Шинман

На этот раз Ки осознавал это, осознавал с уверенностью, которая заставляла горло сжиматься от паники, которая хваталась за его сердце и сдавливала до тех пор, пока оно не выбивалось из своего привычного ритма. На этот раз он явно не успевал.       На этот раз слишком жарко. На этот раз слишком ярко и слишком много дыма.       Домашняя пожарная сигнализация надрывается, причем звучит она не как обычный зуммерный сигнал, а как пронзительный крик «тебе конец, если ты не предпримешь что-нибудь прямо сейчас!». Кибом не знал, как давно она сработала, но для него было уже слишком поздно. Со всех четырех сторон его спальни подступал обжигающий — как из кузничной печи — жар. Везде вонючий черный дым, который заполняет легкие. Оранжевые языки пламени мечутся по потолку над ним и пляшут вокруг его кровати, щелкая и потрескивая, едва ли не в едином ритме, будто насмешливое стаккато. Со стороны это выглядит не как сплошной огонь, а как множество отдельных языков пламени, действующих согласованно, и они, появляясь и исчезая, плюясь искрами и хихикая, как бы говорят ему: «На этот раз слишком поздно, Бомми, слишком поздно…»       Окно. У Ки все еще есть возможность спрыгнуть с кровати с левой стороны и побежать к окну — единственной части спальни, к которой он еще мог добраться. Смертоносный огонь подступает к нему со всех сторон, кроме окна, тем самым как бы подталкивая: «Ну, давай, Бомми, беги к окну, Бомми…»       Это его последний шанс, и он знает это, но не хочет даже думать о том, что нужно морально готовиться к тому, что будет чувствоваться сильная боль. Ему будет больно в течении всего лишь нескольких минут, хотя от этой боли он будет скрежетать зубами и извиваться в конвульсиях, а затем жар уничтожит его нервные окончания, и он больше ничего не будет чувствовать. А может — и так, наверное, будет лучше для Ки — он умрет от того, что надышится ядовитого угарного газа.       Терять ему нечего. Но и вообще ничего не предпринимать Ки тоже не хочет.       Пламя приближается к его стеганому ватному одеялу. Кибом сбрасывает ноги на пол, соскальзывает с матраса и бежит к окну. Из его горла вырывается панический и какой-то детский визг — как тогда, когда они с папой играли в парке в догонялки и он уже почти догонял Ки. Он опустил плечо и ударил им в оконное стекло, зная, что окно специально сконструировано так, чтобы стекло невозможно было выбить. И, заорав так, что его ужасный неистовый вопль заглушал звуки сигнализации и потрескивание пламени, Ки отскакивает от окна и сразу падает обратно в беснующийся жар. Ки говорит себе: «Дыши, Кибом, вдыхай ядовитый газ, не позволяй пламени сожрать тебя живым, дыши…»       Вдох. Он делает вдох… — Черт побери! — вскрикивает Ки, обращаясь ни к кому, в своей темной и отнюдь не охваченной огнем комнате.       Его глаза щиплет от едва выступающих слез, и он вытирает их футболкой. Ки знал, что ему лучше не двигаться сразу же, поэтому он лежал неподвижно, пока пульс не стал нормальным, а дыхание ровным. Он бросил взгляд на электронные часы и их светящиеся прямоугольные цифры сообщили, что сейчас половина третьего ночи.       Сны — штука коварная. Вы думаете, что что-то преодолели, вы работаете над этим снова и снова и говорите себе, что вам лучше, вы стремитесь к тому, чтобы вам было лучше, вы поздравляете себя с тем, что вам становится лучше. А затем ночью вы закрываете глаза, перемещаетесь в другой мир и вдруг ваш собственный мозг шлепает вас по плечу и говорит: «Знаешь что? Тебе вовсе не лучше!»       Ки сделал один долгий выдох и потянулся к выключателю. Когда он включил свет, везде вокруг него был огонь. Он запечатлен на различных фотографиях, висящих на стенах в спальне, и фигурировал в лежащих стопками у стен кратких справках о происшествиях и отчетах о них экспертов. Эти происшествия — пожары, которые привели к чьей-то гибели в различных уголках Южной Кореи: Ульсан, Кванджу, Похан, Тэгу, Сувон, Инчон, Сеул...       Это только малая часть мест, в которых пожар успел натворить хаос.       Самих пожаров в общей сложности пятьдесят три.       Ки прошел вдоль стены и быстренько рассмотрел фотографии, запечатлевшие все эти пожары. Затем направился к своему компьютеру и начал открывать сообщения, присланные по электронной почте.       Пятьдесят три — это те, о которых Кибом знал. В действительности же их, несомненно больше.       Этот тип останавливаться не собирается.

