, складывая руки на груди. – С одной стороны. Мне не.. Не знаю, короче. Забей. Двери в мою комнату и комнату матери располагались рядом, поэтому я обычно всегда и хорошо слышал, когда она выходила оттуда. Что и произошло сейчас. Сразу замерев, я уставился на двери. Не знаю, что меня так обеспокоило. Но. – Альбрехт, выйди на минутку. – Сейчас, – крикнул я. Что ж, я почти угадал. Неспроста мне сегодня весь день хуёво и сердце побаливает. Вау, радар снова заработал. Мать была уже у себя и судя по тому, как внимательно она изучала экран своего ноутбука, намечалось что-то серьёзное. Как бы, мать не из тех родителей, у которых вечно что-то не ладится с интернетом или ещё чем, так что обычно меня вот так с места не подрывают, чтобы я пришёл и помог с чем-то разобраться. И что тогда? Да все мы знаем, что там. Подойдя ближе, я заглянул в экран. Конечно же, тут был электронный билет. Ни разу не удивительно. – Франкфурт-на-Майне? – не понял я. – А через Ганновер никак? Меня не то чтобы ебало, как лететь, потому что один хуй пунктом назначения будет Кассель, но что за нововведения? – Так быстрее. Да и это были самые дешёвые билеты на самое ближайшее время. На завтра. – В смысле на завтра? – не понял я. – Двадцать второго, в шесть вечера по местному времени, – прочитала мать, и я чёт вообще нихуя не понял. Мам, это не смешно. Ты ещё раньше мне сказать не могла? Это прикол такой? – Лететь восемь часов пятьдесят минут, – продолжала читать она. – Прибытие.. В девять-двадцать по местному времени. – И чё, мы ночью поедем в Кассель? Ну там где-то часа два-три будет, но всё равно. Я не хочу ночью разъезжать хуй знает где. Как будто я буду машину вести, ага, но всё же. – Это уже Отто будет решать, что вы будете делать. От осознания, что уже завтра, ну или после-, мне сейчас не до вычислений, что и когда конкретно будет, я встречусь с ним, и он будет что-то там решать, у меня аж живот скрутило. Блять. Я думал, у меня будет больше времени. Мать говорила про следующую неделю, а не следующие дни, алло. Понятное дело, что она подразумевала ближайшее время, но не настолько же ближайшее, блять? И нельзя было как-то заранее меня предупредить? А не ставить перед фактом за день, блять, мам? Мне уже завтра вечером нужно будет быть в Новосибирске, блять. То есть, желательно будет, купить билет на автобус где-нибудь в районе двенадцати утра, потому что ну мало ли, что случится, а там ещё и в аэропорту.. Блять, мам, ты прикалываешься? Это что вообще такое? Ты как себе это представляешь? Но её, похоже, ничего не смущало. Хотя я же ничего и не говорил, с чего бы ей колебаться..? – Ты предупреждён. У тебя ночь и утро одного дня на сборы. Ещё лучше. – Класс. А когда домой. – Я пока взяла один билет. Отто сказал, что вы сами решите, когда тебе можно будет возвращаться. Чего, бля..? А Отто не охуел? Мам? Не надо так делать. Купи мне билет обратно. Двух недель с этим ублюдком мне хватит вот так, не надо меня отправлять к нему на неопределённый срок. – Нет, – прочитав мои мысли (не иначе), выпалила она. – Это будет решать Отто. Ну всё, мне пиздец. Что ещё тут можно сказать. – Сам виноват, – фыркнула мать. – Собирай вещи. Виктор отвезёт тебя завтра в Новосибирск. Ему как раз надо там что-то. К родственникам заехать или чёрт знает. Бля, Виктор, забери меня к себе на пару неделек, пожалуйста. Или давай мы разобьёмся где-нибудь по дороге. Ладно, на самом деле, слышать его имя было пиздец как странно. Какого хера, мам? Что сегодня за день вообще такой тупой, блять. Идите вы все нахуй, короче. Пиздец. Завтра в одиннадцать надо будет уже выезжать, что ли? Это при том, что меня подвезут на машине. На дорогу уйдёт