Жизнь взаймы

В конце августа, на сорокалетие Майкла, в Неверлэнд съехалась почти вся его многочисленная семья. Его родители, братья, сестры, племянники… Дом был полон народа. Майкл попросил Лану испечь тот самый торт, который она как-то пекла на Рождество. Лана сначала отказывалась. Но, услышав почти слезную мольбу в его голосе, согласилась. С помощью Кэрри она испекла многоярусный торт, чтобы хватило на всех, а на верхнем ярусе установила сорок свечей. После ужина в большой гостиной собрались абсолютно все. Лана тайком попросила племянников Майкла выключить свет, а сама выскочила в коридор помочь Марте ввезти торт на огромном столике на колесах. Когда Майкл увидел это, то от удивления вытаращил глаза. — А теперь загадывай желание и задувай свечи. Майкл на мгновение прикрыл глаза, а потом, не отрывая взгляда от Ланы, задул все свечки. Воспользовавшись темнотой, Лана выскользнула из комнаты. Она больше не могла находиться там. Все эти люди… Вся их боль из-за Майкла, которую испытает каждый из них, умножилась на количество людей и стала почти осязаемой. Это было невыносимо. Поэтому она ушла с этого праздника. Майкл не сразу заметил, что Ланы нет. А когда понял это, то извинился перед семьей и пошел ее искать. Они проводили его недоуменными взглядами, и только Джанет улыбнулась. Она знала своего старшего братца как облупленного… Она давно заметила, что отношения Майкла и Ланы не совсем стандартны. Эта девочка выросла рядом с ним, но и после этого не ушла из его жизни, как остальные дети, которым он помогал. Надо будет потом у него все выпытать. Ну, а пока пусть развлекается, ведь это его день рождения… Мама заметила ее улыбку и вопросительно посмотрела на нее. Джен махнула рукой, как бы говоря — потом… Майкл нашел Лану в беседке. Она сидела и смотрела на звезды. Легкий ветерок развевал ее волосы, лицо было задумчивым. Она была похожа на прекрасную фею… — Лана, что случилось? — Ничего. Просто слишком много народу. Их голоса, случайные прикосновения… — Извини, их и правда много. Но это моя семья, я их люблю. — Я знаю. Ты их любишь, все им прощаешь. Даже причиненную боль… даже предательство… — она намекала на его отношения с отцом и на заявление ЛаТойи несколько лет назад. Он опустил голову. — Я не могу иначе. Они моя семья. — А они помнят об этом? Ты ведь тоже их семья. Почему же они об этом забывают, когда делают тебе больно? — на ее глазах закипали злые слезы. — Почему ты позволяешь им так с тобой обращаться? Она схватила его за плечи и стала трясти в бессильной ярости. Она была зла на них. Майкл не сопротивлялся. Он понимал, что она права. Но так уж он был устроен. Он тихонько обнял ее и начал успокаивать. — Не надо, родная моя, не плачь. Что было, то прошло. Я их простил, и ты прости. — Майкл, не ври себе. Ты говоришь, что простил, но обида осталась. Я это знаю. Поэтому не позволяй им так с тобой обращаться. Никогда, слышишь? Она подняла на него заплаканные глаза. Он не мог смотреть, как она плачет. И ведь плакала она из-за него. Он прижал ее крепче и решил сменить тему. — А где твой подарок? Я не нашел подарка от тебя. Лана смутилась. — Извини. Я… забыла предупредить, что свой подарок я подарю тебе в свой день рождения. Хорошо? — Хм… Что же это такое, что обязательно надо ждать целых две недели? — Майкл, это всего две недели. — Ладно, ладно. Я подожду. Но ты меня заинтриговала… Лана спрятала улыбку, отвернувшись от него. Но он все-таки заметил ее. Ну хоть не плачет больше… И все же, что это за подарок? Ну все, теперь он не успокоится. Быстрей бы ее день рождения. Ей он тоже подготовил подарок. Надеялся, что он ей понравится… Лана понимала, что ожидание его замучает… Но так было задумано. Пусть помучается, ничего страшного. На следующий день семья разъехалась по своим делам. Лана спокойно вздохнула. Она снова проводила время с Принсом и Пэрис. В танцевальную студию она не ходила. У нее были свои соображения на этот счет. Майкл недоумевал по этому поводу, но ничего не говорил. Он не мог дождаться ее дня рождения. Наконец, он наступил… Лана проснулась от яркого луча солнца. Сегодня ей исполнился