Carte Blanche 2: Reload

Сименс пока только старается отдышаться и вертит головой, стараясь в сторону Депо не смотреть. Крики и осуждающие взгляды сейчас нужны меньше всего, особенно когда Артём не скрывает своих психов, глядя в зеркало заднего вида в поисках погони, и натыкаясь на ошалелые глаза Оксаны, которые только на подголовник Миронова уставлены. — Он навряд ли за нами погонится... — Лера крепче вжимается в Морта, чувствуя тепло его ладоней на своих плечах и постепенно приходя в норму, о которой так давно мечтала, — он один, и сейчас наверняка поедет подкреплением запасаться, ибо гнаться за нами ему бессмысленно. Слова шатенки имеют вес, и Шатохин постепенно успокаивается, переставая проезжать на красные сигналы светофора и выжимать из машины мощность всех кобыл. Но нервное состояние не уходит, он сворачивает с трассы и едет по проселочной дороге, пока та не выводит его на более пригодную для движения узкую дорогу. Вдалеке виднеется придорожное кафе, и шатен без размышлений сворачивает, без объяснения покидая автомобиль после плавной остановки. Держится, обходит авто и открывает пассажирскую дверь, разъедая блондина глазами. — Отойдём на минутку, — снисхождения в голосе не счесть, и Глебу только и остаётся, что вздохнуть глубоко и выползти из машины. Отходят они на весьма приличное расстояние, пока все в тишине остаются ждать. И по выражению лица Артёма заметно, что хоть он за километр отошёл бы — его крик был бы слышен. — Ты в своём уме, придурок!? — хочет говорить спокойно, но не выходит, голос срывается и становится похож на отчаянный рык. А выражение глаз отчитывает похлеще любого тона. — Ты хоть представляешь, что он мог среагировать иначе и без раздумий тебе пулю в лоб пустить?!? Ты это понимаешь??? — Но я ведь жив, — Миронов старается перевести всё в более гладкое русло, но не выходит. Пар из ушей Артёма валит безостановочно. — Благодаря стечению обстоятельств, блять! У тебя вообще в твоей башке что происходило, когда ты из машины вылез? Или, может, найдёшь для меня вполне обоснованный ответ? Какого хрена ты её там не оставил? Глеб лишь чешет репу и было пытается открыть рот, но Депо, кажется, спрашивал не ответа ради. Он сам удачно отвечает, не оставляя блондину право выбора. — Вот только не говори, что ты полез в огонь исключительно из-за того, что опрокинуть его и оставить ни с чем. Со мной это не пройдёт. Судя по выражению лица Сименса, а именно: вмиг сомкнутым губам и приподнятой брови, именно это он сказать и собирался. В голову больше не идёт ничего, пока Артём решительно въедается своим взглядом и ждёт ответа, как от школьника, который в очередной раз про домашку забыл. — Ну? — спустя примерно четверть минуты всеобщего молчания он не выдерживает, решая надавить. И, по всей видимости, забывает, что рядом с ним далеко не Наташа, которой можно так просто сделать выговор и заставить виновато опустить голову. — Слушай сюда, — блондин наконец не выдерживает и делает шаг вперёд, тыча пальцем товарищу в грудь. — Я не собираюсь отчитываться за каждое своё движение. И если я посчитал нужным сделать так, значит так и будет, и объяснительную я тебе строчить не собираюсь, я тебе не школьница, ясно!? — не прикрикивает, просто шипит, пока возмущение Шатохина возрастает с каждым словом. — Тогда я выкину её посреди трассы, и хуй ты мне прикажешь этого не делать, это ведь моё решение и объяснять я тебе его не обязан! — ещё один шаг навстречу, они стоят практически соприкоснувшись лбами, пока Депо указывает пальцем на стоящий поодаль авто. — Можешь хоть усраться тут, но вспомни на минуту, что ещё ни одно моё решение не было фатально-ошибочным, и научись наконец доверять другим, ибо не всё тут под твоим контролем вертится, — Сименс сильнее упирается лбом в лоб шатена, а краем уха улавливает, как кто-то выходит из машины. — Что насчёт Макса? — Депо щурит глаза и заставляет Глеба вспомнить то, о чём вспоминать не хотелось. Словно идёт напролом, ударяя по больному и не оставляя права на ошибку. — Просто радуйся тому, что все мы живы, а эти сорок пять килограмм стервозности я беру на себя. Депо было открывает рот для ответа, но подоспевший Морт вдруг встаёт между ними, упираясь обоим руками в грудь и слегка отталкивая друг от друга. — Вам не кажется, что сейчас не время для ссор? — Михайлов говорит это даже с долей обиды, будучи недавно освобождённым благодаря сплочённости его