три часа вместо шести, делаем прибавку на время в аэропорту, хуё-моё.. Господи, я забыл, как считать время. Помогите мне, а то я сейчас высчитаю хуйню какую-нибудь и чисто случайно опоздаю на самолёт. Вернувшись в комнату, я закрыл за собой дверь и, раз уж оказался в этой части комнаты, оглядел шкаф с одеждой. У меня же не ебаться мало времени на сборы, да? Плюс ещё Канарейка тут сидит, при ней как-то паковать чемоданы не очень. Ладно, похуй. Скидаю завтра утром в рюкзак пару футболок, джинс, кофту на себя, ещё одну, может, так же в рюкзак.. Нормально. Успею. Я не на пляж еду, не куда-нибудь в такое место, чтобы в панике искать крем для загара, купальники, какую там ещё хуйню берут в такие места. И я не женщина. Чтобы носиться с косметикой, средствами для ухода за собой и всем таким. Надо взять с собой только одежду. Еды завтра утром можно будет купить, с восьми магазины открываются, нормально будет. Ну и порешали. – Что-то случилось? – спросила Канарейка, выйдя ко мне сюда. – Эм. Завтра придётся рано встать. И так же рано уйти. Возможно, примерно в восемь-девять. Но до одиннадцати точно. Лучше её предупредить, чтобы завтра не дёргать её с утра и не наводить панику. – Ладно, – протянула Канарейка. – А в чём дело-то? Я могу ныть людям о том, что меня отправляют в Германию? Мне сейчас опять скажут, что я хуйло тупое и ною ни из-за чего, "давай я вместо тебя слетаю" и всё такое. Блять. Самое хуёвое, что я реально чувствую себя зажратой свиньёй, когда жалуюсь об этом. И тип сразу так стрёмно становится. Но это же правда не что-то хорошее. – Мать купила билеты в Германию. На завтра, блять. Еду к дяде. Чтобы он мозги вправил, у-у. – Ой, – поморщившись, протянула Канарейка. – Я сначала подумала, что это же хорошо, а потом я вспомнила, что. Живи, Арсений. Кто-то меня понимает. Дожили. Сегодня точно что-то ещё произойдёт. Жуткое такое, страшное. – Если Арсения не запиздят насмерть, он будет жить. – Всё настолько плохо? – М. Мать рассказала ему, что происходило в последнее время. Что я типа проёбывал школу из-за Артёма, что напился типа из-за нашего расставания, избил его.. И теперь он думает, что я какой-то там мерзкий пидорас и всё очень плохо. – А, он же у вас ещё какой-то этот, – Канарейка приложила руки к лицу. – Бли-ин. Так. А что смущало её тогда в тот раз? Если она только сейчас вспомнила, что он нозыцд-гамафопп, то почему она вначале меня пожалела? – Ну, может, всё не так плохо будет. – Надеюсь, – протянул я. Канарейка с пару секунд поразглядывала меня, после чего похлопала меня по плечу. – Когда вернёшься, можем сходить в сауну. Снова все вместе. Кирилл просил узнать, любишь ли ты сауны. – Чё. Это было очень странно. Какие сауны, блять? Я уж не буду спрашивать, что это, ну, хотя бы потому, что знаю и так. Надо же, хоть что-то я знаю. Но тут та же ситуация, что с бассейнами, озёрами, реками, прочей поеботой. Я не понимаю, в чём прикол. Типа вы приходите. И сидите. И вам жарко. И вы потные. Чё. Как это можно любить. – Он хотел позвать тебя с нами потусить, – продолжила Канарейка. – На Наташин день рождения. Но если ты уезжаешь, то уже не получится, наверное? Но можно на Елисеева. Он будет в мае. Бля, Канарейка.. Что за потоки слов. – Эм. Ну не знаю. – Ты не был в саунах? Блять, даже шестнадцатилетняя девочка ходит по саунам и типа как нехуй делать вообще. И я сижу. "Чё". – Как обычный человек может оказаться в сауне. Ладно, ладно, – тут же договорил я. Наверняка нормальные люди ходят с друзьями, или ещё как-нибудь так. Ковальский как-то рассказывал, что он бухал в сауне с друзьями. Всякое бывает. Будни школьников, ебать. – Это прикольно, – хмыкнула Канарейка. – Хотя