Безумие на бумаге

Гет
NC-17
В процессе
907
автор
Размер:
планируется Макси, написано 490 страниц, 22 части
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
907 Нравится 416 Отзывы 234 В сборник Скачать

Глава 2

Настройки текста
      Маринетт сидела и боялась пошевелиться. Эти пустые зелёные глаза смотрели, казалось, в самую душу. Внутренности как будто затопило ледяной водой и невозможно было сделать даже маленького вдоха без того, чтобы лёгкие не резануло сильной болью.       — Что ты творишь, — шептал Нино. — Тут же весь класс. Прекрати!       — Да чего стесняться, это ведь просто шедевр, — Адриан поднял на друга насмешливый взгляд и помахал у него перед носом блокнотными листами. — Будет несправедливо, если ребята не смогут это оценить. Можно ведь, Маринетт? — он опять повернулся в сторону девушки и вопросительно уставился на неё.       На его лице было написано совсем детское предвкушение, как у ребенка, который сидит у новогодней ёлки и готовится развернуть свой первый в этом году подарок. Всё было настолько просто и естественно, что на один безумный миг она захотела сказать ему: «Конечно, давай! В этом нет ничего плохого!».       Что? Какого чёрта происходит? Маринетт обхватила себя руками, как будто боялась рассыпаться на части. Её стало сильно трясти. Страшно. Как же чудовищно страшно.       — Хватит! — раздался истеричный голос. — Это я их туда положила. Я не имела на это права. Отдай!       — Ещё чего, — возмущённо фыркнул Адриан. — Вообще-то это моё и лежало у меня в шкафчике. Так что сначала полистаем, — ядовито прошелестел он, вытаскивая из кипы какую-то бумажку. — Должно подойти. Оно понравилось мне больше всех прочих и оказалось очень информативным. А, кстати, — повернувшись к одноклассникам, он швырнул оставшиеся листочки в аудиторию. Они разлетелись по всему помещению, опускаясь на пол, парты и в руки ребят. — Тоже почитайте, Маринетт не против.       — Ты совсем спятил?! — взвизгнула Алья, опрокинув на пол свой стул и, схватив со стола сумку, запустила в парня. Он спокойно поймал её налету и лишь нахально усмехнулся в ответ. — Конченый. Какой же ты конченый человек, — из её глаз покатились слёзы, и она покосилась на Мари, которая всё также сидела дрожащим каменным изваянием.       — Что ж, — откашлялся Адриан. — Приступим, — и начал читать, выворачивая все чувства и мысли девушки на всеобщее обозрение. — «Я думала, что сегодня будет самый обычный, ничего незначащий день. Думала, что просто как всегда буду наблюдать за тобой издалека. Но удача улыбнулась мне.»       Маринетт, наконец-то, подала признаки жизни. Быстро вскочив со своего места, она обогнула стол и уже потянулась, чтобы вырвать свою душу из его цепких пальцев. Но он перехватил ладонь девушки и притянул, прижав её к себе спиной. Она оказалась в ловушке и не могла пошевелить руками, потому что они были зажаты между его собственной и её грудной клеткой, о которую в этот момент сердце билось, как сумасшедшее.       — «Зайдя в класс, я увидела такое знакомое, такое родное мне лицо,» — Адриан продолжил, как ни в чем не бывало. Только теперь он почти шипел ей на ушко, получая ни с чем несравнимое удовольствие от её беспомощности. — «Ты мирно спал за своей партой, опустив голову на сумку. Кроме нас там больше никого не было.»       — Прекрати, — прошептала она. — Пожалуйста, я сделаю всё, что ты попросишь.       — «Я подходила очень тихо, стараясь не потревожить твой сон, ведь у тебя так много работы.»       — Всё что угодно…       — «Опустившись напротив, я стала внимательно вглядываться в твои черты. Знаешь, сидя сейчас тут, перед тобой, я поняла насколько сильно волнуюсь за тебя.»       Маринетт перестала сопротивляться и непроизвольно расслабилась в его руках. Можно даже сказать, облокотилась, откинув голову ему на плечо. Все посторонние звуки разом исчезли, она слышала только его тихий вкрадчивый голос.       — «Раньше, когда я смотрела в твои глаза, я видела, сколько в тебе заботы об окружающих людях. Словно самое тёплое солнце весенним днем, ты согревал их своей теплотой. Несмотря на то, что ты такой особенный, ты никогда не ставил себя выше других. Ты всегда был рядом, когда кому-то нужна была помощь.»       