Carte Blanche 2: Reload

— И где я буду спать? — Оксана немного растерянно смотрит, стараясь незаметно кусать губы и отогнать от себя дурные мысли. Навряд ли Глеб захочет прирезать её, пока она будет спать. Но пройденные этапы жизни собрались в голове дружным хором, дирижёр которого до сих пор велит не доверять никому, кроме себя. — В кухне, где же ещё, — Миронов отзывается бесцветно, с ноткой удивления даже. Неужели девчонка думала, что ради её крепкого сна он подвинется и освободит добрую часть кровати? — Как мило, — Окс было фыркает, закатывая глаза и напрочь забывая, что Сименс легко мог приказать спать у него в ногах и охранять его сон. И ей, кстати, следовало бы беспрекословно подчиниться. — Хочешь спать на коврике у двери? — лёжа на кровати, блондин даже отвлекается от экрана своего смартфона, приподнимая бровь и вылупляясь на девушку. — Можешь ещё в ванной себе постелить, я не против, — намёк о том, что в спальне ей больше и близко не место, был настолько жирным, что потекло, кажется, даже с потолка. — Хм, — ни «спокойной ночи», ни душевного проклятия с циничной улыбкой на лице. Девушка просто хмыкает и вальяжно разворачивается, мотая блондинистой шевелюрой. Колкий взгляд на угловой диванчик, она будто решает его заколоть усталыми глазками до такой степени, пока он не превратится в удобную двуспальную кровать с большим матрасом. Но как бы она не хотела, этой ночью ей придётся ютиться на нём, наверняка подбирая позу для сна примерно половину ночи. И не только этой. — Если что, там тараканы! — погодя примерно минут десять, Глеб кричит из комнаты, подрывая едва умостившуюся на месте Оксану. Девушка даже прикрикивает и, кажется, неразборчиво матерится, пока Миронов тихонечко себе в кулак посмеивается. На самом деле, никаких тараканов тут отроду не водилось, но поиздеваться над девчонкой жуть, как хотелось. Она уснула не сразу, ворочаясь с бока на бок и тяжко вздыхая. Тяжко настолько, что эти вздохи слышал не только Глеб, а, кажется, весь этаж. Что касается самого блондина, до утра ему глаз сомкнуть так и не удалось. Он отчего-то не выпускал из рук почти севший смартфон, зевая уже через каждые полминуты и мгновениями вырубаясь. Но что-то внутри мешало. Мешало отложить трубку и как следует выспаться. Где-то под утро он всё же сдастся, крепко зажмёт в пальцах мобильный и выберет из списка исходящих тот самый номер. Единственный. Не записанный. Из кухни давно исчезнут какие-либо признаки активности, за окном давным-давно всё поутихнет, и только больная голова будет продолжать бороться со сном, всё подбирая нужные слова. Которые прозвучат, как только Нина снимет трубку. А она снимет, он уверен. Ведь девчонка наверняка снова щёлкнула в голове переключателем, и теперь единственный верный аргумент её возвращения — это настойчивость и упорство, с которыми Глеб притащит эту неугомонную обратно. Воздух набран в лёгкие в большом количестве, Миронов клацает подушечкой большого пальца по тому заветному номеру, тут же прикладывая к уху телефон и слушая надоедливые гудки. Которые, кстати, вскоре начинают раздражать, потому что их количество давно перевалило за второй десяток. И парень чертыхается, сбрасывая и снова набирая. А ещё он лишний раз придумывает всему этому оправдание — ведь ещё практически не рассвело, Нина наверняка спит крепким сном, как всегда дёргая бровью, стоит ей услышать мешающий её спокойствию звук, будь то телефонный звонок или обычный, характерный для сквозняка стук оконной дверцы. Гудок за гудком, это уже, кажется, четвёртый вызов подряд. Он рассерженно поджимает губы и наконец отбрасывает телефон, хватая с тумбы пачку сигарет и выходя на улицу. Там тихо. Слишком тихо. Кажется, даже ветер уснул мёртвым сном, предоставляя возможность услышать тишину и насладиться пока ещё спящим районом, таким спокойным и безмятежным, вдыхающим желание видеть его таким всегда, без этой обыденной суеты. Он неспешно скурит сигарету, вскоре принимаясь за вторую и утыкаясь взглядом куда-то вдаль. Но сколько бы выкурено не было — сейчас это точно не успокоит нервы. Спасает, наверное, только то, что он находит утешение в своей единственной версии: его девушка просто крепко спит. И хорошо, что он не знает, что где-то