Carte Blanche 2: Reload

Не сразу соображая, что только что произошло, Сименс так и продолжает столбом стоять, глазами хлопая. Прикрывая рукой рот, за его спиной стоит Оксана, мотая головой и не сводя глаз с лежащей на земле девушки. Депо же включается первый, подбегая к Максу и снимая на ходу кофту. Времени искать аптечку особо нет, и шатен перевязывает собственной вещью поражённую ногу, задетую пулей. — Она без сознания, — Макса трусит, его руки никак не остановить от лихорадочной тряски, но ясное мышление пока, благо, никуда не девается. — Я уже звоню в скорую, — спохватившийся за телефон Морт включается в процесс, набирая на экране цифры и уже спустя короткий промежуток времени называя голосу в трубке адрес. — Они скоро будут, — при других обстоятельствах он бы себя загрыз, но сейчас он подходит к сидящему возле Килиан Максу, укладывая тому ладонь на плечо, — мы с тобой... След снующих зевак давно простыл со двора. Даже такая простая вещь, как интерес, не заставила никого выползти из собственных убежищ, ибо не сильно кому хотелось под пулей оказаться. Пошатываясь, вышел только подвыпивший Гоша, который не сразу то и понял, в чём дело. — Лиана... — едва не заикаясь, он наконец подошёл ближе. Максим придерживал девушку за плечи, уложив её голову себе на колени. Её глаза были закрыты полностью, в уголках даже, кажется, виднелась влага от успевших проступить слёз. Рана на ноге всё также кровоточила, окрашивая уже и кофту Депо в неприятно-грязный. — Всё обойдётся, — было такое чувство, что Гоша протрезвел будто по щелчку пальцев. А его глаза... они как кровью налились, когда он окинул взглядом Оксану, прятавшуюся за блондином. — Опять за тебя пулю другой словил... — он медленно качал головой в то время, как другие не сразу уловили суть его фразы. Возможно, были озабочены совсем другим и значения не придали, вот только Миронов всё слышал. Слышал и впился взглядом в Богданова ответно, будто испепеляя и всем своим нутром крича: «Не сейчас». Окс же эмоций не подавать старалась, только металась глазами между бывшим парнем и бывшей подругой. Натянутые как струнки нервы едва из колеи не выбили, и девушка вовремя успела спохватиться, прежде чем чуть не вцепилась пальчиками в руку Сименса. Этого чувства было не объяснить, но отчего-то сейчас она видела защиту именно в нём. Пускай это мнение было ошибочным, пускай она зря тешилась надеждой, что хоть ненадолго её благополучие в безопасности за этой рамой, но она знала — Глеб не даст сейчас в обиду ту, которая обладает лицом его любви. Ей уже приходила в голову эта мысль. И, возможно, именно она была самая верная, когда настигало желание узнать, какого чёрта Сименс держит её рядом. Машина скорой показалась примерно минут через пятнадцать, заставив компанию зашевелиться. Вышедшие санитары немедленно переложили девушку на носилки, занося в служебный транспорт. Макс не отпускал её руки, дав медикам понять, что он едет с ними, и это не обсуждается. За ним же водрузилась и вся шайка, вот только люди в белом строго дали понять, что их толкучка в коридоре делу не поможет, стоит лучше дождаться результатов по звонку, а перед этим дать девушке время на отдых. — Я поеду, — первым снова отзывается Депо, уверенно глядя на врачей и давая понять, что не оставит сейчас товарища. Может, это была своего рода поддержка. Может, желание настроить более плотный контакт с Максом с того самого момента, как они перестали быть близкими. А может — это лишь шанс сейчас побыть вдали от Наташи. Ведь иногда расстояние требуется обоим, дабы привести мысли в порядок. И несмотря на плачевность ситуации — этот случай был весьма подходящим. — Поеду следом, — кивает водителю скорой и тут же скрывается в общежитии, убегая за ключами от авто. Показывается на улице снова меньше, чем через минуту, прыгая на водительское и устремляясь за вовсю орущей скорой, уносящейся со двора с мигалками. Наташа молча сглатывает, очевидно не имея ни малейшего желания останавливать Артёма. А может даже и руководствуется тем же самым, ибо находиться рядом с ним сейчас было слишком, а так... так хоть будет время побыть наедине с собой. — И это всё? — дожидаясь полнейшей тишины, окутывающей двор, Лера вопросительно изгибает бровь и поворачивает голову а Оксане. Хотя та, к слову, ошарашена