Локи лежал на кровати в башне Старка, глядя в потолок. Рядом с ним лежал ноутбук, на экране которого на паузе застыло видео любительской съемки, запечатлевшее фрагменты боя мстителей и людей из АИМ.
Мог ли он ещё совсем недавно подумать, что всё так обернётся? Фантазия у него, конечно, богатая, но не настолько… Не настолько, чтобы представить себя, спокойно занимающего место в башне Старка и активно помогающего мстителям спасать на этот раз, пусть и не целый мир, а всего лишь Америку… Не настолько, чтобы представить себя корпящим над написанием отчета для жалкого одноглазого смертного!
К утру, видите ли, ему вынь и положи его! Хорошо героям — помахали кулаками и всё, можно отдыхать, а ему ещё за них отчитываться. Ну может Романофф с Бартоном что-нибудь ещё через день напишут для полноты картины, а пока и они Фьюри послали. Только он, не будучи особо ценным кадром и вообще представший в обличье человека подневольного, свои условия диктовать никак не может… А потому приходилось терпеть и стряпать отчёт, пока остальные вовсю развлекались.
Хотя как развлекались… Просто вернувшийся живым и здоровым Старк пытался хоть как-то загладить свою вину перед жестоко обманутыми товарищами, открывая особо дорогие экземпляры из своей коллекции элитных алкогольных напитков. Впрочем, на Беннера и Роджерса сей грязный трюк не действовал, правда, простить засранца им помогало другое… Дело в том, что с каждой выпитой стопкой речи Тони Старка становились всё более искренними и душевными.
Впрочем, даму сердца (или что уж там за светящаяся штуковина ему его заменяет) Старка это не волновало. Поттс, влепив вернувшемуся герою-одиночке звонкую пощечину, шумно разрыдалась, а затем его… нет, не поцеловала, а ударила уже по другой щеке. В третий раз Старк успел перехватить руку карающей Немезиды. Какое-то время эти двое играли в гляделки, чем нервировали наблюдавших за сценой мстителей и успевшего заключить пару пари на счет их примирения Локи. А затем всё произошло ровно так, как и ожидал бог обмана: Поттс простила Старка, но, видимо, не до конца, раз уж отправилась спать в другую спальню.
Что ни говори, а всё-таки забавные существа — эти смертные! Взять хотя бы его нового знакомого, очевидно готовящегося вот-вот пополнить ряды мстителей — Железного патриота. Мало того что полковник Роудс свистнул костюм у своего друга Железного человека, так ещё супер-геройским прозвищем взял едва ли не полную кальку с последнего… Про чересчур патриотичный раскрас его костюмчика, заставляющий Старка болезненно морщиться, а капитана молча завидовать, Локи вообще молчал.
В общем, команда мстителей подобралась что надо. Трикстер вообще недоумевал, как они сумели сохраниться до прихода Таноса и не поубивать друг друга со скуки в перерывах между спасением мира. Уж больно все разные были: и откровенные солдафоны, и бывшие шпионы, и гениальные ученые, и плейбои, и асгардский бог, и монстр, и человек из прошлого, причем некоторые личности сочетали в себе несколько качеств.
Впрочем, на этот раз злодей им попался мелкий. Олдрич Киллиан — совершенно не чета Локи. Неудивительно, что с ним так быстро разобрались. Безобразный гений, оскорбленный пренебрежением со стороны светила Старка и поклявшийся жестоко отомстить ему, а заодно и всему насмехавшемуся над ним миру… Как это не оригинально! И ску-у-учно. Да, идея использовать подобные наработки наивной ученой в военных целях была в сущности неплохой. Как и идея самому же создать спрос на собственное же предложение, имея карманного террориста и заполучив марионетку-президента. Однако исполнение здесь крепко подкачало. Киллиан поторопился, да и то что за десятилетие исследований им не удалось добиться стабильности своего продукта — настораживало.
Поэтому, по мнению Локи, ныне покойного Олдрича стоило уже выкинуть из головы. Ничем особо его разработки ввиду их нестабильности помочь в борьбе с Таносом не могли, ну не накачивать же препаратом самого титана, в самом деле?!
Его размышления прервал приближающийся стук тяжелых шагов, бывших для Локи весьма знакомыми. Это был звук походки громовержца, от которой сотрясались пиршественные столы в золотом чертоге. За столетия, проведенные бок о бок, трикстер настолько наловчился, что мог даже по одному их звуку понять в каком настроении пребывает его братец. Сейчас Тор шёл к нему… как-то неуверенно?! Это было столь редкое для последнего состояние, что Локи даже не сразу разобрал опечален ли громовержец или же растерян.
Всё это казалось ему как минимум странным, и как максимум пугающим. Что вообще могло заставить Тора оторваться от пирушки и прийти к нему, жалкому и совсем неинтересному смертному? Стра-а-анно.
Причем чем дальше, тем страньше и чудесатее всё становилось: Тор аккуратненько, подумать только, аккуратненько постучал! Локи опешил настолько, что не сразу откликнулся, а ведь, потеряй громовержец терпение, и дверь бы снова пришлось менять…
Выглядел его застывший на пороге братец так, будто бы искренне не понимал, что он здесь забыл. Этим своим ненормальным поведением Тор только больше напугал Локи и заставил вспомнить про грязных мидгардских извращенцев. Кто знает, чего тут вообще его братец успел понабраться?
— Доктор Льюис, а чего вы тут один сидите, а не со всеми веселитесь? — наконец выдал Тор, напустив на себя побольше добродушности.