двадцать один год. По американским законам она стала совершеннолетней. Еще год назад она получила гражданство. А сегодня она стала по-настоящему взрослой. Она улыбнулась. Это надо отметить… Она быстро приняла душ, оделась и бегом побежала в дом. Майкл был уже на ногах. — Так, сегодня никаких дел и никаких танцев, — Майкл обиженно посмотрел на нее. — Завтра потанцуешь. Сегодня мы развлекаемся и отдыхаем. Они взяли детей, Грэйс, корзинку для пикника, все необходимое и пошли на любимое озеро Майкла. Пэрис с довольным видом сидела на руках у Майкла, Принс бегал по лужайке за Грэйс. Лана растянулась на траве и смотрела на облака. Когда пришла пора уложить детей на дневной сон, Майкл пошел с детьми и няней, а Лана отправилась в свое бунгало. Через некоторое время к ней постучал Майкл. — Так, что будем делать дальше? После того, как пообедаем. — Ну, можно покататься на аттракционах, сходить в зоопарк, прокатиться на железной дороге… Он, наконец, решился спросить про то, что уже две недели занимало его ум. — А когда… — Подарок тебе подарю? — за шесть лет он так и не привык, что она читает его мысли. — Ну, да… — Вечером, — шепнула она, проходя мимо него, обдав его запахом своих духов. Ну вот, еще и до вечера ждать. — Тогда я тоже вечером тебе подарок подарю. — Нет проблем, — крикнула она, удаляясь в сторону дома. И за что ему такое наказание? Нет, ЭмДжей, ты точно псих. Наказание, придумал тоже. Да она твоя удача, лучшее, что есть в твоей жизни. Ну, кроме детей, разумеется. Майкл постарался как можно скорее заткнуть свой внутренний голос. Слишком уж он правдив… После обеда они выполнили всю программу, предложенную Ланой, и даже посмотрели фильм в кинотеатре. К ужину они собрались довольные и счастливые. Лана выглядела бесподобно в длинном шелковом платье небесно-голубого цвета. Кэрри постаралась на славу. Она очень полюбила эту скромную, тихую девушку. И уж тем более она радовалась, когда видела, какими глазами смотрит на нее Майкл. Да и Лана на него такими же смотрела. Не надо было быть гением, чтобы догадаться, что их отношения не так просты, как кажутся на первый взгляд. Вот и замечательно, давно пора. После ужина они еще немного поиграли с Принсом и Пэрис, а потом Майкл уложил их спать. Пока он занимался детьми, Лана пошла в комнату Майкла. Все-таки она обещала подарок… В его комнате она увидела что-то, занавешенное полотном. Она догадывалась, что это такое, но не трогала. — Лана… Ты меня напугала. Что ты здесь делаешь? — она не заметила, как вошел Майкл. — Жду тебя. Он подошел к ней. — Я здесь. Что дальше? — прошептал он. — Что это? — она показала рукой на полотно. — Ах да… Это мой тебе подарок, — он подошел и убрал полотно. Глазам Ланы предстала картина. Она с Пэрис на руках, а на коленях сидит Принс. Лана подошла к картине и провела пальцами по ней. — Как красиво. Кто это рисовал? Только не говори, что ты. Это неправда. — Я и не собирался. Автор картины одна моя знакомая художница из Чехии. — А откуда она знает, как я выгляжу? — Ну… Я тайком сфотографировал вас, тебя и детей, и отослал ей фото. Ты не против? — он вдруг испугался, ведь ее согласия он не спросил. — Вообще-то я против. Но картина замечательная, поэтому… спасибо. Вот только почему тут тебя нет? — Ну, это подарок для тебя. — Майкл, ты так и не запомнил за эти шесть лет, что ты — мой самый лучший подарок, — она посмотрела на него. В его взгляде было все: и любовь, и надежда, и страх. Она чувствовала все тоже самое. Но страх свой хорошо скрывала за восхищением картиной. — Ну, значит, мне тоже пришла пора дарить свой подарок, — она подошла к нему. — Только у меня есть несколько условий. — Подарок с условиями? Это интересно… — в его взгляде появилось любопытство. — И какие? — Первое, и самое главное: ты беспрекословно слушаешься меня. Сегодня мой день рождения и все должно быть так, как я захочу. Согласен? Майкл с готовностью кивнул. Что она задумала? Лана взяла стул и поставила его посреди комнаты. — Садись, — скомандовала она. Он подчинился. — Условие второе: ты молчишь и говоришь только тогда, когда я тебя спрошу. Ты