Жизнь взаймы

Через два часа она, наконец, успокоилась и пошла в ванную комнату. Из зеркала на нее смотрело чудовище со спутанными волосами, красным носом и распухшими глазами. О боже, кошмар какой… Она наполнила ванну, покопалась в шкафчике, нашла какое-то душистое мыло для ванны (хм, в России о таком она могла только мечтать), вылила в воду часть флакона, взбила пену и залезла в горячую воду. Вода смывала остатки слез, боли, печали… Лана словно растворяла в ней все свои страхи. Она расслабилась и незаметно задремала. Проснулась она, когда почувствовала, что окончательно замерзла. Вода остыла, пена клочками налипла на тело… Она быстро встала, включила душ и смыла с себя остатки мыльной воды. Завернувшись в мягкое махровое полотенце, она вошла в комнату и стала расчесывать свои длинные волосы. Естественно, в шкафчике нашлись и фен, и расческа. В общем, любой каприз… Она высушила феном волосы, заплела косу и оделась по-домашнему — в свободные брюки и футболку навыпуск. Глянула на часы — бог ты мой, уже семь вечера. Быстро прикинув, сколько времени в Москве, набрала домашний номер. Ответила мама. Долго спрашивала, нравится ли ей в Америке, какие там люди, как ее встретили, где успела побывать… Конечно, она не могла рассказать, что живет у Майкла Джексона. Поэтому она сказала, что живет недалеко от Лос-Анжелеса, у Джессики Грасс. У нее отличная семья, приняли ее замечательно, сегодня гуляли по городу, особо ничем не занимались… Потом передала привет отцу, которого не было дома и попрощалась. Она посмотрела на себя в зеркало. Вроде все нормально, все как всегда… никаких красных носов и опухших глаз… И все-таки она не могла пойти в дом. Она очень сильно обидела Майкла и не знала, как загладить свою вину… Она дернула звонок и вызвала Марту. Когда девушка пришла, она попросила принести ужин в комнату. Сказала, что у нее болит голова, и в дом она не пойдет. Марта согласно кивнула и удалилась. Через полчаса она появилась снова, неся поднос с кучей еды и запиской от Майкла. «Лана. Марта передала мне, что у тебя болит голова, и к нашему ужину ты не присоединишься. Так как ты не сказала, что предпочитаешь, моя повариха Кэрри посылает тебе всего понемногу. Желаю тебе выздоровления и приятного вечера. Завтра утром я уезжаю Мне нужно возвращаться к работе. Меня ждет мой контракт. Оставляю дом в твое распоряжение. Делай, что хочешь, прислуга предупреждена. Если захочешь выехать в город — попросишь Джастина, главного водителя. Он тебя отвезет. Надеюсь, Неверлэнд тебе понравится больше, если я не буду тебе мешать. Майкл» В записке было ни намека на произошедшее, кроме последней фразы… Она перечитывала записку вновь и вновь. Завтра он уезжает. Мальчики, конечно же, едут с ним. Ее он оставляет здесь. Но это неправильно. Она должна быть с ним. Она должна выполнять свою работу. Это то, ради чего она здесь. Она уже намеревалась вскочить и бежать к Майклу, объяснить ему, что он совершает ошибку, но остановилась на полпути к двери. Как она сможет смотреть ему в глаза после того, что сделала сегодня? Но ведь рано или поздно ей все равно придется поговорить с ним… Замкнутый круг… Она еще раздумывала над этим, как вдруг ее желудок недовольным бурчанием напомнил ей о том, что она ничего не ела с самого утра. Мдааа, вот будет смеху, если она придет сейчас к Майклу и в самый неподходящий момент организм предаст ее самым постыдным образом… Нет, уж лучше она сначала поест, а потом пойдет к Майклу. Силы ей понадобятся. Не хватало еще, чтобы она упала в голодный обморок от звука его голоса. Усмехнувшись от этой картины, она вернулась к столику и сняла крышку с подноса… Да, когда Майкл написал, что повариха пришлет ей всего понемногу, он не преувеличивал. Скорее преуменьшал… Чего тут только не было: запеченная с овощами рыба, тушеное мясо (по виду вроде кролик) с гарниром, курица (или какая другая птица — она не поняла) и еще куча всего… Конечно, сок, сыр, фрукты и даже мороженое на десерт… Она решила попробовать все. С набитым ртом она продолжала думать… Майкл не хотел есть. Он вообще ничего не хотел. Остатки сил ушли на написание записки Лане. Мальчики уговаривали его поужинать, но он отказался. Даже посмотреть с ними фильм на ночь и то не было желания… Завтра он уедет и с головой окунется в работу. Он никогда не подумал бы, что будет счастлив этому. Но это его жизнь, ему надо к ней возвращаться. Он был рад, что завтра он снова будет дома, на сцене. И еще он скучал по детям. Это лучшее, что есть в его жизни… Он сидел в кресле в библиотеке… Блики пламени из камина плясали на