и нервирует. В том плане, что вы выглядите как идиоты. Сначала сидите все потные в парилке, потом идёте в бассейн, потом опять в парилку и так несколько раз. Потом бухаете. Едите. Снова повторяете и так пока кто-нибудь не начнёт умирать. Оу. Звучит как отличное времяпровождение. – Охуенно. – На деле это ещё веселее и не так страшно. Поэтому. Было бы круто, если бы ты сходил с нами. Ой, ну не смущай меня. Чё вы все так любите эту хуйню мне затирать, господи.. – Ну. Может, получится. Ладно, мне даже стало интересно. Если меня отпустят до мая, надо будет.. Я не знаю. Если к тому моменту об этом ещё не забудут. И обо мне не забудут, ага. А то приеду и Канарейка такая: "Спасите, какой-то чмошник до меня доёбывается". Аха-ха. Хуйню несу. – Но ты же точно ещё приедешь, да? – взяв меня за руки, Канарейка нахмурилась. – Нам не надо сейчас прощаться? – В смысле прощаться. – Ну, если я уеду в мае, а ты к тому моменту не вернёшься. Может, мы сейчас видимся в последний раз. Неприятно будет. Всё. Отто, двигайся. Что угодно, но в мае я должен быть здесь. Похуй, чё там этот чёрт старый думает и хочет. Сам в мае прилечу. Я же уже совершеннолетним буду..? Кстати, да. Я смогу сам купить билет. Будет прям как в фильмах. Стащу документы, сам куплю билет и свалю из страны. Если только у меня паспорта не отожмут. В плане что отберут и где-нибудь заныкают так, что я не смогу их забрать. Что, скорее всего, и произойдёт, но посмотрим. В любом случае, я постараюсь. Приложу все усилия. Теперь я просто обязан. – Пиздец. Теперь мне будет хуёво, если Отто скажет. Что "У-у-у, бля, останешься тут навсегда теперь, блять". Блять. Ты есть хотела, вроде? Внезапно вспомнили. Ладно, я просто начал нервничать, а когда я психую, мне нужна еда. И тут две цепочки. "Еда – надо идти на кухню – Канарейка должна будет пойти со мной – надо будет дать поесть и ей". И вторая попроще: "Еда – Канарейка писала, что хочет есть – надо дать ей еды". Всё. Канарейка, пошли есть. – Ой, да. Я такая голодная, – Канарейка приложила руки к щекам. – У нас дома вообще еды нет. – Морят голодом? – уже выходя в коридор, спросил я. – Да не. Просто готовят то, что я не ем. Живу на, – Канарейка склонила голову набок, типа задумываясь. – Крабовом мясе и горошке. Ой, я как-то две недели питался одними киви и кукурузой. Но я тогда на наркоте был, мне вообще поебать было, что есть. А потом я чуть не сдох, да. Надеюсь, Канарейка преувеличивает и на деле у неё всё не так уж и плохо. – Так что если ты дашь мне что-нибудь с мясом, я буду плакать от счастья. Канарейка так серьёзно на меня смотрела, что я даже немного смутился. – Могу в лобик чмокнуть. Если ты наклонишься. А то я не умею прыгать. Господи, хватит, а. Это даже не мило. Или я не хочу так думать. – Хотя как-то странно кормить детей за. Какие-то такие штуки. – Сама предложила, а теперь хочешь. Что? Педофилом каким-то меня выставить? – Ладно, это было глупо, – Канарейка мотнула головой. – Прости. Только мы зашли на кухню, как начались умилённые возгласы. – А-а-а, это кто такой? Бисквит, испугавшись, побежал прятаться за штору, но зачем-то остановился прямо возле. Ну, инстинкт самосохранения инстинктом самосохранения, а узнать, что это за ебала на него орёт сейчас, всё равно хотелось, да? Вот так, вообще-то, естественный отбор и происходит, Бисквит. В дикой природе ты бы уже умер. Стыдись. – Это кто такой? – наклонившись, продолжала сюсюкаться Канарейка, и у меня даже возникло ощущение, что до этого она даже не видела Бисквита раньше. Или и правда не видела..? Тогда ведь Наташа приходила, да? Я просто не помню, мы когда у Кирилла бухали, Канарейка отмечала наличие там Бисквита