Carte Blanche 2: Reload

— Ну, по крайней мере, теперь я могу не только хлопнуть раскладушкой или по стене в слезах сползти, если поругаемся, — иду себе по дороге, на которую даже не смотрю, а вместо неё разглядываю новую побрякушку на безымянном пальце, — теперь ещё можно в порыве гнева стащить с себя кольцо и запустить им в Миронова. — Идиотка... — я, между прочим, вполне даже серьёзно, а вот Наташа почему-то ржёт надо мной, чем заставляет улыбаться. — Нет, ну что такого? — и теперь в моём голосе чувствуется эта наигранная серьёзность, потому что перестать давить улыбку я попросту не в силах. — Абсолютно ничего, — Нэт даже руки примирительно поднимает, фыркая. — Делай шаги навстречу новой жизни уже сейчас, переименуй его в телефоне, к примеру... Эта овца уже пальцы начинает загибать, не скрывая своего стёба, и всё, что мне сейчас хочется — столкнуть её в ближайшую клумбу, лишь бы этой улыбочки противной не видеть. Отвлечься и почесать на ходу репу заставляют только воспоминания, а как же Миронов то в телефоне моём записан? Чёрт дери, такая информация простая, а памяти не поддаётся... Кстати говоря, топаем мы к магазину, пока Наташа изрекает свои колкости, а я делаю вид, что спускаю всё на обыкновенную зависть. Конечно, в глубине души то я знаю, что девчонка только рада за меня, выделывается просто. Ведь всё-таки, я первая из нашей ненормальной компашки, которая выделилась в этом плане. — Индюк? — снова чешу репу и таращусь на входящий, вдруг вскидывая брови и вспоминая, что переименовала Миронова последний раз именно так. — Да-да, — отвечаю чётко, под непрекращающиеся смешки Натали. — Помоги... — хриплый шёпот с другого конца провода, но я глаза только закатываю, — прошу тебя, быстрее... — Не клади трубку, — совершенно спокойно отвечая, захлопываю за нами дверь магазина и тут же обращаюсь к продавщице, — минералки, пожалуйста, — максимально громко, дабы умирающий слышал, что помощь уже в пути, — две бутылки, — даже два пальца показываю, а то мало ли, утром первого января мало кто соображает. Продавцы же тоже люди. – Буду так скоро, как только смогу, — бормочу в трубку, прерывая актёрские стоны, сбрасываю вызов. — Депо не дожил наверное, — делится умозаключением Нэт, — катафалк поди уже нужен. По правде сказать, впервые за всю нашу совместную историю мы видели парней в таком состоянии. Даже изрядно накидавшись, они не прекращали пить, вливая в себя добрый арсенал Артёмовских запасов. Нет, причиной тому не Новый год был, а, как повторял Михайлов после пятой стопки, "Проводы отчаянного друга к лодке семейной жизни в трудное плавание". Так, кажется, этот идиот бормотал своим языком заплетающимся. Но ни его речь, ни воспоминания этой ночи, когда главные дураки в виде Сименса и Депо чуть не подрались, не поделив последний бутерброд, ничего не могло отвлечь от мысли: это ж блять вдвойне ответственней быть придётся! И вообще, казалось, банальный штамп, ну колечко на пальце, но сердце всё равно взбудоражено сжималось, стоило представить себе эту обновку. — Нина Миронова, — вдумчиво глянув куда-то ввысь, я своим изречением заставила затормозить Наташу у порога. — Ты чего? — подруга по-доброму улыбнулась, головой покачала, ну а после всё же взяла меня за руку, затягивая в дом. — Мне страшно, — и не спрашивай, почему. Я просто ещё морально не готова покупать киндер и делить его с кем-то. — Дурёха, — Нэт, кажется, ещё не надоело губы в ухмылочке растягивать, потому что она это делает на протяжении всего пути. А за порогом кровь в венах стынет сильнее. Казалось бы, донельзя беспомощное белобрысое отродье, уснувшее вчера на моих коленях... сейчас он невнятно о чём-то лепечет, протягивая руку к запримеченной заветной бутылке со спасательной водой. Но я смотрю на него как-то... по-другому, что ли. Признаться, я вообще не думала и не собиралась думать о браке ближайшие пару лет, но этому несносному индюку естественно нужно все мои планы с ног на голову перевернуть. Причём одним