Она видела их — тех самых, о которых шла речь. Вот же они — люди, достойные помощи великого Адриана Агреста.       Одноклассники стояли вокруг них и даже не думали сдвинуться с места, чтобы помочь девушке. Наоборот, они наслаждались. У некоторых в руках были частички души Маринетт, которые они жадно пожирали взглядом, стремясь утолить своё больное любопытство, и, вдоволь насытившись, передавали их другим. Они были счастливы смотреть на то, как Адриан рвет её мир на части, бросая им под ноги его ошметки. Они были рады, что их чувства где-то глубоко внутри, где никто их не достанет, и в то же время топтались по её собственным.       — «Даже такая неприметная девушка, как я, могла рассчитывать на твою доброту. Я всё ещё с улыбкой вспоминаю тот день, когда чуть не упала в коридоре, споткнувшись о сумку Хлои. Наверное, я бы здорово впечаталась в пол, если бы ты не подхватил меня. Когда всего лишь на несколько жалких секунд ты прижал меня к себе — это был самый счастливый момент в жизни. Пока я, наконец-то, не решилась.»       Сердце Маринетт стало стучать ещё громче, а по лицу, на котором не дрогнул ни один мускул, покатились предательские слёзы. Взгляд стал рассеянным, она совсем ничего не видела. Сознание услужливо подкидывало ей разные картинки одну за другой.       Вот перед ней появилась её мать, которая сидела на кухне и тихо плакала. Обида. Она медленно повернулась в её сторону и посмотрела тяжёлым взглядом. Обида. «Это ты во всем виновата. Это всё твоя вина!»       Дзынь.       Маринетт осмотрелась по сторонам, пытаясь найти источник звука, но вокруг ничего не было, только темнота. Странно. Ведь что-то упало и разбилось.       — «Я знаю, что ужасно поступила. Просто не смогла сдержаться, когда ты лежал передо мной такой беззащитный.»       Мама пропала, и на её месте тут же появилась Алья. Подруга улыбнулась и помахала ей рукой. Отвращение. Посмотрев внимательней, она увидела в её ладони свой дневник. Отвращение. «Я помогу тебе, Маринетт, обещаю. Доверься мне.»       Дзынь.       На этот раз она не стала ничего разглядывать. Потихоньку начала понимать, что это был за звук.       — «Я слегка провела рукой по твоим волосам, и твой нос так смешно задёргался, совсем как у кота. Прости меня. Я поцеловала тебя. Это было лишь лёгкое прикосновение к твоим губам, но для меня это значило всё.»       А вот и он. Ну конечно. Адриан смотрел на неё с неподдельной, свойственной лишь ему добротой. Боль. «Ты такая забавная.» Больно. «Почему ты молчишь? Ты что, опять краснеешь?» Как же чертовски больно.       — «Потому что я очень люблю тебя, Адриан,» — последнее предложение он буквально промурлыкал ей.       И тут же, словно по команде, весь класс утонул в громовом хохоте. Хлоя голосила больше всех, вцепившись в плечо Сабрины и бесцеремонно тыча в её сторону пальцем с идеально накрашенным коготком. Только Алья и Нино, застывшие на своих местах, смотрели на остальных, как на безумцев.       Маринетт не слышала. Ведь это был тихий шёпот по сравнению с тысячами бьющихся об землю осколков её сердца. Они разбивались бесконечно долго, снова и снова, пока, наконец, не осталась лишь давящая тишина.       — Должен сказать, неплохо написано, — невозмутимо продолжил Адриан, все ещё прижимая к себе девушку. — Честное слово, я оценил. Наверное, мне стоит дать ответ? Это же всё-таки признание.       Что-то было не так. До этого он слышал её бешеное сердцебиение, почти физически ощущая боль. Но теперь удары были приглушенные и ровные, даже успокаивающие.       Он рывком повернул Маринетт к себе и посмотрел ей в лицо.       «Что за чёрт.»       Она улыбалась. Улыбалась, как в последний раз. Улыбалась так, будто самый счастливый в мире человек.       — Нет, — сказала девушка, всё ещё прижимая руку к груди. — Его нет.       — Чего нет? — Адриан начинал раздражаться, потому что ненавидел терять контроль над ситуацией, а это было явно не то, чего он ожидал.       