Carte Blanche 2: Reload

— Глеб! — я даже дверь закрыть за ним не успеваю, как Нэт накидывается на блондина, в щёку чмокает, ждала как будто. — Джем купил? — и Артём является очередным доказательством всеобщей осведомлённости. О его приходе все что ли знали, кроме меня? — Ага, в кармане, — Глеб хватает со стола какую-то вкусности, всё ещё удерживая в руках бутыль, а сам поворачивается боком к Шатохину, подставляя карман, — вышкребай. Эту сцену я наблюдаю в течение нескольких минут. Кажется, у меня даже рот при этом открыт. Я было хочу пять копеек свои вставить, возмущение выразить. Вот только не знаю, кому именно, потому что эта суета так и кричит о том, что всем этим жутко занятым людям не до меня сейчас. И Миронов, сняв с себя куртку и аккуратно кинув куда-то на диван мягко берёт меня под руку, уводят наверх и приговаривая: — Пойдём, взрослые тут делами заняты. Это кто взрослый то? Артём? Или Наташа? И пока варианты в голове перебираю, топаю себе по лесенке молча с ним в ногу, в комнату захожу, пытаясь изобразить мыслительный процесс и полную отчужденность. Только когда дверь закрывается — в голове словно переключатель щёлкает. Это ведь комната Артёма. Его кровать. Его стол, с которого мы однажды уронили... Маккалан, чёрт, блять. — Глеб! — зачем-то вскрикиваю его имя, отрывая наконец взгляд от того самого стола и поворачиваюсь к блондину. Но секунды не успевает пройти, как он оказывается мучительно близко. Близко настолько, что чувствуется на губах его дыхание. — Что? — максимально тихо, максимально спокойно, и максимально уверенно. Даже голос не дрожит. Чего обо мне не скажешь, потому что как школьницу перед первым поцелуем трусит. — Ты... — сглатываю, — не мог бы... — вернуть время на пару лет назад и не мучить меня своим присутствием в моей жалкой жизни, — немного дистанцию держать? — едва руку выставляю между наших тел, дабы чуть отстранить его, но он убирает преграду на раз, продолжая стоять и смотреть на меня как ни в чём не бывало. — Нет, — просто "нет". Спокойное, равнодушное "нет". Хорошее начало беседы... — Тогда мне нужно выпить, — пытаюсь усмехнуться, не выходит. Как и повернуться к нему спиной, потому что места слишком мало. Точнее, оно вообще между нами отсутствует. — Только после того, как дашь мне ответ, — моя попытка переключиться на выпивку выходит мне боком, Миронов даже ладонью меня за талию на месте удерживает, чтобы зрительного контакта не теряла. — На что? — дурочку включить пытаюсь, хотя прекрасно помню его вопрос у порога. А что мне остаётся? Сказать да, конечно, давай вычеркнем всё произошедшее дерьмо и будем улыбаться как ни в чём не бывало. — Я понимаю, это сложно, это большая работа и всё такое, но я отказываюсь идти дальше без тебя, — чёрт, я совсем забыла, что гадёныш мысли читает. — Я... — страдаю хронической отсталостью речи, — я не могу так сразу тебе что-то сказать... мне нужно подумать, — глазки опускаю, как будто собираюсь думать прям вот с этой минуты. — Отлично, — фирменная ухмылочка и тяга руки к какой-то бутылке за моей спиной. Отлично? Серьёзно? — Ч-что...? — не до конца понимаю его тактику и вообще, в смысле блять отлично? — Ты подумаешь, — уточняет, открывая бутылку, из которой сочится резкий запах, бьющий по носу, — начнёшь прям завтра, — и пафосный глоток с горлышка, всё в стиле, — в комнате, где я тебя закрою, — меня смущает не только суть его слов, от которой глаза на лоб стремятся, но и тон его преспокойный, — и ты там будешь сидеть, пока не надумаешь сказать "да". Речь подытоживается улыбкой в конце, короткой такой, хитрой. Ещё бы вот слова у меня изо рта вылетали пропорционально мыслям, потому что в голове ураган, а вот умного ничего толком сказать не могу, и выходит только глазами моргать. За это время Миронов успевает отсалютовать бутылкой и зазвать за собой вниз. Отходя от темы, скажу: меня в себе практически всё устраивало, всегда. Характер, тело... Вот только, блять, с появлением этого аболтуса всё перечисленное отказывало, и я топала за ним, как баран, забывая о принципах. И о том, что вообще в другую сторону надо идти. Очень в другую... Но я спускаюсь следом, оказываясь в гостиной, где празднование идёт полным ходом. В руках в одно мгновение оказывается бокал с шампанским, которое всучивает на ходу Наташа. И