понял? — Да. — Условие третье и последнее: ты делаешь только то, что я скажу. Никаких движений. Представь, что мы играем в «замри». Это понятно? Он кивнул. Что же у нее на уме? — А теперь помни наш уговор. Закрой глаза. Подглядывать не разрешаю. Он сидел на стуле с закрытыми глазами и сложенными на коленях руками. Вроде не подглядывает. Она подошла к нему и стала расстегивать пуговички на рукавах рубашки. Справившись с ними, она принялась за остальные, потом потянула рубашку вниз. — Сними, — Майкл опустил руки вниз, и рубашка упала на пол. Он вернул руки на место. Лана взяла рубашку и бросила ее на кресло. Потом прошла в соседнюю комнату, где заранее приготовила все необходимое. Она взяла все это и вернулась обратно. Майкл гадал, что же она делает. Искушение приоткрыть глаза было непреодолимым, но он не поддавался. Он же обещал. Он слышал, как она ходила по комнате, шорох ее платья. А потом услышал шепот у себя за спиной. — Подними руки, — она легко потянула футболку из брюк. Зацепив футболку между пальцами, она стала медленно поднимать ее, проводя ладонями по его телу. Дыхание его сбилось, дрожь прошла по нему волной. Она вела ладонями от пояса все выше и выше, вдоль рук. Она сняла футболку и жарким шепотом скомандовала опустить руки. Он почувствовал, как она завязывает ему глаза. — Это чтобы искушение не было слишком сильным. Я же знаю, что ты долго не выдержишь. Она снова отошла. Внезапно он почувствовал, что в комнате запахло чем-то вкусным. Яблоко с корицей. Что это может быть? Лана расставила повсюду маленькие ароматические свечки и стала их зажигать. Она не торопилась. Спешить было некуда, ей сейчас принадлежало все время Вселенной. Когда все свечи были зажжены, она выключила верхний свет. Подошла к Майклу и села к нему на колени… О боже, что она делает? ЭмДжей, держи себя в руках, ты обещал. Сегодня ее день. Она закинула руки ему на шею и стала целовать его лицо. Когда она добралась до его уха, он задержал дыхание. — Это тебе за тот танец, — прошептала она, и продолжила его терзать. Потом встала и отошла от него. Без тепла ее тела ему стало неуютно, и он поежился. Лана отошла к камину и взяла с него розу. Вернувшись к Майклу, она легкими движениями стала водить по нему цветком… Господи… Он чувствовал, как что-то прохладное и нежное прикасается к нему. Прошлось вверх по руке, круговыми движениями по груди, потом по спине и спустилось вниз по другой руке. Он был на грани потери контроля, но подозревал, что это только начало. Она еще долго будет его мучить. Как ему это выдержать? Ты должен, ЭмДжей, она ведь не зря все это затеяла… Она опять отошла от него. Ей самой нужно было успокоиться. Сердце билось в груди как птица в клетке, пытаясь выбраться на волю. Она глубоко вдохнула, а потом медленно выдохнула, стараясь делать это беззвучно, чтобы Майкл не услышал. Майкл не находил себе места. Он ничего не видел, и все чувства его обострились до предела. Он слышал, как она вздохнула, тихонько подошла к нему и остановилась. Лана не прикасалась к нему, и это было самой большой пыткой. Но вот он почувствовал, как она легко провела ноготочками по его телу. Он резко вдохнул, ему не хватало воздуха. А Лана все водила и водила пальцами, совершая круговые движения, сводя его с ума. Она обошла его и стала гладить его спину. А потом он почувствовал ее губы на своей шее. Она слегка прикусывала кожу, не причиняя боли, но доводя до исступления… Он уже несколько раз порывался встать и схватить ее в объятия. Но каждый раз внутренний голос удерживал его на месте. Он же обещал… Она взяла его за руку и заставила встать. Он шел за ней всего пару шагов, пока не почувствовал, что стоит у кровати. Лана развернула его спиной к ней и толкнула. Он упал навзничь в прохладное шелковое белье. — Лежи спокойно. О боже, сколько она еще собирается мучить его? Столько, сколько ей будет нужно, ЭмДжей. И ты будешь это терпеть… Конечно, будет. На него начало падать что-то легкое и невесомое. До него донесся запах розы, и он понял, что это. Лана осыпает его лепестками. Он бы засмеялся, если бы напряжение отпустило его. Лана бросала на