друзей. И меньше всего сейчас хочется эту сплочённость терять. — Оставьте все прерии хотя бы до дома, индюки. — Повышенный тон охлаждает пыл обоих, но только формально. Спор между ними не окончен, оба просто решают оставить разговор до лучших времён. Депо же решает хоть ненадолго переключиться, доставая телефон и набирая номер Наташи. Морт немного успокаивается, топая к машине и снова растворяясь в объятиях Леры, которая и отлипать-то от него не готова, а вот Сименс немного медлит, пялясь на авто и сдувая со лба прядь волос, что мешает фокусировке. Раздумья недолго длятся, и теперь он шагает чётко по направлению к машине, открывает заднюю дверь и окидывает пронзительным взглядом Оксану, до сих пор в себя не пришедшую. — Выйди, — он приказывает ясно и выразительно, и Окс безоговорочно вылезает из авто, будучи всё ещё в наручниках. А после, когда пальца Миронова обвивают предплечье, начинает быстро шагать следом, подальше от остальных глаз. — Слушай и запоминай, — он рывком разворачивает девушку, оставляя перед собой, — малейшая выходка с твоей стороны, и я без раздумий вышлю тебя посылкой этому уроду. Возможно даже по частям, — он не стесняется прятать серьёзность своей речи за отъявленной грубостью, но та слушает молча, между слов даже кивая, — и не нужно думать, что я вдруг забыл про то, какая ты сука. Ты — моя должница. Он видит, как она молча с ним соглашается, кивая. Распинаться о мерах поведения явно не стоит, и Глеб было хочет отсюда уйти, дабы спокойно себе уехать отсюда наконец и оказаться уже дома побыстрей. Но то ли слабость даёт о себе знать, то ли пережитый стресс, и Оксана вдруг запинается, падая на колени и оказываясь практически у его ног. Сименс лишь повернуться успевает, опуская голову и насупливаясь. Но ровно до того момента, когда девушка поднимает глаза, повествующим о близости слёз голосом тихо проговаривая: — Спасибо... Судя по виду, слова эти ей дались ой как тяжело. Если вообще не сказать о том, что их она говорит впервые в жизни. Глеб даже реагирует не сразу, просто озадаченно таращится на сглатывающую ком блондинку, щуря глаза и стараясь понять, игра это, или же истинное её лицо. Она склоняет голову, видимо не в силах более признавать собственной слабости, и Миронов снова берёт её под руку, помогая встать. — Пойдём, — его голос относительно спокоен, да и идут они уже без особой спешки, плавно приближаясь туда, где уже все ждут. Депо продолжает медленно отбивать ритм по рулю окаменевшими от неотступающей злости пальцами, кидая колкие взгляды, а Лера продолжает зарываться носом в толстовку Михайлова, не переставая ронять слёзы. Только вот эмоций она особо не отражает. На лице лишь лёгкая улыбка, заставляющая Сименса на минуту задуматься о том, что шатенка уже была готова к тому, что больше возлюбленного не увидит. А это значит, что о социальном статусе Эда он осведомлён лишь поверхностно, и дальше, судя по всему, копать не стоит. Тем более, что даже такая как Окс готова была упасть в ноги и умолять не отдавать ему. Что она, собственно, и сделала. — Поехали, — усаживая девчонку назад, Миронов молча залезает на пассажирское, стараясь не смотреть на водителя. Только достаёт из бардачка сигарету и подкуривает, выпуская дым в приоткрытое окно. Сигарета нужна сейчас, кажется, всем. За исключением одной. И ради этой причины отказа от химикатов она готова принять то, что придётся теперь долгое время отказывать себе в никотиновом удовольствии. Наплевать. Всё, что ей нужно, сейчас рядом. *** Почти сутки в пути, они добираются домой неспешно, периодически делая остановки в придорожных забегаловках. Мягкие сидения позволяют выспаться хотя бы немного. Без лишних изречений Сименс тактично меняется местами с Депо, позволяя тому вздремнуть и вскоре снова меняясь воротами. Лера тихо сопит на плече у уснувшего ещё в начале пути Морта. И только Окс старается как можно тише ворочаться, когда сквозь сон старается уложить руки под голову, вот только всё ещё надетые наручники мешают. А попросить их снять вроде как и наглости не хватает. Хватает того, что ещё шкуру в последний момент вытащили из адского пекла, и на этом спасибо. Первое, что они видят, подъезжая к общежитию — это скользящую по порогу туда-сюда Нэт. Брюнетка заметно выдыхает и не может устоять на месте, едва выдерживая ожидание парковки. А после бросается в объятия к покинувшему рулевое место Артёму, намертво