Мефодий Буслаев и меч Древнира.

«Ну вот и всё. Может хоть сейчас заживём спокойно? Хотя как же. Там же ещё в пророчестве про кого-то было написано. Ну да и ладно, перетерпим. А сейчас к Дафне,» — думал златокрылый, пока шёл обратно в Главный зал. В пылу битвы они ушли в один из коридоров, хотя сами этого и не заметили. Спустя минуту, Мефодий вошёл в то место, где недавно пылала битва между магами. Доказательство этому было множество тел, перевёрнутые столы и дымящиеся стены от множества попаданий в них заклинаний. Или того, что от них оставалось после спаты и мечей других стражей. Часть погибших уже была уложена в ряд и накрыта простынями. В них, к сожалению, можно было узнать одного из братьев Рона. Фред был мёртв. Над ним склонилось всё семейство Уизли и Тройка. Дафны он пока не замечал. Похлопав Рона по плечу, который даже не дёрнулся, Мефодий прошёл чуть дальше. В самом дальнем углу сидела Дафна, в руках которой лежала флейта. Она гладила свой инструмент, словно кошку. Затем хранитель поднесла её к губам и заиграла на столько грустную и тоскливую мелодию, что даже у Мефодия подступил ком к горлу. Все присутствующие обернулись на неё, но младший страж не замечала их. Она играла с закрытыми глазами и в её музыке растворилась тоска по всем погибшим сегодня людям и магам. Мефодий сел рядом и положил руку ей на плечо. Её пальцы немного вздрогнули, но играть она не перестала, а ещё с большей силой начала выдыхать в инструмент, от чего мелодия стала ещё громче и грустнее. По бледной щеке хранителя скатилась кристально чистая слеза, за которую любой комиссионер или суккуб отдал бы жизнь. Слеза стража Света исцеляет почти любой недуг и затягивает большинство смертельных ран. Прислушавшись к мелодии, Мефодий услышал голос Данила, зовущий к себе, и вечно радостный крик Фреда, когда они с Джорджом что нибудь взрывали. Остальные здесь присутствующие тоже прислушались и, судя по их выражению лиц, возможно услышали голос своих погибших знакомых. Мефодий машинально потянулся куда-то за пояс и, к своему удивлению, в правой руке у него лежала флейта. Есть! Он призвал её! Только вот повод для этого больно грустный. Поднеся её к губам, пальцы сами заиграли что-то похожее на мелодию Дафны. Но у златокрылого они выходила более рваной и резкой, с внезапными присвистами. В ней была злость и горечь от того, что он не смог сам защитить своего хранителя и вместо него это сделал человек, отдав свою жизнь. Злость на то, почему не получается просто спокойно жить. Злость на Волан-де-Морта, который убил очень много хороших людей, на Ана, который делал всё тоже, что и Безносый. Злость на саму жизнь. Почему она так не справедлива? Но вдруг мелодия смягчилась. Златокрылый вспомнил и про хорошие моменты. Смех Дафны, никогда не унывающего Корнелия, сгущёнку наконец. Бывает как чёрная полоса, так и белая. Чёрная подошла к концу, значит дальше будет немного лучше, потому что хуже уже некуда. Открыв глаза, Мефодий обнаружил, что играл один, а Дафна удивлённо его разглядывала. — Ты... Ты так можешь? Я не знала. — Что могу? Играть? Ну похоже, что да. — Кстати, тело Данила исчезло. Осталась только простыня, которой я его накрыла. Не знаешь, что это значит? — Дафна наконец-то пришла в себя. Это радовало. Чего у неё не занимать, так это умение брать себя в руки. — Нет. Может эффект этого копья, которым его убило? — предположил Мефодий. Уголки рта и подбородок хранителя немного дрогнули, но голос не изменился. — Не знаю. Кстати, а