Улыбка исчезла с лица Маринетт так же быстро, как и появилась, уступая место презрению. Она вырвала у него лист и, грубо отпихнув с дороги, двинулась в сторону одноклассников. Девушка останавливалась перед каждым, кто держал в своих грязных лапах части её самой и молча протягивала руку, окатывая стоявшего перед ней волной всепоглощающей ненависти. Кто-то отдавал их спокойно, а кто-то отпускал перед этим едкий комментарий. Она стерпела всё.       Адриан выдохнул. Всё произошло в точности так, как он и планировал.       «Ну же, давай. Плачь, злись, кричи, ненавидь меня. Пожалуйста, покажи мне все эти примитивные эмоций на твоём прекрасном личике. И тогда, возможно, сегодня, я смогу убить тебя» — он растянулся в плотоядной ухмылке.       — Девочка моя, пожалуйста, прости меня, — всё это время Алья не прекращала плакать. Рядом с ней стоял Нино и ласково гладил по спине, не сводя с Маринетт виноватого взгляда. — Если бы я только не лезла не в своё дело.       — Я должна благодарить тебя, — холодно прервала девушка. — Теперь мне не придётся тратить время на эти глупые детские мечты, — и, подцепив свою сумку, уверенным шагом направилась к выходу.       — Что, и всё? Даже ничего мне не скажешь на прощание? — окликнул сзади весёлый непринуждённый голос.       — Сдохни! Желательно, побыстрее, — злобно рыкнула Маринетт, даже не обернувшись, и вылетела из класса под его сдавленный смех.       Она стремительно мчалась по коридорам, еле успевая менять направление, чтобы не врезаться в стену или учителей, которые только начали расходиться по кабинетам после летучки. Они что-то кричали ей вслед, но девушка не слышала. Мари злилась и на них. Если бы только урок начался вовремя, возможно, ничего бы и не произошло. Забавно, как какие-то жалкие полчаса могут в корне поменять твою жизнь.

***

      Путь до дома занял не больше пятнадцати минут, ведь она бежала так, будто от этого зависела её жизнь. Хотелось поскорее убраться с чужих глаз, что преследовали её на каждом повороте этих проклятых улиц. Закрыться и никогда больше не видеть этих прогнивших насквозь людей.       В доме стояла гробовая тишина, когда ей, наконец-таки, удалось ввалиться в дверь. Тем лучше. Вряд ли нашлись бы силы объяснять что-то родителям, которым, скорее всего, было бы наплевать.       Оказавшись в своей комнате, Маринетт поняла: здесь что-то не так. В ней медленно поднималась неконтролируемая злость. В голове было совсем пусто, поэтому она не видела причин для такой реакции. Девушка прижала руки к груди и прислушалась. Сердце колотилось как отбойный молоток, но она совсем ничего не чувствовала. Что это?       Взгляд быстро заскользил по помещению, пытаясь найти причину раздражения, пока не наткнулся на всё. Все стены её комнаты были увешаны плакатами, фотографиями и вырезками из модных журналов. Оттуда на неё смотрел этот напыщенный ублюдок, которому, судя по всему, было довольно весело.       — Вот оно что, — Маринетт подошла к большому, во весь рост зеркалу, и с интересом заглянула в него. — Ну конечно.       Глаза девушки были похожи на две дешёвые стекляшки. Такие же пустые и безжизненные. Кажется, только однажды на своей памяти она уже видела что-то подобное. В сознании всплыла маленькая девочка с таким же мёртвым взглядом, только сапфирового цвета. Они обе отказались чувствовать, заковали себя в цепи, спрятали где-то глубоко внутри, оставив у штурвала банальные рефлексы. Тело само реагирует на раздражители, которые нанесли ущерб организму.       — Но я не хочу, — пробубнила Маринетт, слегка нахмурившись. — Чем это лучше смерти, — взгляд опять случайно скользнул по стене, что отдалось внутри невыносимо громким стуком. — Может быть это поможет.       Девушка встала напротив самого большого плаката в её комнате, который был размером почти с неё. Схватившись за верхний край двумя руками, она на секунду застыла, а потом резко дёрнула вниз. Лишь на мгновенье, но внутри что-то шевельнулось. Радость? Злорадство? Злость? Маринетт не успела понять, что именно. Одно было ясно — это работает. Она продолжала срывать их один за другим, как можно крепче цепляясь взглядом за его лицо, пока на голых стенах не остался всего лишь один постер.       — Это ненависть, — прошептала девушка, пытаясь отдышаться. Протянув руку, она сорвала последний.       