за несколько сотен километров Нина практически беззвучно роняет слёзы, глядя на светящийся экран мобильного, разрывающегося от его звонков. *** На следующий день он проснётся примерно в полдень, щурясь от вовсю палящих лучей солнца. Встанет с кровати раньше, чем полностью откроет глаза. По привычке пойдёт по заученному маршруту на кухню, где примется набираться воду в чайник. Зевнёт один раз, а после — чуть не выронит ковш с водой, когда глаза окончательно откроются. — Оксана!? — спальное место девчонки пустое, только сложенная вдвое простынка на месте её ночлега. — Окс! — быстрые шаги к ванной, которая, кстати, тоже пустует. — Блять... Напрочь забывая про желание позавтракать в обеденное время, Сименс пулей вылетит из комнаты, на миг даже забывая, какой чёрт им руководит и что заставляет переживать о её местонахождении настолько. Наверняка это просто отрицание версии побега, ведь в таком случае девчонка плюнет ему в лицо, если ей удастся ускользнуть. Да, наверное поэтому он первым делом летит в комнату Депо, врываясь без стука и с дикими глазами, которые присутствующие находят весьма странными. — Всё в порядке? — Депо даже бровь приподнимает, а после — встаёт сам, оглядывая Сименса и пытаясь понять, какого чёрта этот голый по пояс идиот явился сюда в таком виде. — Глеб? Глеб, кстати, за время игнора вопросов Депо будет пялиться на Оксану, мирно сидящую в кресле. Его внимание не отвлечёт даже поперхнувшаяся чаем Наташа, пытающаяся воззвать к другу. — Я встретил её с сигаретой на пороге общаги и подумал, что пока ты спишь, она может рассказать немного полезной информации, — понимая суть беспокойства, Артём объясняет всё неспешно, попутно пытаясь понять, за каким хреном Миронов так переживает. — Думал — сбежала, — понимая, насколько нелепо выглядит, Сименс наконец отводит от Оксаны взгляд, путаясь в мыслях и пытаясь перевести дух. — Надо же, сколько внимания... — нехотя подначивая блондина, Окс тихо откашливается и заправляет за ухо прядь волос, пытаясь не улыбнуться. Но не выходит. Глеб это видит, тут же меряя девушку злостным взглядом, означающим, что её эмоциям тут не место. Точнее — её подколам. Ибо в его понимании она всё ещё должна склонять перед ним голову. Такова цена за спасение, наверно. — Мы теперь знаем большинство адресов и основное место хранения оружия, так что... — Депо продолжает болтать, стараясь перевести тему в другое русло. Он что-то воодушевлённо рассказывает, моментами даже жестикулируя и взывая к ответной реакции, но Сименс реагирует на него сухо, лишь мотая головой и не переставая быть в какой-то прострации. Это состояние он позже спишет на недосып, объясняясь тем, что уснул под утро. Но даже имеющейся энергии хватит для того, чтобы осознать масштабность их проблем, которые наверняка их настигнут в ближайшие дни. И за обсуждением плана обороны Глеб ненавязчивым взглядом окинет блондинку, глаза которой потухнут в ту минуту, когда будет произнесено имя её кошмара. — Что ты сделала ему? — Миронов ненадолго отвлечется, всматриваясь в её лицо и задавая вопрос, которого она даже не слышит. — Оксана, — затем позовёт, наконец привлекая её внимание и заставляя вздрогнуть. — Что ты ему сделала? — вопрос повторится, но ответа не последует. Окс только многозначительно вздохнёт, пытаясь оттянуть время до того, как Сименс спросит снова. И её молитвы будут услышаны, потому как Депо подхватит эстафету, вступая в односторонний диалог и выкладывая по этому поводу все свои мысли. — А сам как думаешь!? — интонация шатена означала ничто иное, как никчемность вопроса товарища. Точнее, ответ крылся в самом вопросе и озвучки не требовал, ведь по мнению Артёма этот самый ответ сидел перед ними. Достаточно было выставить руку и невесомо очертить её фигуру, дабы расписать всё по пальцам. — Она же ходячее недоразумение! Ты разве не видишь, что она делает? — с каждым словом шансы Глеба вставить свою реплику уменьшались, но тем не менее, парень искал подходящий для ответа момент, дабы не быть обласканным взбалмошным другом. — Ей наплевать на всех, мы тут все только ссоримся с её приходом! Она и глазом не моргнёт, когда ей предложат спасение её шкуры за счёт твоей жизни! И Эд, видимо, весьма не вовремя это понял, так