— Мне нужно отослать отчет директору Фьюри к утру, — запрятав все свои предательские мыслишки вместе со страхами подальше, спокойно и совершенно искренне ответил Локи.
— Знаешь, что, док, наплюй-ка ты на это. У меня брат тоже вечно какие-то предлоги находил, лишь бы в стороне отсидеться. И, главное, объяснял всё так, что и не подкопаешься, а к чему это в итоге привело? — в глазах громовержца при этих словах сверкнули молнии, и Локи понял, что если сейчас он не пойдет с ним, то дело запахнет жаренным.
— А как же отчет? — больше для проформы, чем реально на что-то надеясь, спросил Локи.
Такой Тор, проявляющий просто чудеса внимательности и начавший, о Один Всеотец,
думать, его безмерно удивлял и мог значительно усложнить дело.
— Вместе напишем, — простодушно махнул рукой Тор, и Локи не осталось ничего другого, кроме как потопать за ним, прихватив всё же ноутбук…
***
— О, кто почтил нас своим присутствием — Мистер Самая Длинная Квитанция по Штрафам! — Старк отсалютовал ему бокалом. — Садись, говорят, это ты первым вспомнил про Пеппер? — Тони не без труда вытянул его из-за широкой спины Тора и, потеснив Роудса, усадил рядом с собой на диване.
— Да, — неуверенно кивнул Локи, который ещё не привык пожинать «лавры героя».
С тем восхитительным чувством, которое он испытал, встречаемый асгардцами как спаситель, это, конечно, было не сравнить, но всё равно было приятно… Даже когда эта глупая смертная зачем-то поцеловала его в щеку, чем вызвала легкий приступ бешенства у Старка. Последнее было особенно приятно, ведь Локи так и не простил мстителям, и железному человеку в особенности, до конца своего унижения.
В голове у бога обмана даже на секунду промелькнула наиковарнейшая идея: отбить Поттс у Старка, однако желанием заполучить последнего в смертные враги Локи всё же не горел. Не перед лицом нависшей от Таноса угрозы.
— Тогда принимай благодарность! — и Старк решительно вложил ему в руки бокал с янтарной жидкостью. — Это Далмор 62, практически ровесник нашего капитана, ну ладно этот виски немного помладше… — поймав ледяной взгляд Роджерса, поправился Тони. — А это ещё что тут у нас? — на глаза ему попался злополучный ноутбук.
— Это, сын Говарда, надо помочь доктору с отчетом для директора Фьюри, — не вовремя вспомнил Тор, отчего Локи закатил глаза, увидев, как заметно оживились остальные…
— А чего ж не помочь? — весело цокнув языком, заявил Старк и ловко подцепил у него ноутбук. — Сделаем в лучшем виде!
В последнем Локи отчего-то совсем не сомневался. Похоже, ему пора искать новую работу… И, возможно, это к лучшему, ибо не палиться, оказывается, очень сложно.
***
— А-а… ик… т-ты… ик… ч-че… та-а… ик сини… ик? — еле ворочающимся языком осведомился Старк, округлившимися глазами глядя на Локи.
— Я синий?! — ужаснулся бог обмана, бросая взгляд на свои руки. И вправду кисти заметно посинели. — Это тебе кажется. Потому что ты мертвецки пьян, Старк, — выкрутился трикстер, возвращая рукам привычный цвет.
— А-а… — многозначительно промычал Железный человек, перед тем как свалиться лицом в миску с чипсами и оглушительно захрапеть.
Остальные давно уже спали. Локи очень повезло, что лёд для виски закончился так поздно, иначе, вздумай он потихоньку наморозить его чуть раньше, и сегодняшняя ночь могла закончиться совсем по-другому.
Бояться за печень как смертным ему, конечно, не стоило, но вот мозги от алкоголя и у него плыли. Нет, больше ни капли, если Фьюри не выгонит после того, как прочтет отчет, являвший собой коллективное творчество. Причем самого Локи тут спрашивали в меньшей степени. Писали в основном Старк и Романофф, как наиболее сведущая в этом деле.
Радовало только то, что, когда он начал синеть, Тора рядом не было. Кстати, куда он подевался? Испытав что-то похожее на смутную тревогу, Локи торопливо заозирался по сторонам. Некогда шикарная гостиная Старка напоминала теперь поле битвы, а уснувшие в самых разных положениях мстители — павших воинов. Впрочем, особо переусердствовавшие личности даже по цвету кожи умудрились сравняться с ними… Тора среди них не было.
Переступая через лежащего на ковре Бартона, Локи, разумеется, чисто случайно наступил тому на ногу, а потом ещё на руку, тоже по чистой случайности! Сдавленно шипя из-за того, что ему приходилось то и дело запинаться о мебель, поломанную пытавшимися выяснить, кто сильнее мстителями, Локи направился к смотровой площадке. Ведь, если он верно знает брата, то он сейчас там.
***
Действительно, Тор стоял на крыше башни, облокотившись локтями о самый край перил. Взгляд его был прикован к лежащему под ними городу, а мыслями громовержец, видимо, был ещё дальше, так как он не обернулся ни на звук открывшейся двери, ни на практически неслышные шаги. Не захотел, а может и попросту не услышал…
Локи не стал разрушать магию момента. Он и Тор, пусть последний этого и не осознавал, стояли здесь вместе, а над ними вовсю занимался рассвет.
«Солнце снова взошло над нами. Всё как я и обещал, брат», — печально улыбаясь, подумал Локи, пряча даже от самого себя скатившуюся по щеке одинокую слезу.