или нет? Вроде, нет. Она что, вообще его не заметила? Он же с нами в одной комнате был, алло. Как можно не заметить кота, когда он с тобой в одной комнате. Хотя ладно. Коты на то и коты, чтобы ты их не замечал. Они же хищники. Они скрываюЦа. Но это всё равно странно. Он даже не прятался, по сути ведь, и куда Канарейка смотрела? Или люди не всегда обращают внимание на кошек в помещении, это просто я дебил.. – Это кот? Я покачал головой. – Бисквит. – Ой, как мило. Но лезть к нему она не стала. Только подошла ближе ко мне, и сказать бы, что уставилась голодными глазами, но это был просто взгляд. Типа, ничего такого. Всё нормально, просто подошла ближе. – Морепродукты считаются за мясо? А то вдруг она из-за крабового мяса уже в глаза видеть не может всё, что хотя бы отдалённо имеет отношение к морю. – А что ты.. Что там. – Типа пицца, не знаю. С морепродуктами. – И что там. – Креветки, кальмары, пара осьминогов.. Канарейка в ужасе уставилась на меня. – Где вы это взяли? – Купили, может быть? – Это странно, – пробормотала Канарейка. – Но ладно, давай. Сейчас я буду есть всё. Хотя, пожалуй, кроме какой-нибудь хуйни.. Только перечислять не начинай. А то я по себе знаю, как это работает. Ух, я такой голодный, сожрал бы сейчас что угодно. Ну, кроме того, этого, вот этого, вон того, и ещё семнадцати пунктов. А так да, что угодно. – А ничего, да, что ты тратишь еду на меня? – спросила Канарейка, наблюдая за мной. Я завис на какое-то время, пытаясь решить, сколько пиццы нужно на девочку такого роста и массы. Три куска ей не много будет? А два, мне кажется, мало. Ну ладно, ничего. Хорошо поест зато. Чёрт её вообще знает, может, для неё три куска пиццы так, лёгкий перекус. А я тут думаю, волнуюсь. – Сейчас передумаю. Будешь сидеть голодная и потом ещё не спать полночи. И слушать урчание своего живота. – Мне уже не привыкать, – грустно вздохнула Канарейка. – Шучу, если что. – Грустные у тебя шутки. Хватит? – Да-да, спасибо. Ты не будешь? – Я ел недавно. В общем-то, я этим сегодня весь день занимался. Мать же запретила мне идти в школу. И, наверное, я на подсознательном чуял приближение пиздеца. А что я делаю, когда чувствую что-нибудь такое? Безудержно поглощаю всё, что поглощается. Просто же. Я даже съел этот.. Крем-сыр или как эта срань называется? Мерзкая такая, пиздец, я не понимаю, кто это придумал. Никогда в жизни не ел. А сейчас съел. Прям всю баночку. Не горжусь этим, потому что мать мне потом ещё пизды дала, пришлось даже в магазин идти, чтобы купить такой же – ей там для чего-то был нужен. Но и похуй, как бы. Это была возможность купить себе еды, так что я не возражал. Короче, весь день сегодня ем. Иногда отвлекаюсь на игры, но так – это всё равно пиздец какой-то. Сейчас ещё это.. Ладно. Наверное, будет лучше не есть. А то так точно до гастрита себя доведу, или до ожирения на нервной почве. Ни первое, ни второе мне нахуй не нужно, поэтому быстро взял себя в руки. И максимум, что сделал – это навернул стаканчик чего-нибудь. Чтобы лучше спалось, и не больше. Всё. Берёмся за себя. – Что-то тебя прям сильно задело, – через пару минут тишины отметила Канарейка. – Всё настолько плохо? – Да-а.. Просто это было внезапно. И тупо. И страшно ещё, наверное. Я не хочу умирать. Мне только восемнадцать исполнится, ну же. Глубоко вздохнув, я сказал себе успокоиться. Ещё ничего не известно. Как Отто будет настроен и что он будет делать. А ты уже разнылся. Угомонись, а то чё как шмонька какая-то? Ты так, скорее, сам себя доведёшь, Отто даже делать ничего не придётся. В общем-то, возможно, он на это и надеется. Коварный пидорас. – Надо выпить. – Согласна, – с набитым ртом протянула