POV Wonho
На излюбленном месте — на полуразрушенных заброшенных складах темно и пахнет сыростью. Электричества здесь нет давно, всё разрушено. Я подъезжаю, бросаю байк у входа и прохожу в помещение, если его ещё можно так назвать. Потрескавшиеся стены, в потолке зияет дыра, крыши нет, верхние этажи отсутствуют. Свет даёт только костёр, который мы всегда разводим, когда собираемся здесь. Я люблю смотреть на его пламя, оно позволяет мне сдерживать свои эмоции хотя бы немного. Но я не нуждаюсь в его свете, каждый сантиметр здесь знаю с закрытыми глазами. Это моё место. — Вонхо! — встречает меня Джухон, и по его голосу остальные замолкают и оборачиваются. Я поднимаю руку в приветственном жесте и прохожу к сложенным по центру у дальней стены деревянным ящикам. Здесь уже сидит Сон Хёну, он улыбается в своей привычной манере и слишком часто стряхивает пепел с тлеющей сигареты на пол, а по правую сторону стоит, не двигаясь, Кан Сэён, словно восковая фигура. — Все уже знают, что сегодня мы собрались не просто так, — говорю я, садясь. — Есть новая информация? — Нет, к сожалению, мне не удалось узнать ничего нового, — отвечает один из парней, а я задумчиво киваю головой. Я никак не мог перестать думать о том выкрашенном худощавом парне, похожем на девчонку. Он приехал из Сеула. Именно сейчас. После того, как нашего закладчика в столице задержала полиция. Совпадение ли? Не думаю. Он явно нечист, и я намерен вытрясти из него всю правду. Еле сдержался в классе, чтобы не разукрасить его слащавое личико ещё сильнее, когда он так глупо спалился со своей дурацкой школьной закладкой. Возможно, он связан с полицией, возможно — нет, но один факт его присутствия в этом городе меня раздражает, а любые раздражители необходимо искоренять сразу. — Нужно больше огня. Я поднимаюсь, беру из кучи строительного мусора полупустую помятую канистру и выплескиваю остатки бензина в костер. Пламя вспыхивает, на несколько секунд поднимаясь выше и озаряя жёлто-оранжевым светом лица присутствующих. — Так лучше. Хёну, — я смотрю на друга. — Что скажешь по поводу новенького? — Ничего. Почему ты спрашиваешь? — Сон пожимает плечами и кидает бычок в огонь. — Кажется, у меня есть к нему пара вопросов. Все заинтересованно устремляют взгляды на меня, а я подхожу к Кан Сэён и мягко провожу рукой по её спине, на что она выгибается и фыркает. — Руки убери. — Поиграем, Сэён-а? — игнорируя, напеваю я, склоняясь к её лицу. — Мне очень нужна твоя помощь.POV Hyungwon
Первый день в школе больше не приносит ничего нового. Я так и не понимаю до конца, кто такой Шин Хосок и почему никто до сих пор не остановил его свинское поведение. Даже учитель математики промолчал, когда тот завалился в середине урока, да еще и положил ноги на парту. Я был настолько возмущён, что всё начало сыпаться из рук. Мама, конечно, сильно паникует, когда видит мою разбитую губу, и во всем винит себя. Я не хочу, чтобы она нервничала, поэтому говорю, что это был несчастный случай на физкультуре. Ей и так досталось слишком много в последнее время: сначала арест отца, потом практически полное изъятие имущества и вот, в конце концов, переезд в этот, никому неизвестный, провинциальный городок, где мы с трудом пытаемся устроить свою жизнь. Сначала я даже намеревался бросить учёбу и пойти работать, но мама отговорила меня, сказав, что в таком случае наше будущее точно обречено. Она права. Остаётся всего год в школе, а потом я устроюсь работать везде, где только смогу. И всё наладится. — Пожалуйста, только не влипай в неприятности, Хенвон-а… — мама заботливо поправляет лямки моего рюкзака. — Да, ну. Куда я могу влипнуть? — я улыбаюсь, целую её в щеку и выхожу со двора, плотно закрыв за собой калитку.***
В школе сегодня спокойно. Красноволосого психа с его ненормальными дружками не видно. Из всего класса снова приходят лишь некоторые, но Ю Кихён неизменно тут. Он кажется мне очень добрым и порядочным парнем, я радуюсь, что быстро подружился с ним. Но, кажется, мне суждено «подружиться» с кое-кем ещё… После уроков мы прощаемся с Кихёном и расходимся по разным сторонам — так уж сложилось, что живём мы совсем не рядом. Я иду один, погрузившись в собственные мысли и пиная носками кед встречающиеся по пути мелкие камушки, когда вдруг чувствую нежное прикосновение к своей руке. Я одёргиваю руку и резко оборачиваюсь, чуть ли не падая от удивления. Кан Сэён. Девушка, от красоты которой моё сердце замирает. Она загадочно улыбается, вновь нежно берёт меня за руку, а другой неожиданно касается моего лица, привставая на носочки. На несколько секунд я забываю, как дышать и шевелиться. — Пойдём? — спрашивает она и смотрит прямо в мои ошарашенные глаза. Я должен бы спросить: «Куда?», а вместо этого отвечаю: — Да. Вечереет. Сэён идёт впереди меня по узкой тропинке, которая всё сильнее сужается, но руку не отпускает. Ветер раздувает её длинные волосы, подхватывает края клетчатой синей юбки. Она иногда оборачивается, смотрит мне в глаза и улыбается так, что я забываю обо всём на свете. Например, о том, что мне говорил Ю Кихён: «Кан Сэён — невеста Шина!» или о собственных предчувствиях, которые говорят мне совсем не радужные