простым жестом. Последующие дни только вогнали меня в ещё большие думки. Наташа безуспешно пыталась отвлечь меня, Артём доставал своими братскими наставлениями, но реально помогла лишь одна Лера. Непринуждённо так, девчонка просто кивнула на свой живот и тоскливо выдала: — А представляешь, какого мне? И действительно, как это, находиться в компании отшибленных алкашей и знать, что один из них тебя и близко к бутылке не подпустит? Господи, а представить если только, каким будет Миронов? Ну, когда я беременной буду... Я ведь буду? Боже, что меня ещё ждёт... — А мы когда заявление подавать пойдём? — Миронов упал со мной рядом на диван и игриво спросил, что заставило меня только актёрски глаза закатить и отвернуть от него мордашку, дескать, говори в другую сторону. — Когда протрезвеешь, — легонько отталкиваю его от себя, а сама улыбку сдержать не могу. Это ж как надо ждать и хотеть сего события, чтобы пить не просыхая? — Всё равно моей официально будешь, — икает, но до конца выдерживает предложение. Буду, Миронов, буду... от тебя разве что в земле спрячешься, и то не факт. Несмотря на желание парней провести эти каникулы дома, в обнимку с баром, нам с девчонками всё же удалось заставить их поднять свои задницы хотя бы ненадолго. — Никакого пива, пока не сходите с нами в кино, — Нэт, да ещё и на высоких шпильках, стояла с высоко поднятой рукой, держа за горлышко двумя пальчиками объект вожделения Артёма. — Ну Натусик... — блять, а ведь я раньше и не знала, что помятый брат с перепоя это так смешно. — Хуюсик, — огрызнулась моя дама, легко толкая от себя Шатохина, — быстро привели себя в порядок и пошли с нами! Охрана, блин... Да, только в качестве охраны рядом с нами их сейчас не хватало. Таким самим охрана нужна, ну да чёрт с ним. Не сидеть же все праздники в одном помещении. К слову, в доме нас осталось только четыре пары. Макс с Килиан пожелали продолжить собственный отдых в другом месте, а вот Гоша с Окс предпочли остаться, разделив с нами время. И признаться, к Оксане я уже не относилась холодно. Скорее, нейтрально, иногда проявляя слабину и обнажая перед ней эмоции. В конце концов, со своим отражением иначе не получалось. Ещё один немаловажный факт: нам было мало того, что мы вытащили парней из тёплой норки. Мы решили пойти в своих извращениях дальше, заставляя несчастных топать до кинотеатра пешком. Нам то хорошо, мы выгуляны, воздухом дышим, погодой наслаждаемся. А вот четверо бедолаг позади нас наверняка уже обдумывают в голове план мести, пока ноги успевают за нами волочить. Что насчёт фильма: нам было наплевать, какой фильм и про что он будет. Нам было главное из дома выползти, в люди выйти. Но, если признаться, мы немного просчитались, ведь четверо остолопов быстро подхватили тот факт, что вместе с попкорном тут продают ещё и пиво. Фильм, на удивление, оказался довольно неплохим. Особенно, если учитывать, что эту прогулку как всегда оплачивал Депо. А ещё он довольно забавно всю дорогу домой время от времени подскакивал, только под конец пути понимая, что это был телефон. — Бля, а я и думаю, чего это вибрирует... я же на беззвучный убирал, — хватается за карман уже на пороге дома, впуская внутрь сначала всех нас. — Чёрт, десять пропущенных. Геворг звонил. Между этими двумя предложениями есть небольшая пауза. Имя в последнем нам ни о чём не говорит, но, судя по вытянувшемуся лицу брата и вмиг протрезвевшим парням становится ясно, что что-то не так. И пока Депо нащупывает пальцами выключатель, зажигая свет в гостиной, я практически подскакиваю на месте, слыша низкий голос. — Наверное, это было что-то важное. Вальяжно оперевшись на столешницу, лицом к нам стоит Скруджи. Так, кажется, его величают. Его поза чересчур расслаблена, на лице ни тени тревоги, а меж пальцев крутится ствол, которым он не упускает возможность взмахнуть, заставляя всех напрячься. — Да спокойно, тут всего один патрон, как минимум семеро из вас останутся живы, — ненормальный смех, громкое