Канарейка. – Это лучше, чем переживать. – Ты будешь? – поднимаясь с места, спросил я. – Смотря что. – Смотря, что у нас есть. В холодильнике обнаружилась кола, и я даже немного удивился. Мать для чего-то её брала..? Это явно не моя и что тогда? Но зачем ей кола может быть нужна. Она же не обидится, если я возьму немного? Мне надо. – Ты ром пьёшь? – Канарейку это почему-то удивило. – А в чём проблема? – Он противный. Ой, знаешь. Если бы люди не связывались с вещами только потому, что они противные или какие-то не такие, в мире было бы не ебаться меньше проблем. Но никого это не ебёт. – Если не вдаваться в подробности, ром – это водка на тростнике. Неудивительно, как бы. Просто Канарейка говорила, что ей не нравится водка. Я к тому и веду. Что как ей может нравиться ром, если не нравится водка. – Вау, да? А я думаю, почему он похож на подслащённую водку. Действительно. Вопрос так вопрос. Ладно, чё я доебался. Не все такие задроты и интересуются, как делают ту или иную хуету. – А-а-а.. – вдруг начала Канарейка. – А ты говорил, что твоя мать, ну. Мешает всякие штуки вкусные. – Ну да, но она обычные готовит. Которые, как бы. Классические. Так же это называют? Я не знаю просто. Плюс у меня внезапно появилась сорок седьмая хромосома. Не знаю, почему. Скажем, что от стресса. – А ты умеешь? .. Ты серьёзно? Давай просто по стаканчику чего-нибудь накатим и пойдём спать. А то придумала. Готовить что-то там. Хотя она уже высказалась на этот счёт. Ещё же только восемь. Я ещё собраться успею до "во сколько там сейчас не стыдно ложиться спать", не то что приготовить что-то. – Смотря что ты хочешь. У нас просто алкоголя нужного может не быть, а.. А в магазин я не пойду. У меня травма. Я теперь ближайшие три года не захочу из дома не выходить. А придётся, как бы, и уже завтра, и в лишний раз я это делать не намерен. Впрочем, все мы знаем, что Канарейке надо только предложить. Я не умею отказывать девушкам. У-у, каблук ебаный. – Эм. По-моему, эта штука называлась дайкири. С ромом и сахаром которая же, да? Я хочу попробовать нормальную. Но меня не пускают в бары. А когда я просила Кирилла сводить меня, нас выгоняли все три раза. Я аж осел немного. Серьёзно, что ли? Ну, в смысле, почему это так должно работать. Разве заведению не выгодно продавать больше выпивки? Ну и что, что ей шестнадцать. Скажете потом, что не знали. Сейчас все хуй знает как выглядят, чё, блять, паспорт у всех требовать? В барах вообще есть такие правила? У вас могут затребовать документики? И выпереть в случае подставы. В общем-то, судя по всему, могут. Охуенно. – Два года ждать, – подперев голову, недовольно протянула Канарейка. – Бедный ребёнок. Ладно, подожди. По-моему, у нас были.. Сейчас. Насколько я помнил, там нужен был сок лайма. И готовить всю эту дичь нужно было в холодном шейкере, ещё и наливать сразу в холодный стакан. Шейкер мать учтиво хранила в холодильнике и так, но стакан..? Ладно, допустим, будет не страшно. – А там разве не нужен лёд? – поднимаясь из-за стола, спросила Канарейка. – Хотя на улице и так не тепло. А она собралась тёплое что-то пить? Ну это только чай как-нибудь. Не знаю, как-то я не воспринимал, что можно пить тёплый алкоголь. Тёплый алкоголь – он как.. Собаки. Не должен существовать. Я вообще не понимаю этой темы. Во многих магазинах пиво расставляют часть в холодильниках, часть на полках. Почему всё пиво не стоит в холодильнике? Я не говорю про шампанское какое-нибудь или вина, или то, что нужно держать в относительном тепле. Но что вообще за дичь, Канареечка. – Ну, мы же сейчас не на улице. Вообще, обычно льдом особо не балуются. Либо ледяной баней, либо через охлаждённый