вещи… Но я следую за ней дальше, не в силах сопротивляться этой девушке. Когда из-за деревьев показываются полуразрушенные здания какого-то завода или склада, я чувствую себя мелкой мошкой, которая попалась в пасть Венериной Мухоловке, соблазнившись её притягательным запахом. Пасть медленно захлопывается, а я даже не пытаюсь выбраться. Когда мы ступаем на эту явно заброшенную территорию, Кан Сэён отпускает мою руку. — Мои друзья хотят познакомиться с тобой, Хёнвони, — и проходит вперёд, исчезая в приоткрытых ржавых дверях. Не успеваю я переступить порог, как натыкаюсь на прожигающий взгляд Шин Хосока. Здесь есть ещё люди, некоторых я уже знаю в лицо, некоторых вижу впервые. По центру горит большой костер, разрушая тишину звучным потрескиванием. Пламя играет, оттеняя красные волосы Шина и его темные глаза, будто горит он сам. Одет в одну чёрную майку, и я отмечаю для себя, что тот слишком хорошо сложен, мускулист и накачан. Он, наверное, раза в три шире меня, пусть и ростом, кажется, немного ниже, но шансов против него у меня абсолютно точно нет. Все присутствующие заинтересованно рассматривают меня, кроме Кан Сэён — она встаёт рядом с Шином с отсутствующим выражением лица и накручивает прядь своих волос на палец. Хосок сидит, сложив руки в замок и упёршись локтями в колени, не сводит своего взгляда. Еще чуть-чуть, и моя одежда просто сгорит, расплавится, а потом сгорю и я сам. — Парни, — спокойно говорит он, и в эту же секунду ко мне подлетают двое крупных прихвостней, хватают за руки и заламывают их, заставляя нагнуться и скорчиться от боли. Кто-то рывком снимает с меня рюкзак и кидает его Хосоку. Я пытаюсь вырваться, кричу, но резкая боль от удара в живот заставляет захлебнуться очередным звуком, рвущимся из глотки. Шин хладнокровно вытряхивает всё содержимое моего рюкзака на пол, откидывает его в сторону, присаживается на корточки и перебирает вывалившиеся вещи. Я вижу, что в его руках мелькает мой кошелёк, он поднимается и открывает его. — Если вам нужны деньги, то вынужден огорчить! — кричу я, но к моему ужасу получаются какие-то жалкие хрипы. Шин бросает на меня брезгливый взгляд и раскрывает кошелёк, выуживая оттуда мою айди карту. — Че Хёнвон, — читает он, медленно растягивая каждое слово, — тысяча девятьсот девяносто четвертого года рождения, Сеул. — Он внимательно изучает документ, а потом снова пристально смотрит на меня. — Что вам нужно? У меня ничего нет! Убедился? — не унимаюсь я, и понимаю, что не могу смотреть в его глаза. Меня снова бьют в живот, на этот раз гораздо сильнее. Я искусываю губы в кровь, лишь бы не застонать, шиплю, пытаясь справиться с болью, которая неизбежно расстилается по всему телу, заставляя мелко дрожать от шока. Шин Хосок подходит ближе, жестом руки приказывает другим отпустить меня, и я неожиданно падаю на грязный бетонный пол, успев подставить руки. Пытаюсь оттолкнуться и встать, под ногти мгновенно забивается строительная пыль и пепел. Чужие ноги в черных рваных джинсах оказываются совсем близко, Шин присаживается на корточки и резким движением хватает меня за подбородок, задирая голову и заставляя посмотреть на него. — Ты точно ничего не хочешь мне рассказать, Че Хёнвон из Сеула? — шепчет он, а взгляд его безумный. Я тихо всхлипываю, отрицательно мотаю головой. Как только он меня коснулся, я понял, что рассыпался. Мне страшно так, что даже боль больше не кажется такой яркой. Он переводит взгляд и внимательно смотрит на мои губы, а потом, не отпуская подбородка, большим пальцем проводит по ним, размазывая выступившую кровь. Он точно сумасшедший, настоящий псих. Закрываю глаза, потому что чувствую, как от беспомощности начинают подкатывать слёзы. — Зачем… я тебе? — еле-еле спрашиваю, проглатывая окончания слов. — Я больше не смотрел на тебя… — Ты мне не нравишься, — он ухмыляется и сжимает пальцы на подбородке ещё сильнее. — Либо ты сам признаешься во всём, либо я выбью из тебя правду. Лично. Не поленюсь. — В чё-ё-ом? — разочарованно выдыхаю я. Мне хочется, чтобы Шин убил меня прямо сейчас и перестал мучить. Он наклоняет голову набок и снова смотрит в глаза, притягивает меня ближе. — Вонхо, давай я сам! — кто-то подскакивает к нам, но Шин свободной рукой останавливает его. — Говори! — кричит он прямо мне в лицо. — Я сломаю тебя, слышишь?! Переломаю все твои тоненькие косточки! Я зажмуриваюсь и языком слизываю начавшую запекаться кровь на губах. — Говори! — Шин Хосок злится сильнее, яростно трясёт меня, а потом одним движением руки толкает, и я заваливаюсь на спину, закрывая лицо грязными ладонями. Я не пытаюсь так спасти себя от ударов, просто не хочу, чтобы этот ублюдок видел мои слёзы. Но он прижимает меня весом своего тела, сев сверху, хватает за запястья и сильно разводит руки в стороны. — Может, я найду доказательства под твоей одеждой, а? — шипит он, стиснув зубы, отпускает мои руки и бьёт по лицу. Один раз, второй. Я чувствую, как кровь заполняет мой рот. С каждым ударом её становится всё больше, ей мало места, но я плотно сжимаю губы, чтобы не закричать, но она просачивается с уголков, течёт куда-то за шиворот некогда белой рубашки. Несколько искр и мир проваливается во тьму.