не будь ты таким же дураком и раскрой глаза!!! — казалось, эмоции кончились, и теперь смело можно перетягивать одеяло на себя и затевать очередной бессмысленный спор, но Сименс отчего-то медлит, только дышит тяжело, переваривая слова Артёма и пытаясь понять, какое оправдание использует на этот раз. — Или мне напомнить про её болтовню насчёт беременности Леры? — Нэт давится чаем во второй раз, привлекая внимание Артёма, но ненадолго. Заведённые глаза говорят о том, что эту тему он обсудит с ней немного позже. — Она воткнёт нож тебе в спину, пока ты будешь спать. Завтра, или через неделю, поэтому думай, кого держишь рядом, — его голос больше не срывается, он говорит это чересчур спокойно и серьёзно, пытаясь достучаться до Миронова. Слова не молвит даже Наташа, чай в кружке которой, кажется, уже успел остыть. Затыкается и Оксана, мотая головой и прикрывая глаза. Медлит лишь совсем немного, вскоре вставая с места и топая куда подальше, со всей силы ударяя кулаком по двери, заставляя ту с грохотом открыться. А ещё она слышит позади себя шаги, что вынуждают ускориться. Ускориться и забежать в уборную, пребывая в полной уверенности, что преследующего это остановит. — Может ты не будешь так резко сбегать? — залетая следом, Сименс хлопает дверью туалета, заставляя Оксану резко подскочить на месте и развернуться, выпучив глаза. — Это женский! — блондинка возмущённо фыркает, вынуждая Сименса непреднамеренно усмехнуться и в какой-то степени даже пожалеть, что девчонка и понятия не имеет о том, что женская уборная — его любимое место выяснения отношений. — Да хоть трансгендерный, — ему плевать на её возмущения, плевать на предстоящие объяснения перед Шатохиным, плевать даже на абсолютно нежеланного гостя, который в скором времени явится по их души. Сейчас им правит лишь принцип. — Сейчас только покурю, потом соберу свои вещи и больше вы меня не увидите, — говорит уверенно, без доли сожаления, доставая из кармана пачку сигарет и чертыхаясь, когда находит ту пустой. — Чёрт... — Соберёшь вещи... — саркастическая ухмылка ждать себя не заставляет, Глеб закусывает нижнюю губу и не сводит с Оксаны глаз, впервые в жизни подбирая слова больше положенного и выдерживая неплохую такую паузу. — Ты никуда не уйдёшь, ты ведь в курсе? — логичные доводы пока не нашлись, и его утверждение прозвучало, как само собой разумеющееся. — Ты всё ещё надеешься похоронить меня в саду? — девушка вымученно улыбается, слабо мотая головой из стороны в сторону. — Я для всех тут, как заноза в заднице, и моё появление Эда только раззадорило. Неплохой такой добавок в копилку моей бесполезности, да? — едва заметный оскал, а в глазах — почти прозрачный намёк на ненависть к самой себе за тот шлейф вражеского настроя, который она тащит за собой всю свою сознательную жизнь. — Так что пожалуйста, давай просто забудем о нашем знакомстве, и я спокойно уйду. Выдыхает, даже расслабленно как-то, намереваясь покинуть уборную. Вслед за ним и общежитие. И, возможно, даже город. Но ощутимая преграда в виде Сименса стоит на пути столбом. Точнее — у самого прохода, мешая сделать шаг за порог. — Я неясно выразился? — аргументов всё ещё нет, посему в ход идёт грозная интонация в паре с командным тоном. — Просто дай мне выйти из этого долбанного туалета и ты больше никогда меня не увидишь, — она недовольно морщит носик, пытаясь пройти ещё раз и даже толкая парня, но тот стоит, не шелохнувшись. — Филипс, блять! — Я Сименс. — Да какая к чёрту разница?! — сходит на крик, не выдерживая и ударяя его кулачками по груди. А ещё, кажется, забывая, что ради спасения обещала сделать всё, о чём её попросят. — Тебе так быстро жить надоело? — прикладывая немного силы, он отталкивает от себя девушку, вынуждая ту отшатнуться и отпрянуть на несколько шагов. Но борзость неугомонного близнеца даёт о себе знать незамедлительно, она тут же распрямляет спину и предпринимает очередные попытки в надежде, что Глебу это скоро надоест. И, как следствие, ошибается. — Тебе вообще какое дело!? — взвинчивается, хмурит густые брови и снова толкает блондина в грудь, не отдавая отчёта своим действиям от слова совсем. — Вам тут всем без меня дышаться легче будет, или ты ещё не понял!? Я всем, всем блять