Инфекция любви

Когда Лили была ребёнком, весна ей нравилась. Всё оживало: природа, звери, даже люди — уныние на их лицах сменялось радостью, восхищением, торжеством. Мир расцветал, зелёные краски радовали глаз… Когда она была ребёнком, мать ласково брала её за руку и вела гулять по цветущему городу, заражала смехом, улыбкой и нежной любовью к весне. Но семнадцатая весна заставила Лили разлюбить это время года: когда, прогуливаясь, она втягивала в себя аромат свежести, цветущих деревьев, сирени, распустившихся цветов, с лёгкой и немного печальной улыбкой смотрела на счастливые влюблённые пары и с тоской думала об Александре — первой и единственной любви, чувства к которому не исчезли даже спустя год. Не сказать, что она прям убивалась по нему, но всё же было грустно, первое время после начала его отношений с Глорией — даже нестерпимо грустно, почти до слёз, до разбитых о стены костяшек, до депрессии. Осознавать, что она своими же руками похоронила собственное счастье, пусть и помогла другу, — было тяжело. Смотреть на влюблённые довольные жизнью лица Александра и Глории — ещё тяжелее. Первое время Лили периодически очень сожалела о своём поступке и готова была зубами выгрызть счастье, буквально отцепить любимого от его девушки, но вовремя одёргивала себя и понимала: ведь он будет несчастным. Ей такого не хотелось. Из этого следовал вывод, что поступила она так, как и должна была. Оставалось лишь перестать убиваться. Только как, если он всегда рядом?.. Это пришлось исправлять. После окончания школы оба подали документы в разные лицеи, хотя планировали в один и тот же. Александр и Глория недоумевали. Лили отводила взгляд и говорила, что передумала. Ей почему-то верили, хотя она так нелепо врала, сама себе не веря. Слепые... Разумеется, это подействовало. Новое окружение, новые знакомства, новые симпатичные ребята и интересные девочки. Проводя практически всё время в их компании, но при этом держась сама по себе, Лили начинала понемногу остывать к Александру. Но первое время ей было нереально плохо. Первое время она чувствовала себя не в своей тарелке и новые люди в окружении её только раздражали, потому что они были не теми, с кем она привыкла общаться. Они были совершенно чужими, далёкими, неуютными, холодными, а одноклассники, Александр и Глория — тёплыми и родными. С ней не пытались заговорить: кому будет интересна молчаливая девочка? Все любят общительных, даже она. Люди так устроены, и Лили их не осуждала за это. Прошло две недели, прежде чем она влилась в компанию, да и то по принуждению: пришлось сблизиться с несколькими ребятами из-за работы над одним проектом. Чувства полностью не исчезли, и Лили не решалась убить их с корнем. Не потому, что настолько сильно хотела сохранить любовь, просто… Избавиться от всех чувств означало бы раз и навсегда прервать общение. А это было выше её сил. А потом случилось одно пренеприятнейшее событие. Пожар. В её лицее. В выходной день. Причиной стало из ряда вон выходящее чрезвычайное происшествие: в крышу здания ударила молния. Огонь объял здание, уничтожил практически половину, прежде чем пожарные прибыли и его удалось потушить. Ученики разбредались кто куда, ища новое место обучения. И Лили приняла вполне обдуманное, осознанное решение: перейти в лицей Александра. На тот момент она уже могла контролировать свои чувства, могла жить с ними, могла со смирением наблюдать за по-прежнему влюблёнными Глорией и Александром. На тот момент это стало куда легче. Лили сидела в парке возле лицея. Он находился в центре города, который был застроен разными развлекательными зданиями, заведениями, кинотеатрами и прочим. В этом парке же всегда были открыты кофейные будки, в которых помимо кофе продавали вкусный ароматный глинтвейн, а с наступлением весны — ещё и мороженое и лимонад из холодильников. Поэтому здесь всегда было оживлённо, людно. Впрочем, Лили это не мешало. Удобно расположившись на скамейке под цветущим деревом с конспектом по литературоведению, девушка хмуро перелистывала исписанные листы тетради в попытке вникнуть в материал. Солнце грело ещё недостаточно сильно, лишь едва-едва ощутимо, так что спортивная куртка и джинсы отлично согревали. Ветер прогуливался в по-прежнему коротких непослушных волосах и делал безуспешные попытки проникнуть сквозь куртку, ресницы подрагивали, а губы то и дело шептали какие-нибудь слова, проговаривая термины про себя. «Нет, это совершенно невозможно!» — со злостью подумала Лили, возводя глаза к небу, и раздражённо захлопнула тетрадь. Собираясь уйти с этого места и вернуться домой, чтобы приготовить что-нибудь и провести замечательный вечер наедине с собой, она решительно поднялась, положила тетрадь в рюкзак — и тут же внезапный приступ кашля заставил её рухнуть обратно на скамейку. Когда девушка изумлённо поднесла руку ко рту, в котором ощутила что-то слизкое, и отняла, на ладошке появились небольшие розовые лепестки гвоздики, которые спустя пару секунд пристального осмотра тут же завяли. «Только не… Ох…» Лили нервно сглотнула и распахнула глаза от ужаса, прекрасно понимая, что это. Она больна. Она тяжело и, скорее всего, смертельно больна. Любовью. Бред? О, нет, это чистая правда, злая насмешка весны, настигающая безответно влюблённых. Не так давно с наступлением сезона цветения в город пробрался любовный вирус — мифический, не исследованный учёными, поражающий в самое сердце в буквальном смысле. Непонятно, откуда к ним пришла болезнь, называющаяся ханахаки бьё, но она понемногу одолевала подростков и молодёжь, об этом чуть ли не каждый день гудели радио, телевидение и интернет. И никаких лекарств: ни таблеток, ни микстур, ни прочего, ни вакцин для иммунитета, — от неё не было. Лишь два выхода: добиться или умереть. Последнего Лили уж точно не хотелось. Пребывая в прострации и лёгкой панике, девушка встала со скамейки и быстрым, торопливым размашистым шагом направилась домой, периодически останавливаясь и содрогаясь от кашля, ловля благодаря этому сочувствующие взгляды прохожих. Только ей они были до лампочки.