____***____

Ки приехал к «нашему Шину». Вслух он этого не говорил, но именно это и имел в виду. — Ким Кибом пришел к мистеру Шину, — говорит по телефону секретарша. — Просит его принять.       Эту девушку, сидящую за письменным столом у входа в кабинет Донхи, Ки раньше никогда не видел. У нее на груди можно было заметить бейджик с надписью « Чхве Наен», и выглядит она как раз как какая-нибудь Наен: коротко подстриженные каштановые волосы, очки в черной роговой оправе и обтягивающая шелковая блузка. В свободное время она, наверное, пишет сонеты, у нее дома живут три кошки и она любит индийскую еду, которую считает настоящим кулинарным шедевром.       Ки подумал, что ему не следует быть таким язвительным, но его раздражает осознание того, что появился кто-то новый и что-то изменилось с тех пор, как он ушел, и что из-за этого он чувствует себя чужаком в офисе, в котором добросовестно проработал почти три года. — А вам назначена встреча с директором, мистер… Ким?       Наен подняла на Кибома насмешливый взгляд. Она прекрасно знает, что никакой встречи ему не назначено. Она знает это, потому что ей звонили из вестибюля, чтобы узнать, разрешить ли Ки зайти сюда. Она просто напоминает, что, впустив сюда, ему, так сказать, сделали одолжение. — С директором? — спросил он с напускным замешательством. — Вы имеете в виду заместителя директора по вопросам уголовных преступлений, кибербезопасности, быстрого реагирования и деятельности служб?       Да уж, Ки умел быть сукой. Но ведь начала-то первой она, а не он.       Наен зашла в кабинет к «нашему Шину», и Ки абсолютно спокойно ждал когда она оттуда выйдет, потому что не стоял бы здесь, если бы «наш Шин» не согласился бы с ним встретиться.       Он заставил Ки ждать, что очень на него похоже, но спустя двадцать минут Кибом все же вошел в его кабинет. Темные деревянные стены, а на них почетные грамоты, дипломы, личные фотографии и тому подобное. У «нашего Шина» очень высокое — хотя и абсолютно не оправданное — мнение о себе.       Шин Донхи с его слегка смуглой кожей, всегда уложенными волосами, лишними килограммами и вкрадчивой улыбкой жестом предложил Кибому сесть на стул напротив него. — Бомми, — сказал он с фальшивым состраданием в голосе, но его глаза при этом блестели. Он уже пытался вывести Ки из себя. — Вы не ответили ни на одно из моих электронных писем, — сказал Ки, садясь на стул. — Да, действительно, не ответил ни на одно, — признался Донхи, даже не пытаясь оправдываться за то, что игнорировал его.       У него в этом не было необходимости. Ведь он босс, а Кибом всего лишь один из сотрудников. Более того, сейчас Ки даже и не полноценный сотрудник. Он сотрудник, который находится в неоплачиваемом отпуске и карьера которого запросто может быть прекращена человеком, сидящим в данный момент напротив него. — А вы их хоть читали?       Донхи достал из ящика своего стола шелковую тряпочку и начал протирать очки. — Я их просмотрел, и этого было достаточно, чтобы понять, что речь идет о серии пожаров, — сказал он. — Пожаров, являющихся, по твоему мнению, делом рук гениального преступника, которому удалось подстроить все так, что эти пожары кажутся никак не связанными друг с другом.       В общем-то да. — Что я прочел полностью, так это статью, опубликованную недавно на Навере, — добавил он с кислой ухмылкой.       Шин взял со стола распечатку этой статьи и начал читать вслух отрывки из нее: — «По прошествии восьми месяцев с момента гибели сестры Ким Кибома в результате пожара в жилом доме он все еще продолжает наседать на полицейское управление Сеула, пытаясь убедить его в том, что смерть Ким Сорим была не случайностью, а убийством». А-а, вот еще: «Доктор Сон Хену, заместитель судебно-медицинского эксперта города Сеула, настаивает, что все признаки, выявленные экспертами, явно свидетельствуют о том, что смерть в данном случае наступила в результате случайно начавшегося пожара». Но больше всего мне понравилось вот это обращение начальника полиции: «Он работает в ФБР, — прочел Шин. — Если он абсолютно уверен в том, что это было убийство, почему же он не обратится в свое ведомство с просьбой расследовать данное происшествие?»       