как-то довольно слаженно мы оказываемся в маленьком, но довольно тёплом кругу. Поднимаем бокалы, переглядываясь в ожидании, кто же речь толкнёт. Но мне гадать не нужно, я это знаю. И улыбаюсь, когда слышу вполне ожидаемую речь Артёма. — Надеюсь, новое присоединение не заставит пожалеть ни одного из нас, — чуть выше бокал, он направлен в сторону Гоши и Оксаны. И когда я успела пропустить, что они станут частью нас? — За мирное существование, — пока Тёма готовится ещё что-то сказать, я вижу смиренное закатывание глаз Леры, которой Морт, видимо, смеха ради купил детское шампанское. — Как говорится, с кем Новый Год встретишь, с тем его и... — Выходи за меня, — пламенная речь перебита стоящим позади меня. Хоть я и не сразу это понимаю, но на автомате поворачиваюсь в сторону того, на кого сейчас все взгляды устремлены. Но Сименс смотрит чётко мне в глаза, протягивая золотое кольцо. Оно даже не в коробке. Оно плотно зажато его пальцами, и оно сияет, отражая искусственный свет включённой люстры. — Ты согласна? — тишина настолько гробовая, что я сквозняк в собственной башке слышу. А Глеб всё ближе, подходит, пока вплотную не оказывается, за руку берёт. За правую, разумеется, — это ведь простой вопрос. — И пока я как истукан стою, челюсть отвисшую пытаясь подобрать, он аккуратно так кольцо это на безымянный палец надевает. А сам задевает второй рукой мой подбородок, надавливая на скулы и заставляя ртом пошевелить. — Ооо божечки-кошечки конечно да да да и ещё раз да! — этот недоумок весьма искусно копирует мой голос, делая его максимально убогим. А потом притворно лыбится, накрывая мою ладонь своей. — Я так и знал, что ты без ума от этого предложения. Так вот, зачем. Вот, зачем он меня потащил в комнату, зачем уединялся минутами ранее и повторно задал вопрос. Хотел увидеть мою реакцию. Ведь ответ и не нужен был, потому что я не протестовала, не оттолкнула, не положила начало нудной речи. Видимо, по одному моему взгляду было понятно, что я всё ещё в его власти. Что не посмею сказать нет и хлопнуть дверью. А если и посмею, то это оценится, как детская шалость, и непослушного ребёнка вновь вернут в его песочницу. И теперь это чёртова формальность, теперь он хочет, чтобы я принадлежала ему ещё и документально. Какой же это пи... — Горько блять! — по истошному радостному воплю Натали я понимаю, что моего ответа тут как бы и не ждут. Вновь салют из бокалов, крики в нашу честь, и бессовестная улыбка на лице напротив меня. — Я люблю тебя, Кескевич, — он наклоняется над моим ухом и шепчет, но для услышания достаточно, — не заставляй меня держать тебя в комнате до момента, когда ты созреешь сказать "да", — и подмигивает, сволочь, притягиваясь к моим губам, словно магнит. А мне... мне ничего и не остаётся, кроме как вздохнуть томно, поддаться ему и тихонько в мыслях обматерить, только уже с кольцом на пальце. С одной стороны, рано мне ещё в мир бытовухи. А с другой, учитывая наш образ жизни, мне бы до двадцати пяти успеть родить, побывать за границей и желательно на пенсию выйти, а то мало ли, пристрелят в подворотне. — За окольцованную и подкаблучника! — голос Морта выделяется и заставляет невольно расплыться в улыбке, хотя, по-хорошему, ему стоит подзатыльник за такое дать. — Надеюсь, у твоего сына не будет опухоли в области чувства юмора, — Глеб отрывается от моих губ и кивает на живот Ясенской, ехидно усмехаясь. А ещё прижимает меня к себе за талию так крепко, что я вынуждена обернуться – не норовит ли кто меня украсть, ей Богу. Куда от тебя денешься то, Миронов? Из-под земли ведь достанешь... — Откуда знаешь, что будет пацан? — Морт ненароком пропускает мимо ушей сарказм, щурясь и уточняя только интересующий его вопрос. — Потому что твоя королева одна в своём роде, конкуренции не перенесёт, — даже не знаю, какая реакция была бы правильной, но по улыбке Михайлова отмечаю, что такой ответ его вполне устроил. Его и его брюнетку, которая после этого заключения даже за детское шампанское принялась охотней. Бой курантов позади, как и несколько опустошенных бутылок спиртного. А впереди только одна большая загадка, к которой я приближаюсь очень и очень медленно. Ведь кто знает, что ждёт нас там, за очередным жизненным поворотом, который в очередной раз может перевернуть всю мою судьбу...