***
Концерт проходит удачно и омрачается лишь толпой фанатов у выхода, против которых Тэён обычно ничего не имеет, но конкретно сегодня, уставший и раздражённый, готов наорать в ответ на каждую, кто верещит про: «Я люблю тебя, Джехён-оппа!». На самом деле, он, наверное, завидует, потому что если закричит так сам, то Джехён только засмеётся и похлопает его по плечу с радостным: «Я знаю, хён, знаю». Вторая половина дня неожиданно свободна, и Тэён, загрузившись в черный минивэн вместе с Джехёном, рассказывающим о том, сколько плакатов с надписью «Чон Джехён, женись на мне» он сегодня видел (около тридцати, может, и больше), лениво размышляет о том, кому надо будет позвонить до вечера и что от предложения сняться в рекламе спортивной обуви надо будет отказаться. Он даже не замечает, как под аккомпанемент мягкого голоса Джехёна проваливается в сон и просыпается только тогда, когда машина останавливается у их дома. — Когда ты последний раз нормально спал? — спрашивает Джехён уже на улице, смотря на Тэёна с неожиданным беспокойством. Это греет душу, и старшему очень хотелось бы успокаивающе коснуться его ладони, но он практически уверен, что вон в тех раскидистых цветущих кустах сидит какой-нибудь репортёр с камерой или обычная сумасшедшая фанатка, совершенно не знающая о том, что такое личное пространство. Его паранойя достигает иногда более серьёзных масштабов — он боится подойти к Джехёну даже в квартире, всё кажется, что увидят и подумают что-нибудь не то, хотя любое их взаимодействие — сущий пустяк по сравнению с моментами, когда Джехён неосторожно пересекается взглядом с кем-нибудь из девушек-айдолов дольше, чем на секунду. В такие моменты количество бессмысленных, наполненных всевозможными домыслами и кое-как на пустом месте слепленными сенсациями статей возрастает в разы, и несмотря на то, что слухи остаются слухами и развития не получают, никогда нельзя предугадать реакцию общественности. — Тогда же, когда и ты. Лет пять назад. Джехён смеётся и говорит, что недостаток сна когда-нибудь обязательно скажется на их здоровье, но пока есть шанс, почему бы не поставить карьеру ступенькой выше? Тэён кивает, еле как подавляя чудовищный зевок. Ему бы сейчас закрыться у себя в спальне и опять провалиться в сон, но сделать нужно ещё очень многое. — Собираешься отсыпаться? — квартира встречает их недружелюбно выключенным светом, и Джехён тут же щёлкает выключателем, потому что темноты боится просто до безумия. Только затем отвечает: — Нет, но в студию точно не поеду. Нет вдохновения. — Успокойся уже, — Тэён позволяет себе шутливо толкнуть Джехёна в бок. — Альбом скоро выходит, и новых песен от тебя не будут требовать ещё долго. — Я — человек творческий… — пафосно начинает Джехён. — А я первый в душ, — и вот уже Тэён на сверхзвуковой проносится мимо, резко забывая об усталости. Джехён только разочарованно стонет и обещает выселить Тэёна при первой же возможности.***
На самом деле, Тэён давно уже мог переехать. Мог купить квартиру, например, этажом ниже, ему даже агенство предлагало. Но без компании, пусть и вынужденной, он, как и Джехён, быстро чах. Младшего вообще нельзя было оставлять в одиночестве, Тэён как-то попробовал, а когда вернулся, то застал Джехёна начитавшимся негативных комментариев в интернете и поэтому несчастным в высшей степени. Повторять не хотелось. Они были далеко не идеальными соседями — любовь Тэёна к чистоте вкупе с джехёновским природным раздолбайством создавали в высшей степени опасный коктейль. Зато совместные киномарафоны, когда выдавалось свободное время, ежедневное соревнование «кто первый в душ» и множество особенных, только им двоим понятных моментов с лихвой перекрывали недостатки характеров обоих. Этим вечером Джехён изъявляет желание заняться своим любимым после всего, что было связано с музыкой, сном и едой, делом. Заказали пиццу и пиво (которое, вообще-то, не