его лице, непослушная прядь волос опять упала на лоб, но он не замечал этого… Он ушел так глубоко в свои мысли, что даже не услышал, как открылась дверь и вошла Лана… Она наелась раньше, чем успела дойти до третьего блюда. Но десерт она не смогла оставить. Она наслаждалась мороженым с фруктами. Оно было вкусным, в России такого нет. Ой, да ладно, в России много чего нет, даже сравнивать не стоит. Доев мороженое, она умылась, почистила зубы и решила, что настало время для разговора с Майклом. Она не знала еще, что скажет. Но она никак не могла выкинуть из головы фразу, сказанную им — ты могла умереть раньше, если бы упала вниз… Что это значит, он испугался и поэтому схватил ее? Надо выяснить это раз и навсегда… Она дернула звонок. Марта пришла мгновенно, будто пряталась за дверью. — Марта, можете забрать поднос. Передайте Кэрри, что все было очень вкусно и спасибо. Девушка молча подошла к столу и взяла поднос. — Марта… Где я могу найти мистера Джексона? Мне надо поговорить с ним. — Он сказал, чтобы его не беспокоили… Быстро «пролистав» картинки, Лана нашла нужную из жизни Марты. — Марта, я знаю, вы очень любите своего работодателя и хотите ему только добра. Вы преданы ему. Но знайте, я здесь тоже не просто так. Я не могу рассказать вам, но я здесь, чтобы помочь ему. Сегодня я очень сильно обидела его и хочу попросить прощения. Я должна это сделать, иначе ничего не получится. Пожалуйста… Лана видела, что девушка борется с собой, кусая губы. В конце концов она кивнула. — Он в библиотеке, пойдемте со мной. Она пошла следом за девушкой в дом. Они прошли несколько поворотов и остановились перед дубовой дверью. Марта приложила палец к губам. Лана кивнула в знак того, что поняла ее и тихонько приоткрыла дверь. Майкл сидел боком к ней, но не видел ее. Он смотрел на огонь в камине. Он будто был не здесь. Она закрыла за собой дверь и подошла сзади. Положила руки на спинку кресла, не касаясь Майкла. Он все еще не замечал ее. И тогда она решилась. Она обошла кресло, встала перед ним на колени и прикоснулась руками к его рукам… Он глубоко погрузился в свою печаль… Но вдруг он почувствовал прикосновение к своей руке. Он очнулся от своих грез и дернулся, но снова замер. Перед ним на коленях, на пушистом ковре сидела Лана и держала его за руки. Плечи ее были опущены, глаза закрыты и он чувствовал, как она дрожит, но не двигался. По ней будто пробегали волны. Она раскачивалась им в такт. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам, укрывая ее, словно одеяло. Лицо будто меняло маски, по тысяче за секунду, и не похоже было, что ей сейчас больно. Скорее наоборот… Майкл боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ту сказку, что творилась на его глазах. Он смотрел, не в силах поверить тому, что она делает. Она не только пришла к нему, но и держит его руки в своих. Неужели она простила его за ту боль, которую он ей причинил утром? Он написал записку, зная, что у него не хватит силы воли пойти к ней и попросить прощения. И вот она сама пришла к нему… Лана держала его руки в своих и «читала» его жизнь. Почему-то сейчас ей было не слишком больно. Наверное, потому, что она нашла островок счастья в океане боли и стояла на нем. Она увидела все произошедшее утром глазами Майкла — вот она вскакивает, раскидывает руки. Кабинка опасно качается… Она видит полные ужаса глаза Майкла, его мысли, как она падает и разбивается… Как его мечта становится кошмаром… Теперь она понимает его порыв. Еще она видит все метания Майкла сегодня вечером, его неуверенность, его обиду, его бессилие. И то, что он так и не решился к ней прийти. И то, что он чувствует себя виноватым… По ее лицу текли слезы, но она улыбалась… Она убрала руки и открыла глаза. Дыхание вырывалось из нее со свистом. Ей все еще не хватало воздуха. Но это было таким неважным по сравнению с тем, что она видела. Майкл, не отрываясь, смотрел на нее… — Прости меня, — неуверенно произнес он. — Я не хотел причинять тебе боль. Я просто… — Испугался. Я знаю. Ну вот что ему делать? Она даже не дает ему сказать. Он бы усмехнулся, если бы не было так грустно. — Ты тоже меня прости. Я не должна была давать волю своему гневу. Она вспомнила, как залепила ему пощечину, и залилась краской стыда. Он машинально потер щеку. А она красивая, когда краснеет… Эй, эй, куда тебя понесло, а? Он тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. — Если честно, мне никто никогда пощечин не давал. Интересное ощущение… Она рассмеялась, но осеклась. — Ты прощаешь меня? — А ты меня? Они одновременно улыбнулись друг другу. А