чавканье жвачкой и безбожное напряжение в этих квадратных метрах, где градус уже донельзя повысился, что дышать сложно. — Знаете, а ведь мне не пришлось бы проходить через всё это унижение от ваших шавок, если бы не ты, — он резко останавливает взгляд на блондине, такая в него пистолетом. — Это ведь из-за тебя всё не так пошло, уродец чёртов, — а ведь правда, если бы тогда он ему в ноги Окс не кинул, после чего отобрал любимую игрушку сразу, то так называемого унижения испытать бы не пришлось. И это не повлекло бы за собой цепь тех событий, что привели его к данной участи с людьми Артёма. Вцепляюсь в руку Миронова, как в круг спасательный, заходясь уже крупной дрожью. Этот недоносок болен, серьёзно болен на всю свою голову, и я понятия не имею, какой его шаг будет следующим. От этого и вылезаю невольно вперёд, желая загородить собой Глеба, но он лишь уверенно отводит меня за свою спину, безмолвно приказывая не лезть. — Я вас уверяю, господа, всё будет хорошо, прошу лишь оставить меня с глазу на глаз с этим товарищем, — сволочь, упивается стоит, а меня колотить начинает, как суку, и башка на автомате вертится, отрицая происходящее. — Нет... — себе под нос, шёпотом. — Обыкновенный мужской разговор, просто не хочу выяснять отношения на публике, — улыбка, широкая такая, скалистая. — Нет, — твержу всё, цепляясь за его руку сильнее. — Он уже ведь взрослый мальчик, давайте же, — театральные жесты, вздохи, как тошнит... — Всё будет хорошо, — успеваю только глаза прикрыть и слово трёхбуквенное выдать, как Глеб через плечо ко мне обращается, пытаясь отдалить от себя. — Нет! — теперь это слышат все. Я упорно не хочу выпускать его из цепких пальцев, но снова эта игра взглядами с Депо, который медленно, но верно оттаскивает меня от Миронова. — Я вернусь. Обещаю. Три слова, но сколько дрожи. Бросаю на него последний взгляд, прежде чем дверь перед носом закроется, и мы все окажемся на пороге. А сердце не успокаивается. Оно буквально вылетает из темницы, прорываясь сквозь рёбра и давая импульсы прямо в мозг. Ноющая боль в груди, руки раньше так никогда не дрожали. Хотя, что может быть? Нас восемь человек, вряд ли он бросится беспредельничать, если жизнь дорога. Если... — Не волнуйся, — брат подходит ближе, заканчивая телефонный разговор, — эти остолопы упустили его, но они едут уже, скоро здесь будут. Бошки им поотрываю, — шипит, а сам прижимает меня к себе, видя моё состояние. Хотя самого трусит не меньше. Я чувствую это, когда прижимаюсь вплотную почти. — Да что они так долго!? — Нэт, как она прячет эту дрожь в голосе? Я ведь вижу, что переживает неслабо. Хотя бы по вопросу понять можно, потому что за дверью мы стоим от силы минуты две. Но этих двух минут хватает, чтобы оцепенение вдруг резко спало, и на смену ему пришло нечто большее. Нечто, чего мне пока испытывать не доводилось. Наверное, это просто шок. Я бы даже сказала, шоковый разряд, который разливается по телу и остаётся в клетках каким-то непонятным, жгучим теплом. Всё это приходит после одного простого выстрела, который оглушает меня на оба уха. Именно меня, потому что остальные реагирует резко, спохватываясь, залетая в двери и поднимая самый настоящий кипиш. — Ах ты сукин сын! — голос Депо, крик Наташи, холодная земля, о которую счёсываю колени, потому что ноги подкашиваются моментально. Далее лишь какие-то неразборчивые крики, звуки борьбы, женские призывы звонить в скорую, плач... И это всё на втором плане, где-то далеко. Кажется, я оказываюсь на земле в считанные мгновения, переставая воспринимать сигналы извне. Лишь тонкий шлейф тепла, как остаточное явление. Последним помню чьи-то руки, попытки привести меня в чувства. Но я не чувствую уже ничего. Ни-че-го. На какой-то миг даже кажется, что душа покидает и я медленно умираю, и мне не больно ничуть. Вот только суждение оказывается немного ошибочным, с погрешностью в один день. Умираю я следующим утром в отделении больницы, когда мне сообщают о том, что Миронов мёртв.