приветствуется), и теперь Тэён, лёжа прямо на полу, читает письма фанатов вслух. Ему это тоже нравится — Джехён всегда выдаёт самые разнообразные эмоции, и Тэён против воли смеётся, умиляется и задумывается вместе с ним. Всё остальное будто уходит на второй план — и все те дела, которые Тэён снова откладывает на неопределённое время, и недосып, и беспокойство. Оба погружаются в мир чужих чувств, и Тэён с лёгкой грустью осознаёт, что понимает практически каждую, кто пишет о том, что испытывает к Джехёну. — Хён, — Джехён встревает неожиданно прямо посередине очередного письма, и Тэён недовольно хмурится — просил же не перебивать. — Что? — Это же нормально, что я не чувствую ничего в ответ? В вопросах отношений Джехён до смешного наивен и неопытен, потому что и некогда было особо их строить. Только первый год старшей школы, единственная девушка, что уже практически забылась, а дальше — трудный путь к мечте, где подобному места нет. Простое удовлетворение потребностей без какой-либо эмоциональной близости. — В смысле? — Тэён перекатывается на бок, чтобы лучше видеть Джехёна, сидящего спиной к стене с бутылкой пива в руках. Видели бы его особо впечатлительные фанатки сейчас — растрёпанного, в простой одежде и совсем без макияжа, обычного корейского парня, которому тоже хотелось бы нормальных отношений, — у них бы наверняка случился феерический разрыв шаблонов. — Я благодарен, конечно, за всю поддержку, но ни к одной из них почувствовать того же, о чём она пишет, не смогу. — Естественно, не сможешь, — фыркает Тэён. — Невозможно влюбиться в слова. Ну, по-настоящему, по крайней мере. — Знаешь, — Джехён выглядит таким счастливым, когда мечтает, что Тэён на полном серьёзе готов сделать всё, чтобы эти самые мечты воплотить в реальность, — я бы очень хотел когда-нибудь просто дать волю чувствам, не опасаясь, что человека, которого я люблю, будут ненавидеть или что ненавидеть будут меня. Все эти свидания, парные вещички, держаться за руки… Какой же я всё-таки наивный, давай сменим тему, пожалуйста. Для самого Тэёна тема неприятная тоже, он лишний раз старается её не касаться, держась в изоляции от собственных чувств. А от осознания того, что Джехёну нельзя даже чувствовать, что всё то, о чём он мечтает, в ближайшие годы невозможно, и вовсе хочется разочароваться в жизни в целом. Потому что по мнению Тэёна он определённо заслуживает всего самого лучшего, что есть в этом мире. Любовь в это размытое понятие тоже входит. — Контракт закончится через два года, — напоминает Тэён осторожно. — Уйдёшь из агентства, и вперёд, на поиски любви. Или попросишь, чтоб сняли запрет на отношения, не вечно же он будет длиться. — Я не собираюсь уходить из агентства, — отрезает Джехён. Чуть более резким тоном, чем обычно, словно сам уже жалеет, что завёл этот разговор. — Да и не в запрете дело… Давай закончим на этом, не хочу больше говорить. Атмосфера тяжелеет ощутимо, и Тэёну ясно слышится звенящее в его голосе отчаяние. Слышать это слишком тяжело. Ему тоже пришлось несладко, когда он понял, что человек, которого он полюбил не так, как должен был, — одного с ним пола, да ещё и знаменитость. По отдельности оба этих факта, может, и не играли бы особой роли, но вместе — сущий ад. Огромных трудов Тэёну стоило с этим смириться. И хотя ему очень хотелось бы уберечь Джехёна от всего негатива, это, естественно, оказалось невозможным. Теперь остаётся только стать для него опорой и помочь облегчить ношу на его плечах. Тэён готов. Тэён вообще чуть ли не на всё готов, чего уж мелочиться. Поэтому он подползает ближе, хлопает Джехёна по спине и, хитро улыбаясь, говорит: — Я помню, что у нас оставался коньяк. Единственное мероприятие завтра — поздно вечером, и если не перебарщивать, вполне сможешь оклематься. Поэтому хватит о грустном и давай скрасим нашу тяжёлую холостяцкую жизнь хорошим алкоголем. Джехёна не нужно уговаривать дважды.