Кибом ничего на это не ответил. Данная статья — полное дерьмо: журналисты попросту приняли сторону полиции и вообще в этой статье никаких доводов с его стороны не привели. — Это заставляет меня всерьез задуматься о тебе, Кибом, — Донхи скрестил пальцы и собирался с мыслями с таким видом, как будто хотел рассказать что-то поучительное ребенку. — Ты проходил курс лечения, Бомми? Ты в этом очень нуждаешься. Мы, конечно, с радостью вернули бы тебя на твое место, но только после того, как заметим какие-нибудь положительные результаты лечения.       Пока произносил эти слова, Шин с трудом сдерживал улыбку. Между ними как-то произошел неприятный инцидент: именно Донхи по дисциплинарной линии обвинил Ки в «неуместном поведении», за которое его затем отстранили от выполнения обязанностей. А если выражаться бюрократически-юридическим языком, отправили в «неоплачиваемый административный отпуск». Кибому нужно еще семь недель находиться в этом отпуске, но даже когда он закончится, его ждет испытательный срок продолжительностью шестьдесят дней. Если бы у Ки недавно не погиб близкий родственник, то его, наверное, попросту уволили бы.       Ему известна настоящая причина того, почему Кибома так наказали в дисциплинарном порядке. Она известна им обоим. Поэтому Шин насмехался над Ки сейчас здесь, в своем кабинете. Ки же не мог позволить Донхи вывести его из себя и изо всех сил сдерживал раздражение. А ведь именно этого Донхи и добивается. Он хочет, чтобы Ки вспылил, и тогда он сможет заявить начальству, что Ким Кибом еще не готов вернуться к работе. — Кто-то разъезжает по стране и убивает людей, — сказал Ки. — Вот что должно беспокоить вас независимо от того, прошел я курс лечения или нет.       Глаза Шина сузились. В данной ситуации ему от Ки ничего не нужно, это ведь он пришел о чем-то просить. Поэтому он выбрал применительно к Ки вот такой способ издевательства — сидеть с поджатыми губами и упрямо твердить одно и то же: — Сконцентрируйся на своем выздоровлении, Бомми. А заботиться об обеспечении правопорядка предоставь нам.       Он то и дело слащаво повторяет имя Ки. Детектив бы предпочел, чтобы он плевал в него и обзывал нехорошими словами. И Донхи это знает. Такое поведение с его стороны — пассивно-агрессивный вариант издевательства. Вообще-то Ки не был уверен, что начальник согласится принять его сегодня без предварительной записи на прием. Теперь же Кибом осознавал, что он, возможно, с нетерпением ждал его прихода, чтобы поиздеваться над ним и посмеяться прямо в лицо.       Что касается того неприятного инцидента, который произошел между ними, его вполне кратко можно было описать: Донхи поступил как свинья. — Тут дело не во мне, — настаивал Ки. — Тут дело в том типе, который… — Ты сейчас испытываешь чувство гнева, Бомми? Ты, по своему мнению, можешь справиться с этими безграничными эмоциями? — Шин окинул Кибома взглядом, в котором читалась насмешливая озабоченность. — Дело в том, что твое лицо начало немного краснеть. Твои руки сжались в кулаки. Боюсь, что ты все еще не можешь сдерживать свои чувства. У нас в штате есть консультанты, Бомми, если ты испытываешь необходимость с кем-то поговорить.       Таким тоном обычно говорят в ночной коммерческой рекламе услуг по избавлению от наркотической зависимости: «У нас есть консультанты, готовые поговорить с вами. Звоните прямо сейчас!»       Ки осознавал, что разговаривать дальше не имеет смысла. Да и вообще приходить сюда было с его стороны глупо. Также было глупо надеяться на то, что Шин захочет его выслушать. Кибома, безусловно, ждал отказ. Он встал и развернулся, намереваясь уйти. — Желаю, чтобы твое лечение было эффективным, — громко сказал Донхи вслед Кибому. — Мы все переживаем за тебя.       Ки остановился у двери и, оглянувшись, посмотрел на него. — Этот тип убивает людей по всей стране, — повторил он Донхи, уже взявшись за дверную ручку. — И проблема состоит не в том, что мы ищем его, но не можем поймать. Проблема состоит в том, что мы даже не осознаем, что есть кто-то, кого нужно поймать. Он для нас даже будто не существует.       Донхи, ничего не говоря в ответ, всего лишь легонько помахал Ки рукой на прощанье. Младший захлопнул за собой дверь и с паршивым настроением направился к выходу.