повисая на его шее. Следующим объектом «удушья» становится Морт, к которому она жмётся так, как не жалась никогда раньше. Она вообще и не упомнит, чтобы хоть раз в жизни его обнимала. И следующим под прицел попадает Сименс, но улыбка её лицо тут же покидает, когда за ним она видит поникшую Окс, у которой, кажется, до сих пор тусклым блеском отдаются дорожки оставшихся на щеках слёз. — Что она тут делает? — Наташа застывает на месте, пуская в атмосферу вопрос, адресованный, кажется, не только блондину. — Да, мне тоже интересно это знать, — Депо приобнимает девушку сзади, стараясь увести и не нарваться на очередное выяснение отношение перед дверью общаги. — Думаю, он объяснит нам это позже, — Морту меньше всего хочется сейчас что-либо выяснять, поэтому он старается как можно убедительней ответить на вопрос Нэт за блондина. А Лера... Лера просто меряет девушку взглядом, не желая открыть рот. То ли боится, что той опять влезет в голову взболтнуть чего при Славе, то ли действительно совесть заедает, ибо сама в некоторых вопросах не идеальна далеко. Компания соберётся в коридоре ненадолго, минут на пять от силы. Каждый в своём роде даст волю чувствам и дружеским объятиям, а Морт, в свою очередь, даст понять, что у них в запасе есть как минимум три дня. Именно за это, как он думает, время, Эд сможет собрать вокруг себя своих псов, или же придумать чего понаходчивей. И как только все надумают расходиться, среди них вдруг появится ещё один. Тот, которому временами доводится всё же стать частью семьи. — С возвращением, — спустя секунд десять неловкого молчания Макс всё же протягивает Морту ладонь для рукопожатия. А тот теряется на миг, то ли от подкашивающей ноги усталости, то ли от варёной каши в голове. Он помнит, помнит весь свой враждебный настрой к бородатому парню, но сейчас, в связи со всем произошедшим, злоба медленно отходит на второй план, заставляя его тёмную сторону поутихнуть и впустить в себя вероятность возможности, или хотя бы шанса на союзничество. — Спасибо, — Слава реагирует не сразу, но Максим покорно ждёт. Ровно, как и все остальные. И дожидаются. Михайлов крепко жмёт руку брюнету, незаметно кивая и мысленно соглашаясь с тем фактом, что сейчас не лучшее время прыскать ядом. — Она что, в твоей комнате пропишется? — минуты спокойствия нарушает Наташа, вытягивая шею и меряя взглядом блондинку. На ней, к слову, наручников уже не замечается. Ибо это сильно в глаза бы бросилось, а общежитие — это куча лишних глаз и рождённых слухов. Так что лучше перестраховаться. — На первое время, — он бы закатил глаза, если бы совесть позволяла. Но сейчас он просто вздыхает и даёт Наташе ответ. А ещё он хочет наконец-то от всего оградиться, дабы просто побыть в тишине и устаканить мысли. Отдавать команду Оксане не надо, она послушно плетётся за блондином без напоминания, пока острый взгляд одной парочки провожает чуть ли не до двери. — Я бы спросила, чем заслужила такое, но вряд ли получу ответ, — как только дверь за обоими закрывается, Оксана останавливается посреди комнаты. Хочется и есть, и в душ, и спать одновременно, но сильней всего хочется знать, что Глебу от неё нужно. Ведь парень не из простых, и навряд ли спас её из жалости. — Да. Поэтому заткнись и создай тишину, — Миронов падает на кровать и откидывает на подушку голову, блаженно прикрывая глаза. — А как на это отреагирует Нина, когда вернётся? — Окс едва закусывает верхнюю губу и неловко жмётся, забывая оставить в голосе былой страх. Привычный манерный тон потихоньку возвращается, она продолжает наблюдать за развалившимся на простынях Глебом, потирая запястья. — Ты ведь не думаешь, что... — Я думаю, что если ты не замолчишь — я заткну тебя лично, — Миронов не даёт договорить, и Оксана на полуслове проглатывает язык, поджимая губки. Злить его сейчас хочется не особо, да и настроение не то. В конце концов, она допустила оплошность, показав ему свою слабую сторону. И распускать крылья тогда, когда их практически ободрали — решение не самое лучшее. Вот она и вздыхает коротко, чуть ли не жмурясь, когда решается снова открыть рот. — Можно в душ? — кажется, она даже щурит правый глаз, будто реакция Сименса на её голос будет неоднозначной. — Нет, нужно ходить грязной в пыльных шмотках, — Окс вытягивает личико, немного выдыхая, когда слышит его спокойный тон. — Скройся с глаз, — и даже сказанное её не тревожит. Она лишь скользко