что с Аном? Ты убил его? — спросила она, отвернувшись. Видно вытирала глаза. — Нет. Но я победил. Не знаю, почему не убил его. Слишком жалким он мне показался. Ан пообещал, что если остальные прорвутся, именно он нас не тронет. Я услышал, как закрылись Жуткие Врата. Думаю, с него точно хватило. — Ты не убил его? Неужели в тебе проснулось сострадание к врагам? Сколько чёрных перьев? Повернись! — приказным тоном сказала Дафна, вскочив с пола. Буслаев развернулся к ней спиной. Она вгляделась в его пока что невидимые крылья. — Осталось три. А сколько было? — Двенадцать. Что, правда три осталось? — удивился златокрылый. Столько чёрных перьев было не просто исправить на белые, а тем более одним поступком. — Да уж... Ты сильно изменился после нашего переезда в Эдем. Спасибо, — она обняла Мефодия, — По началу мне было очень больно, когда ты нарывался на каждого, мусорил, отправлял Эйдосы в Тартар. А сейчас всем помогаешь, практически никому не грубишь. — Ну вот и отлично. Флейту я призвал, и двух нехороших личностей отправил отсюда подальше. Жизнь налаживается, — он, вздохнув, тоже приобнял Дафну. Белая полоса была уже не то что на горизонте, а на расстоянии вытянутой руки. — Я пойду посмотрю, что там с ранеными, а ты подойди к Рону. Ты умеешь успокаивать, — Дафна убежала в сторону импровизированного госпиталя, устроенного неподалёку Мадам Помфри. Хотя за стенами всё ещё грохотали одиночные выстрелы златокрылых, отстреливающих Пожирателей, внутри замка всё было спокойно. Они ребята меткие, промазать не должны. Мефодий же подошёл к склонившимся над Фредом семейству Уизли и Тройке. Судя по выражению их лиц, лучше было бы оставить их в покое и ничего не говорить, но он рискнул. — Мне очень жаль... Я мало его знал, но на сколько я видел, он всегда был весёлым, и, судя по его до сих пор сохранившейся улыбке, умер он весело, так же, как и жил. Кто убил его? — Его убило взрывом. В его смерти виноваты все пожиратели и Волан-де-Морт, — ответил Перси холодно. — Не знаю, обрадует ли это вас, но Волан-де-Морт сейчас беседует с Лигулом в Тартаре, а ни один Пожиратель не вылетит отсюда живым, об этом позаботятся наши. Будут ещё пожелания кому-нибудь отомстить? — Точно ни один не вылетит? — с грустью и одновременно надеждой, спросил Рон. — Точно, — глаза Буслаева сверкнули, — Думаю, что даже если суккуб или комиссионер стал размером с атом, его всё равно здесь убили бы, — настолько много сейчас в небе было стражей. — Тогда Фред отомщён. Эх, а ведь мы хотели такой салют забацать после победы над Волан-де-Мортом! Весь мир бы обзавидовался! Да только без него уже не то, да и завалило, наверно, все батареи деревьями. Мы их точно не сможем расчистить, даже с помощью палочек... — сказал Джордж огорчённо. — Так пошли, посмотрим, где там что завалило. Я думаю, в этом мире мало деревьев, которые я не смогу переместить, — предложил Мефодий, — только, подожди. За его Эйдосом пока ни кто не пришёл. Вы позволите мне его забрать и самому отправить в Эдем? — приглядевшись в центр груди Фреда, спросил златокрылый у семейства. — Да, конечно. «Так, блин, как оно делается то? Включаешь истинное зрение, находишь Эйдос, тянешь к нему руку, затем вытаскиваешь. Если тянет вниз, жди стража Мрака,» — вспоминал он одну из инструкций, которую принёс Корнелий в одном из писем. Присмотревшись в центр тела, Буслаев нашёл Эйдос. Он достаточно ярко сиял. Были, конечно, несколько точек Мрака, но, в основном, он был чист. Протянув к Эйдосу