Все чувства нахлынули разом. Ощущался каждый дюйм этой бесконечной многогранной боли. Она не могла поверить, что совсем недавно хотела променять на неё море невозмутимого спокойствия, в котором было так хорошо плыть по течению.       — Как же больно, — внутри всё сдавило, и Маринетт осела на пол. Сознание пыталось хвататься за знакомые лица, проносившиеся у неё перед глазами, но от этого становилось только труднее бороться. — Пожалуйста, я просто хочу умереть.       Вот оно. Решение пришло само собой. Нет, девушка не думала об этих грязных, мерзких попытках суицида. Это всё не для неё, да она и не решилась бы. Но ведь оставалось ещё кое-что.       — Эй, Бражник, ты слышишь меня? — пропела в никуда Маринетт. — Я готова стать твоей марионеткой и выполнять твои приказы. Я лишь хочу ещё раз увидеть Нуара и посмотреть ему в глаза, когда он убьёт меня. Так что давай, — она широко раскинула руки и подняла взгляд к потолку, словно ожидая чего-то. — Действуй.       Так она сидела минут пять, десять, пятнадцать, и ещё пятнадцать. Ничего так и не произошло. С губ девушки сорвался смешок, а потом ещё один, и ещё, пока не превратился в безумный неконтролируемый смех. Откинувшись на спину, она впивалась пальцами в лицо и хохотала как сумасшедшая, молотя ногами по полу. Мать отвернулась от неё, Алья предала её, Адриан растоптал её чувства, а Бражник просто решил взять выходной.       — Я самая убогая акума в мире, — выдохнула Мари, держась за живот. — Меня даже превращать не хотят.       Когда, наконец, смех сошёл на нет, девушка свернулась калачиком и уставилась горящим взглядом на нижний ряд книжной полки.       — Я проклинаю этот день, — прошептала Маринетт. — И лишь хочу, чтобы следующий никогда не наступал, — закрыв глаза, она почти сразу погрузилась в беспокойный сон, полный её личных демонов.

***

      Он вернулся домой злой, как десять акум. Нет, как двадцать акум. Что не затруднился подтвердить, хлопнув дверью так, что все окна в доме заходили ходуном.       — Добрый вечер, мсье Агрест, — боязливо поприветствовала его служанка, только что выскочившая к нему из кухни. — Не желаете поужинать?       — Прочь с дороги, — оскалился на неё Адриан и метнулся вверх по лестнице, стремясь быстрее остаться в одиночестве. Влетев в комнату и бросив сумку на пол, он тут же кинулся к не выключенному компьютеру и начал листать новости.       — А понежнее нельзя было? — донёсся недовольный голос. Маленькое чёрное существо висело в воздухе у правого плеча парня и оскорблённо взирало на него.       — У меня нет на это времени, Плагг. Где-то в городе может быть акума.       — Я же сказал тебе, что ничего не чувствую. Значит, город в безопасности.       — Может, твои локаторы немного барахлят, — хихикнул блондин, чем вызвал бурю не самых приятных эмоций у маленького квами.       — Эй, ты думаешь, жалкие человечишки сообщат тебе об акуме раньше меня? И вообще, я голоден! Так что хватит заниматься ерундой, лучше дай мне камамбер!       — Почему она не превратилась, — задумчиво протянул Адриан, будто не слышал его, но всё-таки потянулся к столу и вытащил оттуда последний кусочек пахучего сыра. — Я был уверен, что всё так и будет. Люди превращались и из-за меньшего. Например, из-за по-дурацки написанной песни, которая кому-то там не понравилась. А тут целый комок нервов и в итоге ничего. Я весь день проторчал в этой чёртовой школе в предвкушении шоу. Какое разочарование.       — Ты должен уничтожать акум, — вкрадчиво объяснял ему Плагг, впиваясь острыми зубками в желанный кусочек. — А не создавать их. Не играйся с этим, мальчишка, если не хочешь потом собирать свою и без того чёрную душонку по частям, — на что парень лишь заливисто рассмеялся.       — Душонку? Думаешь, она у меня ещё есть?       — Зависит от твоего ответа, — сказал котёнок, не сводя со своего подопечного немигающего взгляда. — Зачем ты это сделал?       — Она меня разозлила, — просто ответил блондин.       — Тем, что влюбилась в тебя? Или ты теперь будешь пытаться обратить каждую несчастную, что будет иметь неосторожность открыть тебе свои чувства?       — Открыть?! — внезапно рыкнул на него Адриан, но в этот же момент остыл и стал холодным, как кусочек льда. — Вряд ли это можно принять за признание в любви. Лишь жалкие потуги.       — Это была даже не она, а её подруга, — подметил Плагг, как будто и не увидел его мимолётной вспышки.       — Которая очень любит совать свой маленький любопытный носик не в свои дела, — добавил он, раскачиваясь на стуле и думая о «Леди Блоге», пополняющемся каждый день плодами его трудов.       — Девчонка лишь слегка поцеловала тебя, пока ты спал, и ты тут же захотел убить её?       — Да нет же, чёрт возьми, дело не в этом! — Адриан прикрыл глаза рукой. Надо вспомнить её. Вспомнить прямо сейчас.       Она стоит к нему лицом на фоне ярких огней Парижа, такая красивая и желанная. Её белокурые волосы неспешно развеваются на ветру, а блестящие глаза небесного цвета под красно-черной маской смотрят прямо ему в душу. Вот она сильно сжимает свои крохотные кулачки и стремительно двигается в его сторону. Она хватает его за плечи и впивается в его губы поцелуем, который, казалось, длился всего лишь миг, а потом так же внезапно отстраняется. Два голубых озёрца горят решимостью, а нежные губы приоткрываются, готовясь сказать ему это. «Я люблю тебя, глупый Кот. И никакие отказы не принимаются!»       — Разные, — выпалил Адриан, выныривая из своих тёплых воспоминаний в холодную реальность. — Они совершенно не похожи.       — Ясно. Так бы сразу и сказал, что просто придурок, — изрек квами и поспешил уединиться с остатками камамбера в его сумке.       В этот же момент в дверь постучали и в проёме показалась Натали. Вид у женщины был злой и уставший, судя по синим кругам под глазами.       — Адриан, ты уже вернулся?       — Как видишь.       — Отец просил тебе передать, что сегодня на ужине его не будет.       — Как всегда, — усмехнулся блондин. — Я не удивлён. И что на этот раз?       — Привезли большую партию ткани для новой коллекции, которая должна выйти уже в этом месяце, — вздохнула секретарша, опираясь на дверной косяк. — Но эти идиоты прислали нам откровенный ширпотреб. Мы не можем позволить себе выпустить одежду подобного качества, это будет грандиозный скандал.       — Какой ужас, — безразлично протянул Адриан. — И что вы собираетесь с этим делать?       — Пока неизвестно. Твой отец весь день сидит в кабинете и ругается с поставщиками, но пока толку мало. — Натали сняла с носа очки и, достав из кармана салфетку, начала протирать их. — Возможно, придется немного потратиться и заказать новую партию у другой конторы. В принципе, это не так уж важно, всё с лихвой окупится продажами. Но ты же знаешь своего отца, он никогда не спустит этого на тормозах.       — Это уж я знаю не понаслышке, — буркнул парень, вспоминая не очень приятный случай.       Тогда он случайно разбил зеркальце служанки, которое как назло оказалось достаточно дорогим. Отец заставил его целый месяц стричь кусты и ухаживать за газоном вместо садовника, очень вовремя решившего взять отпуск, чтобы съездить с женой и дочкой в свой родной город. А его «месячную» зарплату выплатил служанке в качестве компенсации, хотя денег, к слову, хватило бы на два, а то и на три таких же зеркальца.       — Ладно, я пожалуй пойду. Работы ещё очень много, и Габриэль вряд ли справится с этим один, — выдав ещё один обреченный вздох, Натали медленно закрыла дверь и неспешно удалилась.       — А это значит, что сегодня мы можем выбраться пораньше, — затрещал квами, в очередной раз выныривая из его сумки с уже пустыми лапками. — И мне понадобится больше камамбера. Так что давай, тащи его сюда!       — Сначала мне самому надо подкрепиться, так что обожди часок, — блондин улыбнулся ему самой лучезарной улыбкой, на которую только был способен.       — Что за дискриминация, чёртов мальчишка! — запричитал Плагг, но тут же смолк, когда увидел, как Адриан вытаскивает из того же самого ящика небольшой дневник. Его обложка была угольно-чёрной. — Ты опять собрался писать?       — Я должен, иначе могут пострадать невинные люди, — он смотрел на жалкую тетрадку, как на спасательный круг.       — В последнее время ты пишешь всё чаще.       — Наверное, потому что я всё больше схожу с ума.       — До сих пор не могу взять в толк, чем это тебе помогает.       — Ты же знаешь, что люди пишут всё, о чем думают и что чувствуют в свои личные дневники? Когда они изливают душу на бумагу, им становится легче. Они как будто избавляются от лишней ноши на своих хрупких плечах.       — Хочешь сказать, что у тебя всё так же? — квами скептически изогнул маленькую бровку.       — Нет. У меня всё немного по-другому, — его губы тронула печальная улыбка. — После того, как человек заканчивает писать, он облегчает свою жизнь лишь на какой-то промежуток времени. Например, пишет вечером, а потом спит спокойным беспробудным сном. Но когда он проснется утром, всё это вернётся сполна.       — А в твоём случае?       — Я открываю его, лишь когда во мне скапливается слишком много негативных эмоций, и начинаю ощущать, что больше не могу себя контролировать. В такие моменты я опасен для всех. Это могут быть преступники или обычные люди, которые всё равно проклинают меня, сколько бы жизней я не спас, — Адриан болезненно скривился. — Когда я открываю его, то пишу обо всём, что со мной происходило. Обо всём, что заставляло моё сердце или руки обливаться кровью. Обо всём, что злило меня, толкая на необдуманные и глупые поступки, — он ласково погладил обложку дневника. — В моём случае бумага впитывает всё как губка, без остатка. Она, в полном смысле этого слова, забирает всю мою боль и ненависть к себе и окружающим, — блондин развернулся в сторону своего маленького друга. — Теперь понимаешь, Плагг? Я не борюсь с безумием. Я просто избавляюсь от него, как от ненужных вещей, и продолжаю сходить с ума снова и снова. Если бы это не работало, я бы уже давно спятил.       — А может быть, ты просто прекратишь убивать невинных людей? — предложил квами, как бы так, между делом.       — Они не невинны, — клацнул зубами Адриан. — И они заслужили это. Так что не учи меня, как правильно делать мою работу, — угрозу, исходившую от него, казалось, можно было пощупать рукой, а зрачки его глаз мгновенно сузились до рекордных размеров.       — Да ладно, ладно, — пробурчал Плагг и отлетел на максимально возможное расстояние. Он приземлился на высокий шкаф и только оттуда с обидой в голосе добавил. — Я же только предложил.       Адриан уже ничего не слышал. Ручка лихорадочно скользила по бумаге, провожаемая безумным взглядом. Почерк был хаотичным и неровным, но его это не заботило. Он писал о том, как убил вчера пьяного мужчину, который избивал старую мать за то, что у неё не было денег на новую бутылку. Как он долго мучил его, а потом повесил на фонарном столбе истекать кровью. Как он стоял и смеялся, наслаждаясь его предсмертными хрипами. Он писал о том, как унизил Маринетт. Как тешил себя мыслями об её убийстве. Как неистово желал ей мучительной смерти.       — Всё. Пожалуй, на сегодня хватит, — парень спокойно закрыл тетрадь и облегчённо выдохнул, как будто только что сделал домашнее задание.       — Ну наконец-то, я уж думал, ты никогда не закончишь, — недовольно пропищал Плагг, опускаясь к нему на плечо. — Уже почти девять, у нас осталось не так много времени. Так что дай мне уже, в конце-то концов, чёртов сыр!       Вскоре перед ним была целая тарелка с большими кусками камамбера, которую ему притащили с кухни. Однако по пути Адриан умудрился до полусмерти напугать служанку тем, что бесконечно долго рассыпался перед ней в извинениях, которые в последнее время были ему не свойственны.       — Я думаю, что завтра мне стоит извиниться перед Маринетт, — он устало наблюдал, как квами упорно пытается затолкать в себя сразу два кусочка сыра. — Хотя не думаю, что за такое можно простить.       — Она не простит тебя ни за какие коврижки, — уверенно заявил ему Плагг. — Хотя, если судить по моему опыту, завтра ты уже и не подумаешь об этом. Ты такой миленький котёночек только первые часы после расставания со своей бумажкой.       — Умеешь же ты подбодрить, — угрюмо буркнул блондин. — Хотя, раз такой язвительный, то уже вполне себе сытый. Когти, Плагг.       Квами успел только злобно зыркнуть на него и проглотить последний маленький кусочек прежде, чем оказался в кольце на его руке.