улыбается, теряясь из виду за долю секунды. Полная улыбка явится на её лицо лишь тогда, когда она окажется в ванной. Когда закроет за собой дверь на замок и снимет грязную одежду. А после встанет напротив зеркала, пока ванная будет наполняться тёплой водой. И в голове мелькнёт мысль, что это, пожалуй, лучшее, что с ней могло произойти. *** Просыпаюсь от тревожного сна, подскакивая на кровати. Пробивает холодный пот, дыхание прерывисто, и мне даже требуется время, чтобы отличить сон от реальности. Выдыхаю. За окном пока что только намёк на рассвет, а на часах — шестой час. Можно сказать, раннее утро. Свежая прохлада из настежь распахнутой форточки обдаёт приятным ощущением. Спать отчего-то больше не хочется. Я смело ставлю босые ступни на тёплый пол, укутываясь в длинный шёлковый халат. Путь держу на кухню, спускаясь на первый этаж и попутно оглядывая комнаты, которые, к слову, вижу не впервые. Мы в том самом доме, который отстроил для нас с Линой отец. Он вполне большой, но очень уютный. Тут два входа, на две семьи, как он и говорил. Вот только признак того, что сюда была вложена душа — отсутствует. Да, здесь были руки мастеров, сюда приложил силы дизайнер, но отчего-то явно чувствовалось, что отец здесь не был ровным счётом ни дня. Он лишь заведовал процессом дистанционно, наверняка не успевая жить и утопая в сделках. Короткая ухмылка. Некоторые предметы мебели всё ещё находятся в плёнке, повествуя о своей новизне. На кухне всё ещё пахнет новым гарнитуром, что создаёт впечатление только законченного ремонта. Где-то улавливается запах краски, но это всё сущие мелочи по сравнению с тем, чего мне стоит не думать о такой простой вещи, как способ получения этого всего. Ведь отец и не скрывал от меня то, как вёл свою жизнь. Не скрывал своих поступков, откровенно отвечая на все мои вопросы. А за несколько дней, проведённых здесь, их было немало. Достаю из холодильника бутылочку холодной воды и делаю несколько глотков. Окончательно бодрит. А после меня словно невидимая рука ведёт в комнату отца. Точнее, это была маленькая пристройка с большим матрасом внутри. Там ещё был столик с ноутбуком и небольшой шкаф. Не знаю, для кого это предназначалось, но отец наотрез отказывался ночевать в спальне. По его словам — это всё было уготовано нам, но не ему. И спорить с ним в этом деле было бесполезно. — Пап? — открываю его дверь и по истечению пары секунд ловлю себя на мысли, что впервые в жизни назвала его так. Возможно, я делала это и в детстве, но сейчас совсем другой случай. Захожу на цыпочках и зачем-то подхожу ближе. Отец укрыт лёгкой простынью, едва прикрывающей грудь. Голова отвёрнута к окну, и я смею предположить, что перед сном старик явно о чём-то мечтал, пока власть организма не взяла своё. — Ты спишь? — не знаю, за каким чёртом меня дёргает его разбудить, но я сажусь рядом, ожидая, что он резко проснётся. — Пап? — беру его за руку, зачем-то вглядываясь в его многочисленные морщинки на лбу. Но никаких признаков пробуждения он не подаёт, мимика отсутствует. Густые брови не шевелятся и подавно, а когда-то массивная ладонь теперь болтается в моей руке тяжеловатым податливым грузом, никак не реагирующим на мои прикосновения. — Папа? — дыхание учащается непроизвольно, и я зачем-то начинаю трясти его руку сильнее, надеясь, что старик всё ещё крепко спит. — Пап! — не останавливаюсь, пока по щеке не начинает катиться одинокая слезинка. Тогда я отчего-то замираю, улавливая сквозь кромешную тишину то, что не слышу его дыхания. Пальцы сжимают его ладонь сильней. Прикрываю глаза, из которых слёзы теперь капают в паре. Они не спешат. Просто оставляют на щеке щекотливое ощущение, наконец добираясь до уст и оставаясь на губах солёным привкусом. Этот рассвет не похож на остальные. Этот рассвет будет напоминать мне день, когда я окончательно лишилась обоих родителей. Пускай особой теплоты между нами не было, пускай у нас всё было далеко не так, как у нормальных семей... И пускай отец за свою жизнь совершил массу ошибок, в памяти я предпочту нести наши последние дни. По крайней мере, это лучше, чем жить с озлобленной отметиной на душе. Последний всхлип, осталось отпустить его руку и сделать то, чему однажды жизнь меня уже научила. Эмоции вот-вот уйдут, просто нужно взять себя в руки и попробовать преодолеть это одной. Я смогу. У меня получится. И этот рассвет я, кажется, встречу уже другим человеком.