потом она решила поднять тот вопрос, который ей необходимо было прояснить. — Ты завтра уезжаешь? — Да. — Мальчики едут с тобой? — Они всегда со мной. — А я? — А ты оставайся, обживайся. Как я и написал, весь дом в твоем распоряжении. — Но мне не нужен дом. Мне нужно быть рядом с тобой. Я знаю кое-что, что должно произойти. Очень важное. Но не скажу, если ты оставишь меня здесь. — Это шантаж? — Понимай, как хочешь… Она встала и подошла к окну. Далеко за окном сияли огни чертова колеса. Он подошел сзади, стараясь не задеть ее. — Это что-то очень важное? Да? — Да, очень. — И когда ты мне скажешь? — Когда буду знать, что ты не сможешь отослать меня обратно в Неверлэнд. Он смотрел на ее отражение в оконном стекле. Такая маленькая и хрупкая. Но в то же время сильная и несгибаемая. Он боялся за нее, ведь ей придется все время быть рядом с ним. Но она уже доказала, что может с этим справиться. Только что, в этой комнате. Так почему бы не взять ее с собой? Присутствие детей и подростков рядом с ним уже вошло в привычку. Была не была… — Хорошо, ты едешь с нами. Она подняла глаза и развернулась к нему. Ее глаза обожгли его огнем. — Спасибо. Ты не пожалеешь. — Надеюсь, — пробормотал он, отворачиваясь от нее и отходя от окна, чтобы не чувствовать на себе ее прожигающий насквозь взгляд. — Мы вылетаем очень рано, поэтому тебе надо лечь пораньше, чтобы успеть выспаться. Я предупрежу Марту, чтобы она тебя разбудила. — Может, не надо? Ей придется встать так рано, только чтобы меня разбудить? Я сама прекрасно могу поставить себе будильник… — Лана, — прервал ее Майкл. — Забудь об этом. Марта разбудит тебя, это ее работа. Я за это плачу деньги, и немалые. А теперь шагом марш спать. — Только при одном условии, — прищурилась она. — И каком же? Прочитать сказку или спеть колыбельную? Она представила, как король поп-музыки поет ей колыбельную, и расхохоталась. Он не мог понять, что ее насмешило. Она сквозь смех попыталась объяснить. Когда до него, наконец, дошло, он тоже рассмеялся. Они смеялись, пока на глазах не выступили слезы, и все никак не могли успокоиться. — Так что это за условие? — все еще смеясь, спросил он. — Ты тоже немедленно пойдешь спать. Ты нормально не спал уже две ночи. Откуда она знает? Глупый вопрос… О боже, она опять видела, что ему снилось? Он не переживет. Ему стыдно… Но ведь это сны, он не может их контролировать… Может, обойдется? — Позапрошлой ночью ты спал всего три часа, все проверял последние приготовления к моей встрече, раздавал указания… Ну, а прошлой… Скажи, а я тебя вылечила во сне? Он готов был провалиться сквозь землю. Не обошлось… Он поднял глаза и посмотрел на нее. Он рассчитывал увидеть в ее глазах издевку, смех, но не увидел ничего, кроме сочувствия. — Не знаю, я не досмотрел. Мальчики меня разбудили. Она рассмеялась. — Иди спать, Майкл. Тебе сейчас отдых нужен больше, чем мне. Обещай, что поспишь хотя бы несколько часов. Он не был уверен в том, что сможет заснуть, но все-таки пообещал. А она знала, что он сдержит обещание. Она знала его лучше, чем он сам себя знал. И неудивительно… Он проводил ее до домика и попрощался. Она смотрела, как он уходит. — Увидимся утром, — крикнула она вслед. Он обернулся и помахал. А потом вошел в дом. Она приняла душ и вернулась в комнату. Было очень душно, и она решила не надевать пижаму. Она как-то читала в одной книжке, что можно спать голышом, но никогда не пробовала. А почему бы не попробовать? Она выключила свет, а потом разделась и легла, укрывшись простыней. Было приятно ощущать обнаженной кожей мягкую ткань постельного белья. Она в блаженстве закрыла глаза и тут же заснула. С противоположной стены на нее смотрел нарисованный Майкл… А реальный Майкл, живой, стоял у окна и смотрел на свет в гостевом домике. Несмотря на обещание, данное Лане, он не представлял, как сможет заснуть. То, что она пришла к нему сегодня вечером, выбило его из колеи. Еще немного, и свет в домике погас. Он посмотрел на спящих мальчиков — Фрэнк, как всегда, у камина, Эдди ближе к кровати. Он вздохнул. Придется ложиться в кровать, мальчики заняли все место на полу. Он выключил основной свет и включил настольную лампу. Он уже много лет спал при свете. Не то, чтобы он боялся темноты. Он просто за все эти годы привык к постоянным фотовспышкам, к свету софитов и ему было неуютно в темноте. Огня камина ему было мало. Мальчики привыкли спать при свете, они его просто не замечали. Он влез в свою любимую пижаму и забрался на кровать под простыню. Он еще долго смотрел на пятно света на потолке, пока наконец его не сморил сон…