***

      — Маринетт. Маринетт!       Девушка медленно приоткрыла глаза. На улице уже был поздний вечер, а может и глубокая ночь, потому что в комнате было достаточно темно, и освещали её только уличные фонари. Она достала из кармана телефон и поднесла экран к лицу. Одиннадцать вечера. Выходит, она проспала почти двенадцать часов.       — Маринетт!       От испуга девушка приняла чуть более вертикальное положение и стала озираться по сторонам. Она точно слышала, что кто-то звал её, но голос был ей не знаком. Слишком тонкий и мягкий, почти что детский. Наконец, взгляд остановился на подоконнике, и глаза непроизвольно расширились.       Это было какое-то странное маленькое существо, насколько позволяло судить освещение, красного цвета. Оно сидело на окне и терпеливо ждало, пока девушка придет в себя.       — Наконец-то, — прошептала Маринетт и, переместив свой вес на коленки, медленно поползла в его сторону, стараясь не делать резких движений.       Добравшись до своей цели, она слегка приподнялась и протянула к нему свои ладони в просящем жесте. Кажется, существо немного удивилось, но всё же сразу опустилось ей в руки.       — Рада с тобой познакомиться, Маринетт! Должна сказать, что ты отреагировала на моё появление спокойнее, нежели это происходит обычно, — весело прощебетало оно, смешно шевеля своими усиками.       — Ну, я же всё-таки просила об этом, — немного скомкано ответила девушка и сразу же задала мучивший её вопрос. — Ты превратишь меня?       — Конечно, — она радовалась, что ей попалась такая сообразительная подопечная, которая, к тому же, сама мечтала стать Леди Баг. Хотя, какая девушка в её возрасте не мечтает об этом. — Для начала — меня зовут Тикки, и я буду твоей квами. А теперь надень их, — букашка протянула крохотную коробочку.       Дрожащей рукой Маринетт открыла её, извлекая оттуда пару маленьких чёрных серёжек-гвоздиков, которые сразу нацепила на ушки.       — Слушай внимательно, это всё очень важно. Эти серёжки — твой камень чудес. Если их отберут, ты сразу же лишишься силы, так что не позволяй никому к ним прикасаться, — серьёзно вещала Тикки. — Для трансформации ты просто должна произнести «Тикки, превращение», а для её снятия «Тикки, отмена». Всё не так уж и сложно. А ещё запомни, что трансформация не вечна. В конечном итоге она всё равно спадёт. Так что тебе всегда желательно носить с собой какое-нибудь печенье, чтобы я смогла восстановить…что такое? — квами уставилось на плачущую девушку своими, круглыми от удивления глазками.       — Спасибо тебе, Тикки, — нежно проговорила Мари и, непроизвольно протянув руку, слегка погладила кроху по голове. — Но вряд ли я переживу хотя бы первое превращение. Скорее всего, Нуар убьёт меня раньше.       — Я конечно наслышана о нем, — квами немного нахмурилась. — Но не думаю, что он способен на такое.       — В любом случае, правда, спасибо тебе, — печально улыбнулась девушка и, закрыв глаза, шепнула. — Тикки, превращение.       На мгновение комнату ослепила яркая вспышка света, а по телу Маринетт очень быстро расползлось тепло. Когда трансформация закончилась, она продолжила сидеть на месте, прислушиваясь к голосам в своей голове. Но они так и не появились. Мари приоткрыла один глаз и мельком осмотрела комнату. Тикки уже нигде не было, и всё так же на своих местах.       Странно. Девушка думала, что как только примет квами, Бражник тут же прикажет ей найти Кота Нуара и убить его. Ну или, по крайней мере, не ожидала, что превращение в акуму будет сопровождаться таким теплом и комфортом. Кстати, она ведь так ещё и не взглянула на себя. Во что её превратил Бражник.       Девушка встала с пола и на ощупь двинулась к торшеру, который стоял как раз рядом с тем огромным зеркалом. Нашарив в темноте выключатель, она незамедлительно щёлкнула им. Несколько секунд глаза привыкали к свету, и когда Мари наконец-то прекратила щуриться, то перевела взгляд на зеркальную поверхность.       Это... Это что…       — Это что ещё за хрень?! — взвыла Маринетт на весь дом.       Наверняка её услышали на первом этаже, но сейчас это всё не имело значения. Из зеркала на неё смотрела самая настоящая Леди Баг. Та самая Леди Баг, которая каждый день спасала Париж вместе с Котом Нуаром. Та самая Леди Баг, которая не так давно умерла на её глазах. Серьёзно блять?! После того, как полжизни по ней каталось колесо неудач, её вдруг решили сделать воплощением удачи в чистом виде.       — Тикки, отмена, — комнату ещё раз озарила вспышка света, и перед её взглядом появилась взволнованная квами. — Тикки, кто я? — Маринетт уставилась в зеркало, вцепившись в него двумя руками и сползая обратно на пол.       — Ты Леди Баг, — прямо ответила кроха и подозрительно просверлила её взглядом. — А что ты ожидала увидеть?       — Акуму. Я думала, ты превратишь меня в акуму.       — Ты действительно приняла меня за Бражника? — Тикки скривилась от отвращения.       — Ну, не совсем за Бражника. За его подручного, или что-то типа того.       — И ты так запросто приняла меня, зная, что превратишься в чудовище, и в конечном итоге Нуар убьёт тебя? — ужаснулась квами.       — Я хотела этого. Я просто хотела, чтобы он убил меня, — сказала Маринетт будничным тоном, как будто пересказывала наискучнейший доклад по истории. — Ты уверена, что не ошиблась с выбором? Мне кажется, что я последний человек в этом городе, который подходит на эту роль.       — Я уверена, — вымучено промолвила Тикки. Она смотрела на девушку и не могла понять, что вообще способно довести человека до такого состояния. — Камень чудес сам выбрал тебя, а это значит, что только с тобой Кот сможет победить Бражника. Ты сможешь помочь ему, Маринетт. Ты сможешь спасти его от самого себя!       — Правда? — тупо спросила девушка и повернула голову. — Я правда смогу быть рядом с ним? — из её глаз не прекращаясь катились огромные жгучие слёзы. — Тикки, даже такая как я…даже такая как я, тоже сможет принести этому миру немного удачи? — такой, по-детски, наивный вопрос.       Квами медленно подплыла к ней и, удобно устроившись у неё на коленках, начала поглаживать руку девушки. Ей казалось, что она сама готова расплакаться.       — Я поделюсь с тобой своей удачей, Маринетт, — ласково улыбнулась ей Тикки. — И теперь ты больше никогда не будешь одна, — Так они сидели какое-то время, пока живот Мари утробно не заурчал, требуя, наконец, обратить на себя внимание. Они звонко рассмеялись в один голос.       — Кажется, я немного проголодалась, — слегка покраснела девушка. — Ты наверное, тоже хочешь кушать?       — Я не потратила много сил, потому что трансформация была короткой, — задумчиво протянула квами. — Но я всё равно очень люблю сладкое.       — Тогда нам придётся прогуляться до круглосуточного магазина. Там есть отдел с вкусной выпечкой. Я уверена, что тебе понравится, — промурлыкала девушка.       Кажется, с появлением квами её состояние явно улучшилось. Ей всё ещё было больно, но, по крайней мере, она уже могла с этим справиться.       Ночью на улице было достаточно прохладно, поэтому Маринетт надела длинные чёрные брюки, а поверх тонкой белой майки — тёплый серый балахон с капюшоном. Она призывно похлопала по карману, и Тикки с охотой там устроилась. Девушка тихо спустилась по лестнице, держа в руке пару кроссовок. Она боялась, что родители могут её услышать. Оказалось, напрасно.       В кухне горел свет, и раздавались звонкие весёлые голоса. У родителей были гости. Наверное поэтому её криков никто и не услышал. Девушка постаралась пройти мимо как можно тише, но тут же споткнулась в прихожей о чью-то туфлю и, чтобы не упасть, ей пришлось вцепиться в комод, который под тяжестью её тела противно проскрипел по полу.       Дверь на кухню приоткрылась, и из-за неё выглянул её отец. Он сразу заметил уличную одежду и немного нахмурился.       — И куда ты собралась идти?       — За едой, — буркнула Маринетт, стараясь на него не смотреть, и поспешно натянула на ноги кроссовки. — Я голодная.       — А у нас дома, значит, еды совсем нет? — насмешливо спросил Том.       — Я не буду её есть, — упрямо сказала девушка и уже начала открывать дверь, как отец резко захлопнул её, прижав рукой.       — Прекрати. Не веди себя так отчуждённо с нами. Ты ведь знаешь, что мы очень сильно переживаем за тебя.       — О да, я прекрасно вижу, как сильно вы обо мне волнуетесь, — ядовито прошипела Маринетт, намекая на весёлое застолье. Если бы Тикки была Бражником, их любимая доченька уже была бы мертва, пока они весело попивают шампанское со своими распрекрасными друзьями. — Так что? Можно мне немного пространства? Я сама о себе позабочусь.       — Я не пущу тебя одну на улицу в такое время, — Том упрямо скрестил руки на груди. — Я пойду с тобой.       — Ну уж нет, — возмутилась она и обшарила взглядом прихожую в поисках решения. — Я возьму её, — Маринетт стремительно вытащила отцовскую деревянную биту из подставки для зонтиков. — Ты же сам учил меня играть и знаешь, как я держу удар, — мило улыбнулась девушка.       Немного усыпив его бдительность, она резко дёрнула дверную ручку и выбежала на улицу.       — Маринетт, вернись сейчас же! — кричал позади неё Том. Кажется, он очень сильно злился.       У самых ворот девушка остановилась.       — Поверь, я последний человек в этом городе, которому может грозить опасность, — прокричала в ответ Мари, размахивая битой и второй рукой слегка касаясь маленькой серёжки. А затем скрылась за первым тёмным поворотом.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.