подряд порчу жизнь и мешаю! А сейчас я предлагаю тебе избавиться от моего присутствия! — тон всё выше, руки уже автоматически колотят мужскую грудь, но Сименс как статуя, молча выносит весь эмоциональный поток, смотря девушке прямо в глаза. И на миг ему кажется, что образующаяся на них пелена является ничем иным, как вестником слёз. — Я всегда справлялась со всем одна и, как видишь, до сих пор живая, так что дай пройти! Постараюсь не сдохнуть, если тебя так это волнует! Сжатые в кулаки пальцы снова колотят по грудной клетке, когда девушка тщетно пытается сдвинуть Миронова с мёртвой точки, но вскоре он перехватывает непрекращающуюся атаку наглухо, плотно стискивая её запястья и прижимая худые руки к груди, не оставляя шанса ими больше шевелить. Скулы сводит необоснованная злость, и злость эта, возможно, на самого себя. Ведь это уже не первая попытка понять, какого чёрта он всё ещё не выкинул эту девицу с вещами за дверь. И какого чёрта в голове фрагменты прошлогодних событий... Тех самых, в одном из кабинетов школы, когда он старался сдержать порывы истерики Нины после неудавшейся драки неугомонной личности. И сейчас он стоит здесь, в женском туалете, вибрируя подбородком и пытаясь понять, что это за чёртово проклятие рода этих девиц, действующее поразительно цепко. Девчонка всё ещё пытается выпутаться из его оков, она снова не стесняется эмоций, кажется, сгорая внутренне от жалости к самой себе из-за прилипшего к ней одиночества и дурацкого чувства, что она никогда никому была не нужна. Всегда одна, сама за себя, выживающая любой ценой и плюющая на чужие жизни. — Грош цена твоим словам, — ему сейчас хочется кричать во всё горло, путаясь в собственных убеждениях и желании сделать то, что действительно нужно — указать ей на дверь, но он по сию минуту хранит холод там, где по факту уже пылает пожар, — ты ведь в ноги падала, умоляла и говорила, что сделаешь всё, что угодно. Его резкий, грубый, но такой тихий голос отдаёт металлом, который вот-вот проберётся ей под кожу. И Оксана сглатывает, наконец поднимая глаза и на секунду переставая дёргаться, просто потому что смысла в этом нет. — Зачем я тебе? — она уже всё рассказала про Эда, выполнила свою роль приманки, и теперь отчётливо понимала, что нахождение её тут бессмысленно, разве что в роли игрушки для битья. Но что-то подсказывало, что нужно бежать именно сейчас, иначе потом будет поздно. — Не твоё дело, — он шипит это с толикой озлобленности практически ей в губы, запуская в голове невидимый механизм по части самокопания, ибо ответа на этот вопрос сам до конца толком не знает. — Сделай так, как я прошу. Иначе пожалеешь. Она не пожалеет. Нет. Просто в его голос вложено столько железа, что ослушаться не хватит смелости. Что пойти наперекор его желаниям сейчас будет не самым лучшим решением, которое, возможно, повлечёт за собой нежелаемые последствия. — Отпусти... — глаза в глаза, она видит его слегка расширившиеся зрачки, немного скашивая губы от дискомфорта, что доставляют его руки. Дёргается, не теряя зрительного контакта и испытывая поражение снова. Но второй рывок, и кисти выскальзывают из его пальцев, а Окс пристально наблюдает за его движениями. Точнее — за их отсутствием, наконец решаясь сделать шаг. Доступ к выходу ей теперь открыт, и девушка делает шаг через порог, но острота голоса останавливает, заставляя обернуться. — Окс! — это лишь созвучие её имени, но в его глазах — целая тьма, вынуждающая невольно кивнуть головой и сквозь внутреннее сопротивление дать понять, что она не уйдёт. И эта власть угнетает, ровно как свободолюбивую кошку, на которую надели ошейник и заперли в клетке. Она ничего не говорит, вскоре скрываясь из виду и топая в комнату. Только буркает себе под нос что-то невнятное, и ему кажется, что это очередное недовольство. Он проведёт этот день где угодно, но только не с ней. Медленно, растягивая время, он пройдётся по району, в конечном счёте заплутает и не заметит даже, как прошерстил добрую четверть города пешком. Вернётся к общежитию он лишь глубоким вечером, замечая, как в его комнате горит свет. Странно, но он отчего-то даже не сомневался, что Окс никуда не уйдёт. Даже, если можно так сказать, был уверен на все сто, что