POV Wonho
Давно меня никто так не выводил из себя. Я буквально трясусь от злости. — Вонхо, Вонхо! — Джухон хватает меня за руки, стаскивая с этого худощавого, который, как оказывается, успел потерять сознание. — Всё! Перестань! Успокойся! Я вырываюсь из хватки друга, грубо отталкивая его, и отхожу в сторону. Внутри всё кипит, как в жерле вулкана, я глубоко дышу, пытаясь успокоиться и начать трезво мыслить, но всё тщетно, стоит только посмотреть на лежащего на полу парня. — Делайте с ним, что хотите, — бросаю я и тут же выскакиваю наружу, понимая, что нужно срочно бежать. Быстро залезаю на брошенный здесь же, у входа, байк и выкручиваю ручку до максимума. Ветер обдувает лицо, временно отрезвляя, колёса прокручиваются и буксуют в замешанной грязи дороги. Начинается мелкий противный дождь. Я не надел шлем, просто не мог — руки тряслись, поэтому пока добираюсь до дома, майка промокает и прилипает к телу, кожа покрывается мурашками от холода. Дома никого нет — ни отца, ни прислуги. Темно и пусто, снова тишина сдавливает виски. Я хлопаю дверьми, крушу всё, что вижу, и не могу успокоиться. На руках кровь этого Че Хёнвона, который так ни в чём и не признался. Его глаза были такими напуганными, будто он, и правда, не в курсе дел. Но я не хочу в это верить, не хочу верить в его ложь. Если бы он не отрубился, я бы начал срывать с него одежду, просто чтобы унизить. Вряд ли бы на его коже нашлись доказательства принадлежности к полиции, но… Достаю из бара бутылку дорогого виски, отпиваю прямо из горла — всё внутри обжигает противной жидкостью, я морщусь и со злостью кидаю сосуд в стену. Она разлетается на мелкие осколки и вместе с брызгами долетает до моих босых ног. Я сделаю тоже самое с Че Хёнвоном, если он не признается.***
Чуть позже меня отпускает. Я начинаю анализировать слова костлявого, его взгляды и движения. Каждый раз меня будто окунают с головой в ледяную воду, сомнения в собственных выводах накрывают волнами. Я курю одну за другой, кусаю ногти, хватаюсь за телефон. Никто из парней не отписывается мне. Немного интересно — что же они сделали с Че после моего ухода, — но, в конце концов, какое мне дело? Да пусть хоть сдохнет там. Телефон настигает та же участь, что и бутылку виски.***
Следующим днем я встречаюсь в городе с Джухоном и Хёну, которые с утра пораньше зависают у палаток с уличной едой. Идти в школу нет никакого настроения, но и аппетит тоже отсутствует. Я с отвращением смотрю, как эти двое уплетают рисовые пирожки. — Что там… с этим? — как бы невзначай спрашиваю у них. Оба смотрят на меня удивленно, переглядываются. — Не знаю, мы ушли, он там ещё лежал, — Хёну отвечает первым, пока Джухон принимается копошиться в карманах своей куртки в поисках, скорее всего, сигарет. — Вонхо, зачем тебе пачкать о него руки, я не понимаю? — спрашивает Джухон, вынимая пачку красного «Marlboro» и тут же закуривая. — Кое-кто из парней сегодня в школе. Они не дадут ему покоя, будь уверен. Я хмурю брови и, выдернув сигарету изо рта Ли, докуриваю её сам. Чуть позже мне доложат о том, что Че в школе так и не появился.POV Hyungwon
Я постепенно, словно выныриваю на поверхность из толщи мутной воды, прихожу в себя. Горло саднит, будто туда насыпали песка, ребра горят. Я откашливаюсь и издаю стоны боли — губы засохли и стянулись запекшейся кровью. Меня снова окутывает страх, я боюсь увидеть тот самый бешеный взгляд из-под красной чёлки, горящий совсем не тёплым огнём. Но вокруг никого нет, костёр давно потух, я с трудом переворачиваюсь, встаю сначала на колени. Сквозь потемки вижу заплывшими глазами свои раскиданные вещи и первым делом тянусь за ними. Практически наощупь собираю всё в рюкзак, всё, что нахожу. Слава богам, телефон здесь, целый, его не забрали и не разбили. Собираюсь позвонить Ю Кихёну, потому что в этом городе больше у меня никого нет, но передумываю. Набрав смс-ку маме, в которой я вру о том, что засиделся у одноклассника и останусь у него с ночевкой, после убираю мобильный, всё-таки поднявшись на ноги. Я справлюсь сам, я смогу. Никто не останется безнаказанным. По крайней мере, органы правосудия сделают это за меня. Я, наверное, становлюсь сумасшедшим, и это вполне ожидаемо, учитывая здешних местных жителей и их образ жизни. Но я не ожидал, что это произойдёт так быстро. Не знаю, как я умудряюсь самостоятельно выйти обратно в город или сколько времени это занимает. Ноги едва слушаются меня, я, постоянно спотыкаясь, несколько раз падаю в грязь, но снова поднимаюсь и иду дальше на расплывающийся вдалеке свет ночных огней. Живот превращается в одну тянущую болью дыру, которую я всеми силами закрываю ладонями.***