произошедшим не меньше остальных. — А дальше что? — А дальше вы сделаете всё, что он хочет, если не хотите повторения, — в роль вливается Богданов, хлопая протрезвевшими глазами. — Тебе откуда знать? — Сименс фыркает, а Гоша, в свою очередь, невесомо кивает за его спину, ненароком намекая, что осведомлён о прошлой жизни былой спутницы. — За проведённое с ним время я понял, что он — человек настроения, — Морт решает разбавить неловкую паузу, выступая спасительной палочкой Оксаны, которая уже затравленными глазками на всех смотрит. — Он может проснуться с утра с желанием скупить весь детский мир и пойти раздать игрушки в детдом, а уже к вечеру может ходить с битой и ебашить всех подряд, — кусает губы, вещает, а сам пытается план его действий выстроить, основываясь на малых знаниях. — И что нам делать? — Глеб повторяет вопрос, атакующий, по всей видимости, голову каждого. Только вот никто ответа не находит. — Он заявил о себе, теперь только ждать, когда появится снова. Скорее, он что-нибудь попросит, — Морт чешет репу, затем переносицу трёт, стараясь выдохнуть, — и если не выполним, с удовольствием пульнёт по кому-нибудь снова. Он больной... ему нравится жизнь всем отравлять. — Уж точно... — вздыхает и стоящая за Мироновым блондинка, накручивая на палец волосы. Но последующее всеобщее молчание длится недолго, поскольку Вишну вдруг бегло хмыкает, пряча улыбку и разворачиваясь, дабы спокойно себе в общежитие вернуться. Просто потому что стоять посреди двора больше нет смысла. И эта его ухмылка незамысловатая адресована никому другому, как Оксане, которую он напоследок окидывает колким взглядом. Девушка только плечи инстинктивно поджимает, стараясь спрятать взгляд. Но последнее терпит поражение. Они устремятся в общагу практически сразу, и Окс вдруг быстро извинится, шепча Сименсу на ухо тихое «Сейчас вернусь» и ускальзывая тенью к лестнице на второй этаж. Голова отключается, она даже не знает, зачем это делает. Просто на автомате догоняет Гошу, останавливая того уже практически у двери и мешая сделать ещё хотя бы шаг. — За что ты меня так ненавидишь? — спрашивает даже будто с претензией, нелепой такой, смешок у него вызывающей. — А за что мне тебя любить? — только сейчас, находясь столь близко, она чувствует его любимые Лакост и мизерную нотку перегара, которые его шарму отнюдь не мешают. — Ты же видишь, что происходит, — она по-прежнему стоит стеной и преграждает ему путь, облизывая губы, — я... я просто не хотела подставлять тебя под удар, ибо моя жизнь оставляет желать лучшего... — У тебя бы не было такой жизни, не уйди ты тогда от меня, — он перебивает, приглушает голос и выдыхает практически не слышно, но его низкий тембр плотно осаживается в её голове, заставляя изменить выражение лица. — И вообще, можешь говорить, что хочешь, меня это уже не волнует, — мысленно ругая себя за ту слабость, которую ему позволили остатки алкоголя, он пытается исправить ситуацию и хочет шагнуть к двери. Но Окс делает шаг вместе с ним, не давая проходу. — Поэтому ты писал мне всё это время? — она видит, видит по его глазам, что коснулась больного. Не в силах через себя переступить, продолжает, снова вцепляясь в сердце острыми коготками. — Поэтому напивался и строчил письма, которые отправлял на наверняка заученный адрес, — снова выстрел глазами, обездвиживающий, теперь она подходит практически вплотную и не боится, что он оттолкнёт. — Я готова поспорить, что наше фото до сих пор стоит у тебя на заставке, — она легонько оттягивает уголок губ и с каким-то странным вожделением смотрит в его озлобленные глаза. Его скулы заходятся мелкой вибрацией, шевелится даже кончик носа, а пальцы сжимаются в кулаки и словно сдерживают, когда её губы оказываются непозволительно близко к его, — так скажи мне в лицо, что не встанешь под пулю, если на кону будет моя жизнь... — она практически мурлычет, полностью приватизируя его личное пространство и наконец вызывая в нём те эмоции, которые он до того усердно подавлял. — Сука, — секунда, и он хватает её за предплечья, делая вперёд два шага и впечатывая в стену, — какая же ты всё-таки сука... — вот только ей, кажется, всё это нравится. Она лишний раз не шелохнётся, только растянет пухлые губы в улыбке ещё больше, разводя в Богданове пожар. — Ты права, я не позволю