Майкла лепестки. А потом наклонилась и подула на них. Он дернулся, как от удара током. Она продолжала сдувать с него лепестки, а он напрягся, как струна… Один лепесток прилетел прямо на его губы. Она наклонилась и убрала его своими губами. Майкл потянулся к ней, но она отстранилась. — Еще рано… Рано? Да он уже почти с ума сошел. Никогда он не испытывал ничего подобного. А ведь она еще ничего и не делала. Лана принялась водить пальцем по его груди, потом спустилась к животу. Майкл был божественно красив. Ее палец чертил дорожки на его коже, и ее губы повторяли этот путь… О господи, что она с ним делает? Пытаясь совладать с собой, он сжимал руки в кулаки, комкая простыню. Он должен был сдержать обещание, во что бы то ни стало. Он беззвучно молил, чтобы она позволила ему прикоснуться к ней… Лана и сама хотела ощутить его горячие руки и губы на своей коже, но решила еще немного его помучить. Его или себя? Ох… Она распустила волосы и несколько раз провела ими по всему его телу. У него захватило дух от этой изысканной ласки. Ее волосы мягко касались кожи, пробуждая к жизни каждую клеточку его и без того напряженного тела. Он уже не помнил, кто он и где. Вдруг он почувствовал, как его кожи коснулось что-то гладкое. Что это? И тут до него дошло — это шелк. Ее платье… Его дыхание сбилось, а сердце стучало как сумасшедшее. Лана спустила бретельки платья с плеч, и оно мягкой волной упало ей под ноги. Переступив, она подняла его и провела по телу Майкла. Он напрягся и выдохнул. Она взяла его за руки и потянула на себя, заставив сесть. Лана решила больше его не мучить. Она наклонилась к нему. — Поцелуй меня, — выдохнула она ему прямо в губы. Майкл с готовностью откликнулся на ее просьбу. Он готов был целовать ее бесконечно, но она ему не позволила. Когда она нашла в себе силы оторваться от него, оба тяжело дышали. Она все еще не снимала повязку с его глаз, и не позволяла говорить и двигаться без разрешения. Поэтому он ждал, хотя изнывал от желания прикоснуться к ней. Она взяла его руки в свои и положила их себе на талию. Майкл замер. Ее кожа была как шелк. Лана притянула его голову к своему животу. — Целуй меня, пожалуйста, — прошептала она. Его не нужно было просить дважды. Горячими губами он прочертил дорожку на ее коже. Она выгнулась под его прикосновениями, но он крепко держал ее. Она протянула руку и сняла повязку с его глаз. В колеблющемся пламени свечей она показалась ему нереальной. Казалось, стоит ему опустить руки, и она растает, как привидение. Он прижал ее к себе, его руки и губы заставляли петь каждую клеточку ее тела. Она отдалась на волю его рук… Майкл не помнил себя. Она так раздразнила его, что остатки самоконтроля грозили разлететься на мельчайшие осколки. Он стал покрывать ее поцелуями, стараясь доставить столько же наслаждения и муки, сколько она доставила ему. Стой, ЭмДжей. Ты должен быть ласков с ней, и ты знаешь, почему. Он знал… Поэтому он взял себя в руки и, нежно обнимая, опустил на прохладный шелк. Так вот он, ее подарок. Это она сама. Невероятно. Он благоговел перед ней. Как ей, должно быть, трудно быть с ним. Но раз она решила, он не будет спорить. Все, что он может — это сделать ее подарок как можно приятнее для нее самой. Майкл смотрел в ее глаза, не отрывая рук от ее тела. Он пытался найти в ее взгляде хоть что-то, говорящее о том, что он должен остановиться, но видел лишь любовь и доверие. А в глубине шоколадных глаз разгорался костер, имя которому наслаждение… Лана горела в огне, плавилась в нем. Оно сжигало ее изнутри. Она не боялась, ее доверие к Майклу было безграничным. Что значила сиюминутная боль от его жизни по сравнению с бесконечным наслаждением, которое он ей дарил? Боль лишь добавляла ощущениям остроты. Она дрожала под его руками. Ее тонкие пальцы чертили узоры на его спине, а потом спустились ниже и проникли за пояс его брюк, легонько царапая кожу ногтями. Майкл со свистом втянул в себя воздух… — Я сделала больно? — Лана своим вопросом снимала запрет на молчание. — Нет. Ты не можешь причинить мне боль. Ты — мой ангел. Каждое твое прикосновение — это наслаждение и пытка, — его жаркий шепот лишал ее остатков здравого смысла. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя больше, — у нее больше не было сил выносить эту сладкую боль. Она впилась поцелуем в его губы, а сама стала расстегивать замок на брюках. Он задохнулся, но нашел в себе силы оторваться от ее губ. — Лана… ты уверена? — он все еще боялся того, что может случиться. — Абсолютно, — она притянула его голову к своим губам и выдохнула прямо в его ухо. — Я хочу тебя. Прямо сейчас. Майкл застонал, и его поцелуй, страстный и неистовый, заставил ее трепетать. Одним движением он скинул брюки, благо, что Лана уже постаралась и расстегнула молнию. Ее кружевное белье сводило его с ума. Лана не сводила глаз с Майкла. В глазах обоих бушевал огонь. Майкл очень хотел все сделать правильно. Чтобы она никогда не пожалела о своем решении. Поэтому он отодвинул все свои желания на второй план и думал только о ней. Лана была где-то в другом мире, на грани сна и реальности. Она шепотом просила его о том, чего страстно желала уже давно… С тех самых пор, как поняла, что влюбилась в этого необыкновенного человека. Она умоляла его об этом в каком-то полузабытьи, но он не спешил выполнить ее просьбу. Он был настолько нежен с ней, что у нее слезы выступали на глазах. Она льнула к его плечам, единственному осязаемому, что осталось в мире. Когда сдерживаться больше не было сил, он накрыл ее губы своими и сделал то, о чем она его просила. Она дернулась, глаза ее распахнулись, у нее перехватило дыхание. Майкл замер. — Извини… — Нет, не надо. Это так… прекрасно, быть с тобой, — ее взгляд прожигал его насквозь. Она отвела непослушную прядь от его лица. — Я хочу тебя всего, без остатка, до конца. Лана поцеловала его и прижала его к себе. Майкл дал ей еще несколько секунд привыкнуть к новым ощущениям, а потом начал двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее. Он все еще сдерживал себя. Лана стонала и выгибалась под ним. Вскоре уже она задавала темп их движениям. Она была неистова в своей страсти. Она снова командовала им, но сейчас ему было все равно… Темнота перед закрытыми глазами Ланы рассыпалась фейерверком. Мира не было. Была пустота и они. Она вся сосредоточилась на том огне, который терзал ее изнутри. Она приоткрыла глаза и наткнулась на взгляд Майкла. Глаза были черны как ночь. Она знала, что он сдерживается, боясь причинить ей вред. Она чувствовала это своей кожей. Из глубин ее существа поднималось что-то первобытно-дикое, что заставило ее положить руки ему на талию и резко прижать к себе. А потом еще и еще… Горячая волна поднялась уже до горла и мешала дышать. Майкл, не отрываясь, смотрел на нее. Она притянула его к себе. — Ты мой, навсегда, — прошептала она горячими сухими губами и впилась в его губы поцелуем. Лана почувствовала, что Майкл позволил себе отпустить себя. Он был прекрасен. С детьми он был ангелом, на съемках — королем, на сцене — богом. Но сейчас, с ней — он был человеком, настоящим, живым… Мир взорвался. Ни прошлого, ни будущего не существовало. Только настоящее, в котором в своих объятиях он держал неземное существо, подарившее ему бесконечное наслаждение. Майкл лег на кровать и прижал к себе своего ангела. Лана положила голову на его плечо, а потом подняла на него глаза. В них блестели слезы. Он замер, испугавшись. — Родная моя, я сделал тебе больно? — он виновато посмотрел на нее и дотронулся до влажной щеки. — Прости меня, пожалуйста. — Нет. Не надо извиняться, ты ничего не сделал. — А почему тогда ты плачешь? — От счастья, — слезы катились по ее щекам, но она улыбалась. Он непонимающим взглядом смотрел на нее. Ну, ты и кретин, ЭмДжей. Ты, правда, ничего не понял? — Твой подарок мне — это не картина. Ты подарил мне меня, Майкл, — она легко поцеловала его, а потом немного отстранилась. — Прости, но мне надо передохнуть. Очень… сложно. И немного больно. Майкл тут же отодвинулся от нее, хотя и не хотел лишаться ее тепла. Но так было надо… Утро застало их в кровати, спящими и с улыбками на лицах. Солнце лучами ласкало их тела, прижавшиеся друг к другу без страха и сомнений…