Стеклянные двери полицейского участка кажутся мне оазисом среди испепеляющей пустыни. Я бросаюсь к ним, надавливая плечом и оставляя на их идеальной чистой поверхности следы грязи и крови. Работающие за компьютерами офицеры лишь бросают на меня уставшие взгляды и после продолжают заниматься своими делами. — Я хочу написать заявление, — хриплю я, присаживаясь к столу одного из полицейских. Молодой мужчина лет тридцати пяти поднимает на меня взгляд чуть покрасневших, от длительной работы, глаз и, глубоко вздохнув, устало откидывается на спинку своего кресла. — Ваши документы, — спокойно просит он, складывая руки на груди. Я суечусь и, покопавшись в рюкзаке, выкладываю на стол перед офицером карточку айди. — Так… Че Хёнвон, правильно? — я киваю, а полицейский начинает быстро строчить по клавиатуре, всматриваясь в монитор. — Учащийся старшей школы Ёнсе… — он переводит взгляд на меня. — Чего же ты ходишь по ночам, а? Про комендантский час не слышал? — На меня напали! — я начинаю нервничать. Неужели мой внешний вид его совсем никак не смущает? — Неудивительно. Дома надо сидеть ночью, понимаешь? — Шин Хосок, — выпаливаю, перебивая офицера полиции. — Я знаю имя. Дайте мне бланк для заявления. Полицейский снова глубоко вздыхает и, положив локти на стол, придвигается ближе ко мне. — Мой тебе совет, парень, — шепчет он так, что его слова слышны только мне, — иди домой. И больше не шарься по ночам, ок? На этих словах он поднимается со своего места и уже громко добавляет: — Всё, мы решили твою проблему? Удачно добраться домой, рад был помочь. Я замираю с открытым ртом, не в силах что-либо сказать, порываюсь, но не могу. Сначала возмущение накрывает меня с головой, но постепенно приходит осознание. Против Шин Хосока не идёт даже полиция. Кто он, чёрт возьми, такой? Я медленно выхожу из полицейского участка и тут же плюхаюсь на ступени, в ужасе зарывшись грязными руками в свои волосы. Куда я попал?.. Полиция была для меня большой надеждой — как свет в конце тоннеля. А теперь — всё, разумных мыслей нет, остаются лишь страх и паника, окутавшие настолько, что я почти забываю о физической боли. Куда податься, к кому обратиться? Паника только нарастает, я сам усугубляю её в своей голове. Вот оно — ощущение абсолютного бессилия, словно весь мир рухнул, оставив лишь меня и Шин Хосока. Домой пойти не могу, точно не в таком виде. И я снова вспоминаю про Ю Кихёна. — Алло? — заспанный голос одноклассника. Я позвонил ему, даже не посмотрев на время. — Можно прийти к тебе? — Сейчас…? — Да. Непродолжительная тишина в трубке. — Где ты? — У полицейского участка, — я оборачиваюсь и смотрю на светящуюся вывеску, будто решаю уточнить для себя этот факт. — О, господи, Хёнвон… Кихён быстро объясняет мне, как дойти до его дома, и просит не сбрасывать звонок, пока лично не увидит меня на пороге. Оказалось, что идти совсем недалеко, и уже минут через десять я подхожу к небольшому, но очень приличному двухэтажному домику, где возле калитки маячит фигура Ю. Когда он видит меня, на несколько секунд замирает с приоткрытым ртом и спрашивает только одно: — Шин Хосок? — Да.***
В доме Ю Кихёна очень тепло и уютно, даже несмотря на выключенный всюду свет. Здесь каждая вещичка говорит о том, что в семье царит спокойствие и любовь. Родные Ю давно уже спят, поэтому он тихо проводит меня в свою комнату, наверх. Конечно, сначала он разводит панику, причитает, как настоящая мамочка, пытается заставить пойти в больницу, но я, правда, чувствую себя не так плохо. Руки и ноги двигаются, а значит, скорее всего, — переломов нет. Единственное, что я очень хочу — принять ванну, и мне везёт, потому что у Кихёна она своя, отдельная. Смывая всю грязь и кровь, я чувствую дикую усталость, горячая вода разморила. Но Ю долго не даёт мне спать, всё носится на цыпочках по дому к аптечке, принося какие-то мази и таблетки. Я делаю всё, что он велит, и только после этого погружаюсь в глубокий сон на расстеленном на полу одеяле.***
Проснувшись утром, я вдруг понимаю, что ещё вчера очень хотел поговорить с Кихёном о нашем общем однокласснике… по имени Шин Хосок. Мне нужно больше информации о нём, чтобы понять мотивы его поступков. Может быть хотя бы смогу разобраться, как мне отвязаться от него, и почему он со своей свитой вообще ко мне прицепились. Но Кихён всячески увиливает от этого разговора, очевидно, что тема ему неприятна. — Над тобой он тоже издевался? — спрашиваю я и замечаю, как плечи Ю вздрагивают. Он закрывает дверцы шкафа и поворачивается ко мне, застегивая на себе синий школьный пиджак. — Можно сказать так, — Ки снова отворачивается и наклоняется за рюкзаком. — Пошли?***
Этим днем я не иду в школу. Хотя бы потому, что моя форма испорчена. Я, как какой-то шпион, долго караулю за соседним домом, дожидаясь, пока мама уйдёт на работу. И только потом я проскальзываю к себе домой, чуть ли не на пороге принимаюсь скидывать с себя одежду. Нужно как можно скорее застирать её и вернуть в прежнее состояние, чтобы мама ничего не заподозрила. Это вечер пятницы, поэтому следующие два дня можно спокойно отлёживаться дома. Я избегаю маму, она не должна увидеть моё побитое лицо: вечером, когда она приходит с работы, прыгаю в постель и накрываюсь одеялом с головой, изображая сильно уставшего ученика старшей школы. Я слышу, как она тихо приоткрывает дверь в мою маленькую комнатку, чувствую её теплый взгляд. Мама не волнуется из-за меня — и это главное. А с понедельника я снова возвращаюсь в свой ад.