никому тебя убить, — знакомый отдалённый запах бренди, она чувствует его, когда Вишну произносит каждое слово ей прямо в лицо, всё удерживая. Хотя это и не нужно, — я пущу пулю в лоб тебе сам, чтобы раз и навсегда от тебя освободиться, — зрачки ходят ходуном, а где-то глубоко лишь мысль: как давно... как давно, блять, он так близко не видел этих глаз. Как давно не вдыхал запах её волос, как давно не слышал этот приторный голос. Пускай он был обманчив, пускай девчонка однажды утащила за собой в облака, в последствии уронив на землю и заставив больно удариться, но чёрт возьми... полученные шрамы того стоили. Уж слишком велико сейчас желание растерзать её, посадить на цепь, показав свою волчью натуру. Но Вишну из последних сил держится, больно впиваясь пальцами в бархатную кожу. — В очередь, — снова усмехается, наверняка зная, что в очередной раз об этом пожалеет. И пока огонь не воспылал, он резко срывает с неё руки, чуть отталкивая и скрываясь в своей комнате. Хлопает дверью, да так, что Окс непроизвольно вздрагивает. И вместе с ней, кажется, все окна. Голова откинута на стену, и только сейчас она замечает стоящего в пролёте Сименса, облокотившегося на проём. Его глаз ей увидеть не суждено, уж слишком большое между ними расстояние. Но убежать сейчас через другой выход — как минимум нелепо, и набрав в грудь побольше воздуха она уверенной походкой шагает к нему, сокращая это самое расстояние и заверяя себя, что просто пройдёт мимо и снова окажется в их кухне, где обязательно выпьет облепиховый чай. — Что это было? — он ненароком интересуется, когда девушка проходит мимо. — Ничего особенного, — старается уйти от разговора, но покрасневшая кожа вновь терпит грубость, когда Глеб останавливает, хватая за руку. — Ты чувствуешь к нему что-то? — сейчас она точно чувствует что-то иное, сродни недоумения. И это чётко выражено в больших глазах. — Тебе то что? — морщится от грубых прикосновений, стараясь выдернуть руку. Но он молчит. Ничего не отвечает. Просто смотрит, словно выискивая в её глазах ответ на её же вопрос. — Что?? — снова вопрошает, настораживаясь и, возможно, начиная чуточку ерепениться, как только видит непроглядный отблеск ярости, украшающий радужку нефритовых глаз. — Иди в комнату, — это можно было назвать рыком, исходящим глубоко изнутри. Еле слышным, но устрашающим, вынуждающим не задавать больше вопросов и в конце концов беспрекословно подчиниться. — Топай! — гулкий приказ слышал бы весь этаж, если бы тут, разумеется, кто-то был. Она не перечит. Просто пугается, даже не от голоса скорее, а от странной смены настроения. Кажется, уже где-то она видела подобное, и ничего хорошего это не сулило. Поэтому и шагает, как приказали, как только крепкие пальцы отпускают руку. — Ненормальный, — она прошепчет себе это под нос не сразу, а как только спустится на этаж. Да и ни к чему сейчас усугублять положение, потому что мало кто знает, на что он способен. Точнее — она не знает. А шанс это узнать сейчас упорхал в больницу, и от этого ситуация становится не лучше. Она закроет за собой дверь совсем скоро, томно выдохнет и пройдёт на кухню, наконец позволив себе заварить свой любимый облепиховый чай. И пока чайник медленно будет закипать, устроится на подоконнике, рассматривая за окном осенний пейзаж. Ненадолго окунётся в мысли, что было бы неплохо сейчас прослыть не такой бесполезной и, возможно, зайти к Морту, дабы перекинуться парой фраз об общей теме. А затем зайти к Наташе, которая, вероятно, сейчас тоже не сильный сторонник одиночества. Но с другой стороны медали Лера, которая наверняка ненавидит её всем своим нутром и будет испытывать дискомфорт больше обычного в её присутствии. А Наташа, скорее, предпочтёт провести время в обществе четырёх стен. Ну, или даже попугайчика. Да в присутствии кого угодно, только не её. Посему — глубокий вдох, короткий взгляд в сторону закипающего чайника и, как следствие, отступающие мысли о том, чтобы покидать эту комнату. Главное, что она жива. А скребущие на душе кошки... к этому она давно привыкла. *** Максим сообщит Глебу где-то в двенадцатом часу ночи, что операция прошла успешно. Что с Килиан всё хорошо, а он — в компании Депо, и эту ночь они проведут у него в авто. Сименс, в свою очередь, проведёт вечер с Мортом и Лерой. Будет неохотно