руку, златокрылый вытащил его на свет. Руку вниз он не тянул, а, наоборот, пытался взлететь и немного левитировал над ладонью. Положив песчинку в коробочку из под фотоплёнки, страж убрал его в самое надёжное место - в нагрудный карман, который теперь ещё был защищён нагрудником. — Вот теперь можно идти. Фред в надёжных руках. — Хорошо. Не в смысле, хорошо что он умер, а что ты его забрал. А теперь пошли, — сказал Джордж и двинулся к выходу из замка. Салютная батарея находилась недалеко от хижины Хагрида, который сейчас находился в госпитале. В него срикошетила одна из "Кедавр" и не слабо поджарила спину. От самой хижины мало что осталось, разве что угольки, да печь. Батарея теперь была действительно завалена стволами рухнувших деревьев. — Дай мне минутку, сейчас всё сделаю, — сказал Мефодий, поднимая один из стволов и отодвигая его подальше от салюта. Стволы были не особо тяжёлые, но всё же весомые. Это заняло чуть больше минуты. — Отлично! Спасибо большое! Теперь последняя наша шалость будет воплощена в жизнь. Можешь идти. — Пожалуйста. Я слетаю к своим, спрошу, как у них обстановка, — кивнул златокрылый и достал золотые крылышки из под нагрудника. Нащупав углубления, он махнул крыльями и оказался в воздухе. Подлетев к ближайшей двойке, висевшей в районе двухсот метров от Фреда, Мефодий спросил: — Много пожирателей ещё осталось? — Нет. Один единственный. Вон он летает, — светловолосый страж кивнул на тёмное облачко, летающее в ста метрах. — Попробуешь прижарить? — спросил второй. — Легко. Вам какой прожарки? С кровью, средней или с корочкой? — хмыкнул Буслаев, доставая флейту. — Хех, давай средней. Не хочу траву пачкать или сжигать, — улыбнулся первый. Прицелившись, Мефодий сыграл маголодию, которая ударила неожиданно мощно и расщепила на атомы последнего Пожирателя. Жахнуло так, что воздух содрогнулся, и так как летал он не высоко над землёй, в ней образовался кратер метра три в диаметре. Взрывной волной стражей немного отодвинуло назад и пришлось пару раз махнуть крыльями, чтобы выровняться. — Неплохо! Но слишком мощно. Это уже не средняя. Это "хард". Можешь лететь к Дафне. Я думаю, она уже закончила, — сказал второй, вешая свою флейту на пояс и вглядываясь в окно, ведущее в госпиталь. — Хорошо. Удачи вам! — кивнул Буслаев и полетел ко входу в Хогвартс. Дафна действительно уже освободилась и, заметив его, пошла навстречу. Приземлившись, Мефодий убрал крылья и хранитель почти сразу его куда-то потянула. — Пошли! Сейчас салют будет! Всех зовут на балкон. — Я тут одно место присмотрел, думаю от туда будет вид получше. Лети за мной, — теперь Буслаев тянул Дафну к выходу. — Ну ладно, заинтриговал. Полетели, — согласилась она. Пара вышла из замка и, раскрыв крылья, взлетела к крыше одной из башен. Время было что-то около десяти часов вечера и солнце уже зашло, а значит и салют будет хорошо виден. Златокрылые же расселись по другим частям замка, по этому здесь Мефодий с Дафной были одни. — Неужели жизнь налаживается? — спросила она, глядя прямо в его глаза. — Похоже на то... Прилетим в Эдем, постараюсь тебя обрадовать ещё сильнее. А теперь - салют. В небе вспыхивали огромные бутоны пионов, тюльпанов, кажется, были даже орхидеи. Взрывались золотыми и серебряными искрами громадные шары. Осыпались синими и зелёными огнями красочные дожди. Вдруг, один из шаров, лопнув, превратился в два крыла. Одно было золотым, а одно серебряным. Кажется, что они были одним целым, не смотря на разницу в форме и цвете.