____***____

Только выйдя из здания, Ки дал волю своим чувствам. Он не доставит Донхи удовольствия снова увидеть его раздраженным, а значит, не даст ему дополнительного аргумента против себя, когда будет пытаться вернуться на работу через семь недель. Хотя, если так подумать, то Ки, возможно, уже дал ему такой аргумент: Шин может сослаться на его письма по электронной почте, а также пересказать в нужном ему свете только что состоявшийся между ними разговор в качестве доказательства того, что Ки «одержим», а помимо этого совершает величайший грех, позабыв о своем месте в существующей иерархии.       Уже возвращаясь обратно домой, Ки пару раз с силой ударил по рулю руками, сжатыми в кулаки. Легче ему от этого не стало. Кроме того, если бы он ударил немного посильнее, то, наверное, сломал бы себе пальцы. «Ублюдок!» — крикнул он. Вот от этого уже становилось легче. Единственное, что Ки мог себе при этом повредить — это голосовые связки. — Ублюдок! Ублюдок!       Став объектом дисциплинарных разборок, Кибом целиком и полностью оказался в руках Донхи. Ведь он будет на испытательном сроке и, если сделает хотя бы один неверный шаг, или же если «наш Шин» хотя бы заявит, что Ки что-то отчебучил — ему конец. Ведь его настрой был ясен, когда он ухмылялся, глядя на Ки, и делал вид, будто он и в самом деле нуждается в лечении. Им обоим известно, что единственная дисциплинарная проблема Кибома заключалась в том, что он сбрасывал его ладонь со своей коленки каждый раз, когда Донхи клал ее туда, отказывал ему в поздних ужинах и даже рассмеялся, услышав его предложение провести где-нибудь уик-энд вдвоем. Ки казалось, что именно этот его смех и сыграл главную роль. Уже на следующее утро Шин наплел своему начальству, что Кибом цеплялся к нему и становился при этом все более и более агрессивным и настойчивым. Добавил слова вроде «непредсказуемый» и «переменчивый» — эпитеты, которые можно легко приписать кому угодно и которые трудно опровергнуть — и вот у Ки уже проблема с дисциплиной. А начальство даже не поинтересовалось толком этим заявлением, поскольку все знали, что у Ки был парень, а по логике, естественно, он наверняка будет приставать и к другим парням. И бедный Донхи стал его «жертвой». — Ублюдок.       «Послушай, Бомми, возьми себя в руки, — сказал Ки сам себе. — Реши эту проблему». Ему необходимо что-то предпринять. В данном случае он не может отступить. Он точно знал, что все эти пожары имеют нечто общее. Но Ки увяз. Он не может перескакивать через голову начальства, а Донхи не давал ему хода. Не потому, что Ки этого заслуживал, а просто из мести. Он однозначно увяз. Что ему делать? Что ему теперь делать..?       Ждать.       Он убрал ногу с педали газа без какой-либо особой причины. Ну разве что ради того, чтобы слегка позлить водителя автомобиля повышенной проходимости, едущего позади него, а то тот едет за ним что-то уж на очень близком расстоянии, а затем Ки предался размышлениям. Нет, Кибом понимал, что ждать — это самое последнее, что ему сейчас следовало бы делать.       Но это, пожалуй, был единственный имеющийся у него вариант. Поэтому Ки придется его испробовать.       Потому что если он правильно оценивал этого типа, то тот становится все более и более искусным в своих убийствах. И никто даже и не знал о том, что он существует.