шейкер. Тут же мне стало стыдно. Чё завыёбывался опять. Наверняка ты и других этой поеботой напрягаешь, а не только себя. Вот и заткнись. – Ты прям.. – Канарейке это, видимо, тоже показалось странным. – Так запариваешься. – Привычка. Ну типа. Нормально делай – нормально будет. Ну, хотя бы в готовке. В жизни этого правила придерживаться трудно, а так хоть где-то у тебя всё будет нормально и как надо. – У вас есть лайм? – Канарейка, как мне показалось, отнеслась к этому слишком остро. Чуется мне, сегодня меня и мою мать объявят какими-то кончеными извращугами. Слишком много странных вещей у нас дома можно найти. И почему-то реально, такое удивление дикое, будто мы все живём в деревне какой-то захолустной. "Где вы взяли кальмаров и осьминогов". Блять, ну их продают спокойно, иди и покупай. У вас есть лайм? Он в отделе со всеми фруктами, на полках, где всякая экзотическая поебота лежит. Почему такие реакции, Канарейка. Мне становится стыдно. – Где вы всё это берёте вообще, – рассматривая кусок пиццы у себя в руках, спросила она. Потом, сняв щупальцу осьминога, она повертела её в руках, поморщилась и положила обратно. Что, присоски? Не нравится? А ты это ешь. – Изумрудный, – протянул я. – Там дохуя всего. Не звучит как реклама, я надеюсь? А то тупо. – Даже мята есть. И всякая редкая поебота, которую обычно с трудом где отыщешь, ещё и нормального качества. Те же лаймы. Тростниковый сахар, всякие такие штуки. Энное время назад было проблемой даже рисовую муку, блять, найти. А сейчас относительно недалеко от дома есть магазин, где этой муки хоть обмажься (и даже в тот же Изумрудный пилить не надо). И разных видов. Кукурузная, рисовая, блять, овсяная, какая только нужна. Пропаренный рис есть. Моё личное счастье. Вообще, хорошо жить в городе. Наверное, поэтому мать и отказалась от идеи снова возвращаться в деревню (ну или по крайней мере просто перестала говорить об этом). Не хочет снова этих проблем. – Зачем вам тростниковый сахар? – Трудно объяснить, – я поморщился. Кому ни пожалуюсь, все так говорят. А нахуя вам тростниковый сахар, вы что, глупые? Чувствую себя дебилом каждый раз. Не то чтобы я часто жаловался на такие тяготы в жизни, но иногда хочется поныть, а там стена непонимания. Потому что нахуй никому не сдался тростниковый сахар. И пропаренный рис тоже. А он такой классный.. – Ой, – когда я достал шейкер, Канарейка аж вытянулась. – Настоящий шейкер? Дай потрогать? Я немного даже удивился. Канарейка реально как будто из прошлого века вылезла недавно. Что за приколы? Это обычный шейкер, дамочка. Что ты хочешь там увидеть? – Всегда мечтала о нормальном наборе бармена. – А.. В чём проблема? Я не был уверен, где мать взяла свой, но мне не казалось, что это что-то, что трудно достать. Какие-то штуки, я видел, даже по отдельности продаются. Всякие там стрейнеры, хуё-моё. У матери-то набор, да, даже с подставкой для всего этого дела. Но я думаю, можно и по отдельности всё собрать. Не принципиально же..? – Никак не могу найти, – с возмущением пожаловалась Канарейка. – Очень обидно. – Спросить у матери, где она брала? – Эм. Спроси. – Потом, – решил обозначить я. Сейчас идти к матери мне не хотелось, не то что доёбываться до неё с глупыми вопросами. – Ладно. А ты сейчас будешь ещё сахарный сироп варить? – Это быстро. – Да не, я к тому, что я хочу посмотреть. Вообще, я как-то пробовала готовить сама, – тихо начала Канарейка, . – Но купила сироп в магазине. Карамельный. Это же одно и то же с сахарным..? – Нет, – я даже усмехнулся немного. – Нет? – Нет. Если сахарный сироп перегреть.. Короче, карамельный – это следующая стадия сахарного. – А-а, блин. Я думала, это одно и то