девчонка не ослушается. Ну, или это просто опасение за собственную жизнь, ведь теперь в одиночку будет не так легко отделаться от главного врага. Особенно, когда есть ещё один враг: одиночество. То самое, которое она прихватит с собой, вновь скитаясь по городам в поисках спасения. Он обещал себе последнюю сигарету ещё километра полтора назад. Но снова достаёт и курит, выпуская клубы дыма вверх, где каждое окно второго этажа общаги гласит о бодрствовании хозяев комнат тусклым светом старых ламп. Затяжка, очередная порция смога в лёгких, он возвращает голову в обычное положение и наблюдает за вышедшим на порог Депо, также подкуривающим толстую сигарету. Они будут курить то синхронно, то поочерёдно, пока Артём всё же не решится раскрыть рот. И будто в ожидании этого момента, Сименс перебивает, заведомо отвечая куда-то в сторону. Куда-то, куда неизменно направлен взгляд. — Я не знаю, — видимо, он чувствовал, что первым вопросом шатена оставалось всё то же. А именно: какого хрена у Миронова в голове? — Когда она стояла рядом с этим уродом, то обернулась. А я... — выдыхает, только уже не дым, а воздух, пока сигарета медленно тлеет меж пальцев, — у меня внутри всё к чертям перевернулось, сжалось. Её лицо... я словно Нину отправил на эшафот, и я не мог этого больше выносить. Понимай, как хочешь, просто я сам в себе ещё не разобрался, — пальцы с сигаретой тянутся к губам, снова затяжка. Снова куча вопросов к самому себе, а ведь с этой прогулкой так хотелось проветрить голову. — Я тебя не сужу, — Депо отзывается спокойно, взывая к своему здравому смыслу и в очередной раз себе напоминая, что его шлёпнутый по жизни друг не может руководствоваться тем же, — в конце концов, я не всегда одобрял твои методы, но и запретить тебе ничего не мог. И не смогу, у тебя своя голова на плечах, — он было хочет вставить ещё слово, но у блондина в голове снова щёлкает, он словно должен сказать именно сейчас всё то, что сформировалось в опухшей голове. — А я не такой, и ты это знаешь. Мне нужно, чтобы всё было по-моему. Просто потому что я так хочу. И ты наверняка у меня спросишь, какого лешего я всё ещё здесь, а не в поисках Нины, — затягивается дважды, переваривая в голове ответ и наконец формируя, — она часто шла вразрез с моими желаниями, перечила, сбегала. А я не могу бегать за ней до конца жизни, поэтому может её временное отсутствие и к лучшему. Поверь, мне сейчас меньше всего хочется ей объяснять, почему я не распознал в её сестре чужого человека с первых секунд. Я налажал, признаю, но я устал от разборок... Депо молчит. Молчит и слушает, затягиваясь время от времени и кивая головой, словно соглашаясь. И пускай в его голове тысяча «нет» на одно Мироновское «да», шатен молча принимает все его мысли, прекрасно понимая, что сформированную личность не переделать. Таков он, и этого не изменить. — Оксана, кстати, легко могла уйти, — усмехается, кивая в сторону своего окна и намекая, что блондинка всё ещё там. — Я бы ничего ей не сделал, разве что угрозами бы сыпал вслед, — тревожный позыв в голосе сходит на мягкую речь, Глеб улыбается будто своим же словам, оставляя право последнего слова за товарищем. А у самого на языке вертится «Но она осталась». Депо же, в свою очередь, только понимающе кивает, отбрасывая окурок и попадая чётко в урну. — Ни мне тебя учить, как поступать. Я всегда буду на твоей стороне. Конечно, если ты не лишишься рассудка, — Шатохин бегло усмехается и хлопает товарища по плечу, запахивая домашний халат и собираясь обратно. — Просто думай о последствиях. И делай так, как считаешь нужным. Он скроется за дверью меньше, чем через минуту, оставляя Глеба наедине со своим Я. А ещё с неугомонными мыслями, лезущими в голову и вынуждающими думать о снотворном, дабы поскорее уснуть и избавить себя от этого мозгового штурма. Завтра. Он определённо разберётся с накопившимся завтра. Может потому, что это последние дни, напоминающие затишье перед бурей. А может и потому, что в конце концов даже такому сильному духом как он тоже нужен отдых, ибо впервые за столько долгое время он оказался на перепутье, не в силах договориться с собственным альтер эго. Ну или же ответ на всё это весьма прост и прозаичен: просто потому что Миронов.