вливать в себя пиво и пялиться в одну точку, пока хозяева комнаты не найдут его абсолютно скучным собеседником. — Думаешь, я правильно сделал? — Морт спросит, но дабы привлечь внимание, ему нужно будет щёлкнуть пальцами у Миронова перед лицом, чтобы тот в реальный мир вернулся. — Ты вообще меня слушал? — вопрос будет отнюдь не со злости. Наоборот, Михайлов посмотрит с каким-то пониманием и, возможно, долей безысходности. Ведь если у Сименса что-то в голове — переориентировать будет задачей непосильной. — Я хочу спать, — блондин не побоится задеть чувства товарища, который вроде бы рассказывал о времени, проведённом с Эдом. Просто потому, что внезапное моральное истощение накроет с головой настолько, что лишь десятичасовой сон сможет иметь претензию на восстановление энергии. Воссоединившаяся пара кивнёт, без тени обиды. Наоборот, Лера даже будет благодарна, что светловолосый наконец оставит их наедине. Она проводит его до двери взглядом, а после уронит этот самый взгляд на запотевшую бутылку пива, бегло облизнувшись. И факт этот незамеченным не останется. Михайлов скользко улыбнётся, захватит в плен своих глаз её сонное личико и, конечно же, дождётся, когда девушка считает с его губ строгое, но такое заботливое: — Даже не думай... *** Как и хотел, Миронов даст своему организму десятичасовой отдых. И откроет глаза по звонку, сонно щурясь и откидывая руку на прикроватную тумбу, дабы нащупать мобильный. Надоевшая мелодия, это будет входящий от Артёма, который оповестит, что в больницу можно будет прийти примерно к обеду. — Макс и слышать не хочет о том, чтобы в общагу идти. Побудешь тут с ним, у меня дела кое-какие? Глебу и думать не нужно будет, чтобы ответить. Он согласится сразу, ненадолго оторвётся, чтобы на часы глянуть, а после спустит ноги с постели и лениво побредёт в ванную. Чуть позже он найдёт Окс всё в той же кухне, где и сообразит предложить поехать вместе. — Подругу проведать хочешь? — это будет сказано с некой усмешкой, а возможно и с пониманием того, что из четырёх стен иногда тоже нужно выбираться. Но только не из тех побуждений, что девица опять поплетётся к бывшему, дабы выяснить отношения ещё раз. Только на этот раз без лишних глаз. Нет... это совсем не его причина. — Буду рада, — Оксана отрывается от какой-то толстой книги, отхлёбывает из кружки практически остывший чай с лимоном и с намёком на улыбку кивает. Он уверен, что ей сто лет не упало здоровье Килиан, но ему, честно говоря, наплевать. — Одевайся и жди меня на улице, — сухо бросит, быстро разворачиваясь и покидая кухню. Натянет джинсы с любимой изношенной толстовкой, пробубнит себе что-то под нос и выйдет из комнаты, направляясь к Морту. Чтобы предупредить. И задержится там немного дольше положенного, потому как Лера ещё будет спать. Будет на руку, ибо можно будет остаться с товарищем на кухне ненадолго, возможно даже извиниться за вчерашнее. Точнее — за своё вчерашнее отсутствие, несмотря на то, что тело они наблюдали воочию, а вот самого Глеба — не совсем. — Ладно, мы пойдём, — он на прощание протянет руку для рукопожатия, встречая косую улыбку Морта. — Она с тобой? — не отпуская руки блондина, Слава отчего-то улыбнётся ещё шире. — Вернёмся вечером, — облизывая язык за зубами, блондин разрывает рукопожатие и удаляется, выходя в коридор и клацая по карманам. — Бля... Не нащупывая телефон, он быстро возвращается в комнату, резко открывая дверь и находя блондинку посреди комнаты слегка растерянной. — Я же сказал тебе ждать на улице, — мимолётно к ней обращается, рыщет глазами по комнате и видит мобильный всё там же, на тумбе, — и хватит носить её шмотки, — едва плечом не задевает и идёт на выход, зазывая за собой, — пойдём, ещё в супермаркет заехать надо. Не дожидаясь, он выходит, настраиваясь выкурить на пороге сигаретку, пока Оксана будет возиться с обувью. До выхода пару шагов, он зажимает сигарету меж губ и выходит. Но поднести зажигалку ко рту так и не удаётся. — На чём поедем? — Окс стоит во всеоружии, крепко удерживая пальчиками маленький серебристый клатч. Заторможенно оборачиваясь на дверь, а затем обратно — на блондинку, Сименс застывает на приличное время. Сигарета валится изо рта, а удивлённо смотрящая на него девушка вместо ответа слышит только громогласное, многозначительное: — Блять!