же. Это всё же из сахара делается, так какая разница. Ну да, ну да.. Рассказать бы про разницу. Но там такая граница эфемерная. Варишь ты, варишь этот сироп ебаный. А потом раз. И сахар уже карамелизовался. Ну ёбанный в рот. – Ладно, всё тогда. Но вышло нормально, – сразу посерьёзнела она. – Мне понравилось. Ага.. – Всё же, – решил поделиться я, – это очень странная хуйня, нет? Что вас с Кириллом выгоняли из бара. И даже не из одного, так я понимаю? – Ну а что они должны были сделать, с другой стороны, – Канарейка почесала голову. – А им не похуй, кому продавать всякую хуйню. Вроде, кто-то рассказывал, как набухался в баре и.. Весь туалет там заблевал. – А, я знаю, про кого ты. – И они же тоже несовершеннолетними были, нет? – Ну да. Но, может, разные места или разные бармены. Или мы пришли задолго позже.. Когда все уже сменили политику. И ввели строгие правила. Что несовершеннолетним никакого алкоголя. Вообще. У. – Не одобряю. Когда на кухню зашла мать, я аж испугался. Даже не знаю, чего именно. Что мне сейчас дадут пизды за то, что я опять трогаю её посуду? Ну ладно, хотя бы один только шейкер. Обычно она не возражала, но я всё же склоняюсь к мысли, что у меня недостаточно привилегий для того, чтобы делать некоторые вещи. – Что делаете? – Отмечаем мой отъезд. – А меня звать не надо? Блять, а.. Я думал, она мне пизды сейчас даст, а ей лишь бы одно. – Я подумал, ты не оценишь. – Она нас не понимает? – видимо, заметив недоумение Канарейки, спросила мать. – Нет. – Слава богу. Как её зовут. – Канарейка. – Так и зовут? – Кличка. Мать только покачала головой и дальше какое-то время мы все стояли в неловкой тишине. Но это недолго, как бы, длилось. Предстояли ламповые разговорчики перед сном на кухне и со стаканчиком какой-то херни в руках. Что может быть лучше. Когда уже завтра тебе лететь к своему самому лучшему и любимому дядюшке в Германию, м-м.. Через пару часов мы с Канарейкой уже лежали у меня в комнате. Пьяные, довольные и как там ещё люди себя чувствуют после алкоголя. Не то чтобы я так уж сильно напился. Этого было недостаточно даже для того, чтобы скрасить уёбищность сложившейся ситуации. Но немного, всё же, я успокоился. И даже уже собрал вещи. Что там было собирать, да, но тем не менее. Оставалось теперь только дождаться завтра и не умереть нигде по дороге в Кассель. А там.. Ну не знаю, сколько меня там продержат. Но предположим, будет весело. Возможно, не мне, но будет же? А это ли не прекрасно? Тупые попытки себя утешить, не больше. Я даже думать об этом всём не хотел, поэтому рассматривал потолок, изо всех сил стараясь думать о нём. Было трудно. Много можно придумать о потолке? Он белый, всё. Я же люблю всё светлое.. Канарейка тем временем занималась тем, что рассматривала мою руку. Держа её в своих, она вертела мою ладонь из стороны в сторону, не понятно что пытаясь там найти. Меня это немногим раздражало, на самом деле, но я не хотел вырываться, а потому.. – Жесть, – в конце конце приложив свою ладонь к моей, протянула Канарейка. – С какой ты планеты. Почему ты такой огромный. При том, что основания ладони у нас сходились, кончики её пальцев приходились на середину моих вторых суставов. – Может, это ты маленькая? Самое логичное объяснение всему. Не, на самом деле, она реально мелкая. А я относительно большой, отсюда и вся разница. Вскоре Канарейке надоело, так что она плюхнулась на кровать рядом со мной, обнимая меня. Меня слегка даже затрясло с таких резких нарушений личного пространства (у-у, смотрите, кто завыёбывался), но я сказал себе прекратить. В какой-то мере, я предвидел, что как-то так сегодняшний вечер и закончится. Так что ничего странного.